Цели и средства

На вечеринке в Останкино остаются лишь те, у кого были съемки сегодня, и Максиму очень жаль, что с Аллой они не увидятся. После пьянки будет поздно уже, она никогда не приглашала его к себе ночью. Он почти не пьет, час ходит с одним бокалом, который все еще нет нужды пополнять. Можно было бы и выпить, конечно, но он уже трижды поймал на себе напряженный взгляд Кристины, и рано или поздно, может быть, после еще одного бокала, Орбакайте точно к нему подойдет. Максим старается на нее не смотреть лишний раз, поэтому трудно сказать, пьет ли она вообще. Выглядит предельно трезвой. Хорошо хоть Киркорова нет, и то ладно. Кристина вроде бы перестает искать его взглядом, и Максим расслабляется. Они не знакомы, вполне может быть, что она его и не узнала вовсе. Надежда глупая, их первое с Аллой совместное выступление уже по телевизору показали, вряд ли Кристина его пропустила. Усилием расслабившись, он все же меняет бокал недопитого вина на что-то покрепче. Как будто этого она и ждала. Кристина подходит к нему сама, потягивает коктейль из высокого стакана, но что в нем, Максим не знает. Она такая красивая, короткое платье, острый носик — похожа на маму. Если бы он уже не увлекся Аллой, Кристина вполне могла бы ему понравиться. — Максим, верно? — По адресу, — соглашается Максим с напускной уверенностью. — Приятно познакомиться, Кристина. — У вас есть минутка? — У меня есть для вас столько минут, сколько пожелаете. — Он опускает свой стакан на стол. Как чувствовал же, что не нужно пить сегодня, и что его дернуло заказать виски? Стакан все еще запотевший, оставляет мокрый след на скатерти. Место, где они расположились, довольно уединенное, насколько это вообще возможно на шумной вечеринке, но Максим все равно опасается, что кто-то их услышит. — Я слышала вашу песню, — говорит она негромко. — Уж не судите строго, это все-таки мой дебют, — просит Максим с улыбкой. Мысли мечутся лихорадочно. Чего она от него хочет, что скажет? Вполне очевидно, что Кристина подошла не о песне поговорить. — Дуэт с Примадонной в качестве дебюта это заявка на победу. Вот и первый укол. Что ж, это ожидаемо. Ответить ей остроумно — не проблема. Проблема — ответить так, чтобы Алла потом не перестала с ним разговаривать. Поэтому как бы агрессивно ни вела себя Кристина, Максу нужно этот конфликт гасить, а не раззадоривать, чего он, признаться, совершенно не умеет делать. Мириться потом — умеет, сглаживать углы — тоже, но быть любезным в ответ на откровенные шпильки совсем не его сильная сторона. — Мне тоже так кажется, — соглашается он со всей вежливостью, на которую только способен. Кристина даже теряется в первую секунду, но потом подается ближе. Вряд ли один вежливый ответ ее остановит, она явно намерена высказать свое недовольство и не отступит так быстро. — Искусство обольщения не заменит талант, — голос ее злой и острый, как лезвие. — Пытаетесь обвинить меня в том, что я пробиваюсь на эстраду через постель? — не выдерживает Максим, слишком поздно осознавая, что терпения его хватило совсем ненадолго. — А может быть, она мне нравится, и я делаю как раз наоборот? Девушка опешивает так, что не находит ответа. Она разворачивается на каблуках и выходит из зала, а у Максима в голове только одна мысль: Алла все-таки его убьет. Кто за язык тянул? Не обострять конфликт, не лезть на рожон, неужели так сложно было просто оскорбиться до глубины души и уйти самому? А он буквально сказал, что пробивается к Алле в постель через эстраду. Идиот. Максим залпом допивает все, что оставалось у него в стакане. *** До последнего она не была уверена, что стоит туда ехать. Но пригласили ведь, да и Максим там сейчас, так что Алла решает все же заскочить в Останкино на пол часика. Сегодня как раз в очередной раз всплыла тема клипа, и режиссер неплохой, а если Алла чем-то загорелась, то остановиться