Просто ночной кошмар

Пересматривать шоу после релиза ему в голову даже не приходит, а если бы предложили, он бы отказался с таким диким возмущением, что предлагавший бы пожалел. Возможно, потому ему никто и не предлагал со дня съёмок, заранее представляя ответ. Всё, казалось бы, пошло на лад, потому что в ближайшем расписании унизительных варьете не предвиделось, а нормальные мероприятия наоборот обещали поднять самооценку. …только этот мелкий тип продолжал вести себя странно. То есть, не то чтобы это было новостью, он всегда был не от мира сего, что скрывать, Век Хур — не судья, а лишь объективный сторонний наблюдатель и отрицать очевидного не собирается. Но после их «как бы ссоры», которую ссорой-то назвать язык не повернётся, он стал ещё страннее. Возможно, потому что Век Хур стал больше обращать на это внимание или стал непосредственным участником событий, которые до этого проходили как-то сильно мимо него. И ему это не нравилось даже с момента стычки в коридоре вплоть до шоу. После шоу нравиться стало ещё меньше. Внутренний голос, конечно, говорил Век Хуру, что просто нужно прекратить смотреть в его сторону и вообще реагировать, и тогда он прекратит замечать и происходящее, которое лично к нему, если на то пошло, отношения никакого не имеет. Но глядя правде в глаза, ему слишком скучно, чтобы не коситься исподтишка или периферийным зрением не ловить то, что у Джу Лакха с Вак Му творится. Тем более после его непосредственного соло за спиной у Вак Му. К тому же, помимо этого стало происходить нечто более странное. Нечто не вписывающееся в категорию «просто не смотри, и оно перестанет для тебя существовать». Потому что оно стало вылезать за рамки и чуть-чуть задевать самого Век Хура. Но настолько чуть-чуть, что он не уверен даже, что может об этом сказать лучшему другу при всём их доверии. Такого с ним ещё не случалось. Почему он не может? Потому что не уверен, что у него не галлюцинации? Или параноидальный бред, натуральная мания преследования? Улик слишком мало, чтобы они прокатили за доказательство, он знает скептический мозг Пуль Тага, как свои пять пальцев. К тому же, шоу с тортом сильно играет против него, как доказательство предвзятости. Век Хур, естественно, решает молчать, пока не найдёт доказательство получше и весомее, но пока дожидается, ему не становится легче. Ему становится всё страннее, потому что он начинает видеть доказательства буквально в любой мелочи, понимает раз за разом, что это всего лишь незначительная мелочь и не подходит, а затем вдруг ловит себя на том, что повторяет себе это слишком часто. «Это слишком мелочь» он долбит про себя раз десять или пятнадцать в день, и ни разу это не об одной и той же мелочи. …не слишком ли много мелочей ежедневно. Какой-то просто дождь из них. Когда мелочей настолько много, и все они одинаково незначительны, о чём это говорит больше? О диагнозе запущенной паранойи? Или о том, что само по себе обилие мелочей — это уже не мелочь? Они собираются у обогревателя на съёмках на улице, и Джу Лакх подтаскивает два стула — один для себя, а другой, само собой, для одного вертлявого скота. Вертлявый скот садится на стул, который Зум Хуг принёс для себя не без труда, обеими руками, потому что стулья неприлично здоровые, и сотрудникам бы стоило об этом заранее подумать. Вак Му смеётся, увидев гримасу Зум Хуга при этом и ловит свою порцию эндорфинов за ночь. Джу Лакх смотрит на Век Хура, и тот просто застревает, прекратив наблюдать за этой сценой. На что уставился, отчаянный любовник? Что такое, не всё так радужно в раю, полном жирных белых голубей и говорящих пони? Разве кто-то буквально недавно не бил себя пяткой в грудь о том, что Му прекраснее таким же мудаком, какой он есть на деле, чем самый старший член группы в своих лучших проявлениях? Жри, не обляпайся, маленький остолоп. Нет, не то чтобы, конечно, Век Хур изначально пытался ему помочь своим вмешательством. Он просто был пойман на месте с поличным, пока глумился над этой историей. А глумился-то только потому, что у него к Вак Му личное «фу». В этой цепочке событий не было никакого сострадания или благородства. Но факт: Век Хур почти пытался выдать склонность разводить сплетни и молоть гадости за спинами у людей за попытку проявить участие. Ему не удалось, и он попросту злится за то, что кто-то в кои-то веки не пошёл у него на поводу, а ведь он даже потратил пару минут на это, нацепив плохо склеенную маску доброжелателя. Мерзавец, не так ли? Пусть наслаждается. Но это не единственный случай, и Век Хур искренне недоумевает, на кой каждый раз бросать на него странные взгляды. Эм, да, козявка. Он был прав. Он абсолютно всегда прав, даже когда людям это не нравится, и они отчаянно долго пытаются это отрицать и жить в иллюзии. Что поделать? Точно не искать его сочувствия, когда правду уже не получится избегать. Поэтому Век Хур избегает его, потому что обсуждать эту чушь ещё раз он не собирается. Он не нанимался в психотерапевты или друзья, тем более тем, кто слал его на хуй прямым текстом, да ещё перед этим полив помоями, что он, мол, хуже кого-то. Избегать