Школьный учитель.

      Ибо чувствует во сне, как что-то нежно касается его носа, отчего тот вмиг становится влажным. Судя по тому, как тяжело открывались веки, стояло раннее утро. Однако это ничуть не смущало наглую морду, которая старательно вылизывала нос юноши. — И тебе доброе утро, Орешек, — сипло пробормотал он с усмешкой, отворачивая голову от такой внезапно ласковой кошки.       Вторая половина кровати уже была аккуратно убрана и, как казалось Ибо, отдавала какой-то прохладой. Юноша надул губы, словно обиделся, и перевернулся на другой бок, снова прикрыв глаза. В голове вдруг стали всплывать вчерашние события, одно за другим — выбор нарядов, бал, танцы, кабинет, поцелуи, диван. Вспоминая все то, что происходило на том самом диване, Ибо невольно смущается, зарываясь лицом в подушку. Не успев утонуть в приятных воспоминаниях с головой, юноша прислушивается. Сяо Чжань, должно быть, говорит с кем-то по телефону, и судя по его тону, разговор совсем не приятный.       Нетрудно догадаться, что скорее всего собеседницей была его почти-бывшая-и-изрядно-надоевшая-жена. И что ей вообще понадобилось от него именно сейчас, в такую рань, да еще и в субботу? Точно ненормальная какая-то. Ибо с досадой понимает, что даже не знает, как она выглядит. Да и в целом, единственная характеристика относительно этой женщины в его голове звучит примерно как «вечно таскает по судам». Больше Чжань-гэ о ней не рассказывал.       Ибо недовольно фыркает — да он вообще толком ничего о своем мужчине не знает! Как же так получается? Они знакомы уже почти три с половиной месяца, а все, чем мог похвастать Ибо, это знание его, Чжаня, любимого напитка и мнения относительно имущества по наследству. Не густо. К тому же, такие факты из своей жизни Чжань-гэ рассказал ему еще тогда, когда между ними ничего не было. Неудивительно, что Ибо не чувствовал себя как в настоящих отношениях (до вчерашнего вечера). В отношениях партнеры знают все друг о друге. Заверив самого себя, что он обязательно исправит эту ситуацию, Ибо все же решается высунуть нос из спальни — хотя бы немного услышать разговор. Он выглядит вполне прилично, в пижаме, застегнутой по горло, без всяких там засосов на шее, но все равно чувствует себя любовником, которого тут почему-то быть не должно. — А, и еще, — доносится холодный голос Сяо Чжаня, — почаще смотри в календарь и не звони мне больше по субботам, — строго произносит мужчина, потирая виски. Ибо невольно улыбается, не понимая причины. Видимо, для улыбки достаточно было просто услышать его голос.       Сяо Чжань с тяжелым вздохом откладывает телефон в сторону и замирает, стоя спиной к двери спальни. Ибо почти перестает дышать, боясь, что любое, даже самое незначительное, действие приведет к его разоблачению. — Господин Ван, а вас не учили в детстве, что подслушивать нехорошо? — вдруг спокойно замечает Чжань. — Я… — Ибо быстро соображает, нужно ли ему всерьез придумывать оправдание, извиняться или воспринимать это как шутку. К его счастью, Чжань-гэ поворачивается к нему лицом. Он улыбается. — За такое принято наказывать, — прежде чем еще полусонный Ибо успевает одуматься и сдвинуться с места, его мягко толкают вглубь спальни, и он вновь оказывается на теплых подушках. Чжань-гэ нависает сверху, все с той же легкой улыбкой на губах, и осторожно убирает со лба юноши прядки волос. Его рука скользит ниже, вдоль шеи, по плечам, забирается под шелковую пижаму и нащупывает ребра. — А-а-а, не надо, умоляю, — Ибо извивается как змея, пытаясь увильнуть от щекотки, но руки Сяо Чжаня везде, от них словно не спрятаться. — Ты холодный!       Мужчина все же оставляет его в покое, так и застывая прямо над ним. Ибо от переполняющих его эмоций может лишь сдавленно выдохнуть, засматриваясь на родное лицо. Наверное, это и есть любовь — когда все, что тебе нужно для счастья, это видеть улыбку другого человека, знать, что именно у него в жизни все хорошо, чувствовать его тепло рядом и крепко обнимать в ворохе одеял и подушек. Ибо не хотел сейчас размышлять обо всем, что наговорил вчера в порыве честности, не хотел думать, что скоро ему надо уехать домой — это не имело смысла сейчас, когда Сяо Чжань тихонько смеялся где-то над ухом, пока их ноги переплелись в какой-то замысловатый узел.       