уже довольно трудно. Было бы здорово им с Максом снять клип вместе, если сделать все в ближайшее время, то запустить на ТВ можно успеть до Нового года. Одежду она не подбирает особо, как всегда, черное и короткое, но прогноз на вечер следовало бы все же посмотреть заранее. Погода выдалась отвратительная, и она успевает замерзнуть, пока выходит из машины и идет несколько метров до входа, а ведь еще даже не зима. Вылетевшая из банкетного зала Кристина едва не сбивает ее с ног на лестнице. — Ты совсем? — Алла пошатывается, хватаясь за перила. Дочь качает головой напряженно, что-то явно вывело из себя. Кто-то. Максим? Этого Алла боялась, но и представить не могла, что они и вправду поцапаются. Эта смутная догадка тут же подтверждается. — Твой... юморист, — почему-то это слово звучит в ее устах как ругательство, и Алла морщится, — целеустремленный, всем бы так. Тебя правда его методы достижения целей не смущают? Это весьма неожиданно. Интересно, и какие же у Макса методы? Быть красивым и галантным до тех пор, пока она не сделает его суперзвездой? Какой тонкий план, очень изысканно. — Ты сколько выпила, дочь? — это совсем уж безосновательная претензия, та не выглядит пьяной, но что еще можно предположить в текущей ситуации? — Ой, все. Кристина машет рукой и уходит быстро. Алла качает головой, медлит пару секунд и только потом проходит дальше. Нужно было дыхание перевести. Вероятно, эти двое уже успели поругаться по ее поводу, кто бы знал, что они встретятся в первый раз, когда ее нет рядом, чтобы выступить буфером между этими двумя ураганами. Успокаивает только то, что они оба вспыльчивые и отходчивые, значит ссора эта совсем не обязательно затянется. Максима она замечает едва переступив порог, хотя стоит он в стороне, у окна, и пьет что-то, по виду похожее на виски. Хотелось бы понаблюдать за ним, как напряженно его пальцы сжимают бокал, как он очевидно не хочет ни с кем разговаривать — но незаметное наблюдение это, увы, не то, что она может себе позволить. С разных концов зала уже раздается «Алла Борисовна!», и Максим тоже оборачивается. Улыбается почти сразу, но за долю секунды до улыбки она успела заметить его настоящее выражение лица. Что у них с Кристиной произошло? Что такое Максим мог сказать ей про цели, что Кристина так взбесилась? Она расцеловывается с десятком человек, наверное, прежде чем очередь доходит до Максима. Он касается губами ее щеки сухо и вежливо, но глаза теплые, настоящие; Алла опирается на его руку, моментально расслабляясь. Он обладает какой-то магической способностью одним своим присутствием давать ей спокойствие и силы. — Какой приятный сюрприз, — говорит Максим в полголоса. — Выпьешь со мной? — Ты, я смотрю, и без меня неплохо справляешься. Чего Кристине наговорил? Алла хмурится, притягивая его к себе за локоть. Максима от этого жеста передергивает, но он все же насмешливо приподнимает брови, и это совершенно обезоруживающее выражение лица выбивает из Аллы все желание выяснять отношения. — Видела ее, значит? Злишься? — Максим накрывает ее руку на своем локте ладонью, едва заметно гладит большим пальцем. — А ты считаешь, сказать, что спишь со мной, было отличной идеей? — Я не говорил! — Максим судя по всему даже трезвеет, настолько ясным становится его взгляд. — Ты шутишь? Я не говорил такого, как бы я мог? Сказал, что ты мне нравишься. И все. Алла смотрит на него внимательно. Ну какой же дурак. Честный дурак, к тому же. И все-таки это приятно. Так вот что Кристину разозлило, что он в своей абсолютно нахальной манере, как-то — наверняка вежливо — сообщил, что хочет ее. Поцеловать бы его сейчас. — У меня к тебе другой разговор был, про работу, — спохватывается Алла. Работа вся из головы вылетела с этими разборками. Макс озирается по сторонам. На них смотрят буквально все, если они собираются что-то обсуждать, то лучше не