навязчивую козявку неожиданно трудно, потому что буквально стоит им погрузиться в автобус после очередной сессии, он кладёт руку на поручне поверх руки Век Хура. Очень хочется спросить «Ты дебил? Ты не видишь, что я ещё не залез? За тобой волки гонятся или надзор за пубертатом шарахнутыми малолетками?» Век Хур стискивает зубы и как ни в чём не бывало, прикинувшись, что прохлопал ушами событие, пробирается на своё место и старается не слишком быстро после этого втереть антисептик из дозатора на стенке автобуса в руки, чтобы стереть ощущение чужой кожи и её температуры. На очередном шоу их просто просят приготовить «лёгкий завтрак», и этим занимаются, как обычно, Пуль Таг, который более-менее сносно, надо признать, готовит, Су Зуг, который просто ас в этом, и Вак Му, потому что он мило выглядит в фартуке и с засученными рукавами. Фанатки будут пищать. Возможно, они пищали бы, и если бы Век Хур сделал хоть что-то, но он просто сидит на барном стуле, вертясь туда-сюда от скуки и время от времени подавая столовые приборы или продукты с другого конца стола. Джу Лакху просто жизненно необходимо забраться на стул рядом с ним, а не, к примеру, на другом конце стола, и наблюдать за тем, как и что куда кладут и с чем смешивают. Вопрос жизни и смерти как бы случайно навалиться на Век Хура так, чтобы локоть давил на его руку. Он старается ничего не выдать лицом, но стискивает зубы до боли, подавляя желание повернуть голову на пару дюймов и предложить вслух: «Ты давай уже просто положи башку мне на плечо, а то я же тут как бы мебель, подставки ради». Он держится. Вселенная решает, что он недостаточно страдает за грязные сплетни за спиной Вак Му, и стоит им всем сгрудиться с идиотскими шутками у плиты дугой за спиной у лидера, именно это Джу Лакх и делает. Нет, конечно, он не кладёт голову ему на плечо. Он заглядывает, встав на цыпочки, над его плечом, как Пуль Таг печёт блинчики, раскладывая на ещё сырое тесто сверху свежие ягоды, а затем вроде как устаёт стоять и опускается. И его подбородок остаётся на плече Век Хура. Который от сковороды поднимает взгляд прямо над собой на кафельные плитки кофейного цвета с фото кофейных же чашек с рисунками пеной на латте, и смотрит в бесконечность. У него в голове такая же бесконечность. Просто космос. У него просто не укладывается в мыслях ничего, да и мыслей в принципе нет. Это просто… Он сошёл с ума? Он придумывает на ровном месте? По другую сторону от Пуль Тага он краем глаза видит невольно, что Зум Хуг тоже стоит похожим образом, поставив подбородок на плечо пригнувшегося для этого Су Зуга. И ничего страшного. Другое дело, что эти двое, насколько ему известно, не посылали друг друга на хуй и не обсуждали личную жизнь, попутно впутав туда кого-то ещё. Хотя откуда он знает. Может, он всё придумывает. Может, он преувеличивает. Джу Лакх кладёт руку на столешницу слева от него, снова привставая на цыпочки, и спиной Век Хур чувствует, что он перестал просто стоять за спиной. Он прикасается грудью к его спине. Совсем чуть-чуть, но его рука слева, под локтем Век Хура, рядом с его рукой на этой же столешнице, его башка справа на его плече, и это всё, разумеется, из-за паршивых блинчиков, в которые Пуль Таг забыл добавить соль. Век Хур это видел и просто из гадства ничего не сказал. Рейтинг — такая штука. Будет смешнее, если у них ни хера не получится, разве нет? Когда он вламывается во время эфира с Пуль Тагом, Век Хур уже ощущает желание просто вцепиться ему в волосы и, уронив на пол, кататься по нему, пока вся отрицательная энергия не выплеснется, оставив внутри покой и равновесие. На деле он только делает вид, что не дёрнулся, и внешне это наверняка так и выглядит, потому что выражение лица Джу Лакха его бы выдало. Рывок должен был заметить только Пуль Таг, и он тоже не подал вида, замаскировав это поворотом головы. — Чем занимаетесь? Вы тут, что ли, пожрать без меня вздумали? Скоты бессовестные, — сам задав вопрос и сам же на него ответив, Джу Лакх проходит мимо них к столику с коробками из ресторана и только потом замечает огонёк камеры, — о, вы в эфире. Я это, конечно, не всерьёз, я их очень люблю. И ещё уважаю, честно. Честное слово. Искренне. Он отбивает поклон Пуль Тагу, но прежде чем Век Хур успевает увидеть насквозь фальшивый поклон в его адрес, он отворачивается обратно и снова кладёт голову на плечо Пуль Тага, делая вид, что так удобнее смотреть в смартфон. — Я у вас украду немножко? «Немножко», как же. — Мы всё равно больше не будем, — Пуль Таг хмыкает, всё ещё на него оглядываясь. Век Хур убирает голову, перенося весь вес на правый подлокотник, но от комментариев не отрывается. — Гостеприимство так и хлещет, — Джу Лакх ворчит за спиной, шурша упаковкой от пластиковых столовых приборов, а затем ковыряясь в коробках. — Бесплатно кормят, ещё чем-то недоволен, — Пуль Таг жалуется камере, Век Хур фыркает, тоже на мгновение подняв глаза на объектив, но снова их опускает. Он видит на экране смартфона, что Джу Лакх смотрит между ними в камеру тоже и кривляется, их передразнивая. Век Хур искренне старается слушать, как Пуль Таг отвечает на