Школьный учитель.

— Ты что?.. — Ибо застывает прямо посреди улицы, пиная куда-то ни в чем не виновный камушек. — Как ты вообще мог перепутать?! — Поправочка… Не я, а мои информаторы, — виновато бормочет Сынен в трубку. — Тогда пошли их, пожалуйста, нах… — Да понимаю я, но они не специально. У какой-то его подруги, — Сынен делает глубокий вдох, — не спрашивай, как они ее откопали… Так вот, у нее два года назад был пост с тортом и поздравлением под ним, там был отмечен аккаунт друга Сяо Чжаня и некий удаленный аккаунт. Путем каких-то там вычислений они поняли, что тот аккаунт и есть учитель Сяо. Не знаю, почему подруга опубликовала такой пост аж спустя месяц после самой даты… — Мне сейчас вообще не интересно, почему они проебались, — рычит Ибо. — Из-за них я теперь главный клоун школы! — Успокойся, король драмы, а то пар из ушей повалит. Об этом только мы с тобой знаем. А ты, кстати, не задумался, что реакция твоего ненаглядного учителя тоже странная? — Не называй его так! — отбрыкивается юноша. — Ладно, потом поговорим. Надо извиниться за тупость.       С этими словами Ибо агрессивно нажимает кнопку отбоя и с трудом сдерживается, чтобы не избить дерево неподалеку. Естественно, на друга он злиться не мог — даже если бы хотелось. Но нелепость ситуации вызывала крайнюю степень смущения, а Ибо ненавидел чувствовать неловкость. К тому же когда дело касалось чертового Сяо Чжаня.       Когда первичные эмоции все же сходят на нет, Ибо осознает, что реакция учителя действительно вызывала еще больше вопросов, чем ситуация в целом. Почему он не сказал? Не хотел выставлять ученика посмешищем? Но тогда зачем принимать подарок? Непонятно…       Естественно, в жизни Ван Ибо все не может быть гладко — завтра суббота, а значит и репетиция, на которой его с нетерпением ждет учитель Сяо. Хотел ли идти туда Ибо — вопрос скорее риторический, и хотя он понимал, что ничего плохого Сяо Чжань не сделает — ему самому будет жутко некомфортно с учетом той информации, которую поведал Сынен. Но с другой стороны, не приходить на репетицию вообще это тоже своего рода привлечение внимания, ведь он играет одного из ключевых персонажей. Безвыходных ситуаций не существует? Ибо бы точно с этим поспорил.       Он все никак не мог понять, что именно в Сяо Чжане заставляло уверенного в себе парня, который буквально получил прозвище снежного принца, робеть и пугаться каждого слова. Ну не было никогда с ним таких метаморфоз. Он мог сказать, что как минимум одна из его бывших девушек вызывала в нем бурные эмоции — они были прекрасной парой. И Ибо надеялся, что это можно считать хотя бы сильной влюбленностью. Но то, что он испытывал к учителю было иным, оттого лишь сильнее пугали эти чувства. Сяо Чжань имел какую-то совершенно неземную энергетику, которая манила Ибо, затягивала в пучину без единого шанса на спасение.       Ибо совсем не мог предугадать действий учителя. Он часто интуитивно чувствовал людей, особенно тех, кого хорошо знал, и потому всегда выстраивал общение таким образом, чтобы не поставить никого в неудобное положение. Может, он и был прямолинейным, но заводить в тупики неудачными репликами точно не хотел.       А с Сяо Чжанем совсем по-другому, он книга, закрытая на замок, с кучей тайн. А запретное всегда интересует больше.       В какой-то момент ему даже показалось, что между ними есть тонкая нить, описать которую он не мог. Что-то в их диалогах оставляло после себя легкий шлейф флирта. Может, Ибо надумывал лишнего, но учитель, как минимум, действительно хорошо к нему относился. И потакал даже самым странным просьбам. А сейчас, когда произошла такая нелепая ситуация, юноша понимал, что мог теперь выглядеть в глазах Сяо Чжаня глупым ребенком. А к такому не будешь испытывать что-то помимо снисхождения. И даже учитывая, что юноша трезво оценивал ситуацию и прекрасно понимал, что ничего не получится и даже думать о чем-то не стоит, его все равно не устраивал такой расклад. Ну не хотел он в глазах Учителя быть мальчишкой. — Было бы гораздо проще жить, если бы люди могли читать мысли, — бормочет Ибо под нос, а потом задумывается — а если бы Сяо Чжань прочитал его рассуждения, как книгу? Нет уж, упаси.

