Школьный учитель.

      Ибо не знает, куда подевалась Ченсяо сразу после танца, как и не знает, где осталась Ся Лин. В тот момент, когда они с Сяо Чжанем пересеклись взглядами, все перестало иметь значение. Важно было лишь то, как он подошел к нему, безболезненно схватил за руку чуть выше запястья и повел к выходу. Смотрели ли на них люди? Видели ли это учителя? Догадался ли кто-то о чувствах, что так паршиво скребли душу влюбленного подростка изнутри? Даже эти вопросы на самом деле не волновали Ибо. Уже не волновали. — Куда мы? — сипло спрашивает юноша, сопротивляясь скорее для вида. — В кабинет, — чеканит учитель в ответ, лишь прибавляя шаг.       Ибо, кажется, окончательно выходит из странного транса лишь тогда, когда за ним щелкает замок знакомого кабинета, а сам юноша оказывается прижатым к прохладной деревянной поверхности двери. Вряд ли хотя бы кто-то на Земле смог бы выдержать взгляд Сяо Чжаня в тот момент. Мужчина стоит в жалких сантиметрах, чуть сбито дыша то ли от танца, то ли от распирающей злости. Ибо чувствует себя загнанным в угол котенком, когда учитель выставляет руки по обе стороны, блокируя проход. Какой-то азарт просыпается, когда Ибо наконец понимает, что план сработал. Сяо Чжань ревнует. И, кажется, ничуть не меньше самого Ибо минутами ранее.       Юноша уже мысленно готовится отвечать на любые вопросы, которые будет накидывать учитель, лишь бы побыстрее замять неловкую тему и больше никогда к ней не возвращаться, но Сяо Чжань предпочитает словам другое. Мужчина наклоняется к его шее, чуть приспуская ворот блузы, ведет носом от скулы до ключицы, вдыхает глубоко, ненадолго останавливается. Молчит. Одна рука медленно опускается с двери на талию, пальцы щупают едва ли не прозрачную ткань, оглаживают по линии пояса. Снова ни звука. Ибо чувствует, как от напряжения сводит пальцы ног, а лоб покрывается испариной, хотя на дворе зима, а окна в кабинете приоткрыты. Не выдерживает, обхватывает руками чужую шею, складывая руки в замок, дышит часто, отрывисто, будто и впрямь задыхается. Сяо Чжань послушно ждет, не предпринимая больше ничего, все так же утыкаясь носом в шею, а затем, чувствуя, как Ибо начинает расслабляться, сцепляет зубы чуть выше ключицы. Тот от неожиданности издает почти гортанный стон, не успев даже подумать о последствиях. Быстро зажимая рот кулаком, Ибо зажмуривается и шикает от ноющего укуса. Мужчина почти сразу же накрывает саднящее место губами, зализывая оставшийся след. — Что ты тво… — находит в себе силы выдохнуть Ибо, но прежде, чем он успевает закончить свое возмущение, Сяо Чжань требовательно целует его, снова выбивая землю из-под ног. Ибо всегда сдается первым, когда дело касается поцелуев с Чжань-гэ, позволяя делать с ним все, что захочется. Но сейчас он ловит себя на мысли, что даже если бы он хотел побороться за главенство, столкнувшись языками, потерпел бы поражение уже спустя пару секунд. Мужчина кладет теперь уже обе ладони на пояс Ибо, и тот чувствует исходящий от его рук жар сквозь тонкую ткань одежды. Тело бьет озноб от прохлады комнаты, и вместе с тем трясет от жара, распирающего изнутри.       