Ибо утыкается носом в шею Чжань-гэ, бормоча невнятное «доброе утро», в ответ получая легкие поглаживания по спине и плечам. Говорить больше не хочется, да и не о чем — такой приятный момент было бы слишком жестоко разрушать разговорами обо всяких там утренних звонках. Они нежатся в кровати до тех пор, пока телефон Ибо не разрывает интимную тишину спальни громким звонком. Ибо колеблется несколько секунд, не желая выползать из рук Чжань-гэ обратно в холодный мир, но, понимая, что звонок может быть от родителей, все же дотягивается рукой до тумбочки. Угадал. — Привет, мам, — чуть сипло бормочет Ибо, зарываясь обратно в объятия. — Доброе утро. Не разбудила? — Да нет, я уже сам встал, — юноша зевает против своей воли. — Не потеряли меня? — Ну, спасибо хоть за смс, — мама издает какой-то нервный смешок. — Я сейчас собралась на работу заехать, забрать тебя от Сынена на обратном пути?       Сонливость вдруг как рукой снимает. Ибо подрывается прямо на кровати, едва не заехав макушкой по носу мужчины. Стараясь сохранять максимально нейтральное состояние, хотя бы внешне, Ибо вздыхает: — Да не, мы уже сейчас все разбредемся, я сам доеду. — Да? Я думала, что ты один ночуешь. Ну, будем считать, что отсутствие нотаций — это подарок за успешно оконченный семестр. — Договорились, — Ибо усмехается, заметно расслабляясь — поверила.       Сяо Чжань осторожно поднимается вслед за ним, мягко обнимая за плечи. Он ничего не спрашивает — может, и так слышал, а может, из солидарности, ведь Ибо тоже молчал о подслушанном разговоре. Ибо едва распрямляется с тяжким стоном — мышцы все уже несколько недель были не в лучшей форме. — Звучишь так, будто в нашей паре старше ты, — смеется Чжань, поправляя растрепанные волосы младшего. — Просто болит все, — честно признается Ибо. — Массажист в отпуске, а у меня порой мышцы забиваются. Вот и хожу ною.       Сяо Чжань молча садится за спину Ибо, а его руки начинают плавно разминать плечи и лопатки. Ибо не старается себя контролировать, периодически срываясь на томные выдохи и полустоны в особенно болезненных местах. Чжань-гэ почти профессионально массирует напряженную спину сквозь скользкую ткань пижамы, пока не выдерживает: — Сними. Мне без нее проще.       Ибо беспрекословно слушается, стягивая рубашку, скорее даже машинально. Прикосновения к голой коже ощущаются уже иначе. Теплые руки Чжань-гэ обжигают спину, а дыхание возле шеи вызывает мурашки. Ибо не сразу осознает, что разделся перед мужчиной без колебаний, а когда все же понимает это, не чувствует ни капли смущения — как минимум, в массаже не было ничего криминального, Чжань-гэ целомудренно ограничился спиной, а его руки ни разу не соскальзывали ниже. Даже если самому Ибо этого немного, но хотелось. — Мне пора тебя отпускать? — Чжань подает Ибо его вчерашнюю аккуратно сложенную одежду. — Довезти? — Нет, а то мама может заподозрить что-то, — юноша виновато улыбается, словно извиняясь, что им приходится скрываться, но мужчина понимающе кивает. — Пока ты не уехал… Я же обещал, что мы проведем каникулы вместе. Дело в том, что я поговорил с руководством, и те с радостью согласились помочь мне в поощрении талантливых учеников, — Чжань расплывается в довольной улыбке. — Так что послезавтра вся наша труппа отправляется на горнолыжный курорт в Сычуань. — Что? — Ибо резко перестает натягивать на себя узкие штаны, так и оставаясь не в самом приличном виде. — Ты серьезно? — Вполне. Знаю, не вдвоем совсем, но не вызовем подозрений. К тому же я помню, как ты говорил, что хотел бы покататься на сноуборде, вот и… Я сообщил вчера всем до вечеринки, но тебя не нашел, так что... Сюрприз, — Чжань смеется, наблюдая за неподдельным детским восторгом в глазах младшего. — Ты лучший! — все же справляясь со штанами, Ибо виснет на шее любимого, быстро чмокая в щеку несколько раз. — А всех отпустили? — Ну, вы едете с сопровождением, у вас буду я. Так что родители подписали согласие, даже порадовались, что у нас такая инициативная школа. — Вау, — все, что может выдать Ибо, улыбаясь до боли щек, — значит, можно собирать чемодан? — Будет чем заняться сегодня и завтра, — Чжань нежно убирает со лба Ибо челку и оставляет невесомый поцелуй. — Я пока разберусь со своими проблемами, чтобы не отвлекаться в поездке.       Ибо собирается быстро — все-таки надо убегать, пока мама не начала искать, где он. Кое-как зашнуровав кроссовки и натянув куртку, он вновь оборачивается на мужчину. Чжань-гэ стоит, опершись о стену, с такой же сладкой полуулыбкой, как и обычно, когда бывает в хорошем настроении. У Ибо на секунду вновь щемит сердце — ну какой же он красивый. — До встречи, — он порывается вперед, целуя на прощание, и выскальзывает из квартиры.       Кажется, это будут самые лучшие зимние каникулы.

