Просто ночной кошмар

На самом деле Век Хур не собирался продолжать взаимодействовать с этими нездоровыми отношениями, ну, или как Пуль Таг назвал бы их — «дружбой», потому что это в самом деле не его дело, ему просто скучно порой без личной жизни вообще, сериалы надоедают, и он не сдержался в тот момент на съёмках. Наверное, стоило заранее подумать о перспективах, когда он впутывался в жалкие страсти кого-то, кому нет ещё и двадцати. Возможно, его замучила паранойя, но в последнее время не покидало ощущение, что кто-то наблюдает за ним, а не наоборот. Но этого просто не может быть. Всё, как обычно, он избегает общения с этими двумя, потому что Вак Му его иррационально бесит, а с Джу Лакхом им откровенно не о чем поговорить, кроме «ммм, солнечно» или «уф, ветрено». Гораздо больше и свободнее общается с Су Зугом и Зум Хугом, не говоря уже о том, что проще всех ему с Пуль Тагом. Пуль Таг не станет за ним исподтишка подсматривать и наблюдать, он подойдёт и скажет всё, что ему взбредёт на ум, в лоб. Су Зуг слишком умный и зрелый, чтобы вообще что-либо озвучивать или за кем-то наблюдать, а слежку Зум Хуга нереально было бы не заметить. Он не просто так стал Хантером, он паршиво умеет притворяться незаинтересованным. Вариантов немного. Но это, конечно, бред сумасшедшего, потому что не имеет никакого смысла. — Можем посмотреть что-нибудь. Не здесь, в смысле. В кино, — бормочет Джу Лакх без особого выражения в гостиной, когда замечает, что от игры в приставку Вак Му отвлёкся на смартфон, полулёжа на полу и откинувшись на сиденье дивана, на котором Джу Лакх сидит. Век Хур пытается сосредоточиться на учебнике, потому что дистанционный курс по археологии ему всё-таки хотелось бы закончить раньше, чем следующая жизнь. Получается дерьмово. Это слишком смешно. Вак Му молчит. Джу Лакх молчит тоже, не повторяя. Воздух в гостиной можно резать пластмассовым ножом. Век Хур ещё раз мысленно прокручивает только что услышанный «диалог» в голове и ощущает приближение приступа истерического смеха со слезами и удушьем. Не то чтобы сама реплика была такой смешной, просто она в каком-то смысле являлась кульминацией очередного витка истории, за которой он уже ненавидит наблюдать, но не может прекратить. Он поджимает губы изо всех сил и втягивает воздух носом с шумом, чтобы удержаться. Оба оглядываются одновременно, хотя он сидит в кресле в углу комнаты и им не мешает. Вак Му будто выпал из своей медитации в смартфон и встаёт с пола, собрав конечности не без усилия, постанывая от ломоты после утренних занятий. — Пойду, пройдусь, — бросает вообще непонятно кому, потому что Век Хуру, к примеру, чхать трижды. Джу Лакх не отвечает, продолжая жать на кнопки, но с такой силой, что им, видимо, придётся покупать новую приставку. Век Хур пытается сосредоточиться, и фломастер, которым выделяет текст, помогает в этом в каком-то смысле, отвлекая своим кислотным цветом от всякого. Но всё-таки недостаточно отвлекая, чтобы не замечать движений в помещении и не уловить, что кто-то подходит к креслу практически в упор. Но тот, кто подходит, ведь об этом знать не может, поэтому Век Хур продолжает сидеть, подпирая голову свободной от фломастера рукой и раскрыв на раздвинутых коленях учебник. — Объясни мне всё-таки, что ты имел в виду тогда. «Да ладно». Век Хур поднимает голову молча и даже не отвечает, потому что на самом деле вариантов реакции у него больше миллиона, и он не в состоянии выбрать какой-то один, чтобы не пожалеть, что не выбрал другой. Отсутствие реакции — тоже в принципе реакция, но за неё не так обидно, как за вербальную. Джу Лакх смотрит на него так же молча, ожидая ответа. «Ну, ожидай», — мысленно глумится Век Хур, стараясь, чтобы сквозь внешнее спокойствие не просочилась совершенно гадкая харя. Он же не думает, что может выиграть у него в гляделки. Но через четыре