Сяо Чжань отстраняется, заглядывая в глаза, и хотя Ибо едва ли может сфокусировать взгляд, он все же замечает, что мужчина смотрит уже не так холодно. Это успокаивает, и Ибо льнет к груди, прижимаясь крепче, теснее, снова вдыхая приятный запах, щекочущий ноздри. — Думаю, будет лучше, если один из нас уедет сейчас, — шепчет Сяо Чжань обреченно. — Поговорим в другой раз.       Ибо готов взвыть от досады — как он может так спокойно отшивать его сейчас, когда между ними только что произошло нечто настолько интимное, что Ибо почти потерял контроль над собственным телом? Это жестоко. Наверное, даже хуже, чем то, что было на балу. Юношу по-прежнему бьет крупная дрожь, а вместе с тем вдруг предательски начинает ныть живот, словно все органы скручиваются в один тугой узел. — Чжань-гэ, если ты сейчас бросишь меня в таком состоянии, — сквозь зубы шипит Ибо, заглядывая в глаза мужчине, — то я с тобой разговаривать не буду.       Сяо Чжань усмехается краем губ и качает головой. Однако не отдаляется ни на сантиметр. Ибо лишь выжидающе смотрит, всем видом стараясь не показать, что еще немного — и он кончит прямо тут. Прямо от этого чертового взгляда исподлобья. Они молчат, кажется, всего пару минут, но для юноши они — целая вечность, миллионы световых лет. — У тебя есть 10 минут, чтобы придумать максимально правдоподобную отмазку, почему ты сегодня не ночуешь дома, — Чжань звучит серьезно, говорит таким тоном, словно отчитывает за шалость, но в его глазах те же огоньки внезапного безумия. И подобный вид действительно выбивает воздух из легких.       Разум остается слегка затуманенным от произошедшего, поэтому Ибо решает просто написать родителям незатейливое сообщение в духе «не теряйте, Сынен позвал к себе, завтра утром приеду и все расскажу. мы тут компанией» и не глядя отправляет маме — она не будет ничего переспрашивать сейчас, в отличие от отца. А уж с утра он точно что-нибудь придумает…       Они минуют пост охраны на первом этаже, садятся в такой знакомый и родной для юноши салон автомобиля и спустя несколько минут выезжают с территории школы. В направлении дома Сяо Чжаня, очевидно. Ибо совершенно не понимает, как вести себя в подобной ситуации — раньше в его жизни такого не происходило. Он даже с трудом вспомнил бы сейчас, как преодолел путь от кабинета до машины. Ибо был растерян настолько, что даже не понимал, куда деть взгляд — в салоне было тихо, не играла даже музыка, а оттого атмосфера царила, мягко говоря, напряженная. Все же уставившись на собственные дрожащие коленки, Ибо пытается привести в порядок если не мысли, то хотя бы дыхание.       Но все его планы идут крахом, когда на первом же светофоре на его бедро опускается теплая рука. Ибо кидает мимолетный взгляд на своего водителя, но на лице того не шевелится ни единый мускул — он все так же сосредоточенно смотрит вперед, на дорогу. Сяо Чжань не двигает ладонью вверх, чтобы дразняще зацепить ширинку или что-то подобное, нет, он оставляет руку неподвижно чуть выше колена, лишь слегка сжимая пальцы. Но для Ибо это прикосновение подобно смерти. Несмотря на плотную ткань джинс, кожа будто плавится в том месте, где ее касаются. Ибо чувствует, как вместе с бедром горят щеки и уши, пылают, кажется, так ярко, что вполне могут затмить красный цвет светофора. Разве нормально — вот так реагировать на простые действия? Раньше Ибо бы с усмешкой сказал, что никогда бы так не растекался от каких-то там поглаживаний или даже просто слов, но теперь… — Ты такой серьезный, — прокашливается Ибо, стараясь не выдавать свое смущение. — Скажи хоть что-то, а то страшно… — Мы почти приехали, давай поговорим уже в квартире? — бесцветно отвечает учитель, включая радио, тем самым пресекая любые ответные фразы.       