***

      Сяо Чжань сегодня, по мнению Ибо, был как-то чарующе красив. По субботам, это юноша уже давно заметил, преподаватель позволял себе одеваться более повседневно, не пренебрегая толстовками или вязаными кофтами (которые так подходили ему, что Ибо уже не мог воспринимать их на ком-то еще). Волосы он не укладывал так, как в будни, и они небрежными волнами падали на его лоб, делая мужчину действительно похожим на подростка лет 17 — почти ровесника.       Ибо ловил себя на мысли, что порой забывался, ведь поведение и внешний вид Сяо Чжаня путали, заставляя забыть о его статусе и возрасте. Если бы он действительно был школьником, может, у юноши не было столько противоречивых чувств.       Репетиция протекала как-то особенно тепло сегодня, все ребята были в хорошем настроении, и многие сцены получались с первого раза, что лишь еще больше всех воодушевляло. Сяо Чжань тоже не включал строгого учителя, улыбался и хвалил каждого, даже прикрывая глаза на мелкие помарки. После того, как преподаватель объявил о том, что их спектакль перенесли ближе к празднику Весны — все участники постановки заметно расслабились, понимая, что впереди еще несколько месяцев и все можно наверстать.       Ибо тоже был расслаблен и смеялся со всеми, не желая снова погружаться в свои мысли (и оттого нечасто поглядывая на постановщика). Но, как назло, Ибо кидает короткий взгляд на Сяо Чжаня, когда тот листает сценарий. И черт бы побрал привычку преподавателя подтягивать длинные рукава к локтям ради удобства.       На его запястье болтался один-единственный браслет. С быком.       Ибо счастлив, что не участвует в текущей сцене, а лишь наблюдает возле кулисы, потому что он совершенно точно застывает на месте, затаив дыхание. Такая простая мелочь, которая остается незамеченной для всех ребят, бьет Ибо под дых, заставляя все те неоднозначные мысли вернуться с новой силой. Оттаять и сделать вид, что все с ним хорошо и он не задыхается от эмоций, Ибо помогает мысль о том, что учитель может заметить такую бурную реакцию. — Ибо, постой, — окликает его учитель Сяо после окончания репетиции. — Ты торопишься? — Не особо, — да даже если бы он был занят, никогда не ответил бы правду. — А вы что-то хотели? — Я уже неделю обещаю отдать тебе книги, — улыбается Сяо Чжань, неловко почесывая затылок. — И все время забываю переложить их из шкафа, чтобы забрать в машину. Как смотришь на то, чтобы съездить их забрать? Обещаю, отвезу тебя обратно.       Он зовет меня доехать до его дома? — А… — Ибо так и остается с открытым ртом, пока думает, как ответить. — С вами доехать? Это как-то очень… Я вас не напрягаю? Просто не хочу быть навязчивым. — Все в порядке, я же сам предложил. Поехали?       Ибо кивает, в очередной раз жалея, что его уши краснеют от каждой мелочи.