***

      Чемоданы были собраны за два часа. И даже с учетом разговора с родителями, который тоже длился далеко не пару минут, стрелка часов едва перевалила за шесть. То есть весь сегодняшний вечер и целые сутки завтра Ибо придется просто ждать. Это совсем не в его характере — сидеть без дела, но этих самых дел, как назло, не находилось. Чжань-гэ не отвечал на сообщения, игры на компьютере резко перестали интересовать, смотреть сериалы просто не хотелось, а погода на улице была до жути противная — не хватало еще заболеть перед такой важной поездкой. Еще немного, и Ибо точно полез бы на стену в целях хоть какого-то досуга, но на спасение пришел Сынен. Вернее, позвонил по видеосвязи. — Звание худшего друга года при-и-исужда… — Сынен кричит сквозь динамик так громко, словно находится в полуметре, и Ибо недовольно морщится. – … Нет, ну вы посмотрите, он еще и недоволен! — Хорошо ты диалог начал, — усмехается юноша, убавляя громкость, — с медалей. — А как тебя еще обозвать, козлина ты такая? — не видь Ибо хитрое улыбчивое лицо друга, на этом моменте он даже бы поверил, что тот действительно зол. — Какого хрена ты сбежал с вечеринки, даже не маякнув о том, куда там отправился? — Тихо! — Ибо быстро подключает наушники, осуждающе смотря на Сынена. — А то ты не понял. — Да я еще по твоей довольной физиономии понял, с кем ты там ночь провел, — друг ухмыляется, играя бровями. — Как там задница, болит? — Она у тебя заболит, потому что я надеру! — Ибо шуточно замахивается в камеру кулаком, стараясь не показывать своего смущения. — Мы не… Не было ничего. Просто… поговорили. — Вы либо деды, либо ты мне врешь прямо в лицо. — Правда не было, — Ибо чуть сбавляет громкость собственного голоса и даже наклоняется ближе к экрану. — Но могу сказать, что твой план одновременно дерьмовый и шикарный. — Это как? — Сынен озадаченно приподнимает бровь, словно не веря в то, что его идеальный план вообще мог провалиться. — Вы поругались? — И помирились, — юноша машинально убирает волосы со лба. — Чжань-гэ, как оказалось, собственник и ненавидит ревновать. Но потом мы о многом поговорили, обсудили и пришли к определенным выводам, так что можно сказать, что все кончилось хорошо. К тому же, утром он сказал мне, что мы с труппой едем в горы на каникулы. И я надеюсь… Ну, знаешь, провести с ним чуть больше времени вне обязанностей учителя и ученика. У нас ведь даже и свиданий нормальных не было, — Ибо не знает, как их шуточный разговор вдруг приобретает серьезность, но чувствует, что Сынен тоже перестает беситься, внимательно выслушивая. И ведь может же так быстро переключаться из режима клоуна. — Как минимум, он осознал, что ты хочешь иметь с ним именно взрослые, адекватные в каком-то смысле, отношения, — Сынен задумчиво кивает. — Но вот то, что вы в горы едете — это прикольно. Его идея? Хотя чья еще, — друг затихает, смущенно почесывая затылок, и Ибо, знающий каждый его жест, понимает, что тот что-то хочет сказать. — Что-то успело случиться за ту ночь, пока я вас оставил? — Ибо старается увести разговор в шутливое русло, чтобы другу стало комфортнее. — Скажи, а ты с Ченсяо… Вы друзья или как там все? — А? — Ибо расплывается в улыбке, стараясь сдерживаться. — Да, она свободна. И от меня, и вообще. — Вот как, — Сынен неловко улыбается в ответ, и Ибо ловит себя на мысли, что, наверное, именно так выглядит со стороны, когда думает о Сяо Чжане. — Тебе она нравится? Давай, я тут тоже вечно распинаюсь. Вдруг и тебе помогу в ответ? Я все-таки ее бывший. — Фу, — Сынен расслабляется и издает тихий смешок, — так себе у нее вкус в парнях, если честно. Нет, если серьезно, вчера на балу она была такой милой. Мне понравилось, как она тебе помогла с этим танцем, она так вежливо и тепло общалась со мной и со всеми ребятами, хотя ей было немного неловко, потому что кое-кто ее постоянно бросал одну в малознакомой компании. После того, как ты исчез, она начала волноваться, спрашивала меня и как-то так вышло, что мы оказались вдвоем. Несколько часов болтали обо всем на свете, я давно не встречал такого интересного человека… Я безнадежен, — друг прячет лицо в ладони, нервно хихикая. — Но Ченсяо и правда прелестная.       