как использовать лань ванцзи в качестве учебного пособия

После событий в храме Гуаньинь минул год, и за этот год Лань Ванцзи и Вэй Усянь посещали Облачные Глубины всего один раз, тайком, прямо посреди ночи проникнув на территорию, словно воришки. Они разбудили Лань Сычжуя, тот случайно разбудил Лань Цзинъи, и вчетвером они посетили Храм Предков, где Лань Ванцзи и Вэй Усянь отбили последний поклон. Лань Сычжуй смахивал слезы, Лань Цзинъи растрогался и своими радостными воплями поздравлений привлек патрулирующих территорию адептов. Экстренный побег прошел не без потерь: Лань Сычжуй успел прошмыгнуть в ученические покои, Лань Ванзци, державший на руках новоиспеченного супруга, быстро перемахнул через стену и скрылся в неизвестном направлении, а Лань Цзинъи за всех четверых весь следующий день отбывал наказание, стоя перед этим самым Храмом Предков на коленях. Впрочем, то не испортило ему настроения — ему удалось запечатлеть трогательный момент единения судеб, и столь искренняя любовь, которой никакие преграды неведомы, стала его новым маяком: когда-нибудь он обязательно найдет ту единственную, с которой он нарушит целую кучу правил! А Лань Ванзци и Вэй Усянь беззаботно продолжили странствия, обходили крупные города стороной, оказывая помощь тем, кто в ней нуждался, на самых окраинах крупных и не очень орденов. До них изредка долетали слухи из заклинательского мира: великих орденов снова стало четыре, Не Хуайсан принял пост верховного заклинателя и с усердием стал разбирать ворох проблем, оставшихся после Цзинь Гуанъяо. О Гусу Лань ничего слышно не было до тех пор, пока Лань Ванцзи и Вэй Усянь не оказались на озере Хунцзэху*, которое при удивительной близости к Облачным Глубинам осталось без надзора. Завели их так близко к землям одного из великих орденов сигнальные огни Гусу Лань, что стали встречаться все чаще. При всем желании у них ни разу не получилось прийти на подмогу вовремя, но то, что они не находили ни растерзанных тел, ни бушующей нечисти там, откуда посылались сигнальные огни, было хорошим знаком — адепты справлялись. Но вот в деревушке у берегов Хунцзэху Лань Ванцзи и Вэй Усяня встретили радушно, приняв их за бродячих заклинателей, а потом поведали: гули завелись, да непростые. На вопрос, почему же не отправили письмо в Гусу или на худой конец в Юэлин или Молин, селяне ответили: Молин Су до сих пор под арестом, в Юэлине волнения между вассальными орденами, так что те на прошение не ответили, а Гусу… В Гусу своих проблем хватало. Глава ордена Лань, по слухам, заперся в доме и носу не казал, его то ли дед, то ли дядя, который стоял во главе ордена до тех пор, пока прямой наследник не перенял пост, занемог то ли от свалившихся на старость дел, то ли на охоте заразу какую подхватил. А второй-то, второй господин Лань исчез куда-то, говорят, сбежал с любовницей. Вэй Усянь переглянулся с Лань Ванцзи, принимая из рук услужливой хозяйки чайничек, глазами вбок стрельнул и бровь вопросительно приподнял. Лань Ванцзи ответил взглядом «если ты настаиваешь». — Вот и сыпется Гусу Лань по камешкам, говорят, такими темпами поблекнет его величие, да только слухам верить… Ерунда же какая-то, не могут же всего-то три человека так повлиять на целый великий орден! Они снова переглянулись — могут, еще как могут! Только вот чем там старейшины занимаются? Их было с полсотни, пусть большинство и в преклонном возрасте — действительно преклонном, а не как Лань Цижэнь, он в глазах обывателей кто? Это Вэй Усянь зовет Лань Цижэня стариком за глаза, но старым по заклинательским меркам он не был. Вот Лань Ванцзи взять — под сорок человеку, а разве хоть одному так по-настоящему подумается? Вэй Усянь фыркнул и продолжил расспрашивать хозяйку о делах, дал пару советов, как в дальнейшем предотвратить нашествие гулей, если вдруг снова кто утопнет. И настоятельно порекомендовал не стесняться и обращаться в Гусу Лань в случае чего: те в помощи никогда не отказывали и платы не взимали. — Ну что, Лань Чжань. Домой? — рассмеялся Вэй Усянь в полдень, когда они вышли наконец из домика деревенского старосты, где им предоставили ночлег после утомительной расправы над гулями. Взгляд Лань Ванцзи потеплел, и даже засиял как-то, искорками посыпался, — улыбнувшись, Вэй Усянь уселся на Яблочко, передал уздцы Лань Ванцзи и тот направил ослика по дорожке к Облачным Глубинам.