***

      Ибо буднично садится на переднее сидение, совсем забывая о своих недавних размышлениях на тему того, что приличнее было бы садиться на задние места. — А можно вас кое о чем спросить? — Ибо поворачивает голову к Сяо Чжаню, когда тот тянется застегнуть ремень безопасности, и на секунду оба замирают в запретной близости лиц. Первым разрывает этот момент учитель, буднично заводя мотор. — Конечно, о чем? — Почему вы не сказали, что я ошибся? Ну, с вашим днем рождения. Я чувствую себя очень глупо, — Ибо тяжело выдыхает. — Сначала, я удивился, что ты вдруг поздравил меня, но я быстро понял, почему это произошло. Дай угадаю, ты нашел аккаунт Юй Биня, верно? — Если честно, я сам не находил никого. Не хотел показаться сталкером. Мне друг рассказал. Пост там был, вроде поздравительный, 11 ноября, ваш удаленный аккаунт. Что-то такое. — Надо же, — Сяо Чжань тихонько посмеивается. — Мои друзья… Обычно любят шутить надо мной, поэтому два года подряд поздравляют меня с днем Холостяка. Он как раз был вчера.       Ибо чувствует себя теперь настоящим тупицей и уже собирается извиниться, но Сяо Чжань не дает. — Нет ничего плохого в том, что ты перепутал даты. К тому же, это правда ввело тебя в заблуждение. Сам факт того, что ты подготовился и обратил внимание — вот что важно. Я не особо приветствую подарки среди учеников и учителей. Многие расценивают это как взятки. — Но вы приняли. И даже носите? — Ибо едва заметно расслабляет плечи и облокачивается на спинку сидения. — Примешь ли ты ответ, что я принял только потому, что подарил ты? — после недолгого молчания подает голос учитель. — Да, — кивает Ибо после недолгой паузы, чувствуя, как трепещет сердце в грудной клетке. — Спасибо.       Сяо Чжань больше не отвечает, лишь кивает и чуть улыбается, а потом строго следит за дорогой, не обращая на Ибо никакого внимания. Юноша не достает телефон, чтобы посмотреть, как долго они едут — такой жест кажется неприличным, вдруг учитель подумает, что ему скучно и неинтересно? По внутренним ощущениям дом Сяо Чжаня находился намного дальше от школы, чем дом Ибо, да и к тому же расстояние добавляло то, что их дома были в противоположных от учебного заведения сторонах. Ибо не сразу ловит себя на мысли, что весь октябрь учитель Сяо поздним вечером отвозил ученика домой, а потом ехал обратно вдвое больше обычного. — Вы так далеко живете, — все же решает озвучить он, чтобы заполнить тишину в салоне. — А еще меня подвозили… Знал бы я… — Знал бы ты? — усмехается Сяо Чжань, глазами выискивая свободное парковочное место. — И что? Не сел бы ко мне? — Именно! Вы, наверное, приезжали домой очень поздно… А что думали ваши домашние? — Ибо не расценивает это как личный вопрос, ведь под ним он не имел в виду ничего дурного, но когда он звучит вслух, то сразу кажется жутко неправильным. — Орешек привыкла, что я приезжаю поздно, — пожимает плечами учитель. — Меня бы замучила совесть, если бы я оставлял тебя одного на остановке в такое позднее время. Вдруг что-то бы случилось? — Изнасиловали волки и съели маньяки? — бормочет Ибо, фыркая. — Почему вы звучите, как моя мама? Та тоже вечно места себе не находит, если я остаюсь на улице ночью. — Она заботится о тебе, — смеясь отвечает мужчина, отстегивая ремень безопасности. — Считай, что я тоже забочусь. Пойдем, мы приехали. — А я разве… Давайте я подожду в машине, а вы принесете? Думаю, если я приду к вам домой, то это точно будет перебор, — Ибо отводит глаза от пристально смотрящего на него Чжаня и ненавязчиво играет со шнурками на толстовке. — А давай ты перестанешь думать, что что-то не так? — Сяо Чжань выходит из автомобиля и открывает дверь со стороны Ибо. — Пойдем, я не хочу, чтобы ты ждал тут.       У юноши нет ни одного аргумента, почему он должен сидеть тут, поэтому ему ничего не остается, кроме как послушаться учителя и покорно пойти за ним. Ибо думает, что за последние десять минут его жизни он почувствовал весь перечень человеческих эмоций. О том, что правильно, а что нет, он подумает у себя в комнате, а пока, когда впереди идет тот, от кого сердце мечется под ребрами, как птица в клетке, это не так важно.       