некоторые из быстро проносящихся в чате комментариев, вылавливая самые на его взгляд интересные, кивает время от времени согласно, посмеивается, где нужно, но не поднимает головы. — Нет, он не болеет, он просто устал. Он вообще не сильно разговорчивый, это не образ, это он такой и есть, — Пуль Таг смеётся, нагибаясь вперёд, к камере и блеснув зубами крупным планом. Его лицо загораживает весь обзор, а когда он отклоняется, Век Хур снова видит на диване за ними, между кресел, в которых они сидят, эту гнусную рожу с набитым ртом. — Кто начал эфир тогда? — вдруг произносит рожа. — Тот, кто не говорит с оттопыренной щекой, например, — оглядывается Пуль Таг на него и фальшиво улыбается, так что его глаза превращаются в щёлочки. — Ха-ха, оборжаться, — точно такой же гримасой, но и впрямь с оттопыренной щекой отвечает Джу Лакх, а потом не без труда демонстративно сглатывает, — так лучше? Уже можно участвовать? Век Хур смотрит на экран, отложив смартфон на стол, какое-то время не моргает, просматривая комментарии в упор, чтобы его тоже успели разглядеть, ведь нужно быть крайне лояльным к поклонникам, иначе можно пожалеть. Он читает комментарии вроде «такой мрачный», «нет, он красивый», «просто принц» не без удовольствия, но стараясь, чтобы оно не вылезло из-под маски безразличия. Не уверен, для кого именно её изо всех сил держит. Если бы её можно было посадить на суперклей, он бы так и сделал. Возможно на цемент. «Джу Лакх выглядит мило с набитым ртом, не ругай его», — видит он комментарии к Пуль Тагу, и отворачивается, чтобы его позвать. Они всё переругиваются, и когда он тянется к его уху, Пуль Таг, поворачиваясь на прикосновение к плечу, чуть не натыкается на его нос своим. Век Хур вовремя отстраняется, так что шепчет не в левое ухо, как собирался, чтобы не отвлекать от ругани, а в правое, прикрывшись ладонью от дивана. Просто из принципа. Он шепчет довольно долго, и Пуль Таг послушно замирает, не подавая вида, что именно об этом Век Хур его и просит — не шевелиться и не реагировать на то, что ему говорят. Он смеётся тихо и почти беззвучно, косится на диван, а потом поворачивается к экрану и тоже нагибается прочесть комментарии, которые ползут без остановки разноцветным потоком, усыпанным смайликами. Век Хур берёт свой смартфон снова, меняет порядок ног, закинутых одна на другую, так что кресло под ним скрипит и качается, и ощущает нездоровое удовольствие, увидев, что физиономия на заднем плане неподвижна и прикована либо к ним, либо к камере. Куда именно он смотрит, Век Хур понять не может, но довольно смешно, если на них, а не в камеру. Но тут Джу Лакх достаёт свой смартфон тоже, привстав на локтях и на цыпочках, чтобы вытащить из кармана, и мгновенно хмыкает: — Он сказал тебе прекратить меня поносить, потому что Сахарки считают меня милым? Спасибо, мне так приятно, — он кривляется, фальшиво поправляя волосы, которые в этом не нуждаются, дёргает плечиком и демонстративно заталкивает за щёку курицу в ананасовом соусе. Закатывает глаза, издав «ммм», а затем облизывается. Век Хур жалеет, что вмешался в историю с Вак Му, как не жалел никогда даже о фантастической идее ехать на велосипеде без помощи рук в детстве. Он хочет сказать Пуль Тагу, что пора сворачивать эфир, но видит, что тот уткнулся в свой смартфон, чего у него вообще не бывает. Он явно не читает комментарии при этом. — Что-то важное? — спрашивает он, толкнув его локтем не больно. Пуль Таг реагирует не сразу и как-то рассеянно: — М? Нет. Просто ещё хе… Бесова туча дел, так что я пойду. Сахарки, приятной ночи, не сидите допоздна, завтра будний день, учитесь вы или работаете, вам нужно хорошо отдыхать, чтобы хорошо выглядеть. — Они и так всегда хорошо выглядят, — кривится рожа на заднем плане. Век Хур думает, как хорошо апельсиновый соус к крольчатине выглядел бы стекающим по его лицу. — А ты вообще заткнись, сопля, тебя никто не спрашивал. — Он обижает меня, Сахарки. Это сцена травли, скриньте, пока не поздно, — тут же стучит Джу Лакх, тыча в его сторону пальцем той же руки, в которой вилка. — Это просто потому, что они могут тебе поверить, а так бы я тебе сейчас… — Слышали? — Ладно, увидимся, — Пуль Таг бросает взгляд в камеру только на сотую секунды, и Век Хур в этом совершенно уверен, прежде чем получить смазанный поцелуй в висок, и тот поверх волос. Изо всех сил держит непоколебимое лицо при этом, потому что откровенный фансервис должен выдержать хотя бы пять минут, прежде чем превратиться в шутку. Иначе им прекратят верить вообще, когда они даже на полном серьёзе захотят кого-то обмануть ради рейтинга. «Где вы увидитесь?!!!» — обваливается чат моментально, хотя Пуль Таг в шутку замахивается тапком, снятым с ноги, на Джу Лакха, и тот никак на это не реагирует, продолжая на него пялиться практически с жалостью и жевать. Втягивает, вдыхая, спагетти, уронив каплю соуса обратно в коробку. Впечатлён донельзя. «Не бей его, он маленький!» — сыплются вслед Пуль Тагу комментарии, которые он наверняка уже не читает даже со своего смартфона. Век Хуру немного интересно, кто на самом деле ему писал, но он уверен, что