storm is coming

У нее был план. Простой, понятный даже ребенку, четкий план. Пробраться на дирижабль, найти Дэнниса Камая, узнать все, что ему известно, сойти в Таранте. Опционально: выяснить, с кем Камай собирается связаться после посадки; проверить, что лежит в карманах у некоторых особо интересных пассажиров “Зефира”. Все просто. Первая заминка случилась при проверке документов. Паспорт, разумеется, был поддельным, зато билет был куплен на честно заработанные потом и кровью золотые в самой настоящей кассе. Человек в новенькой форме проверяющего задержал свой взгляд на ее документах чуть дольше обычного, и за эти несколько секунд Кали успела проклясть все на свете, включая себя и своих знакомых из Подполья, заверивших ее, что паспорт неотличим от настоящего, придумать план побега из очереди и кратчайший маршрут до Таранта, который не стоил бы ей всех ее накоплений. Все закончилось, когда стоявший за ней мужчина в неоправданно дорогом костюме раздраженно бросил “Ну долго вы там еще?”. Проверяющий моргнул, взглянул на паспорт еще раз, оторвал контрольный корешок от билета и вернул Кали ее бумаги. - Можете проходить. Камай успел пройти паспортный контроль до нее: среди толпящихся в коридоре пассажиров виднелся знакомый красный пиджак самого мерзкого оттенка, до которого только могли додуматься дизайнеры. Его спутницу, впрочем, интересовал явно не пиджак и даже не сам Дэннис: взгляд девушки был прикован к дорогому перстню на правой руке полуорка. Кали бы решила, что перед ней очередная ее коллега по Воровскому Подполью, только вот лицо девушки она видела впервые. Неважно. Кем бы она ни была, основной целью все равно остается Камай и содержимое его портфеля. Красный пиджак скрылся за дверью одной из кают. Занимать свое место Кали не спешила - нет необходимости. Она выскользнула на прогулочную палубу и устроилась на одной из крошечных скамеечек, рассыпанных вдоль палубы, делая вид, что ее собственный дневник интересует ее куда больше всего происходящего. Большинство пассажиров хлынуло за ней - наслаждаться видом на постепенно скрывающийся за облаками (и такой ненавистный ей) Каладон, обмениваться сплетнями и наслаждаться чувством собственного превосходства над всеми, кто остался за пределами дирижабля. А таких было много - после того, как были распроданы все (невероятно дорогие) билеты на дирижабль, здание кассы взяли в осаду те, кому не удалось получить пропуск на “островок небесной роскоши”, как выразился некий репортер Тарантианца. В той же статье “Зефир” успели назвать “сенсационной новинкой” и “изобретением с небес”, и именно эти слова не сходили с уст каладонской знати еще неделю после выхода газеты. Идиоты. Но богатые идиоты. “Погода сегодня просто восхитительная, мисс Варраган, не правда ли?” “Я хочу связаться с господином Уорреном, как только мы приземлимся. Я обдумал его предложение и считаю, что он будет неоценим в новой линии производства.” “Они отправят людей в Каладон. Местной шпаны уже недостаточно. В Черном корне есть ассасин, готовый взяться за дело.” Что? Кали, не поднимая взгляда от дневника, прислушалась. Камай решил присоединиться к прогулке, но рядом с ним была уже не девушка, а мужчина средних лет в не менее вырвиглазном красном костюме. В любой другой ситуации Кали посоветовала бы им сменить портного и не позорить Подполье такими нарядами. Но, увы, информация, которая была нужна ей, слишком важна. Для нее и для тех, кого это знание должно защитить. “Старик не идет на контакт. Придется поработать с его дочкой.” Кали закрыла дневник и поднялась с места. Камай и его знакомый направились в сторону ресторана, и, чтобы выиграть для себя немного времени, она пошла в противоположном направлении, к пассажирскому крылу. Найти нужную ей каюту было несложно. Точно так же несложно было поддеть язычок двери тонкой металлической пластинкой. Замок обиженно, но тихо щелкнул и пропустил Кали внутрь. С портфелем Дэнниса пришлось повозиться - здесь стояла уже более надежная застежка, которая, впрочем, сдалась после пары минут под напором хорошей отмычки. Журнал, стопка бумаг различной ценности, паспорт, носовой платок. Кали открыла журнал и мельком пролистала его. Новости из Подполья, с частью из которых она уже была знакома, заметки о разных людях… В дверь постучали. - Господин Камай? Вы просили принести Вам вино. Господин Камай! Разумеется, говнюк был настолько ленив, что решил дополнительно