В квартире Сяо Чжаня какая-то абсолютно особая атмосфера, которая не поддается описанию. Едва ступив на коврик возле двери, Ибо чувствует, как его окутывает какая-то пелена, все заботы забываются и не хочется думать ни о чем дурном. — Так, Орешек, познакомься, это Ибо, — Чжань приветливо улыбается красивой кошечке, заинтересованно поглядывающей на незнакомца из-за угла. Ибо неловко переминается с ноги на ногу и думает, нормально ли в такой ситуации поздороваться с животным?       Учитель скрывается за одной из дверей, оставляя юношу наедине с квартирой и Орешком, которая, впрочем, к гостю подходить не желала. Ибо озирается, словно в музее, позволяя себе получше рассмотреть картины на стенах и винил, висящий по соседству. По квартире преподавателя четко прослеживалось, что он без ума от искусства. И это завораживало. — Книги вот, — Сяо Чжань ставит небольшую стопку на столик возле обувной полки, и Ибо расценивает это, как просьбу в доме не задерживаться. — Спасибо, но правда не стоило так заморачиваться, я мог бы забрать их и позже, — Ибо кивает и уже собирается натянуть обратно кроссовки. — Постой. Ты же не думаешь, что я отпущу тебя без чая? — учитель довольно улыбается, осторожно хватая Ибо чуть выше запястья. — Брось, я не настолько не гостеприимный. — Учитель Сяо, — Ибо удивленно вскидывает брови, не зная как реагировать на ситуацию, — мне неловко. — А не должно быть. Есть что-то противозаконное в чаепитии? — спрашивает тот, уже направляясь на кухню.       Нет, в чаепитии нет абсолютно ничего противозаконного, а вот в поведении Сяо Чжаня есть, думает Ибо, медленно шагая следом. — Какой будешь? Только не говори любой, я от такого злюсь. У меня порядка пятидесяти вариаций чая. Назови любой, и я думаю, что найду его. — Внушающая коллекция, — улыбается Ибо, присаживаясь за стол, все еще чувствуя странную напряженную атмосферу. — Разве? У меня было и больше, — жмет тот плечами неопределенно. — Ваш ответ, господин Ван? — Зеленый можно? С цветочками какими-нибудь там, — бормочет юноша, отводя взгляд. — С цветочками? — Чжань хихикает в ладонь и разворачивается к кухонным ящикам. — Ну такой точно был.       Они замолкают ненадолго — Сяо Чжань наводит чай, сосредоточенно отмеряя всевозможные грамовки листьев, сахара, кипятка. Ибо остается лишь завороженно наблюдать за этим, затаив дыхание. Он слабо верил в происходящее, не понимая, как вообще здесь оказался, но был определенно благодарен судьбе за это. — А почему у нас перенесли спектакль? — все же интересуется Ибо, когда молчание начинает давить. — Наша школа решила, что подобный спектакль отлично бы вписался в общий сценарий праздника, — Чжань осторожно ставит на стол чашки, от которых еще валит пар, и достает несколько видов сладостей. — А что такое? — Нет-нет, ничего, — Ибо поспешно делает глоток и, кажется, обжигает себе всю ротовую полость. — Ой, горячо… — Правильно, потому что на свежий чай надо подуть, чтобы тот можно было пить, — учитель говорит это с такой интонацией, как если бы поучал совсем маленького ребенка. — Учитель Сяо, скажите пожалуйста, а вы впервые придумывали историю или у вас есть опыт? — быстро переключает тему Ибо, чтобы не начать снова думать о разнице в возрасте. — Честно говоря, я писал еще во времена института, сейчас уже нет времени на это… — Разве вы не учились в институте всего пару лет назад? — лукаво улыбается Ибо. — Говорите так, словно вам не 20 с небольшим, а все 40. — Для меня с моей работой год за пять, — смеется Сяо Чжань. — Ту книгу, которую я адаптировал под сценарий пьесы, я написал на втором курсе. Кажется, у меня даже была рукопись. Но я… Мягко говоря, многое изменил в театральной версии. И боюсь, тебе не понравится оригинал. — А? Почему? — Ты играешь одного из центральных персонажей, — мужчина делает долгую паузу и впервые на памяти Ибо выглядит таким нерешительным. — У Лань Ванцзи с Вэй Усянем в моей оригинальной версии