здесь. Не на банкете и вообще не в Останкино, рано или поздно можно не заметить, как кто-то жмется к ним и записывает каждое слово. Такие вещи уже давно приходится держать в уме постоянно. В машине Максим касается ее руки, гладит запястье сосредоточено, и это прикосновение как будто отключает весь окружающий звук, Алла наблюдает за этой лаской, и мир вокруг словно перестает производить звуки. Кажется, Максим что-то ей говорит, но Алла не слышит, а он не повторяет. Пробок нет, и доезжают они довольно быстро, за окном мелькают огни вечерней Москвы, а ее взгляд все еще прикован к их рукам, кожу начинает жечь, как крапивой. Она выныривает из задумчивости только, когда машина плавно тормозит возле гостиницы, Максим убирает руку почти резко, выходит из машины первым и открывает ей дверь, не дав водителю времени сделать это. Выпендрежник он выпендрежник и есть, но Аллу это почти восхищает. Обходительность Максима не напускная, а какая-то по-юношески порывистая, есть в этом что-то в хорошем смысле театральное. С той же охотой он открывает перед ней дверь номера, помогает снять пальто, а свою куртку почти бросает куда-то в вешалку, и кажется, та не повисла на крючке, а просто случайно зацепилась за него в полете. — Я хотела обсудить клип, — замечает Алла, проходя вглубь номера, в гостиную, — на «Будь или не будь». Щелкает зажигалкой, опускаясь в кресло, сигарета моментально загорается. Красный огонек единственное яркое пятно в полутемной комнате, это всегда успокаивает ее. Так приятно расслабиться наконец, забыть про толпу в Останкино и про скандал от Кристины. — Режиссируешь ты? — Нет, мне девушку одну посоветовали, — усмехается Алла. — А что? — Интересно, как бы ты это обыграла. — Он перегибается через стол, берет пепельницу и ставит ближе к Алле, металл звенит о стол громче, чем хотелось бы. Движение быстрое, но все равно можно успеть заметить, какие красивые у него пальцы. — Идея есть уже? — Да, я как раз хотела тебе рассказать, — отзывается Алла горячо. Говорит она много и охотно, идея клипа ее и вправду захватила, а финала пока нет, они все спорят о нем, спорят и никак не выберут. Слова как-то застревают в горле, когда она ловит на себе его взгляд, сосредоточенный и напряженный, но по глазам понятно, что Максим не сказать чтобы внимательно ее слушает. Скорее даже вообще не слушает. — Почему ты так смотришь? Не отвечает, только подается ближе, все смотрит на нее, смотрит настолько внимательно, что это почти пугает. На людей так не смотрят — на картины, может, на пазл или очень детализированный конструктор Лего. Она выдыхает дым почти ему в лицо, и Макс отстраняется, с усмешкой. Какие же потрясающие у него губы, такие пухлые и чувственные, и смотреть получается сейчас только на них. На них — и немного ему в глаза, которые вместо зеленых почему-то кажутся почти черными сейчас. — Трудно быть твоим другом, — выдыхает Максим и целует ее в губы порывисто и жадно. Совершенно не так, как в прошлый раз. Алла запускает пальцы в его волосы, и по телу пробегает дрожь, обжигающий жар бросается в лицо и ниже, растекается от груди к низу живота. Невозможно сдержать стон, когда он прикусывает нежную кожу на ее шее. Где-то на краю сознания мелькает «Пусть только попробует оставить следы», но правда в том, что ей сейчас наплевать. Эти касания заставляют ее плавиться в его руках, кожа словно искрится. Возбуждение такое сильное, Алла за волосы тянет Макса к себе ближе и впивается в его губы. Поцелуй бесконечно жаркий, Максим стонет в голос. Как же это заводит. Он уже скользит ладонями под ее одежду, но останавливается и за руку тянет ее в спальню. На пороге она запинается об его ногу, и Макс вжимает ее в дверной косяк, стискивает в объятиях, вжимаясь бедрами в ее бедра, и Алла снова шумно выдыхает, не в силах справляться с нахлынувшим возбуждением. Жесткая ткань его джинсов