раскошелиться на обслуживание высочайшего класса вместо того, чтобы пообедать в ресторане, как все нормальные люди. “Может быть, она постучит и уйдет,” - Кали вернулась к журналу, стараясь перелистывать страницы и переписывать их содержимое максимально бесшумно. - “Может быть. Пожалуйста, пусть она уйдет.” Видимо, боги решили пуститься во все тяжкие, потому что к голосу служанки присоединился другой, до боли знакомый голос. - Вы так добры, мисс. Благодарю Вас. Позвольте мне только открыть эту дверь… Боги мертвы, или не существуют, или ненавидят ее до такой степени, что все происходящее оказалось реальностью, а не больной выдумкой. В замке заскрежетал ключ. Окончательно отчаявшаяся Кали застыла с журналом в руках, судорожно пытаясь придумать хотя бы один вариант безболезненного выхода из ситуации. Открыв дверь, Камай точно так же застыл в дверном проеме, но уже от шока. Секунду спустя и без того красноватое лицо налилось яростью. - Какого дьявола ты здесь дела… Договорить он не успел. Где-то далеко наверху прогремел взрыв. Потом еще один, уже ближе. Дирижабль опасно завалился набок. Кто-то в соседней каюте пронзительно закричал. Пол и потолок несколько раз поменялись местами, унося полуорка и до смерти напуганную служанку куда-то в коридор, и в этот момент прозвучал еще один, последний взрыв, который Кали сможет вспомнить после того, как портфель Дэнниса Камая встретится с ее затылком, слетев с шаткого столика. --- Дышать нечем. Жарко. Кали открывает глаза. Она все еще в каюте Камая, ее руки все еще намертво вцепились в злополучный дневник, и для того, чтобы разжать собственные пальцы, ей приходится потратить добрые пару минут. В голове гудит так, словно она только что проснулась после затяжной вечеринки, проходящей на железнодорожной станции. В коридоре подозрительно тихо - не слышно ни шагов, ни криков о помощи. Только периодический скрежет металла и мягкий треск… Жарко. Комната горит. Горит, и это словно бьет ее по голове еще раз, но на этот раз разум проясняется. Кали ползком пробирается сквозь дверной проем - единственную целую часть каюты, - и смотрит вправо, туда, где в конце коридора сквозь дым смотрит на нее остекленевшее лицо полуорка с осколком винной бутылки во лбу. - Увидимся в аду, ублюдок, - Кали сплевывает сажу, осевшую во рту, и ползет к выходу. Видимо, боги все-таки решили смилостивиться над ней, потому что выход на палубу был открыт - упади кусок обшивки метром левее, Кали была бы заперта в постепенно разогревающейся тюрьме из металла и дерева. Дирижабль встретился с землей боком, зарывшись в истощенную засухой почву внешней оградой. Внутреннее же ограждение опасно выгнулось острыми прутьями внутрь, словно приказывая оставаться в горящей каюте. Все так же ползком, спрятав журнал Камая под курткой, Кали добирается до места, откуда можно безопасно спрыгнуть (или свалиться) на землю, и решает взглянуть на прогулочную зону. Зря. Ее сейчас стошнит. Среди осколков стекла, кусков обшивки и сложных, но абсолютно бесполезных теперь механизмов, разбитого при встрече с землей напольного покрытия и мусора, Кали видит тела людей, чье богатство, любопытство и тяга к новомодным изобретениям привели их к гораздо более печальному концу. Дорогая одежда и стоящие баснословных денег украшения окрасились в самый мерзкий оттенок красного. По крайней мере, Камай и его друг теперь не одиноки в своих вкусах в одежде. Кали хихикает, до конца не отходя от состояния шока, и переводит взгляд на собственную куртку. Сквозь разодранную ткань на плече видно рубашку, которая медленно окрашивается все в тот же красный цвет. Ту же участь познали колени и ладони, не привыкшие к необходимости ползать по усыпанному осколками полу. В каком-то смысле потрясение от всего происходящего ей даже на руку - ничего, кроме саднящей грудной клетки (если у нее сломано ребро, это точно не будет сюрпризом), не болит. Боль придет позже. С этим она разберется потом. Сначала нужно найти безопасное место. Она ползет как можно дальше от остатков “Зефира”, периодически проверяя злополучный журнал Камая под курткой, но зацепляется за что-то ботинком и тот почти слетает с ноги. Кали дергает ногой, пытаясь высвободиться, и слышит короткое и болезненное “ох”. И только потом видит чьи-то посиневшие пальцы на своей лодыжке. - Отпусти, - хрипит она, дергая ногой еще раз. Когда хватка ослабевает, она видит хоббита, придавленного куском обшивки. Он