не дружеские отношения. Из-за этого многое пришлось переписывать, но я очень люблю эту историю, поэтому пожертвовал их линией. Как видишь, одобрили. — Я… Сказать честно, догадывался. Знаете, я не смогу объяснить, но когда мы с вами репетировали, — наступает очередь Ибо неловко отводить взгляд. — Я несколько раз ловил себя на мысли, что дружеские отношения этих двоих существовали как-то на тонкой грани. С Донсоном такого не было, но все же… — Правда? — Сяо Чжань оживляется. — Наверное, я просто очень хорош в роли Вэй Ина, — смеется он. — Да, вы очень хороши, — выдыхает Ибо, поздно понимая, что именно сейчас сказал. — Я имел в виду… — Ты тоже иногда похож на Лань Чжаня, хотя когда я создавал его, я не думал, что такие люди в целом существуют, — кивает преподаватель. — А мне кажется, что мы очень разные… Он мудрый, хладнокровный, — вдумчиво перечисляет Ибо. — Знаете, по-хорошему хладнокровный, я бы хотел обладать таким навыком. Думаю, это его защитный механизм. — Ты очень похож на юного Лань Чжаня, — улыбается Сяо Чжаня, прослеживая взглядом черты лица Ибо. — А мудрость придет с возрастом. У тебя еще вся жизнь ведь впереди. — Вот как… Я могу расценивать это как комплимент? — Ибо легко улыбается в ответ, наконец чувствуя облегчение. — А можно я понаглею? — В каком смысле понаглеешь? — заинтересованно приподнимает бровь учитель. — У вас есть рукопись? Я бы хотел прочитать. Тем более, если я правда похож на Лань Чжаня. — Я поищу, — они сгружают чашки в посудомойку. — Если есть электронная версия, мне будет достаточно, — Ибо бредет к двери. — Вы подвезете? Или лучше самому? — Я же обещал довезти. Собирайся, я пока книжки упакую.       Ибо догадается ущипнуть себя за руку, только когда переступает порог своей комнаты. Что это, черт возьми, было? Учитель просто так взял и свозил ученика к себе в гости? Что за бред? Как это понимать? Вряд ли Сяо Чжань так каждого первого из театральной группы зовет на чай. А еще Ибо чувствовал на себе взгляд учителя, кажется, все время, пока был у него дома. И смотрел он как-то…       Нет. Ибо просто слишком много надумывает лишнего. Сяо Чжань просто отдал литературу, которую обещал. Чаепитие лишь приятный бонус. Да и куда еще смотреть, когда разговариваешь с человеком? Понятное дело, на него. Вот, все очевидно.       Но возникал еще более трепещущий душу вопрос — Сяо Чжань и в самом деле написал историю любви двух мужчин? И вот так просто в этом сознался? Это Ибо уже не мог рационально объяснить, но верил, что эта деталь останется лишь между ними.       Ибо слегка улыбается своим мыслям и падает на кровать. Весь вечер он проводит за чтением.

***

      В понедельник Сяо Чжань вел себя как обычно, а Ибо не мог найти себе места. Почему-то тот факт, что он знал об учителе даже слишком много, очень волновал его. Он не решался поговорить об этом с Сыненом, хотя очень хотелось. Однако после урока истории искусств эмоции победили его, и он все же выпаливает другу по пути к кабинету: — Сяо Чжань написал любовную историю двух мужчин, — Ибо говорит это даже слишком быстро, словно скажи он хоть немного медленнее — смущение одолеет его с головой. — Клевый, — хмыкает Сынен в ответ, пожимая плечами. — В смысле клевый? И все? Почему ты даже не удивился? — Ибо хмурится и несильно пихает друга в бок. — Ибо, я же тебе сам сказал, что о нем разные слухи ходят. Это ты у нас в вакууме живешь, потому что бегаешь ото всех как от огня. Чему мне удивляться? Плюс один факт, почему Сяо Чжань гипотетически может быть геем? — Ты… — Ибо возмущённо фыркает. — Ибо, я тебя не узнаю, реально. Не, я слышал, что любовь меняет людей, но не высасывает же мозг… Вырубай в себе влюбленную пятиклассницу. Хочется Сяо Чжаня — действуй! — Сынен ободрительно похлопывает по плечу Ибо, довольно улыбаясь.       