Ибо не скрывает довольной улыбки. Сынен влюбился. — Ладно, герой-любовник, я тебя понял, — хмыкает Ибо в ответ. — Насколько мне известно, Чен-и не знала, как провести каникулы. Погуляй с ней, думаю, она не будет против. – Хорошо, — Сынен заметно ободряется, — ты хоть пиши, как там у тебя все пройдет. И сдвинься ты уже с мертвой точки! — Ты о чем? — Не морозь взрослого мужика и не будь недотрогой, Ван Ибо, — друг хохочет и прежде, чем Ибо вдыхает, чтобы возмутиться, отключается.       Юноша чувствует, как к щекам приливает краска. Знал бы Сынен, что произошло той ночью после вечеринки… Ибо смущается еще сильнее, когда понимает, что хотел бы все это повторить. И массаж утренний тоже так вовремя вспоминается… И горячие сильные ладони на собственной спине, и теплый шепот до мурашек, и тон тот полуприказной. Какой же Ибо слабый, когда дело касается Его. Ему нравилась власть, которой обладал мужчина, а еще больше нравилось то, как он этой властью распоряжался.       Стоило Ибо задуматься о Чжань-гэ, как тот и сам напомнил о себе, ответив на сообщение часовой, а то и больше, давности. Мистер Пунктуальность. Но, конечно, юноша хватает телефон в руки уже через секунду после оповещения, не скрывая довольной улыбки. Мой Учитель Рад слышать, что ты в предвкушении поездки. Я надеялся на это :)

Вы А узнаю все я самым последним, ага. Я уже чемоданы собрал, что мне делать целые сутки завтра? Еще и без тебя

Мой Учитель Ну ты же как-то выживал в те учебные дни, когда я не вел уроки. Постарайся.

Вы Это по-другому ощущается, совсем, не издевайся

Мой Учитель Будь хорошим мальчиком и не капризничай. Скоро увидимся.       Ибо чувствует, как прошибает дрожь все тело, пульсирует сердце где-то в пятках и даже пот на лбу проступает. Сяо Чжаню нельзя быть таким, это очень плохо сказывается на общем состоянии самого Ибо. Если он будет продолжать говорить так и на отдыхе, особенно наедине, юноша имеет полное право не сдерживать себя. По своему мнению.       Тяжело существовать, когда едва закрыв глаза, он все еще видит Сяо Чжаня, нависшего над ним с голодным, тяжелым взглядом, который манил и пугал одновременно. Тяжело настолько, что сводит под ребрами, и даже вдохнуть полной грудью уже не выходит, а кончики пальцев покалывают так, словно еще немного – и он сможет метнуть молнию из руки. Голова будто свинцом наливается, намертво примагничиваясь к мягкой, едва прохладной подушке. Тело само просит ласки, хочет внимания и заботы, а рядом, как назло, нет того самого, кто и является источником и участником всех фантазий. Ибо готов взвыть от досады, не зная, куда себя деть. Прежде ему не доводилось возбуждаться от одной фразы, даже не произнесенной вслух, и сейчас он чувствовал смятение, перемешанное с тягучим возбуждением.       Второе, все же, доминировало в молодом, полном энергии и сил теле, а потому Ибо уже понимал, что останавливаться поздно. По прежнему сохраняя образ Сяо Чжаня перед глазами, юноша осторожно зажимает подушку между ног, вспоминая, как мужчина ставил туда колено. Трение, безусловно, было мало похоже на то, которое хотелось испытать, но в совокупности с бурной фантазией, Ибо быстро нашел темп, при котором действительно получал удовольствие. В другую, маленькую подушечку, юноша утыкался лицом, прикусывал ее, чтобы не издать лишних звуков, параллельно все теснее сжимая бедра. Он не был уверен, сможет ли кончить, даже не касаясь себя, но словно играл сам с собой, выставляя только ему известные правила. В потоке хаотичных мыслей ярче других била по вискам лишь одна: «Хочется, чтобы вместо подушек был Сяо Чжань». И чем чаще она мелькала, тем сильнее заводился Ибо, двигаясь рвано, интенсивно, даже несколько грубо.       