потом и так узнает ответ, если просто спросит. Пуль Таг никогда ничего не прячет. Не считает других достойными страха признаться в правде. «Он так естественно его чмокнул, боги». Вот оно. То, чего он и добивался. Век Хур стискивает зубы, подпирая двумя пальцами бровь под чёлкой, делая вид, что трёт висок либо от головной боли, либо от того, что именно туда пришёлся чмок. — Ладно, раз мы закончили, не хочется уходить просто так, повторяясь. Я поставлю вам песню, которая мне очень нравится в последнее время, а потом пожелаю спокойной ночи, как и Абсент, — Век Хур старательно соблюдает собственный принцип. Он видит, что в чате их настойчиво зовут по имени, но с этим нужно бороться. Джу Лакх молча скребёт в коробке вилкой, собирая что-то с её дна, прежде чем плюнуть на всё и перевернуть уголок коробки над собой, подставив рот. Спасибо и на том, что ничего не говорит, влезая в чужой эфир. Не то чтобы он раньше что-то такое делал, чтобы его в этом подозревать, но он раньше много чего по мнению Век Хура не делал, так что нельзя полагаться на собственный опыт. Он листает комментарии со смартфона, чтобы не пялиться, как идиот, на экран, пока его разглядывают совершенно незнакомые люди, но при виде вопросов поднимает голову, чтобы ответить: — Нет, это не наша комната. То есть, мы ей пользуемся, но она не часть нашей… Территории. Скажем так. — Это студия Пуль Тага, э-э-э, извиняюсь. Абсента. Их двоих, его и Шва, — объясняет Джу Лакх с дивана, тоже заглянув в комментарии и глядя в камеру. Век Хур, поставив локоть на стол и подперев рукой голову, пальцем второй листает чат, решив, что раз за него всё прекрасно объяснили, можно не напрягаться. — А-хах, да, они разрешают мне сюда приходить. Вообще-то нет. — В основном потому, что это некрасиво с их стороны — вот так прятаться, чтобы в два рыла пожрать наедине и не поделиться. Не все же у нас продюсеры и получают больше остальных, у некоторых растущий организм, которому нужно хорошо питаться. «У некоторых растущий мозг, которому один хуй ничего не поможет», — думает Век Хур, подняв на камеру многозначительный взгляд сквозь зачёсанные вперёд волосы, чуть-чуть лезущие в глаза. Видя себя самого, он убеждается, что выражение в глазах безупречно отражает его отношение к этому персонажу и его репликам, довольно опускает взгляд снова. Песня доигрывает, и он ставит список на паузу, чтобы прочесть оставленные за это время комментарии, не без сожаления игнорируя по правилам те, что не несут в себе никакого смысла, кроме «женись на мне» или «скажи, что любишь меня». Им нельзя на такое реагировать. — Ну, очень жаль прощаться, но мы скоро снова увидимся, так что сладких снов, Сахарки. Ведите себя хорошо, заботьтесь о себе, потому что мы очень хотим, чтобы вы были здоровы и не оставляли нас ни при взлётах, ни при падениях. Джу Лакх с хлюпаньем допивает содовую из банки через соломинку и трясёт банку в недоумении, поняв, что в ней ничего не осталось. — Увидимся завтра, — машет он в камеру, округляя глаза и шевеля пальцами, а не всей ладонью. Показывает жесты один за другим, каждый милее предыдущего, и Век Хур прилагает максимальные доступные ему усилия, чтобы не закатить глаза. Лицемер. Он нажимает на выход, тихо клацает по клавиатуре, и плейлист возобновляется. Век Хур решил для себя, что не станет поддаваться на дешёвую провокацию. Да, мило и забавно, что он припёрся, когда его не звали и куда не приглашали, практически пригласив себя сам присоединиться к их ужину и эфиру, но это слишком наивно — верить, что его можно заставить вступить с ним ещё хоть раз в разговор вне рабочего контекста. Нет. Нельзя. Пусть практикует такое на Вак Му, на том вполне работает и даже если на самом деле нет, тот хотя бы любит притвориться, что да. Они продолжают сидеть молча, и он не собирается никуда уходить, потому что да, это его мини-студия. Ладно, пусть их с Пуль Тагом общая, но точно не этого мелкого «я сам всё лучше всех знаю». Это он уйдёт первым. Если надо, то чтобы доказать, чья это территория, Век Хур останется ночевать здесь, на этом диване. Он откидывается на спинку своего кресла, открывая со смартфона почту, в которой нет ничего интересного, кроме уже триста раз прочитанных писем от семьи. Один сплошной спам из магазинов, в которых он что-то заказывал, акции, предложения, ерунда. Ни одного сообщения ни от кого из группы, включая Пуль Тага, который явно занят чем-то интересным. Чего этот мелкий мудак здесь застрял — одним богам лишь известно, и то в лучшем случае. Как его выкурить отсюда к бесовой бабушке, Век Хур не представляет, но не отчаивается и пытаться в открытую не планирует. Его осеняет гениальная идея. Он может не дожидаться, когда этот мудёныш уйдёт первым, чтобы показать, что он хозяин положения и этой каморки. Он может просто отойти, скажем, за добавкой содовой или шоколадкой, а потом вернуться. Просто не предупреждать и какое-то время прогуляться по коридорам, подышать у окна свежим воздухом, не так ли? За это время Джу Лакх наверняка свалит и оставит его в покое. А ещё, если допустить невероятное, даже уберёт за собой и за ними срач, и