неловких секунды Век Хур начинает ощущать, что не может заставить взгляд оставаться неподвижным, и он блуждает на полмиллиметра туда-сюда, как будто дрожа. Так быть не должно. У него наверное устали от учебника глаза. Или просто этот мелкий неудачник слишком близко стоит, и это просто неподобающе. Век Хур прекрасно знает, какое впечатление производит со стороны, и старается использовать это сознательно, давя образом и оставаясь невозмутимым. Это Джу Лакху что-то от него нужно, а не наоборот. Пусть попросит, как следует, потому что ожидать от старшего, что он будет переспрашивать, какого беса ему присралось, как минимум недопустимо. Он хочет поднять брови вопросительно, но не позволяет себе и этого. Опускает взгляд, не дождавшись объяснений. Нет — так нет. Значит, не так уж было нужно. — Ладно. Тогда попрошу заранее, в следующий раз, как тебе найдётся, что сказать, но не хватит духу отвечать за свои слова, постарайся держать их при себе. Если тебе не сложно. Это не стоит того, чтобы отвечать, и даже открывая рот, Век Хур отдаёт себе в этом отчёт, но просто… — В отличие от некоторых, я в состоянии ответить не только за слова, но и за то, что делаю, только вот мне, в отличие от некоторых, слишком жалко тебя, чтобы даже начинать. Поверь, ты не хочешь знать, что я имел в виду. А когда и что мне говорить и делать, я забыл малолетку спросить. — А я забыл спросить, что я хочу знать, а чего не хочу. — Вак Му тебе не даст, хоть об пол разбейся, и твои потуги выглядят жальче, чем ухаживания третьеклассника с брекетами за самой красивой девочкой параллели. Так сойдёт? Это тоже уровень третьеклассника, и Век Хур это понимает, но оно стоило того, чтобы увидеть, как немногие краски покидают лицо их вижуала. Он всё молчит и молчит, и пару раз его лицо меняет цвет целиком с белого на красный, затем на немного серый, а затем снова красный, и Век Хур улыбается, не удержавшись, но молчит. На это его самоконтроля хватает. На то, чтобы не приподнять брови, мол, нравится ли ответ, самоконтроля уже не наскребается. — …ты бухой, что ли? — Почему ты так нервничаешь? — Я не нервничаю, это ты какую-то ересь несёшь. — Ты так нервничаешь, что говоришь, что твой руриг несёт ересь. Ты бы поосторожнее. — Я бы поосторожнее?.. — Ты сам хотел, чтобы я тебе объяснил, что имел в виду. Я могу повторить, хочешь? Это просто всё очень мило, как за хомяками в клетке наблюдать, но когда один начинает поедать других, это уже не очень мило. Вот и за вами так же, вроде смотришь и как-то смешно, но потом начинает казаться, что ты вот-вот возьмёшь отпуск из-за моральных страданий по своей безответной любви, и это уже не слишком весело. Я не хочу проблем из-за ваших безнадёжных путок, ладно? Постарайся застегнуть штаны потуже как-то и принять тот факт, что ты его не интересуешь. — О, я его интересую, хотя это не твоё дело. — Ну, недостаточно, чтобы он хотя бы реагировал на твои потуги. — По крайней мере, мои потуги не безнадёжнее, чем вообще никаких на горизонте, как у тебя? — У-у-у, жжётся, — Век Хур надувает губы и щурится, а потом смеётся почти беззвучно, — обидно. Ты, может, не в курсе, но мы тут как бы не для этого, и не все здесь по мальчикам, как бы удивительно для тебя это ни оказалось. Тебя никто не осуждает, как и твою подружку, но ты всё-таки подумай над тем, что я сказал. Ты слишком маленький, чтобы соображать, но присмотрись к нему получше. Ему давно не как тебе, и пробег у него — ай-яй-яй, поверь мне. Это видят все, кроме тебя, по-моему. Мне-то искренне похуй, если даже вы подерётесь перед камерами, потому что это вас выпрут и заменят, а не меня, но зачем тебе было всё это время мучиться, чтобы потом вот так всё бездарно просрать ради кого-то вроде него? Джу Лакх смотрит на него, вдруг будто поостыв, и подсознательно Век Хур почему-то готов, что вот-вот услышит что-то неприятное. …в