***

Встретили их у ворот полусонные адепты, будто действительно рук не хватало, да вот только как действительно такое возможно? Один из адептов вызвался проводить их к старейшинам, прямо сейчас шло экстренное собрание — Лань Цижэнь действительно слег, он впервые за долгое время выбрался на ночную охоту, когда запросила подмогу группа младших адептов, а там получил ранение из-за того, что прикрыл неопытного юнца. Тварь попалась хитрая и быстро выбрала подходящую цель — самого слабого в группе, мальчишку, для кого эта охота стала первой. По заверению сопровождающего адепта, Лань Цижэнь под наблюдением лучших лекарей, угрозы жизни нет, но в себя он придет нескоро, а Лань Сичэнь, ушедший в уединение, в такой глубокой медитации, что дозваться до него сразу не смогли, а после и пытаться перестали. Хотели отправить весточку Лань Ванцзи, но не знали, где он и как скоро она найдет адресата. Чудо, что он оказался поблизости и прибыл сам! Старейшины как раз обсуждали вопрос о продолжении обучения приглашенных адептов, когда Лань Ванцзи и Вэй Усянь вошли в совещательную залу. И сразу начался этот обмен любезностями, за которым Вэй Усянь слышал враждебность: мало кто одобрял поступок Лань Ванцзи — как же так, оставить орден и отправиться бродить по свету! Но вслух никто не выговаривал, даже на Вэй Усяня не смотрели, и, когда тот занял почетное место по правую руку от Лань Ванцзи, сквозь монотонное вещание какого-то незнакомого ему старейшины о бедственном положении Вэй Усянь разобрал только один-единственный смешок. Слушал Вэй Усянь внимательно, все же, Облачные Глубины для него чужими не были: это был дом его возлюбленного, его супруга. И на самом деле обстояло все так: спустя полгода после смерти Цзинь Гуанъяо все вопросы между орденами были более-менее улажены, поэтому Гусу Лань на последнем собрании орденов объявили о подготовке к приему нового поколения учащихся. Для укрепления связей и, естественно, чтобы подтвердить свой статус — мол, не затронули их злодеяния Цзинь Гуанъяо, — поэтому в течение месяца они ждут от глав кланов рекомендательные письма, Лань Цижэнь тогда подчеркнул, что Облачные Глубины с одинаковым радушием примут всех подающих надежды юношей вне зависимости от статуса или происхождения. И тем самым отметил, что Цзинь Гуанъяо породила предвзятость «благородных мужей» и даже, скрипнув зубами, отметил заслуги Вэй Усяня как заклинателя, попрекнув всех присутствующих тем, что все без зазрения совести пользуются изобретенными им талисманами, компасами и флагами. И признался, что сам предвзято к нему относился, едва не загубив талант; допустив то, что мог предотвратить. Вэй Усянь стал великим заклинателем даже будучи сыном слуги, и умалять его заслуги — худшее, что можно было бы сделать в такой ситуации. Эти слова Вэй Усяня тронули — хотя в пересказе старейшины они звучали наверняка помягче, чем были озвучены Лань Цижэнем. Итак, на обучение прибыло с дюжину молодых господ — Вэй Усянь отметил, что в его время приглашенных адептов было в два раза больше, — за которыми теперь некому следить. Учителей как таковых в Гусу Лань было много: кто-то учил фехтованию, кто-то — музицированию, кто-то — лекарскому искусству и прочее. Но обучали они своих адептов, тех, кто носил лобные ленты, тех, кто в Облачных Глубинах вырос. А занятиями приглашенных адептов всегда руководил Лань Цижэнь и теперь, когда он остался в стороне, возник вопрос: чему и как их обучать? Никаких пособий Лань Цижэнь не оставил, все планы занятий держал в голове, а выспрашивать у самих