это не придётся делать Век Хуру. Прекрасный план. Он встаёт из кресла, убирая смартфон в задний карман, встряхивает чёлкой, тут же её поправляя, чтобы не мешала, и выползает между краем стола и пустым креслом Пуль Тага к двери. — Куда ты собрался? — слышит мгновенно и не реагирует, скорчив гримасу тупо перед дверью, видя собственное мутное и тёмное отражение в стекле, прикрытом с другой стороны жалюзи. Нажимает на ручку, и на его руку тут же нажимает чужая. Дверь в принципе открыта, так что не имеет значения, он просто вне себя от возмущения, поэтому тормозит. Что? В смысле… Что? «Охуел?» — формулируется максимально цензурная реакция в голове, прежде чем Век Хур успевает прикусить язык и остановить себя от порыва повернуться. Он решил, что больше никогда с ним не заговорит, значит, так тому и быть. Он себе не противоречит. Джу Лакх поворачивает задвижку на двери влево, и вот теперь дверь открыта не очень. …это становится немного сложнее, если вдуматься, потому что теперь, вроде как, надо бы спросить, какого беса, но в то же время говорить нельзя, поворачиваться и смотреть на него тоже нельзя, трогать его тем более нельзя, ведь пустое место не трогают… Технические трудности вызывают у Век Хура рекламную паузу. — Давай уже наконец поговорим? Мы же не можем всё время молчать друг с другом? «О, ошибаешься», — Век Хур остатками силы воли заставляет рот остаться закрытым, а не расползтись в ухмылке до ушей. Крылья носа прижимаются невольно от с трудом давшегося глубокого вдоха. Кажется, будто он в бешенстве. Джу Лакха обнадёживает то, что он практически на сто процентов уверен, что по лицу не получит, потому что это запрещено правилами. По уху может, но не принципиально. Век Хур поворачивает задвижку обратно, потому что когда его ебало, что там в планах у каких-то козявок. Он хочет шоколадку и содовую, он идёт за ними. Всё просто. У него нет с собой денег, поэтому ему придётся волочься до спален за карточкой, но он всё равно собирался прогуляться. — Ой, бля, серьёзно? — Джу Лакх стискивает его рукав, как будто это поможет, если что, удержать. Он же не думает, что сильнее, правда. Правда же? Нет, Век Хур никогда не дойдёт до драки в тесном помещении с кучей мебели, которую можно уронить, тем более кому-то на лицо, за что он потеряет работу типа через десять секунд ровно, но всё же. Не может же эта сопля в это верить, да? Он вздыхает тяжко-тяжко, запрокидывая голову назад и вправо, всем своим видом отражая «заебал». Сжимает кулак той же руки, в рукав на которой Джу Лакх вцепился. Кулак на уровне его лица, сантиметрах в двадцати от него, Век Хур видит это периферийным зрением, и вот стоит ему чуть-чуть сорваться, прекратив себя сдерживать, эти двое поцелуются. Но он вылетит из группы. Но искушение невероятное. Но деньги и слава, и любовь Сахарков, так что… — Извини меня за то, что я наговорил, ладно? — бормочет Джу Лакх, подвинувшись ближе, так что локоть Век Хура прижимается к какой-то части его тела. …боги, он жалок. «Извини»? Как хочется ответить, что он и не обижался. Он продолжает молчать. Может, до этой бестолочи дойдёт, что дело не в обидах и извинениях, как в детском саду. — Ты слышал? Извини меня. Мне жаль. «Я тебя поздравляю», — Век Хур мысленно ухахатывается, но зажмуривается, чтобы не дать даже глазным яблокам сдвинуться влево и на него посмотреть. — Блядь, чего ты хочешь, чтобы я тут разрыдался от сожаления или на колени встал? Век Хуру отчасти даже интересно, на кой ему это так сдалось, чтобы так унижаться, хотя до колен дело ещё даже не дошло, но судя по всему может вот-вот. Но в целом интересно недостаточно, чтобы уточнять. Он нажимает правой рукой на дверную ручку, приоткрывая дверь сантиметров на восемь. — О, понял. Ты просто не хочешь со мной разговаривать. Въехал. Года не прошло. «Неужели отъебётся», — думает Век Хур не без надежды. — Тебе не нужны мои извинения, да? Тебе похуй, что я думаю, ты просто психанул, что зря потратил время тогда. Умнеет на глазах. — Ну так вот не зря, потому что я согласен с тобой. Я подумал, посмотрел на это всё и понял, что ты прав. Может, не во всём, но какой-то смысл в этом был. В том, что ты сказал. Так что если тебя взбесило, что я не придал твоему охуительно авторитетному мнению значения, то можешь прекратить беситься, потому что я придал. Так что если ты не обиделся, и извинения тебе побоку, и дело было в этом, так повода играть в убогий бойкот у тебя тоже нет, потому что всё не так, как ты думаешь, и я не пускал похую твои слова. Ясно? «…да яснее, в принципе, некуда, но всё равно бесконечно похуй», — Век Хур терпит, чтобы не заржать в голос, изо всех сил. Отчасти притворяется, что не замечает, как второй рукой Джу Лакх вцепился в его свитер на боку, тоже стиснув болтающуюся ткань, как будто это поможет не дать ему выйти за дверь. — Ебать, меня бесит, когда люди просто молчат, — он вдруг толкает его кулаком, в котором сжата ткань, в бок и сдвигает в угол за дверными петлями и краем стола с компьютером, — давай перестанем? Мы же никогда не ругались, давай будем общаться, как раньше? Век Хур думает, что если он