трется об ее ноги, поцелуи не прекращаются ни на секунду, и непонятно, когда он успевает дышать. Его губы буквально не отрываются от ее разгоряченной кожи. Между ног уже влажно, но Максим никуда не торопится, к постели он увлекает ее словно в танце, расстегивает ее платье так неспешно, как это делают в романтическом кино, молния скользит вниз с той же скоростью, с которой опускаются поцелуи от шеи вниз по позвоночнику. Наконец тонкая ткань соскальзывает к ее ногам, и Алла оседает на постель в одном белье. Глаза Макса делаются еще темнее, черные, такие черные, как сама ночь, когда он нависает над ней, оттягивает большим пальцем резинку ее белья, чтобы скользнуть вниз рукой, ощутить ее влагу. — Потрясающе, — голос его отчаянно голодный, с хрипотцой. Пальцы погружаются внутрь, сразу два, вырывая у нее вскрик. Максим убирает руку также неожиданно, втягивает блестящие пальцы в рот. Сумасшедший. Она едва не кончает только от этого зрелища. Она всегда предпочитала вести в сексе, но Максим своей лаской ее почти парализует, Алла дрожит от желания и нетерпения, и, кажется, ему выдержка тоже изменила. Он просто стягивает белье с ее груди, не снимая совсем, только тянет вниз, взвешивает грудь в ладони и почти сразу припадает губами к твердому соску, втягивает в рот, снова срывая вскрик с ее губ. Во рту пересохло, а между ног — наоборот, она ерзает, отчаянно пытаясь хоть немного облегчить эту пытку, Максим же специально дразнит ее, специально с силой сжимает ее талию, не позволяя двигаться, специально упирается пахом в ее голое бедро. Она втягивает живот инстинктивно, едва он касается его губами, и Макс неожиданно останавливается, поднимает голову. Даже его взгляд светлеет. — Перестань. Хочу тебя настоящую. — Я не... — Не? — Максим снова толкает в нее пальцы, и Алла кричит, выгибая спину. — Вот так. Он продолжает оглаживать ее изнутри, когда возвращается губами на мягкий живот, а потом ниже, гладит языком клитор, снова медленно, снова заставляя ее дрожать всем телом. Эта реакция определенно его приободряет, потому что теперь Макс ласкает ее в четком выверенном темпе, вырывая из нее крик за криком. — Мась! Ее трясет в оргазме, перед глазами темнеет. — Моя, — выдыхает Максим шепотом. Он касается губами ее бедра, живота, плавно поднимаясь вверх, и обнимает очень крепко, вжавшись стоящим членом в ее бедро. Алла тихо стонет. И снова он не торопится, хотя губу закусил нетерпеливо и откровенно сосредоточен — сдерживается. Гладит ее грудь очень бережно, почти успокаивающе, и только потом задевает сосок пальцами. — Макс... — Моя красивая. — Он улыбается, продолжая эти почти невинные ласки. Невинные после того, как он облизывал ее между ног. Трудно не понять, что он сдерживается из последних сил, и потому инициативу сейчас перехватить совсем не сложно. Алла в одно движение оказывается сверху, но едва не теряет равновесие, когда встречается с Максимом взглядом. Его взгляд настолько раскаленный, жадный и жаждущий, что это почти пугает. В нем ничего нет сейчас от юного мальчишки, которого можно было бы чему-то учить. Губы прижимаются к губам, ей необходимо это, как глоток свежего воздуха, прежде чем опуститься на него сверху, одним плавным движением до конца. Большой, опьяняюще большой, и она стонет, ощущая его в себе. Прислушивается к ощущениям, наслаждается, и Максим начинает двигаться сам, придерживая ее за бедра, задавая темп. Возбуждение снова взвивается к высшей точке, на каждое движение она стонет, почти готовая сорваться снова, хотя точно от себя не ожидала этого так быстро. Максим стонет сквозь сжатые зубы. Сдерживается? Именно это толкает ее за край, оргазм такой сильный, что все остальное пробивается в ее сознание как будто через вату. Перед глазами почти фейерверк, она не удерживается на руках, и Максим подхватывает ее, снимает с себя плавным движением и