адептов было как-то неприглядно. Не отправлять же их к адептам Гусу Лань! Не рассказывать же о клановых техниках и стилях фехтования! Лань Ванцзи кивал, задавал уточняющие вопросы, а потом выдал: — Тогда, может, Вэй Ин попробует? Старейшины вдруг позабыли с десяток правил: начали друг друга перебивать, что-то выкрикивать и даже тыкать пальцами. — Я могу взять на себя утренние занятия, — неспешно продолжил Лань Ванцзи. Гомон начал понемногу утихать. — Я знаю, чему и как обучал приглашенных адептов дядя, и много лет помогал ему с проведением занятий, присутствуя на них лично. — Но зачем тогда нужен… этот? — спросила пожилая леди, презрительно поджавшая губы. В отличие от многих других старейшин, на ее лобной ленте были вышиты позолотой облака, что значило, что она не только Лань по крови, но еще и достаточно уважаема в какой-то конкретной области. — В том, что смогу самостоятельно проводить послеобеденные занятия, я не уверен. Но уверен в том, что Вэй Ин сумеет реализовать свой потенциал. Во время наших странствий, в том числе и в городе И, и на Погребальных Холмах, когда Цзинь Гуанъяо и Су Миншанем были похищены многие младшие адепты орденов, Вэй Ин показал себя с лучшей стороны. Он нашел общий язык с молодым поколением, давал правильные наставления и заслужил уважения как старший. Я считаю, что, хоть его методы обучения и разительно отличаются от методов дяди, он сумеет направить весь накопленный опыт в правильное русло и одарить приглашенных адептов многими полезными знаниями и умениями. Вэй Усянь слушал это и хлопал глазами: это… было странно! Вэй Усянь никогда не представлял себя учителем, да еще и кем-то вроде Лань Цижэня, да еще и в Облачных Глубинах! Но… эта идея ему определенно понравилась! Это же то, что нужно после странствий! — Может… молодой господин Вэй даст какой-нибудь комментарий? — едко спросил старейшина с кудрявой челочкой. — Я полностью поддерживаю идею Лань Чжаня! — Вэй Усянь гордо выпятил грудь. — Так я сумею отдать дань уважения ордену Гусу Лань за то, что принял меня когда-то, пусть я и не был знатным господином! И старику Лань Цижэню за все, что он сделал для меня и Лань Чжаня! И Цзэу-цзюню за его поддержку… Когда старик проснется, а Цзэу-цзюнь покинет уединение, обещаю, они увидят лучшие дни Облачных Глубин! Обещаю, я ни за что не посрамлю орден своего супруга! Раздались ахи — все будто только сейчас отметили, что на лбу Лань Ванцзи не красуется привычная лента, а волосы Вэй Усяня подхвачены не алой, как обычно, а белой лентой. — И обещаю, — спешно добавил Вэй Усянь, — что по мере сил буду следовать всем правилам! И вдобавок ко всему поклонился, почти касаясь пола. Лань Ванцзи нашел его ладонь и несильно сжал ее в своей. Спустя долгих два часа Лань Ванцзи и Вэй Усянь, полностью вымотанные долгими прениями, но довольные окончательным вердиктом, направились к цзинши, где их уже ждали тщательно подготовленная на смену одежда, горячая вода и ужин. Видимо, кто-то сообщил слугам об их возвращении и велел подготовить покои для блудных хозяев. На следующее утро Лань Ванцзи немедленно приступил к своим обязанностям, а Вэй Усяня посетили Лань Сычжуй и Лань Цзинъи. — Ох, мальчики мои, — Вэй Усянь прижал их обоих к себе. — Как вы выросли! — Вас не было всего лишь чуть больше года, учитель Вэй, — закатил глаза Лань Цзинъи. — Вы почему не на занятиях? — Потому что мы уже старшие адепты, мы сдали все необходимые экзамены и более не посещаем занятий, учитель Вэй, — Лань Сычжуй покачал головой будто в укор, но на самом деле он был очень