промолчит и в этот раз, это будет слишком предсказуемо, но на данный момент он уже повторял это столько, что именно этого Джу Лакх ожидает почти со стопроцентной уверенностью. А он любит портить людям ожидания. — А то мы дохуя общались раньше, кривится он, косясь на него нехотя. Увидеть, как мелкий говнюк зависает от неожиданности, конечно, неоспоримое наслаждение. — Мы общались больше, чем тупо не смотреть друг на друга, — находит он гениальное возражение. — Да мне что тогда, что сейчас не интересно с тобой общаться, — искренне на все двести заверяет Век Хур шёпотом, чуть к нему наклонившись и тоже приблизившись. Джу Лакх зависает ещё раз, глядя ему в глаза и забыв закрыть рот. Что поделать, часы и сутки терпения с неподвижным лицом стоят того, чтобы потом внезапно потрясать людей вроде этой козявки откровениями, которых они не ждут. — Тогда зачем ты изначально влез, если тебе так похуй? — Жалко стало. — Что-то из собственных ошибок юности припомнилось? — О, да, боги, ты раскусил меня, узнал в тебе себя, и просто сердце кровью обливалось, — Век Хур корчится ещё сильнее, а потом расслабляет лицо мгновенно, закатывая глаза. — Вы с Пуль Тагом путаетесь, да? У вас какие-то тёрки, поэтому ты проецируешь их на нас и решил, что понимаешь, что у нас происходит. — Ты проницательнее, чем я думал, — заверяет Век Хур, делая настолько большие глаза, насколько вообще реально, но в этот раз Джу Лакх слышит издёвку сразу и щурится. — И давно это у вас? — Ты вроде бы только что сказал, что я был прав насчёт Вак Му, а теперь вдруг я что-то проецирую, — Век Хур не может удержаться, чтобы не ковырнуть эту маленькую царапину. — Ты не ответил. — Ты тоже. — А я первый спросил. — И что, помогло? — Значит, путаетесь. — Значит, ты запутался, потому что я то прав, то нет, определись. Или ты этим и заебал его? Даже мерзко хохотнуть Век Хур не успевает, потому что Джу Лакх неожиданно в самом деле на него бросается, схватив за ворот и встряхнув, но так себе, совсем несильно. Оттого ли, что сильнее не может или не захотел, Век Хур не представляет, потому что точно так же не успевает и сдержать реакцию, схватив его в ответ за плечи и тряхнув в ответ, разворачивая уже его в углу между дверью и столом. Наверное, чисто инстинктивно показать, что кидаться на него не надо, и что чуть что, закончит плохо не он. Они замирают, пялясь друг на друга и прекратив издеваться словесно, потому что желание дать в нос стало реальным и физическим, и Век Хур чувствует, как смартфон в кармане жужжит о его зад одновременно с заигравшей мелодией звонка. Песня проигрывается поперёк той, что заполняет каморку, и он какие-то мгновения тормозит, не зная, что делать. Конечно, логично, что надо на звонок ответить, и это ему звонят, потому что это его мелодия. Но с другой стороны, они тут типа на краю мордобоя и увольнения, и немного заняты, так что… Он выбирает нечто среднее — держит правой рукой плечо мелкого скота, а левую медленно убирает, чтобы достать смартфон и ответить, не сводя с него взгляда. — Да? — Ты знаешь, что у тебя пятнадцать минут идёт эфир пустой комнаты с плейлистом? Где ты? Так и задумано, или что? Это видео-радио? Без тебя причём? Что-то с лицом Век Хура, очевидно, происходит, потому что лицо Джу Лакха отражает его перемены мгновенно: брови сдвигаются домиком, образуя на переносице морщины, а глаза в недоумении лезут из орбит. — Э-э-э… — издаёт Век Хур и косится вправо, на компьютер, все экраны которого погасли, погрузив каморку в розовый полумрак неоновой подсветки в углах за диваном. — Наверное, я забыл нажать на «выход» и просто закрыл окно… — отвечает он почти шёпотом. — О. Ну так нажми на него. Попрощайся ещё раз, извинись и нажми. Потому что они там обсуждают, куда вы оба ушли. А куда, к слову, вы оба ушли? «Почти что на хуй с этой работы, очевидно», — думает Век Хур и, забыв про Джу Лакха, бросается обратно к компьютеру, сбрасывая звонок.  — Сахарки, я у вас такой идиот! — плюхается он в кресло, от рывка случайно вместе с ним отъезжая в сторону, и к сожалению периферийным зрением улавливает, насколько отвисает челюсть Джу Лакха, как в хорроре с разорванными ртами. Через мгновение обе его руки взметаются к лицу, чтобы рот прикрыть или сдержать поток того, что готово вырваться вперемешку с матом. Век Хур истерично смеётся в объектив. «Боги, он такой милый». «Никогда не видела его таким смущённым, а-ха-ха». «Это так трогательно». «Не переживай, малыш». «Куда ты ходил?» — Я думал взять шоколадку и что-нибудь попить, а потом вернуться и поработать ещё чуть-чуть над песней, которая вам очень понравится, но про которую я пока не могу сказать больше, но забыл нажать на «выход», ха-ха, простите, мне очень жаль, вы ждали меня, а я где-то шлялся, — тараторит он пополам с блеяньем, которое на самом деле на грани настоящих рыданий от стресса, который на него обрушился. Он молится, чтобы Джу Лакх не посмел влезть и хоть чем-то выдать своё присутствие. Если он просто ушёл за шоколадкой, то этот мелкий мудак давно должен был убраться отсюда, ведь ему незачем было оставаться. Тот машет на себя тетрадкой, взятой