каком-то смысле он всегда к этому готов, потому что не впервые получает за свой язык, но в то же время в этом есть какой-то спортивный азарт — как сильно он получит в следующий раз или как быстро сможет спровоцировать. За два года, что они знакомы и практически заперты вместе в пусть и не маленьком пространстве, ему не удавалось даже развести Джу Лакха на разговор о чём-то, кроме погоды или работы. Не то чтобы он сильно старался, потому что разводить людей на разговоры — это и не его амплуа, а скорее как раз Вак Му. У него просто так не получается. Выпрашивать по лицу у него получается гораздо лучше. — Я достаточно немаленький, чтобы за версту заметить, что лучше всё бездарно просрать ради такого, как он, чем тратить время «с пользой» с такими, как ты. Пойди, скажи ему в лицо, какой у него пробег? — …ты полагаешь, он делает это без сознания? Тогда нам, может, позвонить куда следует, а то ведь это, вроде как, изнасилование? Бедный Му, я думал, он давал на это согласие. И не раз. И не одному, — Век Хур пускает побоку услышанное ровно перед этим, хотя не может отрицать, что попало в яблочко. Это глупо. Он знает, что он лучше Вак Му практически во всём, и уж тем более его не волнует мнение тупого малолетки, который вообще ничего о нём не может знать, включая интересы и предпочтения. Поэтому он пускает побоку сказанное, будто всё пролетело мимо цели. Но на самом деле это всё же… Почему он злится на него, если подумать? Что ему сделал сам Джу Лакх? Его раздражает Вак Му, а этого бездаря ему изначально стало просто жалко после услышанного в коридоре разговора, разве нет? Почему он хочет обидеть его, если его и так уже жизнь сильно поранила количеством отвешенных мозгов? …не стоило даже впутываться в это. Нужно было держать язык за зубами и контролировать даже интерес. Даже не смотреть в их сторону, чтобы ничего не замечать. — Иди на хуй, — практически радостно отвечает Джу Лакх, дёргает бровями, делает шаг назад в полупрыжке и разворачивается, прежде чем быстро выйти из гостиной. — Ты ещё крикни «Ой, всё»! — вдогонку предлагает Век Хур, тоже хмыкая, чтобы дать понять, как его это веселит, но скорее всего Джу Лакх этого уже не слышит. И Век Хуру на самом деле не сильно смешно. Закон о вселенской компенсации, казалось бы, уже догнал его со всей силы в момент, когда малолеткой Век Хур был послан на хуй, но как выяснилось спустя практически ровно двое суток — нет. Это было только начало. Может, вселенная наказывает его за зависть и козни за спиной Вак Му? Почему тогда она не наказывает этого смазливого подонка за то, что он играет с малолетками в игры, которые тем не по зубам? Так же нечестно. — Извини, мне просто так смешно. — Да мне тоже пиздец как, — Век Хур вытаскивает из внутреннего кармана пиджака фляжку, закатывая глаза и одновременно откручивая её крышку. Пуль Таг не может сдержаться снова, повисая на нём, зацепившись за плечо огромной ладонью так, что твёрдые перстни оставляют синяки даже через подкладку пиджака. — Ты знаешь, что это вселенная тебя наказывает? — Ты знаешь, что мне не помогает то, что я это знаю? — Я не могу, мне тебя так жалко… — Пуль Таг всхлипывает. Век Хур ловит себя на том, что всхлипывает тоже, но не от смеха. — Да ладно, ты сможешь. — Я ещё могу покончить со всем этим, вон выход. — Он пожарный, — Пуль Таг плачет, стараясь не пролить слёз всерьёз и не размазать грим. — Так, ладно. Это всё — лирика, похуй. Похуй, — повторяет Век Хур, резко развернувшись от стола, у которого они стоят в полумраке за белым помещением, в котором снимают шоу развлечения ради. Развлечения путём унижения целой группы на забаву зрителям. Пытки невысокого полёта и совсем невысокого пошиба. Похуй. — Похуй, — повторяет он ещё раз, кивнув непонятно чему или кому, дёргает плечами вперёд пару раз, встряхивается и на мгновение корчит сосредоточенную