счастлив вновь встретиться со своими «родителями» и поведать им о своих успехах. — Теперь у нас совсем другие обязанности. Вэй Усянь не удержался и звонко чмокнул их в лоб, ловко не задев лобных лент. А потом приободрился: — И какие же обязанности у старших адептов Гусу Лань? — Помощь младшим, прием просителей, организация ночных охот, — поведал Лань Цзинъи, загибая пальцы. — Теперь часто приходится мотаться по делам в другие ордена. — Раз так, то не откажете ли вы своему любимому учителю Вэю в помощи, уважаемые старшие адепты Гусу Лань? Вэй Усянь озорно подмигнул им и усадил за стол, который он еще с вечера приватизировал и в миг превратил в свое рабочее место. Недоумение на лицах Лань Сычжуя и Лань Цзинъи читалось так явственно, что Вэй Усянь не удержался и рассмеялся. — Что вы задумали, учитель Вэй? — Ох, А-Юань, избавь меня от этого подозрительного тона! Во-первых, Лань Чжань, конечно, мне сам все расскажет, но и от вас хотелось бы услышать. Приглашенные адепты. Какие они? Что им нравится? Кто с кем дружит? Есть ли кто-то, на кого стоит обратить внимание? Рассказывайте все! — А зачем это? Неужели вы, едва вернувшись, снова начнете докучать учащимся? — спросил Лань Цзинъи так, будто наслышан был обо всех проказах Вэй Усяня, когда тот учился в Облачных Глубинах сам. — Ну как же, мне ведь нужно сначала узнать своих учеников, прежде чем чему-то учить, верно? Лань Цзинъи — а был ли он вообще Лань?.. — поперхнулся только пригубленным чайком и оросил брызгами все разложенные на столе свитки. — Учитель Вэй, вы?.. — Встану на замену Лань Цижэню, пока старик в себя не придет. Не бойтесь, со мной будет Лань Чжань и никто не пострадает! И, раз вы не заняты, то я буду рад, если вы подсобите мне в подготовке и проведению занятий. — Н-но… Там… Там же! — Лань Цзинъи замахал руками и пытался отдышаться — он весь раскраснелся, выпучив глаза. — Цзинь Лин! Вэй Усянь недоуменно вопросил: — И что? — и, подумав, добавил: — Цзян Чэн отправил его на обучение как раз тогда, когда нужно приводить в порядок Ланьлин Цзинь? Ох, Цзинь Лину же уже пятнадцать**… Должно быть, он уже принял имя в быту? Мечтательно улыбнувшись, Вэй Усянь представил, как тот, чуть заикаясь, представляется «Цзинь Жуланем». — Странное у него, конечно, имечко, — вот на все у Лань Цзинъи было свое мнение. Вэй Усянь тут же возмутился: — Чем это оно странное? Прекрасное имя, шицзе понравилось! — Его, должно быть, выбрали вы, учитель Вэй? — вдруг обрел дар речи Лань Сычжуй. — Да, а как ты угадал? — Только идиот бы не догадался! — вновь взмахнул руками Лань Цзинъи и вмазал локтем Лань Сычжую по плечу. — Ой, прости. Учитель Вэй, вы безнадежны… — «Подобный орхидее» — очень красивое имя, вы несправедливо меня обижаете. — То есть… «Лань» в «Жулань» как цветок, а не как цвет? — сощурился Лань Цзинъи. — Ну да. — И все равно! — Успокойся, Цзинъи, — Лань Сычжуй дернул его за рукав. — Красивое имя, учитель Вэй, хорошее. Только Цзинь Лин все равно предпочитает первое имя, говорит, что если еще раз увидит, как косятся на него адепты Гусу Лань, когда он представляется… — Ноги переломает. Каждому, — обличил Цзинь Лина Лань Цзинъи. — Прямо как Цзян Чэн! — захохотал Вэй Усянь до слез. — Ему тоже не нравится его второе имя — «Ваньинь». Говорит, что девчачье оно какое-то. Но оно же красивое! — Очень, — вдруг смущенно отводит взгляд Лань Сычжуй. Вэй Усянь прихватил подбородок пальцами и пронзительно на него уставился, но Лань Сычжуй быстро сменил тему. — Так что конкретно вы хотите узнать про учеников, учитель Вэй?..