с края стола, невидного камере, закрыв ладонью глаза. Век Хур счастлив, что хоть на это ему хватает мозгов. «А Джу Лакх ещё там?» «Нет, он же сказал, что давно ушёл за шоколадкой». «Ты принёс её?» «Шов, а что за шоколадка?» «Покажешь нам, я как раз у супермаркета, хочу такую же». Комментарии сыплются один за другим, и Век Хур не хочет, но впадает в панику, потому что видит собственное лицо, и оно не выглядит собранным и уверенным даже на пять процентов от обычного своего состояния. О полном безразличии и речи не идёт. Что он наделал. Они поймали его с поличным. Почему он просто не сказал, что ходил пудрить ебучий нос. Да он мог бы даже просто сказать, что ходил отлить, и за это получил бы от менеджера, но меньше, чем за то, что натворил сейчас. — А-ха-ха, он врёт, он не ходил за шоколадкой, мы просто немного повздорили, и я не дал ему сходить за ней, потому что требовал слишком много внимания, и как ещё мои руриги меня терпят, я ещё такой неопытный во всём, что касается этого. Простите, Сахарки, я просил его не говорить вам, что это моя вина, что я его отвлёк и не дал сходить. «Почему ты требовал внимания, малыш?!» «Ты тоже хотел шоколадку?» «Боги, он такой милый, как можно на него злиться». Век Хур ощущает приближение обморока, хотя не уверен. Он поверить не может, что эта сопля просто взяла и рассказала про ссору вот так, как ни в чём не бывало. Интересно, что им за это скажут, но знать он не хочет. Хоть бы ничего. Хоть бы это прокатило вот так легко, как Джу Лакх пытается пропихнуть. Без шансов. «А Шов-то врушка». «Он такой неоднозначный». «Я знала, что за этим непроницаемым лицом что-то не то». «Ты пожалел ему шоколадки?» Век Хур хочет затолкать ему эту ебучую шоколадку в горло и зажать рот ладонью. — Мы не ругаемся, я просто хотел отдать ему долг за то, что он недавно угостил меня кофе, потому что у меня не было с собой карты, а он отказывался принимать его обратно, а я не хочу быть должным, мы же друг друга обожаем, — Джу Лакх, перегнувшись через оба подлокотника, повисает у него на шее, уронив голову на плечо и утыкаясь макушкой в шею, подпирая ею челюсть. Подпирая Век Хуру психику. — Я не хочу, чтобы наши отношения в группе строились по принципу долгов и займов, простите, что пытался обмануть, Сахарки, я правда раскаиваюсь, но иногда ложь бывает белой, ведь никто не пострадал, — он выдавливает звуки из горла, хотя оно судорожно сжимается от потребности заорать «Слезь с меня». Поднимает левую руку рефлекторно, но вместо того, чтобы за волосы стащить эту голову со своего плеча, неловко гладит по ней, проверяя, как это выглядит на экране. Ужасно. Но довольно прилично. — Он может казаться неприступной ледышкой, но на самом деле он очень любит своих согугбу, — сюсюкает Джу Лакх, надувая губы и закрыв глаза. — Да, и мне как раз нужно уложить одного спать, потому что у него поднялся уровень сахара, Сахарки. Сладких снов и приятного пробуждения, простите ещё раз, я буду стараться, чтобы больше не обманывать вас даже в мелочах. Я на самом деле не такой. Пока-пока! — Век Хур выдавливает широкую зубастую улыбку, которую редко от него можно увидеть, и на мгновение замирает, уверенный, что этот кадр скрином останется в истории «Интач» навечно. Нажав в этот раз, куда нужно, но ещё не успев закрыть вкладку, он убеждается, что в посыпавшихся комментариях его оскаленная физиономия с фальшивой насквозь харей на плече уже увековечены в истории. Официально: один из худших дней со дня дебюта группы. Какое-то время они молчат, глядя в экран. Век Хур закрывает лицо руками, стараясь при этом к нему не прикасаться, чтобы ничего не размазать, и ставит локти на стол, подвигая ими клавиатуру подальше. Джу Лакх всё-таки проверяет со своего смартфона, зайдя, как гость, в павильон группы, прекратилась ли трансляция. В этот раз, к счастью, да. — Э-э-э, на чём мы остановились? — он прерывает неловкое молчание, и оно становится, конечно, гораздо ловчее. Подсознание Век Хура как раз в этот момент решает, что будет совершенно потрясающе вернуться к ощущениям, которые они с самим Век Хуром не обдумали на шоу. «Да блядь», — крутится у него в голове, а психику терзает страшная боль. — Как ты заметил, что я ему… Эм. Не то чтобы интересен? «Дыши. Ты можешь. Дыши. Это естественное явление, ничего личного». — Ты не можешь поговорить об этом с психологом? — Мне не психолог об этом сказал. Тем более, если я сам с этим приду, он начнёт доёбываться, с чего я взял, что я Вак Му не нравлюсь так, чтобы очень. А я типа сам не знаю, с чего я это взял, потому что это взял не я, а ты. Я просто более согласен с этим сейчас, чем когда услышал в первый раз. — А ты скажи психологу, что это тебе сказал тот, с кем даже продуктивно время проводить позорнее, чем без толку обтирать с Вак Му углы. Вдруг сработает, как аргумент? — предлагает Век Хур не без доли искренности. Нет, ну, а что? Психологам же в «ТЭБ» за что-то платят, а к ним редко кто обращается. Пускай отрабатывают оклад. — Я же попросил прощения. — Да мне по диагонали твои извинения, потому что тогда ты был гораздо честнее, чем сейчас. — Чё? — В тебе