Ибо не на шутку пугается, когда слышит подобный тон — Чжань-гэ не то что с ним никогда не говорил так сурово, он не позволял себе подобного холода даже по отношению к не очень-то прилежным ученикам. Но если учитель настолько зол, то почему не убирает свою ладонь? Почему спокойно возвращает ее на то же место после включения музыки? Ибо напрягал такой контраст между словами и действиями, но с другой стороны — Сяо Чжань видел Ченсяо, и, как Ибо уже понял, его это не обрадовало. Возможно, ревность у мужчины проявлялась именно в гневе? Юноша, вообще-то, не боялся самого учителя, вовсе нет — перед ним сидел в первую очередь тот, кого он действительно любит, разве может этот человек внушать страх? Опасность таилась в последствиях. Ибо нервничал, потому что им все же предстоял серьезный разговор. Сейчас ли или потом — не важно, значение имело лишь то, что они могут сильнее поссориться, а юноша совсем, совсем этого не хотел.       Вскоре они и правда паркуются возле дома Сяо Чжаня — пускай Ибо был здесь лишь однажды, он все равно хорошо запомнил это место. Мужчина выходит из машины первым и открывает дверь со стороны Ибо даже быстрее, чем тот успевает сообразить, что пора на выход. Их руки снова переплетаются, будто так и нужно, так правильно. Им предстояло преодолеть почти двадцать этажей, но вопреки опасениям Ибо, в лифте они едут не одни. Однако даже присутствие посторонних не заставляет Чжань-гэ отпустить ладонь юноши, отчего тот не сдерживает маленькой победной улыбки. Напряжение, растущее с каждой секундой, доходит до предела в момент, когда ключ от квартиры проворачивается в замочной скважине. Вот сейчас эта дверь отгородит их ото всех — от назойливых одноклассниц, консервативных родителей, непонимающего педсостава. Там, в квартире, будут только они. Наедине. Можно не скрываться, не сдерживать поцелуи и объятия, говорить все, что хочется без оглядки («а вдруг услышат?»). Этой ночью им словно разрешено быть настоящей, обычной парой. И Ибо будет бесконечно ценить каждый момент.       Сяо Чжань пропускает его первым, включая свет в прихожей и запирая дверь. Он все еще сосредоточен на каких-то своих мыслях, но Ибо больше не волнуется — в нем столько предвкушения и невысказанной нежности, что он быстро растопит сердце учителя. — Чжань-гэ, — юноша осторожно, почти на носочках, следует за возлюбленным в гостиную, — поймал, — он обвивает руками чужую талию со спины, утыкаясь носом в затылок.       Мужчина останавливается, шумно выдыхая, и немного помедлив, кладет свои ладони поверх, осторожно поглаживая кончиками пальцев. Ибо оставляет невесомый поцелуй в шею, надеясь, что это смягчит учителя и тот сменит гнев на милость. Сяо Чжань разворачивается лицом к Ибо, не разрывая объятий, и мягко целует, увлекая вглубь комнаты.       