гримасу. — Портвейн так быстро действует? — с абсолютным восторгом предвкушения спрашивает Пуль Таг. — Я могу. Я всё могу. Я могу всё, и мне похуй. Вот увидишь, — не глядя на него, чтобы не перестать самому в это верить, убеждает Век Хур, надеясь, что попутно убедит и себя. — Я не сомневаюсь, брат, ты можешь всё. И если ты сможешь это после всего, что сам навертел там с ним, я обещаю организовать сбор средств на памятник для тебя при жизни посреди города. Если учесть, что за пределами «ТЭБ» город состоит практически полностью из промышленных зданий, а все жители города проживают в самом «ТЭБ», это прямо крайне актуальная мысль. — Похуй, — повторяет Век Хур шёпотом, разглядывая съёмочную площадку, круглый столик на одной ноге, основания которой оформлены под тентакли, стеклянную поверхность с пластмассовым контейнером, в котором один из кусков «Чёрного леса». На длинном столе со скатертью, у которого они с Пуль Тагом стоят, в ряд остались куски, которые достанутся не только другим несчастным, но и для оставшихся групп, что будут снимать после них. В мусорном ведре в конце стола Век Хур видел пустые грязные контейнеры, и его утешает мысль о том, что они пусть и не последние, но и не первые. Кто-то уже пережил это, и ничего. И он знал, на что шёл, когда мечтал работать в этой индустрии, ведь так? Не то чтобы на него внезапно обвалили новости о том, что придётся участвовать в варьете. Он вдруг понимает, что у него стучат зубы, как от холода. Откручивает маленькую крышку снова и переворачивает фляжку над собой, задрав голову. Пуль Тагу стоит последних капель самообладания не сказать вообще ничего. Когда Век Хуру что-то «похуй», это прямо видно. Прямо огромными неоновыми буквами над городом. И салют. — Если на то пошло, что конкретно ты пьёшь? Это же не портвейн в самом деле? — Ещё бы помнить, что я туда налил. — Ну, хоть примерно сколько в этом градусов? — А всё равно не действует, — Век Хур смеётся, а потом не может остановиться. — …да я так и понял. Давай только без скандалов о том, что нас смотрят несовершеннолетние, а ты обрушил всю мебель на площадке, пытаясь вывезти ситуацию и доказать, что тебе всё похуй? — Ладно. Смотри, как я вывожу это всё. Это всего пять минут. Даже меньше. «Богов ради, только не меньше пяти минут», — думает Пуль Таг, потому что за менее, чем пять минут, кусок торта можно максимум только размазать по лицу партнёра, который каждому выпал в самом деле случайно, по жребию. Как. Как можно было из мешочка с шестью клочками бумаги вытянуть именно Джу Лакха? Это всё удачливая рука Век Хура. «В принципе, всё могло быть хуже, мог попасться Вак Му», — думают они оба одновременно, не представляя, насколько хорошо Абсент его знает. От Вак Му Век Хур бы просто застрелился. Просто не вышел бы на площадку. Просто вышел бы через эту пожарную дверь с красным светящимся знаком над ней и не вернулся никогда. Вак Му, к слову, достался Зум Хуг, и это обещало быть самым милым зрелищем на свете, потому что оба не испытали никаких сожалений о том, что друг другу достались. К тому же, оба внешне такие хорошенькие, что смотреть будет одно удовольствие. Насчёт себя и Су Зуга Пуль Таг испытал некие сомнения. Хотя, вполне возможно, то, что они оба из категории «нелепые и брутальные» в этих дурацких шоу, где вечно нужно делать что-то маленькое или милое, а им с их огромными телами не позволяют данные, будет выглядеть как раз забавно. Насчёт Век Хура и Джу Лакха, которые последние двое суток разве что не плевались в сторону друг друга, столкнувшись в одном помещении, Пуль Таг практически уверен, что эпизод с ними будет к бесовой бабке вырезан из финального монтажа. Потому что это просто жестоко по отношению ко всем, включая их самих. Он всё равно хочет увидеть, потому что немного мазохист. Трещит звонок, принудительно приглашающий всех обратно к бесовому