Ибо тяжело выдыхает и ничего не отвечает. У Сынена в жизни всегда все было просто, никаких лишних мыслей и действий. Хочешь — действуй. И Ибо очень нравилась такая философия друга, но сейчас она казалась неуместной. Ибо впервые не знал, как подступиться к человеку, который ему нравится. Раньше все его отношения начинались практически без его инициативы, девушки сами искали с ним встреч, а тот просто не отказывал. А сейчас ситуация повернулась на 180 градусов, и теперь уже юноше надо думать, как завоевать чужое внимание. Как далеко можно заходить, когда это твой собственный учитель? Всегда надо оставлять запасной выход, путь к отступлению, потому что им еще два года вместе бок о бок существовать в школе. И если Ибо облажается — смотреть в глаза преподавателю он больше не сможет.       Они с Сыненом расходятся почти сразу после конца разговора, и Ибо, глубоко задумавшись, не сразу понимает, куда машинально пришел. По расписанию у их класса сейчас была математика, но перед собой он видел кабинет истории искусств. Как он тут очутился? Жуть какая, неужели он действительно, бездумно передвигая ногами, пришел именно сюда? — Ибо? Ты что-то забыл? — слышит юноша откуда-то сбоку обеспокоенный голос учителя. — Да нет, я просто мимо проходил, — Ибо неловко улыбается. — Но если честно, я хотел бы попросить… — Хочешь зайти? — предлагает преподаватель, вставляя ключ в замок и легким движением руки открывая дверь. — Да, давайте, — Ибо проходит в кабинет следом за Сяо Чжанем, прикрывая дверь и собираясь с мыслями. Что он хотел попросить — он совершенно не знал, поэтому нужно было импровизировать. — Ну… Мне неудобно просить, но вы могли бы, пожалуйста, сегодня подкинуть меня до дома? Я кое-куда тороплюсь вечером и хотелось бы быстрее добраться домой, — безбожно врал Ибо, невинно хлопая большими честными глазами. — А на автобусе я точно не уеду. — Без проблем, — улыбается в ответ Сяо Чжань, поправляя рукава пиджака. — Через пару минут звонок, смотри, не опоздай. Что у тебя сейчас? — Математика, — обреченно выдыхает Ибо. — Как думаете, учитель может заваливать кого-то совершенно без причины? — Не думаю, что учителя преследуют подобные цели, — преподаватель буднично протирает доску и раскладывает маркеры возле нее. — Может, такие как вы и не преследуете, а старые яз… Очень вредные женщины, наверное, завидуют молодости, вот и ставят два за неправильно решенное уравнение. А я там просто минус забыл дописать! — гневно пыхтит Ибо. — Я тоже не любил математику, — смеется Сяо Чжань. — Ладно, я побуду плохим преподавателем и хорошим бывшим учеником, — он поворачивается на Ибо. — Можешь посидеть со мной. А с учительницей я поговорю. Скажу, что ты мне резко понадобился за помощью. — Правда? — Ибо не знает, чему радуется больше — тому, что не будет терпеть математичку, или тому, что проведёт урок именно с учителем Сяо. — А у вас сейчас нет занятия? — Окно. Я собирался проверить домашние задания, так что если обещаешь не шуметь, то будет замечательно, — Сяо Чжань просто садится на стул, но так аристократично и аккуратно, что Ибо не может оторвать глаз и нагло пялится. — Обещаю, — кивает юноша несколько раз и шагает вперед, думая, куда ему сесть — за первую парту перед учителем или на свое обычное место. — Можешь сесть поближе, если хочешь, — видя неуверенность ученика, говорит Сяо Чжань, практически читая чужие мысли. — А… Спасибо, — Ибо кидает тяжелый портфель на соседний стул и садится прямо перед лицом Сяо Чжаня.       Вообще-то он никогда не сидел на первых партах — о нет, он прекрасно знал, что недостаточно хорош по успеваемости, чтобы сидеть за этими партами. Да он и не рвался никогда, ему было вполне комфортно сидеть с другом подальше ото всех, но сейчас он самую малость завидовал Исину, который обычно сидит за этой самой первой партой. Он ведь может смотреть на Сяо Чжаня вблизи… Хотя, вспоминая Исина, Ибо понимает, что тот вряд ли хоть раз оторвал взгляд от тетради во время уроков. Ужас, какую возможность он упускает. — Вы сегодня красивый, — бормочет Ибо, опуская подбородок на сложенные на парте руки. — А обычно так себе? — усмехается в ответ учитель, не поднимая взгляд от чьего-то конспекта и поправляя очки. — Всегда красивый, но сегодня выглядите, как какой-то герцог или… Типа