В поцелуе юноша не сразу замечает, как приземляется на мягкий диван, едва не ударившись головой о деревянную ручку — останавливает неизбежное столкновение рука Сяо Чжаня, заботливо подложенная в самый подходящий момент. Ибо краснеет, когда открывает глаза и видит мужчину, нависшего прямо над ним. То, что сдавливало, казалось, все органы еще в кабинете, вдруг возвращается с новой силой. Юноша чувствует, как собственное тело снова не слушается, а будто растекающееся по венам горячее возбуждение вновь туманит мысли и рассудок.       Сяо Чжань медленно наклоняется ближе, к самому уху, и шепчет то, что заставляет Ибо вздрогнуть и закусить губу: — Малыш, — обжигает шею тяжелое дыхание, — ты расскажешь мне, кто был с тобой на балу сегодня? — мужчина опирается одной рукой на спинку дивана, другой совсем возле головы Ибо. — Я… — Ибо моментально захлебывается в собственных словах, когда внезапно чувствует, как колено губительно близко становится между его раздвинутых ног. Это безумие — он едва ли чувствует давление от ноги, но одно ее нахождение там заставляет тело потряхивать. — Ты про Ченсяо? — быстро выдыхает он, стараясь сохранять самообладание. Насколько это вообще было возможно. — Догадливый, — мурчит соблазнительный, чуть хрипловатый голос все так же над ухом. Кажется, колено придвигается чуть ближе. — Она моя… подруга, — Ибо старается глубже дышать, и становится совсем немного легче. Но ненадолго. — Тц, — Сяо Чжань отстраняется так, чтобы посмотреть в глаза, — значит, кто-то врет? Либо ты, — он едва отстраняет ногу, — либо Сынен, который нашептал мне, что вы почти что состоявшаяся пара, — нога возвращается на место и давит сильнее, а рука ощутимо сжимает бедро юноши, отчего тот едва дергается. — Чжань-гэ, — из уст Ибо вырывается невольный стон — как вообще можно сохранять зрительный контакт в такой ситуации? — Мы правда встречались с ней раньше, но все не та-ак, — он хнычет, чувствуя, как начинает неприятно давить ширинка джинс. Вот черт. — Да? — Чжань усмехается краем губ — кажется, он быстро заметил образовавшуюся проблему юноши. — Может, просветишь тогда? — Я хотел, чтобы ты ревновал, — Ибо звучит так обреченно, словно раскаивается во всех грехах на смертном одре. Он инстинктивно пытается плотнее прижаться к ноге мужчины, но безуспешно. Жалкие сантиметры, явно специально предусмотренные самим Сяо Чжанем, не позволяют сделать этого. Тогда он продолжает. — Из-за контрольных мы почти не виделись, в голове вертелись плохие мысли, — Ибо делает небольшую паузу, контролируя вырывающиеся стоны, — А потом ты. Танец… с Ся Лин.       Сяо Чжань вдруг застывает — кажется, даже спутанных объяснений оказывается вполне достаточно. Он удивленно усмехается, словно не верит своим ушам. Ибо послушно ждет — не то чтобы у него был выбор, да и не особо он хотел, чтобы подобный допрос заканчивался. Однако он ждет, что ему ответят. — Ты такой упрямец, Ван Ибо, — выдыхает он, соприкасаясь лбами. — Скажи ты мне об этом в тот же вечер — я бы все отменил. Для меня это был вежливый ответ на просьбу, ничего более, — Ибо знал это, но слышать подобное от самого Чжаня оказывается умиротворительно приятно. — Прости. — Мне тоже есть за что извиняться, — юноша пользуется возможностью и обвивает руками шею мужчины. — Но если бы ты не нач…       Сяо Чжань не дослушивает его бурчание, накрывая его губы своими. Ибо лишь легко улыбается в поцелуе, зарываясь одной рукой в волосы мужчины. Приятный трепет от сладкого примирения, перемешиваясь с возбуждением, наполняет все тело юноши. Ему нравится подобное сочетание, а еще больше нравится то, что шепчет в губы Чжань-гэ: — Я только твой, Бо, целиком и полностью.       