столику, вокруг которого два пуфа, не привлекающих внимания, и один из которых уже облюбовал Вак Му. Пуль Таг жалеет, что не носит с собой фляжку, как Век Хур. Ему вдруг искренне хочется вдарить по чему-нибудь, по чему угодно буквально, лишь бы покрепче. Это будет даже более жестоко к участникам группы, которые более-менее знают их по отдельности и самые свежие вибрации последних суток. Лицо Век Хура непроницаемо, сапфировый камень в цвет глаз блестит в левой мочке, что обращена к камере. Он ставит локоть на стол сжатым кулаком навстречу сжатому же кулаку Джу Лакха. При каждом движении на цепочке от сапфира мотается стеклянная сосулька, покалывая шею, когда по ней попадает. В принципе, бесит, но возвращает к реальности. Он выглядит максимально безразличным, хоть и не особо расслабленным, и только Пуль Таг чувствует, сколько во всей этой позе боли и желания упасть на пол и зарыдать. Когда-нибудь он научится не лезть в чужие отношения, будучи запертыми потом в последствиях. Может быть. — Ты сможешь, — чувствует он потребность поддержать друга практически детства и сжимает его плечо. Джу Лакх смотрит на него снизу вверх, избегая смотреть на сидящего перед ним Век Хура. — И ты тоже сможешь, — Пуль Таг оббегает вокруг стола и, встав за его спиной, повторяет жест с его плечом. Зум Хуг прячет лицо в плече Вак Му, а тот зажмуривается от смеха и закрывает рот рукой. Су Зуг облюбовал под шумок второй пуф, так что Пуль Тагу всё равно некуда деться и присесть, кроме как у стола между этими двумя, чтобы если что предотвратить мордобой. — Раз ты уже здесь и проявляешь участие, может, поможешь? — предлагают ему из съёмочной группы и, к сожалению, отказаться он не может, забирая две ленты, через которые тут же пытается посмотреть. — И правда ни беса не видно, — заверяет всех, показав в камеру сцепленные кольцом пальцы. — Почему я не умер во сне, — шепчет Век Хур, качая головой, и Пуль Таг не уверен даже, что это слышит Джу Лакх через стол, когда включают музыку. Это, возможно, слышит только он, завязывая Век Хуру глаза. — Ну, два из трёх? — предлагает он. — Быстрее с этим покончим, — Век Хур мотает головой и на счёт «три» ничего не меняет в позиции кулака. Раздвинутые пальцы Джу Лакха буквально напарываются на него, ткнув ногтями. Хоть что-то. Мало, но хоть что-то. И тут до Век Хура доходит, что победы в этом состязании не было. Либо ему придётся трогать эту умственно недоразвитую дичь, либо эта дичь будет трогать его. Тяжело выбрать, что хуже. Пожалуй, он всё же победил, потому что хоть что-то контролирует, не так ли? Ему хочется в это верить. — Ты сможешь, сын мой, — объявив победителя, Пуль Таг разминает плечи Джу Лакха, забавляясь тем, что ленточка на его волосах путается с ленточкой, которой завязаны глаза, и весь затылок в бантиках. — Я надеюсь, Шов будет со мной нежен. Зум Хуг начинает задыхаться от беззвучного смеха, Вак Му стонет, и Су Зуг, в итоге не сдержавшись, почти хрюкает в кулак. Сам Пуль Таг всхлипывает в макушку Джу Лакха, не в состоянии стоять на ногах нормально и нуждаясь в хоть какой-то опоре. Он мечтает увидеть глаза Век Хура в этот момент, но в то же время счастлив, что не видит. И что их не видит Джу Лакх. И что не видит даже то, как перекосило видные части его лица. — Я надеюсь, ты любишь крем, — нащупав контейнер перед собой, Век Хур отщёлкивает ногтями его уголки. — Ну, я точно люблю черешню. Ты слюнявишь мне волосы, — последнее очевидно обращено к Пуль Тагу, который начинает захлёбываться слезами, которых нет, но готовы политься. — Они реально не слышат, что несут, или это сознательно? — спрашивает у лидера Вак Му. — Я не знаю, — плачет он в ответ. Век Хур озадачен. Джу Лакх несколько потерян. — Время пошло. Лимита нет, но победит та пара, что управится быстрее. — Так, похуй, просто открой рот и дай мне сделать всё остальное. Зум