***

Вэй Усянь долго красовался перед зеркалом — утром Лань Ванцзи втиснул его в традиционные одеяния Гусу Лань и сверху накинул один из своих нежно-голубых халатов, который Вэй Усянь оценил еще в ученическую пору. После долгих препирательств, Вэй Усянь отстоял за собой право не водружать на голову сложных причесок с тяжелыми заколками, ограничился обыкновенным высоким хвостом, что полюбился ему в теле Мо Сюаньюя — с таким способом убранными волосами открывалась тонкая, по-юношески изящная шея. В прошлой жизни Вэй Усяню все это тоже было чуждо: насмотревшись с Цзян Чэном, как госпожа Юй носит на себе причудливую башню, они оба решили, что не надо им такого счастья. С тех пор Цзян Чэн заплетал пару простых кос да стягивал на макушке обычный пучок, а Вэй Усянь просто подхватывал от висков пару прядей и связывал их лентой на затылке, и то, потому лишь, что простоволосым на людях быть неприлично. Покривлявшись немного — испробовав на себе суровое выражение Лань Цижэня и отстраненное Лань Ванцзи — Вэй Усянь покинул цзинши и бодрым шагом направился в ланьши. Обеденный перерыв только-только начался, так что в учебных комнатах должно быть пусто — он как раз успеет подготовить их для занятия. У порога ланьши его уже ждали Лань Сычжуй и Лань Цзинъи. — Выглядите любопытно, учитель Вэй, — отвесил комментарий Лань Цзинъи, еще ни разу не видевший Вэй Усяня не в черном или темно-сером. — Приму за комплимент. Так, тащите все столы к стенам, освобождаем пространство. Подушки полукругом перед учительским столом, — скомандовал Вэй Усянь и тоже принялся за дело. Он сдвинул учительский стол вправо, оставил на нем лист, в который излил примерный набросок занятия, а потом отправился за реквизитом. Бессовестно отламывая тонкие, едва зазеленевшие сливовые ветки, Вэй Усянь размышлял о том, чего же ему ожидать. Цзинь Лин был не единственной проблемой, с которой придется столкнуться. И, кроме него, из приглашенных адептов Вэй Усянь вспомнил только одного — и то, потому лишь, что напряг память. Плаксивый паренек, оплакивавший деву А-Цин и защищавший его в Пристани Лотоса перед враждебно настроенным отцом, наконец, обрел имя. Оуян Цзычжэнь. По возрасту он был ближе к Лань Сычжую, и тот сказал, что Оуян Цзычжэнь позднее остальных сверстников развил золотое ядро и потому полтора года назад приглашен на обучение в Облачные Глубины не был — хотя его отец даже и не попытался его зарекомендовать. Но Вэй Усянь помнил его как мягкого сердцем, наблюдательного мальчишку, а потому уверен был, что Оуян Цзычжэнь когда-нибудь станет хорошим заклинателем. Смутило и еще одно имя — Юй Аньго. Лань Ванцзи вчера, после первого своего занятия, принес ему список и коротко описал учеников — чуть более скупо, чем это сделали Лань Сычжуй и Лань Цзинъи. И этот мальчик, с фамилией Юй и в одеждах Юньмэн Цзян, навевал определенные подозрения. С ним никто не был особо близок, а еще он постоянно цапался с Цзинь Лином, по причине чего они оба частенько оказывались перед Храмом Предков на коленях. Лань Ванцзи предположил, что из-за неуживчивого характера и матримониальных неудач, Цзян Чэн воспитывает Юй Аньго как будущего хозяина Пристани Лотоса, своего наследника. Тот, вероятно, Цзян по материнской крови — Юньмэн Цзян и Мэйшань Юй на протяжение долгих лет поддерживали союзные отношения. Если Вэй Усянь узнает имена родителей Юй Аньго, возможно, для него что-нибудь прояснится. Все же, его не было в мире тринадцать лет, а еще до этого пару лет он был отрезан от дел ордена Юньмэн Цзян. А еще до этого — счастливые почти десять лет, что Вэй Усянь жил в Пристани Лотоса, он не особенно интересовался политикой. И всех родственников Цзян упомнить не мог. Когда Вэй Усянь вернулся в ланьши там уже был Лань Ванцзи. Он о чем-то вполголоса переговаривался с Лань Сычжуем, пока Лань Цзинъи раскладывал подушки полукругом, как просил Вэй Усянь. — Лань Чжань! — воскликнул Вэй Усянь, заметив, что его заметили, и помахал сливовыми ветками в руках. — Это тебе! Лань Ванцзи принял из его рук «подарок» и, вместе с Лань Сычжуем и Лань Цзинъи принялся внимать, что собирается провернуть Вэй Усянь.