изливается между ними. Алла вдыхает словно бы опять со стоном, колени и руки так дрожат, что она даже не предпринимает никаких попыток отстраниться. Макс тянется за чем-то — салфетки? — кожу обжигает холодом, когда тепло его тела неожиданно исчезает. Сжимает ее в объятиях снова через несколько секунд, и Алла наконец открывает глаза и смотрит ему в лицо, касается ладонью щеки. Случится ли это еще раз? Это первая ее мысль, по ощущениям секс был лучший в жизни, но был ли он также хорош для Макса? Она сейчас не в состоянии анализировать. — Я тебя никуда не отпущу, — говорит Макс ей в ухо. — Никогда. — Никогда? — Алла смеется только, какой же он все-таки мальчишка. — Я серьезно. — Касается ее губ большим пальцем. — Ты же только моя? Почему-то в ответ не получается рассмеяться или сострить о том, что она вообще-то замужем. Эта его неподдельная серьезность совершенно обезоруживает ее, Алла сглатывает, принимая правила игры. Серьезно, значит. — Если ты хочешь — да. Максим утыкается в ее волосы носом, не отпускает очень долго. В его объятиях спокойно и тепло, она словно нежится в пушистом одеяле, хотя на самом деле даже не накрылись, и воздух немного холодит кожу. Сейчас ей кажется, что именно к этому и шло с момента их первой встречи, когда она впервые почувствовала что-то необычное, почувствовала, что он необычный. А, может быть, все стало предрешено позже, когда он пригласил ее на танец, и она почувствовала себя под защитой, чего не случалось уже несколько лет. Когда-то ведь это началось, не сегодня и не когда он провел ночь в ее номере впервые. Раньше, гораздо раньше. — Мне бы в душ, — говорит Алла наконец. — Я сделаю тебе ванну, — обещает Макс, целует ее в губы и встает. Он не одевается, разумеется, и в узкой полоске света можно разглядеть его получше. И почему они занимались любовью в темноте? Надо было включить свет, рассмотреть его. Улыбка трогает ее губы. Как же хорошо, покурить бы еще. Когда Максим возвращается, чтобы позвать ее в ванную, она уже на середине сигареты. Он смеется, снова приносит пепельницу, целует ее пахнущие табаком губы. В ванне обнимает со спины, целует в шею сзади под волосами, и Алла полностью расслабляется в его руках. Мысли снова и снова возвращаются к тому, что все это не продлится долго. Промелькнет яркой вспышкой и сгорит дотла, как происходит каждый раз. Все они уходят — она отпускает. Кто-то бы сказал, что уходит она, но на самом деле Алла всегда уходила только физически, когда что-то уже умерло и так. Конечно, кажется, что теперь все будет по-другому, но разве так было не каждый раз? Разве не каждый раз она думала «с ним все получится», а потом обжигалась опять и опять. Но эту ошибку она не повторит — Алла заранее знает, что ничего не получится. Можно просто наслаждаться моментом. Его ладонь скользит по ее телу с нежной уверенностью, Максим бережно ласкает грудь, словно точно знает, насколько она чувствительна. Алла не может удержать стона, и ладонь замирает в ту же секунду. — Остановиться? — Убью. Он смеется и продолжает гладить ее, Алла чувствует, как внутри снова вспыхивает желание, обжигает ее нутро, пылает между ног, заставляя ерзать неконтролируемо. Поясницей она чувствует, что он тоже снова возбужден. — Макс... — он не прекращает, и Алла почти всхлипывает, настолько невыносимо уже сдерживаться под его прикосновениями. — Да, родная? — он касается ее между ног теперь, вскользь и почти небрежно, но она стонет в голос. — Я тоже тебя хочу. Он опускает ее на себя, и Алла отдается ему снова, вода плещется через край ванны от каждого движения, свет словно становится ярче, и вода искрится. Оргазм в этот раз еще сильнее, чем в спальне, даже слезы на глазах выступают. Максим не двигается после очень долго, позволяя ей прийти в себя, целует ее в щеку, словно проверяя реакцию. Алла слабо улыбается. — Давай вернемся в