Ибо чувствует, как бегут мурашки по рукам и шее от одной фразы. Очень хочется шепнуть в ответ что-то такое же сокровенное, интимное и честное. Прикрывая глаза, чтобы не запнуться посреди предложения, он все же произносит: — Я больше не представляю своей жизни без тебя.       Чжань вновь целует, быстро, словно этот поцелуй — своеобразная печать, подтверждающая их слова. Ибо заметно расслабляется, стараясь не думать о собственном возбуждении, но вдруг снова чувствует колено между ног. Так близко, что теперь без труда можно качнуть бедрами, и Ибо, стыдливо отводя взгляд, не сдерживается и начинает двигаться. Шершавая ширинка лишь добавляет давления, и он сжимает губы. Стыдно. Приятно. — Кажется, я знаю, как мне загладить вину, — ухмыляется Чжань, и Ибо в ту же секунду понимает — вот теперь ему точно конец.       Мужчина одним движением справляется с пуговицей и молнией на джинсах, едва приспуская их для доступа к нижнему белью. Ибо инстинктивно сводит ноги, но колено препятствует, и тот обреченно хмыкает. Он и сам не совсем понимает, почему его накрывает такой стыд, когда Чжань-гэ касается его бедер, проводит пальцами по резинке трусов — разве не этого он хотел, когда думал о настоящих отношениях с мужчиной? Все так, да и Ибо даже не был девственником, но реакция тела на прикосновения Чжань-гэ будто была усилена в тысячи раз. Он смущенно отворачивает голову набок, зажмуривая глаза, когда мужчина легко поддевает пальцами белье и начинает тянуть вниз.       Он трепетно и осторожно приподнимает воздушную блузу, немного оголяя живот. Ибо рефлекторно напрягается, а уже через жалкие секунды тихо стонет. Чжань-гэ усыпает поцелуями чуть выпирающие ребра, не пропускает ни единой родинки, опаляет горячим дыханием нежную кожу. Последней родинкой становится находящаяся на тазовой кости. Ибо понимает, в какой опасной близости сейчас находится Чжань-гэ, и сердце колотится так буйно, что словно заглушает все мысли. — Боишься? — нежно спрашивает мужчина, останавливаясь. — Я могу перестать. — Я не боюсь, просто… Сердце сейчас выскочит, — признается Ибо, не осмеливаясь открывать глаза. — Ты такой очаровательный, когда смущаешься, — Ибо слышит, как Чжань беззлобно усмехается. — Отстань, — фыркает Ибо, хмурясь. — Это просто потому, что ты на меня так влияешь, я не такой… обычно.       Чжань подозрительно затихает, и Ибо приоткрывает глаза, заставая тот самый момент, когда губы мужчины аккуратно касаются головки члена. Юноша перестает дышать, замирая, как статуя. — Чжа… Чжань-гэ, — моляще стонет он, не зная, хочет ли сгореть от стыда или наконец кончить. Может, и то, и то. — Мой чувствительный мальчик, — мужчина вновь нависает напротив Ибо, требовательно захватывая его губы в жаркий поцелуй. Ибо почти скулит, чувствуя горячую ладонь, обхватывающую его член и сразу же интенсивно начинающую движение. Он цепляется руками за спину Чжань-гэ, сжимая в кулаках ткань его рубашки, и прикусывает его за нижнюю губу с довольной усмешкой. Сяо Чжань не сдерживает тихого стона, услышав который, Ибо вдруг сдавленно охает и прижимается еще ближе. — Я тебя испачкал, — на выдохе виновато шепчет юноша. — Ерунда, — уверяет его мужчина, нежно целуя в висок.