Он не знал, как потом объяснит маме, зачем ему вдруг надо постирать наволочку, ведь белье совсем свежее, его не волновало мокрое белье на самом себе. Хотелось большего, гораздо большего, чем Ибо мог бы себе позволить сейчас, поэтому пока, но только пока, приходилось вставать с кровати и пытаться сделать вид, что ничего не произошло. Только вот перед сном он все же зашел в диалог, чтобы перечитать последнее отправленное сообщение и вновь потешить свои дурные фантазии. А после заснул с легкой улыбкой на губах.

***

      Ибо никогда прежде не думал, что всего одни сутки могут длиться так долго, будто целая неделя или даже месяц. Он не знал, как вообще смог пережить тот бесконечный день, но прямо сейчас уже светился от счастья возле школьного автобуса, где собирались все ребята. Многие бурно обсуждали школьную вечеринку, не смотря на то, что прошло уже несколько дней. К своему удивлению, Ибо нисколько не задевали разговоры про танец Ся Лин и учителя Сяо. Даже наоборот, приятно было слышать, что никто ничего не заподозрил. И пускай Ся Лин смотрела на него высокомерно, будто насмехаясь, что вышла на шаг вперед в этой бессмысленной борьбе за Сяо Чжаня. Юноша лишь единожды с вызовом глянул на нее в ответ, не скрывая усмешки. Пускай. Все равно Ибо знал, кому принадлежит сердце учителя. Этого было достаточно. — Так, ну раз все в сборе, то поехали? — Чжань выглядел сегодня в понимании Ибо как-то особенно трогательно, в огромной куртке и таком же безразмерном шарфе, без напускной пафосности и дорогих костюмов.       Оказывается, еще сложнее ожидание, когда такой нужный тебе человек находится всего в нескольких метрах, а ты все равно не можешь прикоснуться к нему. Не можешь сесть рядом в автобусе, положить голову ему на плечо, слушая интересные факты о той местности, где они проезжали. Нельзя взять любимого за руку, чмокнуть в щеку и шепнуть, что он прелестно выглядит сегодня, чем вызвать искреннюю улыбку. А что можно-то вообще? Ну, можно наблюдать со стороны, как он задумчиво молча смотрит в окно, и наслаждаться лишь мыслями о предстоящем отдыхе. Ибо этого чертовски не хватало, да так, что губы все были искусаны от досады. В какой-то момент очень хотелось хотя бы написать Чжаню в чате, но он не стал — рядом сидел Донсон, и Ибо не хотел случайно себя подставить.       Ибо отвлекается, кажется, всего на минуту, не больше, увлеченный пейзажем за окном, а когда снова поворачивает голову — возле кресла Чжань-гэ уже стоит Ся Лин. Ибо заметно напрягается, даже затаив дыхание, прислушиваясь к их диалогу в общем шуме. Ему совсем не нравилось, что Ся Лин лишь самоутвердилась после танца на балу и теперь была еще больше уверена, что учитель к ней неровно дышит. — Учитель Сяо, вам не грустно сидеть одному? — улыбается девушка, поправляя прическу. — Или вам можно составить компанию? Ехать ведь долго. — Нет, спасибо, я не хочу компании, я пока продумываю наш план на курорте, — Чжань кивает куда-то себе на колени, и Ибо не видит что там, но догадывается, что блокнот, с которым тот не расставался.       Наверняка он вежливо улыбается школьнице, стараясь не грубить и быть милым, но главное для Ибо было уже произнесено, поэтому юноша вновь отворачивается, скрывая от одноклассников жутко довольную ухмылку. Ся Лин возвращается на свое кресло, раздосадованная отказом. Впрочем, все в автобусе что-то бурно обсуждают, поэтому, кажется, никто и не обращает внимание на маленькое поражение Ся Лин. Никто, кроме Ибо.       Он чувствует легкость в груди и настоящую эйфорию, ведь поступок Чжань-гэ показал то, что его, Ибо, услышали и поняли. Что те ночные разговоры действительно были важны для обоих, из них сделали выводы и исправились. Сяо Чжань даже не видел, что Ибо наблюдал за их с Ся Лин диалогом со стороны. Значит, это не было действием напоказ, это реальная реакция мужчины.       