Хуг, вскрикнув, валится с края пуфа, на который пытался примоститься рядом с Вак Му, и тот обрушивается на него следом. — Мне плохо, серьёзно, мне нужно что-то от сердца, — на максимальном серьёзе Су Зуг обращается к съёмочной группе, и они даже не уверены, как реагировать. Шутка ли это? — Ты знаешь, что это вырежут из-за мата? — Пуль Таг уточняет было, но потом понимает, что уже наплевать вообще, потому что Век Хур вообще довольно честолюбивый и даже в тупые игры невольно впутывается от души. Что с Джу Лакхом, он знать даже не хочет. — Нет, мы, кстати, просто запикаем все маты, остальное оставим, как есть. Зрители не любят слишком почищенный материал. — И вот эту вашу фразу они тоже услышат? — Нет, вот это мы вырежем. Да и мало кого будет волновать, что я тут тебе объясняю, пока они вот это вытворяют. — Так, вы не смущайте их, — просит Су Зуг, — они стараются. Ещё неизвестно, как будем справляться мы. — Да-да, все мы здесь деловые джентльмены, ладно? — Вак Му подхватывает шарманку, и Пуль Тагу снова хочется плакать. Деловые джентльмены за столом максимально деловые. — Будет проще слоями, а не кусками? — уточняет Джу Лакх. Век Хур берёт его левой рукой за челюсть, кончиками пальцев касаясь серёжки в ухе, а большим подпирая подбородок, чтобы представлять, где вообще лицо. Медленно сдвигает палец выше, проводя по подбородку и подушечкой касаясь нижней губы. Группа визжит. Джу Лакх издаёт не то стон, не то хныканье, но с места не дёргается. Но по морщине между его бровей и в целом выражению лица все видят, как он хочет. — Мы так далеко не продвинемся, просто возьми его в руку. Весь. — И что дальше, размазать тебе по ебалу? Су Зуг, закрыв лицо руками, ложится креветкой на пол и дрожит. Пуль Таг на коленях бьёт кулаком по полу без единого звука, хотя рот открыт. Глаза зажмурены. — Всё, пиздец, у меня потёк грим, — Вак Му сползает с пуфа и лежит на спине, отказываясь показываться камере. Им понадобится ещё один перерыв. Зум Хуг занимает пуф, повиснув поперёк него, так что ярко-рыжую макушку видно лучше, чем лицо. — Я тебя ненавижу, — бормочет Джу Лакх, почувствовав, как по щеке стекает сироп от черешни. — Как я хочу просто… Век Хур не успевает договорить, когда чувствует, что за руку его хватают чужие руки, и почти готов сам получить по лицу в этот раз не только словами, но не получает. И то хорошо. В принципе, с этого можно было начать. — А так можно? — уточняет Пуль Таг. — Ну, нельзя использовать столовые приборы и самому прикасаться к торту, но он и не прикасается. Читерство, но правила допускают. Век Хур даже очень рад, что ему не приходится ничего делать, тем более видеть, как это происходит, потому что рука легчает с космической скоростью, и это что же за рот нужно иметь, чтобы так быстро осилить четверть целого торта. Дальше он комментировать отказывается, потому что Пуль Таг говорит: — Там, знаешь, ещё сироп остался, — и Век Хур прекрасно осознаёт, что это просто издёвка. Но то ли Джу Лакх распробовал торт и расстроился, что он быстро кончился, то ли это откровенный фансервис, но сироп он слизывает. Век Хур отказывается регистрировать осязанием это событие. Не запоминает ощущение вообще. — Всё? Останавливать? — уточняют из-за кадра. — Ну, эти точно закончили, — заверяет Пуль Таг. — Это были долгие шесть минут и четырнадцать секунд, но вы справились. Посмотрим, сможет ли кто-то быстрее, и я удивлюсь, если нет, — её голос сочится сарказмом, и Век Хур даже не собирается в ту сторону смотреть, чистой рукой распутывая ленту. Вторая рука у него в целом тоже довольно чистая на вид, только на ощупь страшно липкая. — Мне нужен врач, — заявляет он, и все прекращают смеяться, вдруг посерьёзнев. Через мгновение снова теряют фокус, продолжая гнусно ржать, потому что Век Хур кривится в откровенном рвотном позыве и убегает в узкий коридор к туалетам.