6:11

3:17 — ударило по моим вискам изнутри. Цифры отпечатались на внутренней стороне век и смешались с другими видениями. Я видел, как к Паше во время смены подошёл Эдисон и сделал заказ: — Что-нибудь на твой вкус. Парень улыбнулся ему как всегда — уголками губ, не слишком откровенно, но дружелюбно. Сделал ему какой-то коктейль. Я видел, как Эдисон, принимая от Чехова бокал, погладил мальчишку по щеке. — Ты отлично справляешься, — мужчина попытался начать издалека, но тут же перешёл к сути: — Думаю, ты не подведёшь меня в B-квартале. Я видел, как Паша смутился. Я чувствовал, что он подумал обо мне: не я ли договорился с Эдисоном? Но тот сам разрушил эту догадку, продолжив говорить: — Разумеется, я попрошу у тебя кое-что взамен, — Эдисон властно положил ладонь на шею пацана, задержал на мгновение, а потом стал медленно опускать её по плечу и руке Чехова поверх чёрной водолазки. Мальчик нахмурился. — Мне почему-то кажется, ты неплохо танцуешь. И я устал смотреть на твоё тело в одежде, — хозяин бара едва не облизнулся, ведя пальцами по груди Павла. Тот хмурился сильнее, я ощущал растущее в нём негодование, хотя он и не делал попыток прервать движения Эдисона. — Приедешь сегодня к полуночи вот сюда, станцуешь для меня и моего друга стриптиз — и повышение твоё. Эдисон мерзко подмигнул мальчишке, а Чехов наконец отпрянул и отвернулся от начальника, зло тряхнув кудряшками. Он предполагал, что одним стриптизом дело не кончится, хотел посоветоваться с Кэрол, думал прийти ко мне, вспомнил о поцелуе, но свобода всё же оставалась для него важна. К концу смены он почти был готов приехать по адресу, который был указан на просунутой Эдисоном в воротник его водолазки бумажке. Оставалось дождаться полуночи. Я видел всё это, как будто стоял рядом и в то же время находился у Паши в голове. Я ни на секунду не допускал мысль, что это простой сон — всё было слишком реалистично. К тому же, у меня не было привычки спать днём. Поэтому в десять часов вечера к дому Эдисона подъехал мотоцикл, а на нём — взбешённый от ревности глава господствующей в городе группировки. То есть я, всё верно. Он принял меня в гостиной, предложил выпить, как полагается, но я не был настроен на нежную прелюдию и сходу спросил, сидя на кожаном диване и кладя ногу на ногу: — Ты ведь знаешь, что шантаж это низко? Особенно шантаж детей. — Павел прибежал к папочке за помощью? — фыркнул Эдисон и плеснул себе коньяка. — Павел гордый, — я покачал головой. — А ты ублюдок, радость моя. Больше мы не разговаривали. Я прострелил ему руку, разбил бокал, пролил коньяк на ковёр и, кажется, сломал скулу. Это не считая мелких повреждений вроде синяков, царапин и ожога от сигареты на бедре в непосредственной близости от «друга», с которым, очевидно, должен был познакомиться Чехов. Закончив воспитательное избиение и выпустив пар, я сел обратно на диван и закурил новую сигарету: — В B-район ты переведёшь мальчика безвозмездно. Я бы в любом случае пришёл к тебе с этим на днях и даже предложил бы выгодные условия, но не теперь. О стриптизе и сексе с ним забудь. Он не твой. — В B-районе освободилось место танцовщика, у них зарплата больше и карьерный рост быстрее. Что скажешь? Эдисон лежал на ковре, заматывал простреленную ладонь какой-то тряпицей. О да, я знал о карьерном росте танцовщиков, сам иногда помогал им в этом. Правда, они сидеть не могли какое-то время после такой помощи, но своё вознаграждение получали. И Эдисон знал, что я знаю. С его стороны было очень не благоразумно провоцировать меня. Я пнул его в наглое самодовольное лицо, прошипел, тщательно проговаривая каждое слово: — Не надо играть со мной! — и направился к выходу. Уже в дверях дома я услышал его гнусавый голос — похоже, я сломал ему ещё и нос: — А я ведь знал, что с тобой нельзя связываться. Ты эгоистичен и агрессивен. — Бываю иногда, — ответил я и вышел в темноту. Уже из дома, когда на часах было одиннадцать, я отправил сообщение охраннику Паши: «Если он куда-то соберётся, скажи, что вечеринка с танцами отменилась». Я надеялся, что мальчишка никуда не пойдёт. Через три дня я пришёл поздравить Чехова с повышением. На самом деле, это не было повышением в прямом смысле слова — он как был барменом, так и остался, просто стал работать в более престижном районе. И зарплата обещала быть больше. Я смотрел на Павла, пока он обслуживал другого посетителя: требовать внимания к себе мне не хотелось. Движения у пацана были отточенные, профессиональные, улыбался незнакомцам он легко, водолазка выгодно подчёркивала его