того, — Ибо разглядывает Сяо Чжаня, цепляясь за каждые мелочи — нечасто он так открыто смотрит на него. Он отмечает крохотную родинку возле нижней губы, дырку от прокола в одном ухе, которая, скорее всего, давно заросла, замечает, как красиво отбликивают очки в свете солнца, оставляя на его медовой коже радужные разводы — не человек, а искусство. — Тогда сочту за комплимент, — Сяо Чжань улыбается краешком губ и качает головой. — Могу сказать, что цвет школьной формы тебе очень к лицу. — Обмен любезностями? — ухмыляется Ибо. — Бросьте, форма уродская, она никому не идет. — Красивого человека ничем не испортишь, — пожимает плечами преподаватель. — У тебя сегодня нет тренировок? — Неа, следующий матч только через две недели, одна команда снялась с соревнований. Так что мы не стали добавлять дополнительные тренировки, — лениво бормочет Ибо, чувствуя легкую сонливость от их размеренного уютного разговора. — А куда же ты тогда так спешишь вечером? — хитро улыбается Сяо Чжань, сталкиваясь взглядом с учеником. — На свидание? — Нет, — Ибо откашливается, придумывая оправдание получше. — У мамы День Рождения, — все же выпаливает он — ну и что, что у мамы он весной, никто же не проверит. — Тогда понимаю, — кивает учитель, возвращаясь к проверке. — Не забудь поздравить госпожу Ван от моего лица тоже. — Мгм, — Ибо утыкается носом в сгиб руки, отворачивая голову в сторону окна.       Какое-то время они сидят молча, и в кабинете слышен лишь щелк автоматической ручки учителя Сяо, шорох от листов тетрадей и тяжелое дыхание почти заснувшего Ибо. — Ибо, — Сяо Чжань, взглянув на часы, решает все же разбудить ученика и осторожно касается его плеча. Тот не реагирует совершенно, тихо посапывая, и эта картина очень умиляет учителя, — Бо, хей, — он мягко поправляет волосы мирно спящего ученика и улыбается краешком губ.       Ибо подрывается на месте, не сразу соображая, где он вообще находится. — Я проспал? Все проспал? — бормочет он, часто моргая и пытаясь сфокусировать взгляд на преподавателе. — Ну почему же все, только математику, — подмигивает Сяо Чжань, кивая на настенные часы. — У тебя ведь есть еще занятия? — Да... Да, еще один урок, — Ибо кивает как-то неуверенно. — Тогда я... После уроков зайду? Ну, если предложение подвезти еще в си... — Заходи. Для тебя всегда открыто, — Сяо Чжань возвращается к доске, начиная, очевидно, готовиться к уроку, а Ибо, красный как рак, выбегает из кабинета.       Ну почему он заснул? У него была такая прекрасная возможность поговорить с учителем, узнать его получше, пофлиртовать в конце концов! Упустить такой шанс, который вряд ли еще повторится — это надо уметь... Интересно, смотрел ли на него Сяо Чжань, когда тот спал?       «Надеюсь, я не пускал слюни и не храпел во сне», — думает юноша, для надежности проверяя рукава на предмет слюнявых пятен, но, к своему облегчению, ничего подобного не находит. — Где тебя носило? Я тебе звонил столько раз! А ты знаешь, как наша математичка к телефонам на уроке относится, — гневно шипит Сынен, пока Ибо раскладывает вещи на парте. — Я был у Сяо Чжаня, — пожимает плечами Ибо, стараясь сохранять невозмутимый вид. — Я бы хотел сказать, что удивлен, — вздыхает Сынен. — А что вы делали? Надеюсь, что-то неприличное, потому что пропустить математику — это вырыть себе ямку прямоугольной формы. А так хоть есть за что... — Бля, Сынен, — Ибо фыркает и подкатывает глаза. — Ничего мы не делали, я спал у него в кабинете. Он разрешил мне посидеть с ним. — С тем же успехом мог бы и на нашем уроке поспать, — хмыкает друг, сбавляя тон после звонка, оповещающего о начале физики. — Слушай, а фраза... «У меня для тебя всегда открыто» считается за подкат? — вдруг шепчет Ибо после недолгой паузы. — Это ты такое сказал? — давится воздухом Сынен, громко кашляя на весь класс. — Простите, учитель. — Это он мне сказал. — Даже он уже сообразил, что делать надо, а ты все так же мнешься. Не знаю насчет подката, но мне никогда учителя такие фразы не говорили. — Еще бы, — усмехается Ибо, качая головой.