просто совесть взыграла, что о тебе, вроде как, подумали, потому что ты увидел, что я прав, а ты мне в ответ нахамил. Но в тот момент ты на абсолютно серьёзных щах сказал всё, что думал обо мне и о нём. И кого из нас считаешь лучше. — И я, что ли, не могу поменять мнение, обдумав всё? — Да можешь, конечно, но мне так похуй. — Но ты так говоришь и рассуждаешь, как будто тебе очень не похуй. — Мне не похуй, что ты думаешь, мне похуй, что ты передумал, так яснее? — Давай помиримся? Ты же тоже от меня не в восторге. — …так на кой хер тогда… — Ну, чтобы было, как раньше, хотя бы? Мне нравилось больше, как раньше. «Мне нравилось, когда мне ещё не пришла в голову гениальная мысль стать суперзвездой», — думает Век Хур не без желания заплакать. — Подожди, ты сказал, что тебе не похуй, что я думаю? С какой вдруг радости? «Если называть это радостью». — Ну, тебе вроде бы тоже было очень не похуй, что я высказал о тебе… — Век Хур не может сдержаться и начинает издеваться, подняв голову и наконец открыв лицо, но не оглядываясь. Подпирает указательными пальцами подбородок, как дулом пистолета и щурится в никуда, будто в самом деле размышляя. Размышлять не о чем, у него всё чётко по полочкам. — Интересно, почему, — реально задумывается вдруг Джу Лакх, поймав себя на том, что это правда. Ему не было наплевать, что о нём думал старший член группы, с которым он и общался от случая к случаю чисто на бытовые темы. — …потому что это естественная реакция человека на оскорбление, может, не? Не приходило в голову? Ты не согласен с тем, что тебе говорят, унижая тебя, вот и злишься. Как и все. — Я правда заебал Вак Му этим? Тем, что до меня не доходит элементарное? — Ты заебал его тем, что его нереально не заебать вообще. Ему не очень интересно то, что интересно другим. Многим. Большинству. Я не знаю. Тебе, наверное. — А что мне интересно? — Я не экстрасенс. Ты мне скажи, прав я опять или нет. Что тебе интересно, чего не хочет он? Джу Лакх молчит. Век Хур невольно всё же оглядывается. Видит его лицо. Джу Лакх чувствует, что на него смотрят, и лицо становится хуже. Они сталкиваются взглядами. Век Хур за мгновение сменяет гримасу озарения на мученическую, закатывая глаза: — Ой, бля, убейте меня. Зачем я спросил. — Я ничего не сказал. — И слава богам. Они молчат. Джу Лакх улыбается, вдруг подумав о том, что может ответить, если вдруг прямо сейчас Век Хур попробует улизнуть из каморки. Он не пытается, и возможно, к лучшему для обоих. — Прикинь, эфир опять не выключился. Или включился снова сам. И это кто-то слышит и видит. Век Хур сам об этом думает, так что поднимает взгляд на веб-камеру. — У тебя ведь все фронталки повсюду заклеены, ты из тех, кто параноит об этом, — продолжает Джу Лакх, вертясь на девяносто градусов туда-сюда в кресле Пуль Тага. Век Хур ощущает приступ восторга пополам с паникой. У него не паранойя. Ну, то есть, конечно, у него паранойя, потому что это факт: у него заклеены все фронталки на личных гаджетах. Но он не об этом. Он не выдумал, что эта малолетняя дичь в последние дни устроила за ним слежку. Это странно. Но он практически на седьмом небе от счастья, что ещё в своём уме, и ему это всё не померещилось. А то было бы грустно. «Так, успокойся. Эти разговоры не имеют никакого КПД. Значит, это нужно прекратить». Он встаёт молча, решив, что даже если бы это было правдой, и эфир всё ещё шёл бы, никаких причин сидеть и обсуждать это не было бы. Делает шаг влево, между креслами, чтобы обойти то, что ближе к двери, и Джу Лакх исполняет фокус, который придумал только что. Просто потому, что ему скучно. — Кто сказал, что я тебя выпущу, — он отталкивается от стола ногой и отъезжает назад, спинка кресла стучит о дверь. — Мой кулак, в котором будут зажаты твои космы, если не отвалишь через две секунды? — предлагает вариант Век Хур. Он смотрит на него максимально серьёзно. Джу Лакх, видимо, это ощущает, потому что прекращает скалиться, но продолжает смотреть на него молча и никуда не отваливает. А вот это уже вызов, если на то пошло. Это просто требование доказать, что Век Хур отвечает за свои слова. Видят боги, он не хотел этого делать, его вынудили. Джу Лакх предсказуемо перехватывает его руку ещё до того, как она правда касается его волос, и держит за запястье. — Съеби на хуй, — Век Хур его отпихивает этой же рукой, воспользовавшись наличием опоры, и добавляет ускорения ногой в край кресла, отправляя его в поездку в тот же угол за дверью, где они до этого почти поцапались. Распахивает дверь рывком, от которого порядком ссаживает собственную же ладонь об угловатые края ручки, и вырывается из дурацкой каморки, которую пару часов назад любил без памяти, как на свежий воздух. Воздух в коридоре и в самом деле очень холодный даже без кондиционера, и свет такой тусклый, что не по себе. Но не побежит же он оттуда на полном серьёзе. Джу Лакх, к счастью, не появляется, как будто заснув в том углу в кресле Пуль Тага. И бес с ним, пускай прибирает свинарник за собой. И за ними. Но в основном за собой, он же последним его разводил, а оставить совесть не позволит, что о нём подумают уборщики.