фигуру. Он поправился за последние месяцы и больше не был похож на мертвеца — даже цветом кожи. Я любовался Пашей и внезапно подумал, что, возможно, у него есть девушка или парень, а за него дерутся взрослые мужики с манией величия. Что хуже всего — ни Эдисон, ни я не спросили его согласия. Я снова заказал у него Лунную дорогу, и, смешивая её, мальчишка признался: — Мне немного неловко из-за… такого внимания к моей персоне. Ладно, мне очень неловко. Последние слова он произнёс на выдохе. Его эмоции были прекрасны, но я ещё держал лицо. — С Эдисоном я договорился, не волнуйся. Конечно, если хочешь, договор можно и аннулировать… — Нет! — он это почти выкрикнул, и я обрадовался. Бокал со светло-зелёной жидкостью оказался передо мной, а серые глаза спрятались за ресницами: — Кстати… Можно спросить? Вы каким-то образом причастны к моему переводу сюда? Эдисон пришёл два дня назад побитый и злой, чуть не выпнул меня из бара. — Мы встретились с ним, — кивнул я и отпил Дорогу, — и пришли к соглашению. С почти взаимным удовольствием. Той ночью ты к нему не ходил, я правильно понимаю? — Не ходил. Сейчас мне кажется, что он должен был удивиться, откуда я знаю о приглашении Эдисона, но вполне возможно, я себя накручиваю и мне просто хочется видеть в мальчишке сильного телепата. — Кэрол тоже перевели, — сообщил Павел, опираясь о стойку руками. — После выписки она будет работать в школе в B… — и вдруг стушевался: — но вы, разумеется, в курсе. Да, перевод Кэрол тоже устроил я. Правда, к директорам школ я лично не ходил, а отправлял посыльных, но это делу не повредило. — Скажи мне вот что, — я сменил тему в угоду своим мыслям до начала разговора. — Ты влюблён в кого-нибудь? Может, девушка есть? Я предпочёл спрятаться в стакане, это дало повод отвести от Паши взгляд и не видеть, как он кивает. Но он, видимо, покачал головой: — Нет, нет девушки. — А парень? — Нет, парня тоже нет, — он смущённо улыбнулся, опустил глаза, прикусил губу. — Но?.. — подсказал я, потому что его реакция предполагала какое-то «но». Павел посмотрел на меня неожиданно внимательно, я отвык от этого его взгляда, я видел его только в первую встречу. Ладно, по факту во вторую: мы тогда сидели в кафе и я слегка переживал, что моя фамилия, озвученная официантом, скажет парню больше, чем нужно, и он сорвётся с крючка. Тогда за внимательным взглядом последовало молчание. Сейчас тоже. Но спустя секунду Чехов чуть встряхнул головой, оторвавшись от стойки: — Ничего. Никаких «но». Честно. Мне показалось, что он врёт, но я предпочёл отпихнуть эту мысль подальше. Когда Паша забирал у меня стакан, я накрыл его пальцы своими и успел заметить, как вспыхнули щёки мальчика, прежде чем он отвернулся. — Когда тебе восемнадцать? — Через два месяца, — ответил Чехов как-то глухо. Не то чтобы его возраст теперь имел значение. Никто в городе не предъявил бы мне за растление малолетних, да я и сам собирался всё сделать аккуратно, без применения силы. Но мне было интересно, как скоро Павел начнёт нервничать, он-то воспринял моё обещание всерьёз. Я неожиданно для себя вспомнил, как в баре в C протянул ему фотографию одного солдата и попросил сообщить, если он появится. Да, пацан отказался. Этого солдата убили через два дня, но не в зале бара, а на крыльце, как я и просил. Не хотел, чтобы Паша чувствовал себя виноватым. — Что будет дальше, мистер Маккой? — спросил Чехов. — После… — сглотнул, — моих восемнадцати. — Посмотрим, — сказал я. …Вечером мы с Джимом сидели в кабинете. Я не пил, боялся, что Дорога неожиданно ударит в голову, а мозги мне ещё были нужны, но Кирку подливал исправно. У нас был повод понервничать. В городе объявилась ещё одна группа, её главарь — Александр Маркус, мы с ним уже сталкивались, но я тогда был совсем зелёный. — Он же умер! — в который раз воскликнул Джим, салютуя бокалом. — Очевидно, нет, — сказал я. — Не всем слухам можно верить. — Ну ты же веришь, что это Маркус, хотя тоже лично его на улицах не видел. — Я был бы полным идиотом, если бы не узнал его почерк, Джим. Уж поверь мне, это Маркус. — М, — он со стуком поставил бокал на стол перед собой, — кстати. Ты спрашивал про Чеховых. Информации, ведущей к твоему Павлу, я не нашёл, но он мне очень сильно кого-то напоминает. Может, нам пришлось повозиться с его семьёй в прошлом? — Может быть… — задумчиво протянул я, глядя на папку с фотографией Маркуса. Я заводил такие личные дела на всех, с кем когда-либо имел дело. Врагов и союзников забывать нельзя, с течением времени они могут поменяться местами. — Может быть…