***

— Да, я заеду, — тяжело выдыхает Сяо Чжань, методично вышагивая вдоль доски. — Как только закончу с делами. Нет, я не знаю, когда это будет. Нет, я не сорвусь никуда к тебе сейчас, имей совесть. Я понял. До встречи, — голос его звучит куда тверже и увереннее, чем обычно на занятиях, и Ибо замечает, что подобная строгость ему очень к лицу.       Ибо застывает у дверей кабинета, не зная, стоит ли ему оповещать, что он пришел — скорее всего, подслушивать телефонные звонки ученикам не стоит. Однако осторожно отойти и подождать еще немного в коридоре не получается, потому что его замечают. — Закончил? — Сяо Чжань улыбается, и Ибо почти уверен, что видел подобную улыбку в одну из первых встреч с ним, когда тот после тяжелого рабочего дня был вынужден проводить еще и индивидуальные репетиции. Юноша чувствует неловкость, ведь, кто знает, вдруг причина его усталости — сам Ибо? — Учитель Сяо, если у вас появились планы, то не стоит тогда меня подвозить. Правда, я же не ребенок, мне не стоило просить. — Ибо, я уже говорил, что если вдруг я изменю решение, ты первым об этом узнаешь. Все в порядке, поехали. К тому же, мне все равно теперь нужно в тот район, где ты живешь. Считай, что это просто бонус. Хорошо? — Сяо Чжань элегантно надевает пальто и еще раз поправляет воротник перед небольшим зеркалом возле двери. — Как прошел твой день? — Шесть нудных уроков, — вздыхает Ибо, наблюдая за учителем через зеркало. — Разве у тебя было не семь? Ах да, математику не посчитал? — Нет, я посчитал с математикой. Просто еще одним уроком была история искусств, ее я скучной не считаю, — улыбается Ибо. — Льстишь, — усмехается мужчина в ответ. — Но красиво льстишь. — Что вы, чистая правда.       По дороге до стоянки они успевают обсудить резкое похолодание, медленно наступающую зиму, невкусные котлеты из столовой и неудобное школьное расписание. Ибо не может перестать улыбаться — уже и щеки болят, и свой годовой лимит он исчерпал, но именно рядом с Сяо Чжанем идти без улыбки было невозможно. — Вам когда-нибудь говорили, что вам идут пальто? — заговорщически тихо шепчет Ибо, застегивая ремень безопасности и позволяя себе наклониться к учителю чуть ближе. — Да, ты только что, — коротко хихикает Сяо Чжань, заводя автомобиль. — Тебе так нравится мой стиль в одежде? — То, как этот стиль вам подходит, — кивает Ибо, надеясь, что не звучал слишком странно. — Буду одеваться так чаще, если мне будут говорить столько комплиментов. — Я буду говорить вам много комплиментов, если будете ходить так чаще, — довольно парирует Ибо, чувствуя себя, наконец-то, раскованнее обычного.       Сяо Чжань лишь кивает, не отводя взгляд от дороги. Ибо искоса поглядывает на него, восхищаясь его умением так спокойно водить машину фактически одной рукой. В какой-то момент Ибо забывает, что у людей две руки, и если только одна из них на руле, то вторая, должно быть, лежит на подлокотнике. Ведь где еще может быть эта вторая рука.       Но Ибо напрочь забывает об этом, кладя свою руку ровно туда же и соприкасаясь ладонями с учителем. Он вздрагивает и даже, кажется, ойкает, быстро поднимая глаза на Сяо Чжаня, но тот остается совершенно невозмутимым, по-прежнему не отвлекаясь от дороги.       И юноша уже собирается убрать руку, неловко извинившись, как чувствует, что мужчина накрывает его поверх своей ладонью и совсем слегка сжимает. Сяо Чжань медленно поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони Ибо, не собираясь выпускать из мягкой хватки. Юноша думает, что у него явно едет крыша, если все это происходит в реальности. Они сидят молча, мужчина даже не включил музыку, хотя обычно не забывает о таком. Ибо плывет где-то на волнах удовольствия и невероятно сильного удивления, потому что его руку не отпускают ни на светофорах, ни на протяжении всего пути. Они не говорят об этом, равным счетом, как и не говорят вовсе что-либо, видимо, не считая нужным прерывать такой момент словами.       Сяо Чжань все еще выглядит очень сосредоточенным с нахмуренными бровями и острыми чертами лица, которые еще отчетливее выделялись именно в профиль. Ибо же откровенно пялится, понимая, что ему дают такую возможность. Он вглядывается в учителя, пытаясь понять, что же творится у него в голове, чувствуя контраст теплой ладони на своей вечно холодной, и в мыслях только одно.       Я по уши влюблен.