Дорога действительно затягивается — это чувствуется по атмосфере в автобусе. Ребята, еще в начале поездки пышущие энтузиазмом, сейчас вели себя куда более вяло, и общее настроение группы можно было описать как сонливое и скучающее. Оно и понятно — многочасовая езда на автобусе, подъем ранним утром, холод за окном, они все вместе навевали состояние легкой хандры. На помощь пришел Сяо Чжань, который, заметив смену настроения в автобусе, быстро придумывает незатейливое развлечение. Ибо не особенно участвует в играх коллектива, просто наслаждаясь улыбкой Чжань-гэ. Как бы он хотел, чтобы на этом отдыхе их отношения стали крепче и ближе…

***

      После короткой экскурсии по курорту, все ребята приходят к мнению, что он замечательный, за что еще раз благодарят учителя Сяо. Ибо тоже соглашается с остальными — он уже был в горах с семьей в детстве, но это место было куда лучше. Все были заинтересованы в горнолыжном отдыхе, рассчитывая обязательно прокатиться на сноуборде или лыжах, но даже если бы нашлись те, кто не любит активный отдых, для таких тоже легко было подобрать что-то для души. Сейчас, конечно, всем очень хотелось пару часов просто отдохнуть, расположившись в комнатах, и Сяо Чжань это прекрасно понимал. Поэтому было решено — до шести вечера объявлялось свободное время, которым все могли распорядиться по-своему.       Ибо, конечно же, уже продумывал какой-нибудь план, как незаметно проникнуть в комнату к Сяо Чжаню и провести эти пару часов с ним. К счастью, в комнаты селили по двое, и Ибо делил ее с Донсоном. Лучший вариант из всех возможных — они довольно неплохо сдружились из-за спектакля, и Ибо чувствовал себя спокойнее в компании какого-никакого, но друга. Как оказалось позже — Донсон даже не расспрашивал Ибо о том, куда он решил пойти во время отдыха, что сильно упростило план самого Ибо.       Комнаты в отеле находились все в одном коридоре, мальчики напротив девочек, но комната Сяо Чжаня была прямо за углом, чуть поодаль от всех. По наблюдениям юноши, в коридоре люди не задерживались, а значит, никто не заметит его проникновение в чужую комнату.       Убедившись, что продумал все, Ибо быстро и немного хаотично разбирает чемодан, надевая свежие теплые вещи. Остальное он кое-как заталкивает под кровать, пока его сосед медленно, вещь к вещи, складывает свою часть гардероба. Ибо говорит что-то вроде «ну, к шести встретимся» вместо прощания и убегает.       Заветная комната оказывается незапертой, и Ибо кошкой юркает внутрь, заставая Чжань-гэ за переодеванием. Мужчина стоит спиной к двери, снимая рубашку и натягивая теплую толстовку. Ибо замирает на мгновение, понимая, что впервые видит Чжань-гэ обнаженным, и не скрываясь рассматривает каждую мышцу, пока есть возможность. — Почему у тебя открыто? А если бы зашел не я, а кто-то еще, и увидел бы? — Ибо хмурится, привлекая внимание. — И тебе привет, — Сяо Чжань ласково улыбается в ответ, подходя ближе. — Наглости войти без стука хватает только у тебя, — мужчина тянется закрыть дверь, не разрывая зрительного контакта с юношей. — Правильно, у меня особое положение, — Ибо с трудом выдерживает тяжелый и томный взгляд Чжань-гэ, нервно прокашливаясь.       Стоит двери закрыться, оградив их от внешнего мира, мужчина нежно целует Ибо, крепко прижимая к себе за талию. Ибо млеет, обвивая руками шею любимого, и окончательно расслабляется в объятиях. Поцелуй согревает, в нем хочется раствориться, как зефир в горячем какао. Кажется, он длится вечность, но этого все еще недостаточно. Ибо чувствует лёгкое прикосновение к своей щеке, заставляющее его немного отстраниться и открыть глаза.       