стань моим спасением.

      *1 новое сообщение* Антон открывает глаза и включает телефон, тупо уставившись на экран, где в строке уведомлений значится пришедшее сообщение из ВКонтакте. Медлит, но нажимает, и переходит в диалоговое окно с Ирой. Она снова желает ему доброго утра, присылает какие-то глупые и совсем не смешные картинки, интересуется самочувствием. Шастун закатывает глаза и откидывает гаджет на кровати, глубоко вздыхая и поднимая взгляд к потолку. Понимает, что ответить нужно, и, причем, максимально дружелюбно, ведь, все-таки, девушка ни в чем не виновата. Антон Шастун (07:04) Доброе утро. Все ок, ты как? Встает с кровати и, неспеша, почесывая затылок, идет в ванную комнату и включает душ. Контрастный — его любимый, он помогает пробудиться с утра как никогда, меняя холодную воду на теплую, и обратно. Сегодня у Антона настроение комфортиться, и он чувствует в себе тот прилив энергии, когда просыпаешься утром и ощущение, будто горы свернуть способен. Он улыбается, трясет мокрой головой, закрывая за собой кабину, вытирает волосы махровым полотенцем бежевого цвета, что когда-то ему подарила бабушка. Смотрит на себя в зеркало, чистит зубы и кривляется, потому что, ну почему бы и нет, если настроение сегодня позволяет? На кухне заваривает себе кофе, как ему кажется, на свете вкуснейший. Жарит яичницу, хотя до этого привык обходиться одними сигаретами. Сидит, держа в одной руке вилку, вяло ковыряется в глазунье, а другой рукой подносит телефон ближе к лицу, чтобы разглядеть сообщения, которые пишут Дима и Сережа в общий чат. Дима Позов (07:00) Доброе утро всем. Сережа Матвиенко (07:03) *фотография* Начни свой день с поноса тварь Дима Позов (07:04) Я же щас на тебя порчу наведу скукурузишься быстро Сережа Матвиенко (07:06) Ну да ты же у нас один тут по бабкам колдуньям шляешься Дима Позов (07:06) схуяли Сережа Матвиенко (07:06) срояли Антон только усмехается, припивая горячий кофе. Ставит в раковину грязную посуду, моет руки и идет одеваться. Сегодня к выбору серебра подходит особенно ответственно: цепляет любимое кольцо с большой гравировкой розы ветров, браслеты с крупными камнями и один кожаный, еще одно кольцо, потоньше, чем первое, но не уступающее ему в красоте. Трясет руками, наслаждаясь звоном ударяющихся друг об друга украшений, улыбается сам себе и выходит из квартиры, запирая ее на ключ. Чувствует вибрацию в кармане джинс и достает телефон. Думает, что, наверное, ему написала Ира, или пацаны переписываются в общем чате, все не желая прекращать свои детские споры. Но нет, сообщение приходит из телеграмма, а там он переписывается только в классном чате, а уведомления на него отключены. Хмурится, и чувствует, как сердце почему-то заходится нервным стуком. Неизвестный номер (07:47) Привет. Скучал? Ноги вмиг становятся ватными, а прежний запал куда-то пропадает. Шастун так и стоит посреди лестничной клетки, лишь ища опору в виде стены или удачно подвернувшейся батареи. Прислоняется к ней спиной и телефон держит в руках, некрепко и неуверенно, немеющими пальцами обхватывает тонкие стенки гаджета. Другой рукой тянется к пачке сигарет и немедленно зажигает одну из них, нервно делая затяжку. Его трясет — это факт, и что голова у Антона кружится, и что подступившая к горлу тошнота не оставляет шанса на спасение, норовя сейчас же вырваться из организма, сопровождаемая стрессовыми волнами. Телефон заходится трелью, а у Шастуна в мыслях бегущей строкой «лишьбынеонлишьбынеон». Опускает взгляд и видит, что вызов от Димы, и нажимает на кнопку сброса. Глубоко вздыхает, сигарету докуривает и достает новую, пока идет до выхода из подъезда. Антон Шастун (07:53) Кто это? Ответ Антон знает заранее, и вместе с тем понимает, что выглядит глупо, и что лучше бы не знал он, кто ему пишет сейчас. Он не ждет реакции на свой вопрос, он не хочет, чтобы этот человек вновь дал о себе знать — ему до рвоты противно от воспоминаний о том, что когда-то мог Антон с ним водиться, и даже иметь глубокие чувства в себе. Из подъезда парень выходит и даже на друзей не смотрит, лишь глубоко вдыхает в себя никотиновый дым, пускает его по легким, и пусть хоть как-то он поможет. Слышит, как окликают его Дима и Сережа, о чем-то переговариваются, но не пытается вникнуть в диалог. Мыслями он далеко отсюда. Так и идет до школы, пока его не хватают за плечи две руки, и не заставляют обернуться назад. Дима вглядывается в глаза Антона, а тот — потерян, у него весь мир как в тумане, затянут белесой дымкой.  — Шаст, с тобой все нормально? — тихо спрашивает Сережа, но ответа и не требуется, потому что все на лице у парня написано. Антон слабо кивает и медленно оборачивается спиной к друзьям, как только хватка Позова ослабевает. Неизвестный номер (08:04) Как? Не узнаешь уже даже? Неизвестный номер (08:05) Буду ждать тебя сегодня в 17:00 в нашем кафе, милый. Целую, до встречи. И противный смайлик в конце. Шастун в прострации заходит в школу, скидывает с себя верхнюю одежду и приходит к кабинету обществознания. Стоит в углу, загнанный и перепуганный до смерти, а мелькающие перед глазами картинки того, как чужой ботинок ломает ему ребра, знаете, погоды не делают. Он видит, как подходит к нему Кузнецова, нежно обнимая, как здороваются Нурлан и Леша, как Арина что-то спрашивает по поводу будущего осеннего бала, но Шастун не отвечает абсолютно никому. Вместе со всеми заходит в кабинет, когда приходит Арсений Сергеевич, и плюхается на свое место, уставившись в строки сообщений от известного ему неизвестного.  — Шастун! Шасту-ун! — буквально кричит уже Попов, пытаясь обратить внимание парня на себя. — Прием. Урок уже начался. Антон криво усмехается и вопросительно смотрит на преподавателя, подняв брови немного вверх.  — Задержись после уроков. Какой последний?  — Математика, — вместо Шастуна отвечает Позов, и, честно, Антон ему за это благодарен. Арсений хмурится и кивает, продолжает вести урок, временами бросая встревоженные взгляды в сторону Антона. Тот не подает практически признаков жизни, за исключением ровного дыхания и редкого подрагивания ресниц. *** Школьный день проходит для Антона стремительно быстро, очухивается он уже примерно к третьему уроку и начинает потихоньку въезжать в то, что вокруг него происходит. Несмотря на усердные старания Димы и Сережи, Шастун решает пока что не рассказывать им про грядущую встречу, сам не понимая, почему. Поддержка друзей сейчас нужна как никогда. Но тревожить их хочет меньше всего, поэтому Антон просто улыбается криво, натянуто, но это уже что-то, не так ли?  — Арсений Сергеевич? Вы просили зайти, — Антон кусает губы, когда проходит в пустой кабинет и садится напротив преподавателя, который тотчас отрывается от проверки какой-то тетради и теперь пытливым взглядом голубых глаз, в океане которых плещатся айсберги и огромные куски льда, своим холодом буквально обжигающие кожу, смотрит на Шастуна.  — Да, Антон, — свое имя из уст мужчины слышать непривычно, но приятно. — Что-то произошло? — просто спрашивает он.  — С чего вы взяли? — парень сводит брови к переносице и, сложив руки на груди, откидывается на спинку стула.  — Я видел. На моем уроке ты отсутствовал абсолютно. Нет, конечно, твое тело сидело на стуле, но умом-то ты где-то в другом месте летал. Антон губы поджимает и начинает крутить кольца на пальцах, рассматривает их, зачем-то про себя отмечает потертость в некоторых местах, трясет головой и снова встречается с глазами напротив, тонет в них, ищет среди льдин хоть один спасательный круг — надежду на спасение.  — У меня… некоторые проблемы, — отстраненно говорит он.  — Тебе нужна помощь? Шастун не знает. Правда, он взвешивает сейчас у себя в голове все «за» и «против». Антон совершенно не знает, чего ожидать от встречи с Эдом, его бывшим молодым человеком, потому что когда они виделись в последний раз, Шастун лежал в больнице месяц, весь переломанный как душевно, так и физически. И ему страшно, что его снова попытаются разобрать по кусочкам. Что его, переклеенную клеем вазу, снова с высоты отпустят на пол, а осколки мелко покрошат носками тяжелых ботинок.  — Да, — глухо выдыхает он, сам от себя удивляясь. Просто потому что неоткуда больше ждать помощи. На Арсения не смотрит. Реакции боится.  — Тогда мне нужно знать, что произошло, — Попов облокачивается на стол и поджимает губы. И Антон рассказывает. Все, от начала и до самого конца. И как встретились они когда-то с Эдуардом Выграновским, и историю любви их трогательную. Как тот ухаживал, заступался всегда, буквально одаривал комплиментами и лаской, а Шастун в нем души не чаял и отдавался полностью. Наивный, добрый, искренний Антон, доверившийся Эду, который впоследствии не оправдал и самой капли из всех чувств Шастуна. Настал момент сексуальной близости. Все было, как обычно — Выграновский пришел к Антону домой, они долго-долго целовались, друг к другу жались, их влекло и манило тепло чужого тела. И вот, ширинка чужих джинс расстегивается, а Шастуна буквально током прошибает, и он понимает — слишком страшно. Эда легонько отталкивает от себя, объясняет свое состояние и с ужасом чувствует, что парень отступать не собирается — лишь сильнее сжимает худые запястья, да агрессивнее впивается зубами в нежную кожу шеи. Антону стоило огромных усилий столкнуть его с себя. Он предпринял попытку убежать (да, из собственной квартиры убежать), но был грубо пойман Выграновским. Тот ударил Антона по щеке кулаком, кровь проступила незамедлительно. Шастун упал на пол, хотел отползти подальше, к стене прижаться, но Эд сел сверху, уже сняв с себя штаны. Насиловал Антона жестко, грубо, резко, а Шаст лишь глотал собственные слезы, которые из глаз лились горячим потоком, да чужую сперму. После окончания этой пытки получил несколько ударов по ребрам и лицу, как следствие того, что не слушался, брыкался, оказывал противодействие. Встать не получалось — даже дышать было больно. До телефона добраться казалось невозможным совершенно, потому что предусмотрительный Эдуард отнес его подальше из комнаты, поэтому Антон так и лежал в луже собственной крови, захлебываясь бурой жидкостью, несколько раз теряя сознание и впадая в истерику, хрипя, сплевывая скопившиеся сгустки. Позже его нашла мать, которая пришла домой с работы. Антона увезли в больницу на реанимационной машине — не живого, не мертвого, а Майю пришлось поить успокоительными и приводить в сознание нашатырным спиртом. Сидя сейчас перед Арсением Сергеевичем, изливая ему душу, Шастун чувствует, как текут по его щекам слезы. Он буквально рыдает, заходится паникой, почти задыхается, а Попов сидит и даже не шевелится. Отвел взгляд в окно и кусает губу, хмурится сильно и кулаки сжимает так, что в ладонях непременно остаются следы-полумесяцы.  — Я налью тебе чай, — говорит он и выходит в лаборантскую. За время его отсутствия Антон вытирает рукавом толстовки щеки, и приводит дыхание в ровный темп, более или менее. Возвращается Арсений с кружкой горячего напитка, от которого вверх, к потолку, поднимается пар. Шастун благодарно кивает и делает глоток, чувствуя на языке горечь валерьянки, видимо заботливо подлитой Поповым в чашку. Сам мужчина садится на стул рядом с Антоном и кладет руку ему на плечо, легко сжимая на нем пальцы. Поглаживает по спине, а сам задумчиво смотрит куда-то в стену, будто хочет там дыру просверлить. А Шастуну хорошо, ему спокойно становится — то ли успокоительное так действует, то ли теплые пальцы Попова, очерчивая на спине парня какие-то узоры. Он ловит себя на мысли, что хочет сидеть здесь вечность — греть ледяные пальцы о горячую керамику кружки, да ощущать жар от тела Арсения, которому так ловко удается успокоить парня движениями рук. Да, пусть эти мысли — неправильные, и они не должны были вообще родиться в голове Антона, но, как говорится, один раз — не…  — Все будет хорошо, — тихо, почти шепотом произносит Попов. Шастун поворачивается к мужчине лицом, смотрит в его напряженные черты, и едва улыбается, кивая головой. Кажется, Арсений хочет сказать что-то еще, да и вперед подается неоднозначно, потом передумав, но Антон предпочитает подумать об этом потом. *** Неизвестный номер (16:54) Я уже заждался тебя, зайка. Я надеюсь, что ты окажешься достаточно смышлен, чтобы не приводить никого с собой :) Антон сжимает в руке телефон и, осмотревшись по сторонам, ровно вышагивает на пути к небольшому бару-клубу-кабаку. Машины Арсения он, почему-то, не находит, поэтому сердце гулко ухает куда-то вниз, что называется, в пятки. Пока он не видит внимательного взгляда голубых глаз, и шевелящихся розовых губ, выдающих короткое: «я с тобой», Шастун уверен не будет, он буквально беспомощен. Но он верит Арсению, который сказал, что поможет. Он верит, и как мантру повторяет его «все будет хорошо».  — Ну, наконец-то! Слава богу, ты пришел, — с бордового кожаного дивана встает и делает шаг навстречу Антону худощавый молодой человек, он чуть ниже самого Шастуна. Все его тело усыпано татуировками, многие из них красуются даже на лице и шее. Эд слащаво улыбается и тянется обнять Антона, но тот шарахается от парня, делает шаг назад и смотрит, наблюдает, стараясь не выдавать своей тревожности. Прячет руки в карманы кофты, чтобы спрятать их дрожание, прочищает горло, чтобы голос не трясся. Садится напротив Выграновского и ждет.  — Неужели ты не скучал? — смеется Эдуард и Антон лишь зло усмехается.  — Что тебе нужно, Эд? — спрашивает он, не отвечая на колкости парня. Ему просто нужно узнать, зачем приехал Выграновский, и что-то ему подсказывает, что совсем не для того, чтобы просить прощения за прошлое.  — Ну, Антоша, разве так встречают любимых после долгой разлуки? — он плюется как ядом, но Шаста почти не трогают его слова.  — Я сейчас уйду, — предупредительным тоном тянет Антон.  — Воу, полегче, милый, — Эд поднимает ладони. — В общем-то, я соскучился по тебе. У Антона, он чувствует, на лоб лезут глаза, и морщины появляются тут же. Он истерично смеется и хлопает в ладоши, а внутри него ломается, как карточный домик, все то, что он в себе отстроил.  — Блять, ты вообще чем думал, когда ехал сюда? Что я тебе, уебку обоссаному, на шею брошусь? Да хуй соси, понял? Шастун рывком поднимается из-за стола и осматривает помещение. Попова не видно — плюс один к жизненным разочарованиям. Парень невесело хмыкает и почти бежит к выходу из здания, чтобы глотнуть свежего воздуха. Кто-то толкает его в спину, и Антон запинается о маленькую ступеньку дверного проема. Почти падает, но чьи-то руки ловят его. Шастун видит в нескольких сантиметрах от себя лицо Выграновского, который заносит кулак для удара. Антон жмурится, ему прилетает в живот, и вот он уже валяется на мокром асфальте, пытаясь справиться с болью, растекающейся по телу. Эд успевает пройтись массивными ботинками несколько раз по телу Шастуна, прежде чем его кто-то резко оттаскивает. Антон пытается увидеть, что происходит там — кто-то держит Выграновского за ворот толстовки, прижимая к стене. В глазах темнеет, и последнее, что он видит — человека в черной мешковатой куртке, о чем-то громко кричащего. Он бьет прямо по лицу стоящего перед ним Эда, тот отвечает ему тем же. Слышит ругательства, какой-то хруст и чье-то падение, хрипы и стоны, от чего холодеет внутри. Следующее мгновение — Антон снова открывает глаза, — и он узнает в этом мужчине Арсения Сергеевича. Потом Антон уже ничего не видит. *** Шастун просыпается от резкого запаха, ударившего в нос. Осматривается и понимает, что находится в квартире. Только непонятно, в чьей. Он лежит на диване, под его головой заботливо принесенная подушка, а укрыт он мягким пледом. Глазами двигать больно, поэтому Антон спешит вновь их закрыть. Спустя несколько мгновений, Шастун приоткрывает веки и видит перед собой Арсений Сергеевича, сосредоточенно капающего на кусочек ваты нашатырный спирт, подносит его к носу Антона, и тот морщится.  — Вы все-таки пришли, — сиплым голосом произносит Шастун и делает жалкую попытку улыбнуться, но получается как-то криво, пусть и искренне. Попов кивает, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Мужчина выглядит не лучше самого Антона — губа разбита, на скуле красуется синее пятно с багровыми подтеками, а костяшки пальцев разодраны в кровь. Шастун чувствует вину, ему стыдно и до ужаса обидно, что именно из-за него сейчас этот чудесный человек — Арсений Сергеевич — в таком состоянии. Антон пытается встать с дивана, Попов не отстраняется, а напротив, кладет ладонь на грудь парню, и взглядом будто приказывает ему лежать, сковывает невидимыми цепями тело Шастуна, а тот безмолвно повинуется.  — Спасибо вам, Арсений Сергеевич, — выдыхает парень.  — Помолчи, Антон, — мужчина хмурит брови и заставляет желваки на скулах заходить. Парень это все видит и ему становится еще хуже, потому что теперь он чувствует себя тяжелым бременем, внезапно свалившимся на голову преподавателя. Ну да. Можно же было просто сказать, что помощь не нужна, и все. И все были счастливы и довольны. Ну и лежал бы ты сейчас в луже какой-нибудь, упиздяканный в мясо.  — Мне нужно идти, — выпаливает Шастун и, несмотря на сидящего горой Арсения, вскакивает с дивана. Решение, конечно, опрометчивое, потому что голова решает мутнеть сразу же, и Антон, как слепой котенок, начинает шарить рукой в воздухе в поисках опоры.  — Пойдет он, как же, — цедит Попов и обхватывает парня за талию, кладет обратно на диван и пледом укрывает с головой. — Лежи, бога ради.  — Я не могу, Арсений Сергеевич. Мама дома ждет, она волноваться будет.  — Ну да, а когда своего сына в таком состоянии она увидит, то, конечно, от сердца отляжет.  — Да блин, зато я дома буду, с ней рядом.  — Время уже девять вечера, Антон. Я понимаю, конечно, что ты не привык ночевать у своих преподавателей, но раз уж обстоятельства того требуют — что поделать? Шастун кусает губу и задумчиво глядит в потолок, строит в голове таблицу с плюсами и минусами сложившегося положения и все равно без толку — все плывет под действием успокоительных и, кажется, легкого сотрясения.  — Где мой телефон? — спрашивает он, пытаясь пальцами нащупать на диване гаджет. Арсений молча отдает парню его, и уходит на кухню, оставив Шаста одного в гостиной. Антон Шастун (20:56) Поз, если что, я у тебя ночую сегодня. Дима Позов (20:57) Что случилось, Шаст? Антон Шастун (20:57) Потом объясню, Поз. Спасибо Затем Антон заходит в вотс-апп и набирает матери короткое сообщение о том, что они с Димой якобы готовятся к масштабной контрольной завтра, и он останется у друга. Звонить Шастун ей отказывается, потому что не в той кондиции сейчас находится. Пролежав на диване еще несколько минут, во время которых он только и думал о том, что поскорее бы к нему пришел Арсений Сергеевич, Антон решил, что до мужчины способен доползти и сам. Ну, конечно, жизнь-то нас ничему не учит. Сознание о Шастуне отзывается нелестным образом, и парень это чувствует. Но вместе с тем он не может совладать с внезапным таким порывом, поэтому максимально аккуратно он встает на ноги, стоит несколько секунд, и делает несмелый шаг в сторону кухни. Подходит к Попову со спины — мужчина что-то нарезает на кухонном гарнитуре, стуча ножом о деревянную доску, — и обнимает, прижимаясь к мускулистой спине всем телом, обхватывая длинными пальцами живот преподавателя. Тот замирает, кажется, даже не дышит. Черт его знает, что у него там в голове творится. Арсений поворачивается медленно, ягодицами упирается в столешницу, а Шастун медленно отходит. Смотрит в бескрайний голубой океан, и теперь даже утонуть не боится — повинуется течению, которое забирает парня с собой, в морские пучины. Антон подается телом вперед и невесомо, мягко жмется губами к чужим. Не настаивает, не давит, лишь прикасается — мимолетно, но сердце делает масштабный кувырок по всему организму и решает приземлиться внизу живота. Попов не отвечает, лишь глаза прикрывает, а ресницы дрожат. Потом взгляд обратно поднимает и проникновенно так смотрит в Шастовские изумрудные, а сам рукой осторожно отодвигает парня. Страшно, черт бы тебя побрал.  — Антон, я…  — Я понимаю, Арсений Сергеевич. Это… благодарность? Да хуй знает, простите за выражение. Мне просто захотелось, а если я хочу, то не привык бороться с этим, вот. Антон с кухни выходит, а у Арсения в голове черти пляшут победные танцы. Антон с кухни выходит, а в сердце у Арсения для него открывается новая дверца.