***

      Ибо осторожно берет аккуратно сложенную пижаму, которую Чжань-гэ оставил ему в душе. С губ невольно срывается улыбка — это была та самая, с облачками. Обидно только, что пахнет она стиральным порошком с примесью каких-то цветов, а не самим мужчиной. Ибо все равно зарывается носом в приятную ткань, ощущая только щекочущий ноздри запах лаванды.       Он все еще с трудом осознавал, что с ним вообще произошло, но приятно щемящее чувство в груди как бы намекало, что все это в любом случае было хорошо. Очень. Оттого выходить сейчас из ванной с невозмутимым лицом казалось задачей невыполнимой. Ибо медленно высовывает голову и осматривается, но Чжань-гэ нигде нет. — Меня ищешь? — улыбается он, выглядывая из-за угла, где была кухня. — Айщ, — Ибо резко вздрагивает и ударяется локтем о дверной косяк. — Зачем пугаешь? Специально? — бурчит он, потирая ушибленное место и окончательно показываясь из-за двери. — Нет, просто тут Орешек, — Чжань изо всех сил пытается сдержать рвущийся наружу смех. — Господи, — глаза Ибо вдруг округляются, — я забыл про нее! Пожалуйста, скажи. что она не видела… — Она спала, все в порядке, — усмехается мужчина, поднимая кошку на руки. — Да она и сейчас вон какая сонная, — улыбается Ибо и подходит ближе, чтобы погладить ее за ушком. — Пойдем в спальню, я ее верну на лежанку.       Ибо кидает взгляд на часы на стене, висевшие по дороге. Неужели уже так поздно? Сейчас уже и Сынену бесполезно писать, чтобы если что прикрыл. Остается полагаться только на его смекалку. Это пускай и далеко не первый раз, когда Ибо врал родителям о месте своей ночевки, но впервые такой опасный. Если вдруг родители как-то поймут, что Ибо был не у друга… — Во сколько тебе надо быть дома завтра? — голос мужчины вытаскивает юношу из негативных мыслей. — Как можно раньше, — хмыкает Ибо, неловко переминаясь с пятки на носок. — Я могу посидеть у тебя тут, или ты будешь спать? — Конечно можешь, — Сяо Чжань мягко улыбается, присаживаясь на кровать. — Хочешь, вместе поваляемся? — А можно? — Ибо удивленно вскидывает брови, поражаясь прямолинейности Чжань-гэ.       Мужчина кивает в ответ, пододвигаясь к изголовью кровати, и протягивает руки в знак приглашения. Юноша широко улыбается и с удовольствием ныряет в теплые объятия, утыкаясь носом в шею любимого. В такие моменты ему очень хотелось поставить жизнь на паузу — лишь бы продлить мгновение. Он чувствует, как родные руки мягко поглаживают по спине. Чжань оставляет невесомый поцелуй куда-то в волосы и кладет подбородок на макушку юноши. Чувства словно распирают изнутри, готовые разорвать легкие, сломать кости как клетку и вырваться бешеным потоком наружу — так кажется Ибо. И теперь он понимает, что это означает. — Я люблю тебя, — он говорит тихо, словно и сам пока побаивается таких слов, но все же искренне, вкладывая в такое несложное предложение всю душу. Руки на его спине вдруг замирают. — Я тоже тебя люблю, Бо, — Чжань приподнимает его голову за подбородок и смотрит точно в глаза, сосредоточенно, даже чуть хмурясь. — Ни один человек в моей жизни не был мне так дорог, как ты.       Ибо затихает, нервно кусая губы — так хочется высказать сейчас все, что уже много дней лежит тяжелым грузом на сердце. Хочется больше не возвращаться к переживаниям, особенно сейчас, в объятиях Чжань-гэ, но что-то словно не отпускает. Кажется, беспокойных мыслей скопилось так много, что больше не осталось сил держать все в себе. Он делает глубокий вдох, как бы набираясь смелости, и все же начинает: — Чжань-гэ… Не думай только, что это с нами что-то не так, — на мужчину больше не смотрит, лишь сильнее сжимая в руках чужую пижаму, — Полтора года, и я стану совершеннолетним. Я закончу школу и больше не буду твоим учеником. Ты просто подожди немного, я вырасту, и ты не будешь чувствовать себя так неловко в компании подростка. И мы будем ходить на свидания, держаться за руки, целоваться, наплевав на всех, встречаться открыто и… любить друг друга. Как все. Жить самой обычной и скучной жизнью, полной всяких романтичных вещей. Ты только, — Ибо поджимает губы и сглатывает комок в горле, — подожди. По… — голос вдруг дрогнул, но парень продолжает, — пожалуйста.       