Ибо еще с первого взгляда понял, что глаза у Сяо Чжаня совершенно неземные, гипнотические, это зыбучие пески, вязкий терпкий шоколад, нет ни единого шанса не утонуть в их глубине. Однако раньше Ибо не знал, что на самом деле для того, чтобы действительно захлебнуться в пучине этих дьявольских глаз, нужно было одно. Чтобы Сяо Чжань смотрел на тебя так, будто ты — самое ценное, что есть в его жизни. От этого взгляда прошибало настоящим электрическим разрядом, на миг останавливалось сердце, а мозг забывал, как нужно дышать. И все это Ибо проживал каждый раз, когда смотрел на Сяо Чжаня. Вернее, когда сам Сяо Чжань смотрел на него. — Я думал, ты тоже решишь отдохнуть в комнате, — прерывает звенящую тишину Чжань-гэ, за руку увлекая Ибо вглубь номера. — Я и решил. Просто в твоей, — Ибо улыбается, хитро прищуривая глаза — настроение у него, несмотря на ранний подъем, было игривым и приподнятым, оттого легкий флирт слетал с губ как-то сам собой.       Чжань-гэ лишь усмехается в ответ, устраиваясь с юношей на большой, пахнущей свежестью, кровати. Какое-то время они сидят друг напротив друга молча, позволяя себе соприкасаться ладонями, переплетать пальцы и оставлять легкие, но очень теплые поцелуи на костяшках. Казалось, для обоих этого было вполне достаточно, и Ибо мог поклясться, что просиди они так все два часа — он бы совсем не возражал. Юноша чувствовал настоящий тактильный голод и нуждался в каждом прикосновении, как в глотке морозного воздуха. — Знаешь, проснувшись утром в твоей кровати пару дней назад… Я вдруг понял, что ничего о тебе не знаю, — чуть сипло бормочет Ибо. — Это так странно. Я не могу сказать, что в других отношениях я знал все о своих партнерах, но с тобой иначе. Ты словно закрытая книга для меня. Это и манит, и пугает, — честно признается он, выводя пальцем одному ему известные узоры на ладони мужчины. — Хочется верить в серьезность всего происходящего. Хочется верить, что если все получится, то я на правах твоего… — он запинается, боясь произнести неподходящее слово, — возлюбленного могу иметь право знать о тебе. Нет… Знать тебя. — Я привык хранить тайны, — кивает Чжань в ответ, оглаживая свободной рукой чужое колено. — Не потому, что недостаточно тебе доверяю или ты не важен мне. Просто мне было проще молчать о личном, чтобы не вызывать подозрений, перерастающих в ссоры и прочее. И, кажется, — он неловко посмеивается, отводя взгляд, — я совсем не знаю, как люди обычно рассказывают о себе. — Хочешь, я буду задавать вопросы, а ты просто отвечать? Может, так тебе будет проще? — Давай попробуем, — Чжань-гэ вдруг разворачивается к Ибо спиной и осторожно ложится на его бедра. — Не против? — Нет, — Ибо нерешительно перебирает прядки темных мягких волос и зарывается в них пальцами, — мне нравится. Ладно, я начну с… наверное, самых волнующих меня вопросов. Если ты не захочешь говорить о чем-то, просто предупреди. — Я расскажу тебе все что угодно, — Чжань прикрывает глаза, наслаждаясь мягкими поглаживаниями. — Твоя жена… Как вы познакомились? Как долго были вместе? Почему поженились, а потом развелись? — Ибо не врет, эти вопросы роились в голове еще с момента разговора с Сыненом о суде. Ему очень хотелось знать всю правду от лица самого Сяо Чжаня. — Ты помнишь, что я рассказал тебе, когда впервые отвез домой? — Чжань приоткрывает один глаз, чтобы убедиться, что Ибо кивнул. — Мой отец, конечно, не нефтяной магнат и не политик, но к сожалению, он относится к тому пласту высшего общества, который считает, что важнее всего закрепить связи между важными шишками брачными союзами. — Неужели… — Ибо перебивает, но мысль не заканчивает, лишь удивленно распахивая глаза. — Не совсем. Мы с Лифен были знакомы давно, наши семьи дружили много лет. Конечно, нам с детства прививали мысль, что однажды мы поженимся, и хотя в детстве над этим все умильно хихикали, на самом деле никто из них не шутил. Всем было бы очень удобно свести нас, но никто не спросил ни Лифен, ни меня о том, хотим ли мы этого. Мой отец всегда говорил, что в бизнесе нет места чувствам, поэтому я и отказался быть его наследником. С юности меня очень тяготила мысль, что я не могу сам