выглядит старым даже по меркам своего народа, и он абсолютно точно не похож на остальных пассажиров - Кали готова поспорить, что его лицо выглядело изможденным еще до крушения. - Помоги мне, - сипит хоббит, и Кали пытается поднять или сдвинуть хотя бы на миллиметр лист металла над ним, но старик сразу же хватает ее за щиколотку снова: - Не мне… мальчик… В постепенно наступающих сумерках Кали видит слабый блик чего-то металлического в траве. Кольцо. - Отдай ему… - выдает хоббит. Силы стремительно покидают его - Кали не может разобрать ни слова из того, что пытается ей сказать умирающий старик. Ей удается расслышать только обрывки: что-то о зле, которое очень скоро должно пробудиться. Даже если сами небеса решат внезапно свалиться ей на голову, Кали это не удивит. Она забирает кольцо и ползет дальше. В конце концов ей удается устроиться под одним из деревьев и перевести дух. Шок постепенно проходит, и на замену ему появляются нарастающее гудение в голове и мягко подкрадывающееся жжение на всех ободранных частях тела. Кали пытается сосредоточиться и вспомнить хотя бы одно лечащее заклинание. На ее ладонях появляются едва заметные искорки, и ей приходится зажмуриться от резкой боли: процесс залечивания ран включает в себя ощущение стремительно стягивающихся краев кожи. Или костей. Чего угодно. Ей точно не стоило прогуливать занятия. Да, мать нанимала учителя только для того, чтобы похвастаться перед подругами. Да, большую часть времени они разговаривали о чем угодно, только не о магии. Кали дает себе несколько секунд на передышку и внезапно для самой себя вскидывает голову. Среди мерного треска пожара и периодически падающих кусков обшивки и чего-только-не, она слышит ритмичный шелест травы. Кто-то идет. И только в этот конкретный момент до нее доходит весь ужас ситуации, в которой она оказалась. Все просто: 1. Она только что пережила крушение и понятия не имеет, где находится; 2. Судя по всему, ближайший город находится как минимум в сутках пути; 3. Здесь точно водятся дикие звери; И, наконец, самое главное: 4. У нее нет оружия. А если бы и было, то применить его по назначению и не самоубиться для Кали - та еще задача, близкая к невыполнимой. В ее работу входит воровство и шпионаж, взлом всевозможных замков на дверях разной степени важности, извлечение важных деталей из подслушанных сплетен и передача их в нужные руки. Не бой. Не убийства. Лучшая воровка Каладона не умеет обращаться с оружием. Даже смешно. Было бы смешно, если бы тень, отделившаяся от темной фигуры “Зефира”, не продолжала приближаться. - Не подходи! - Кали судорожно проводит ободранной ладонью по земле, надеясь нашарить хоть что-то - палку, камень, мусор. Как назло, участок, который она выбрала для передышки, был чист. Человек в плаще что-то сказал, но ей не удалось разобрать ни слова. - Не приближайся! - Она предпринимает еще одну отчаянную попытку найти что-то, что могло бы ей помочь, но единственным предметом под рукой оказывается лишь дневник Дэнниса, расставаться с которым она не планирует. Незнакомец опускается перед ней на колени и снимает капюшон. Мужчина, чуть старше ее по человеческим меркам. Она не может рассмотреть его лицо из-за стремительно наступающих сумерек, и ей приходится прищуриться, чтобы увидеть хоть что-то. - Поверить не могу, - возможно, ей показалось, но в его голосе слышится… восхищение? - Все прямо как в пророчестве. Я имею ввиду, вы… и огонь! И дым! И дирижабль, - мужчина оглядывается на крушение. Что? Кали хочется нервно рассмеяться. Первый человек, которого она встречает, первый живой человек, говорящий с ней, очевидно, сошел с ума. - Я не понимаю, - почти жалобно отвечает она, все еще пытаясь отодвинуться как можно дальше от незнакомца. - Прошу прощения, - кивает он, все еще чуть ли не улыбаясь. - Меня зовут Вирджил, я совсем недавно пришел в церковь Панарии… то есть, в Вашу церковь, - он тряхнул головой, поправляя себя, - в Вашу религию. Я пришел сюда, потому что в пророчестве говорилось, что Вы вернетесь… то есть не Вы сами, конечно же, а воплощение древнего эльфа, чтобы сразиться с… Человек, назвавший себя Вирджилом, делает небольшую паузу, словно пытаясь что-то вспомнить, но сдается. - Никак не могу запомнить его имени, - оправдывается он с виноватой улыбкой. - Сами понимаете, эти эльфийские имена… Кали смешно и страшно одновременно, и она не может удержаться от нервного смеха, но тут же сгибается от