Сяо Чжань нежно касается его щеки, оглаживая и даря успокоение. Ибо прикрывает глаза, подаваясь навстречу протянутой руке, прижимаясь ближе, укутываясь в лечебные объятия как в теплый плед. Мужчина не спешит отвечать, а Ибо это и не нужно — ему и самому еще есть о чем рассказать, но он все же крадет у себя минуту, чтобы просто полежать в тишине, прерываемой лишь сопениями кошки. — Прости, что испортил бал, — шепчет Ибо, осторожно перекатываясь на соседнюю подушку. — Я не хотел тебя злить, честно. Первое время я был против всех этой идеи с ревностью, пока ты сам не согласился на этот дурацкий танец. Для меня он просто… Знаешь, я думал украсть тебя на пару минут, увести куда-нибудь подальше и потанцевать с тобой наедине. Думал, что отдам тебе свой танец, потому что у нас как-то принято танцевать с теми, к кому питаешь особые чувства. Поэтому мне было больно от твоего согласия, — Чжань поворачивается набок, внимательно слушая Ибо и переплетая их руки. — Я думал, что если ты увидишь меня с девушкой, то поймешь, как это может быть больно, но в итоге я сам весь вечер чувствовал себя ужасно паршиво. Я же… обманул всех, получается. Друзья думают, что мы сошлись с бывшей, потому что я не могу легко и просто признаться им, кого люблю. Сынен наплел тебе про Ченсяо и сделал только хуже. Поэтому… прости. — Ты ничего не испортил, милый, — Чжань-гэ утешающе чмокает Ибо в нос и тепло улыбается. — Мне не нужен был этот вечер в компании постоянно ворчащих педагогов и пытающихся напиться учеников. Гораздо приятнее для меня провести ночь с тобой, вдвоем, — он смотрит так нежно и трепетно, что Ибо невольно улыбается ему в ответ, тая от одного взгляда. — Это я обидел тебя. И, кажется, дело не только в танце. Я прав? — Просто… Ты все чаще меня избегаешь, и меня очень это пугает. Я загоняюсь мыслями о том, что перестал быть тебе интересен и вообще нужен. Я помню, что ты просил хорошо закончить полугодие, что ты обещал провести каникулы вместе, но в те моменты, когда ты проходишь мимо меня, даже не меняясь в лице — у меня ноги трясутся. Я не хочу быть тебе обузой, не требую безостановочного внимания, но я просто хочу чувствовать себя любимым, — Ибо удивленно выдыхает, поражаясь собственной честности — опять гипноз Сяо Чжаня? — От статусов пока никуда не деться, но порой мне кажется, что ты даже за пределами школы ведешь себя как учитель или мой отец, излишне заботясь и опекая меня. Я пару раз ловил себя на мысли, что при прогулке с тобой я не ощущаю нас парой влюбленных, мы словно родственники. Не хочу такого, — Ибо устало опускается на подушку, словно этот монолог высосал из него все силы. Но ему даже нравится то, что он может быть таким открытым и честным, не боясь высказать правду о собственных переживаниях. Рядом с Сяо Чжанем всегда было… спокойно. — Спасибо за искренность, малыш, — Чжань ободряюще улыбается. — Мне стоило догадаться об этом раньше. Кажется, я очень давно не состоял в отношениях… — он неловко усмехается. — Буду исправляться. Поверь, Бо, мне не важно, сколько лет тебе сейчас и сколько будет через пару лет. Я не стесняюсь тебя и никогда не буду, мне все равно о том, что подумают незнакомцы, но я переживаю, чтобы наши отношения не сказались плохо на тебе. Поэтому я очень прошу понять меня и мою излишнюю любовь к безопасности. Я желаю тебе только хорошего. И еще… обещаю рассказать тебе причину моего настроения в последнее время, — мужчина видит, как юноша изо всех сил пытается казаться бодрым, но медленно закрывающиеся сонные глазки выдают его, — с утра. — Хорошо, — шепчет Ибо, подпирая ладонью щеку и удобнее устраиваясь на подушке, не в силах больше сопротивляться сну. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, сокровище, — ласково отвечает Чжань, поправляя его одеяло.