выбрать, кого любить. Еще сложнее стало, когда я впервые задумался, почему никогда не обращал внимания на девушек. Лифен я всегда воспринимал как подругу или даже сестру, но ведь кругом были и другие, — Чжань делает небольшую паузу. — Быть геем с невестой под боком было даже как-то комично, — он грустно усмехается. — Я не мог никому рассказать. Друзей у меня не было. Нет, не подумай, я не был одиночкой, у меня было много знакомых и приятелей, но никто из них, я уверен, не стал бы общаться с геем. Мама не поняла бы меня и сдала отцу, а тот… Кто знает, что он бы придумал. Самое сложное было даже не это. На выпускном вечере Лифен призналась мне в любви.       Ибо чувствовал мелкую дрожь по всему телу, слушая историю Чжань-гэ. Он не мог подобрать слова, чтобы выразить свои собственные эмоции — словно он вдруг перестал понимать, что именно испытывает. Чжань-гэ не выглядел подавленным и уж тем более не был из тех, кто любит, когда к нему проявляют жалость. Но на самом деле, Ибо было действительно жаль того, совсем еще юного Чжаня, которому пришлось скрывать свои истинные чувства. Ибо, конечно, тоже не рассказывал родителям о романе с преподавателем, но у него хотя бы были друзья, готовые всегда прийти на помощь и поддержать, принять его таким. А у Сяо Чжаня не было никого. — Я подумал, что меня еще можно исправить. Мы поженились два года назад. Но, как видишь… Ничего не вышло. И не вышло бы, — Чжань поджимает губы. — Я думал, что мы останемся друзьями с Лифен, но все пошло совсем не так, как хотелось бы, когда случилось непоправимое. Бизнес отца Лифен рухнул практически в одночасье. Я честно не знаю, что было причиной этому, но факт оставался фактом — Лифен нужны были деньги. Она хотела качать их с моих родителей через меня, но не учла того, что я не пользуюсь их поддержкой. Видимо, не без подстрекательств папаши, Лифен решила, что я ей не нужен, любовь давно прошла, а при разводе можно многое отсудить. Вот и таскает меня, — Чжань устало выдыхает, едва качая головой. — А меня это все так достало. — А что насчет твоих родителей? Они в конечном итоге узнали, что ты гей? — Нет, они не знают. Из-за внезапного развода мне не нужно было им что-либо рассказывать, и больше они не докучают мне с невестами. Вроде как, вышел победителем, но все равно паршиво. — То есть, ты никому не открывался? — Ибо обеспокоенно кусает губы. — Я просто… Сынену рассказывал про нас, но я не думал, что ты скрываешь, я бы не стал говорить про тебя… — Малыш, — Чжань прикладывает палец к чужим губам и нежно улыбается, — я понял, что Сынен все знает, еще тогда, когда ты мне не признался. Разве я ругался на тебя? — Ибо отрицательно машет головой. — Значит, я не против. У тебя замечательные друзья, я им безмерно благодарен за то, что ты можешь многое обсудить с ними, не утаивая в себе.       Ибо тоже был им за это благодарен. Он вдруг задумался, справился бы он со своими чувствами без Сынена? Вряд ли. Неважно, что за окном 21 век, и сейчас у людей есть все возможные ресурсы для развития, неважно, потому что в любое время найдутся те, кто будет осуждать всех «других». Ибо не признавал такого, когда сам встречался с девушками, но теперь… Теперь он ненавидел то общество, из-за которого ему надо быть осторожным, из-за которого ему нельзя говорить о том, как сильно он кого-то любит. Из-за которого их отношения с Чжань-гэ считаются отвратительными и ненормальными. И самое страшное — это проходить через подобное в одиночку, без поддержки друзей и близких. — Грустная тема вышла, да? — Сяо Чжань усмехается, медленно поднимаясь с колен юноши. — Прости, мы сюда отдыхать же приехали. К слову, нам уже скоро спускаться на ужин. И желательно из разных комнат, — мужчина улыбается все так же солнечно и тепло, как прежде, но теперь Ибо четко видит, сколько боли иногда может скрывать улыбка. — Я рядом, Чжань-гэ, — шепчет он на прощание. — Теперь ты не один.