боли пополам. Режущая боль в боку дает понять, что ребро все-таки сломано, и до тех пор, пока она не найдет подходящего лекаря, именно оно будет командовать парадом. - На вашем месте я была бы поосторожнее со словами, - хрипло отзывается она, смахивая выступившую от боли слезинку. - Уши у меня все еще острые. Вирджил смотрит на нее почти испуганно. Кали не может его винить - последние несколько часов не лучшим образом сказались на ее внешности и ментальной стабильности. Кто еще из нас сумасшедший, думает она. - Вы ранены, - спрашивает Вирджил, не нуждаясь в ответе, и протягивает руку к ее ладони. - Вы позволите?.. - Кали, - говорит она. - Меня зовут Кали. “И мне нужна помощь.” Вирджил беззвучно повторяет имя и касается ее руки. Его пальцы начинают мерцать - гораздо ярче и стабильнее, чем бешеные искорки на ее собственных ладонях. Легкий холодок пробегает по телу, и боль неохотно отступает. Даже ноющее ребро, кажется, встало на место и приобрело прежнюю форму. Вот кто точно не пропускал занятия по магии исцеления - никакого дискомфорта. - Спасибо, - благодарно кивает она. По крайней мере, этот человек не планирует ее убивать. В ближайшее время точно. Вирджил поднимается на ноги и протягивает ей руку. Нам нужно идти. Старейшина Иоахим все объяснит и скажет, что делать, - при упоминании имени в его голос вернулось восхищение. Кто-то, очень важный для него, отмечает про себя Кали. Очень близкий. - И далеко нам идти? - осторожно уточняет она. - В Туманные Холмы. Примерно сутки пути. Кали откидывает голову назад и тихонько стонет от усталости. Разумеется, до ближайшего города идти дальше, чем ей до честной жизни. Вирджил сочувственно смотрит на нее, но альтернатив не предлагает из-за их полного отсутствия. Кали тоже это понимает, поэтому все-таки принимает помощь и поднимается вслед за ним. - Нужно сначала осмотреть крушение, - внезапно для себя говорит она. Ее новый спутник кивает и начинает идти к дирижаблю. По дороге Кали рассказывает ему про крушение, хоббита и странную просьбу-предостережение. О том, как она попала на дирижабль, девушка решила тактично умолчать. Услышав о “возвращающемся зле”, Вирджил понимающе хмыкнул, но ничего не сказал, видимо, боясь запутать Кали еще сильнее. Вместе они сдвинули кусок обшивки с тела хоббита достаточно, чтобы Кали могла обыскать его. В карманах обнаружились паспорт на имя Престона Рэдклиффа, спички из гостиницы в Роузборо, зубочистка из ресторана “Зефира” и несколько золотых монет. Все, кроме зубочистки, отправилось в сумку Вирджила. - Дальше я не пойду, - предупреждает Кали, кивая в сторону разбитой палубы. Вирджил просит ее подождать и отправляется осматривать тела в одиночестве. Когда он возвращается, его сумка выглядит заметно тяжелее, а сам он выглядит взволнованным. В плохом смысле. - Вам нужно это увидеть, - он указывает куда-то назад, дальше места крушения. - На ты, пожалуйста, - поправляет его Кали. - Пойдем. Вирджил ведет ее к горному склону, и сначала Кали не понимает, на что именно она смотрит: все те же обломки механизмов, мусор и мертвые тела. Осознание приходит к ней с опозданием, и она прикрывает рот ладонью, словно боясь, что ее кто-то услышит. - Это… не наши обломки, - говорит она, и Вирджил кивает. - “Зефир” разбился не сам по себе, - озвучивает он находку. - Кто-то пытался вас сбить. Кали удается перебороть страх и отвращение, и она опускается у одного из тел. Ее руки с привычным проворством исследуют карманы пилота странного аппарата. Золото (мало), короткий нож, странный амулет. Глаз в гексаграмме. Она поднимает его так, чтобы Вирджил мог увидеть находку, и он показывает ей такой же амулет, снятый с другого тела. - Видела такие когда-нибудь? Кали качает головой. Вирджил прячет амулеты в сумку и берет ее под руку. - Пойдем. Опирайтесь-- то есть, опирайся на меня. Он уверенно уводит ее от склона в сторону выжженных засухой равнин, и Кали в последний раз оглядывается на место крушения, и только сейчас осознает, что она могла остаться там, наверху, похороненной под горящей обшивкой каюты, ее мог убить Камай, обнаружив в своей каюте, -- но что-то, что-то большее, чем она сама, чем судьба, вмешалось, чтобы оставить ее в живых. Она до сих пор не верит в пророчество, про которое ей пытался рассказать ее новый спутник, путающийся в эльфийских именах и названиях священных книг. - Будет буря, - говорит она. Вирджил странно смотрит на нее. И молча кивает.