постель? Поразительно, как он по одной полуулыбке понял, что она уже в состоянии воспринимать речь. — Давай. После Алла смотрит, как он спит, и снова прокручивает в голове события этой ночи. Пусть это только на пару месяцев или год, но с другой стороны, разве она что-то теряет? Она уже по уши влюблена в него, как глупая школьница. Секс с ним потрясающий, Максим поразительно умелый не только для своего возраста, но и вообще. Шагнуть в этот омут с головой? Разрешить себе побыть счастливой столько, сколько получится. Она улыбается, накрывая его голую спину одеялом, и закрывает глаза. Поживем — увидим. *** Съемки клипа проходят в каком-то безудержном веселье, и Алле кажется, что они с Максом выводят из себя буквально всех на съемочной площадке. Разумеется, ни о каких публичных нежностях не может быть и речи. Но Максим подает ей руку каждый раз, когда она встает, и отодвигает стул всякий раз, когда она садится. Над его шутками и его пародиями, которыми он разбавляет все перерывы, она смеется так искренне, что иногда слезы выступают. Гримеры не говорят ей ни слова, но смотрят раздраженно, когда снова и снова поправляют ее макияж. Кого это волнует, вообще? Пусть смотрят, как хотят. Страх свой она почти отпустила и позволяет себе в самом деле быть счастливой с ним. Расслабиться. — Не честно, что решать, выживу ли я, вы собираетесь без меня, — в очередной раз ворчит Максим, и Алла хохочет, запрокинув голову. — Тебе-то какая разница? — Хочу трагически погибнуть от любви, — пафосно говорит Макс, снова заставляя ее смеяться. Алла опирается на его руку, качает головой. Хочется коснуться его лица, но она сдерживается. Пусть камеры на них сейчас не направлены, но их видит по меньшей мере пять человек. Ни к чему лишние слухи. — Я думаю, мы не станем тебя убивать, — задумчиво говорит Алла. Они в самом деле пока еще не решили, но склоняются к счастливому финалу. Сравнительно счастливому, по крайней мере без кровопролития. — Ты слишком мне нравишься. — Так я тоже нравлюсь тебе? — моментально ловит ее на слове Максим. — Я рад, что ты наконец-то это сказала. Алла шутливо бьет его по плечу ладонью. Но он ведь прав, она раньше этого ему не говорила, как будто если не говорить о чувствах вообще ни слова, он не поймет, как сильно ей нужен. Глупо, конечно. Максим смотрит на нее с мудростью старика и наивностью мальчишки, что-то такое полярно-разное в его взгляде, разгадать трудно. Но он-то ее точно разгадал. — Они поставили свет, — говорит Максим медленно, — еще один дубль... — Мне все еще не нравится парик. — Ты же хотела не быть собой, — улыбка у него такая сладкая, что заставляет вспомнить вкус его губ. Губ, которые она целовала сегодня утром, но прямо сейчас, черт возьми, нельзя. — Выглядит очень стильно. Только дома так не ходи. Алла снова смеется, ну каков же нахал. Максим только приобнимает ее за плечо, и его ладонь словно жжет кожу даже через костюм. Так легко с ним, летяще легко. И снова трудно поверить, что это происходит с ними на самом деле, что этот одуряюще юный, красивый мальчик — ее. И хочет, чтобы она принадлежала только ему, ревнивый. — Алла Борисовна, готовы снимать. Алла расправляет плечи и отстраняется от Максима плавно, чуть дольше необходимого касаясь его локтя. Алла просто опьяняюще счастлива с ним. Все словно в тумане, клип, снова концерты, Рождественские встречи, они даже новый год отмечают вместе. Она никому не говорила, что она теперь с Максимом, даже Кристине, и не столько из-за того, что их отношения секрет, сколько из-за парализующего страха. Если сказать это вслух, все растворится, словно сон. Сон. Она столько раз пела «Любовь, похожая на сон», но как будто только теперь в полной мере осознала, о чем песня. Они слишком счастливы вдвоем, слишком громко смеются, слишком нежно друг друга касается. В реальной жизни так не бывает, однажды она проснется одна.