Просто ночной кошмар

Чем больше Век Хур наблюдает, тем более жалким становится зрелище. Может быть, оно и не становится хуже, просто он обращает больше внимания и узнаёт больше, постепенно осознавая уровень убожества происходящего, но тем не менее, каждый раз, как он уже почти уверен, что хуже не станет, события не прекращают поражать. Съёмочная группа вокруг носится в пуховиках по щиколотки, поверх шапок накинуты капюшоны с меховой оторочкой, сапоги по колено не скользят на абсолютно танковой подошве, ветер свищет в лица. Они вшестером в рубашках и кое-кто босиком ждут, когда ветер сменится, и можно будет перестать передвигать аппаратуру, чтобы снять руины так, как нужно, а не так, будто главным героям в лицо направили фен. В развалинах заброшенного здания действительно было бы страшно посреди ночи, под звёздным небом, которое из-за гор вокруг кажется бескрайним, но повсюду огни, печки, о которые греются сотрудники «ТЭБ», шум, голоса, смех, и хотя этого недостаточно, чтобы работа стала напоминать рэйв, совсем не кажется, что неподалёку в Сопряжении большинство людей давно спит. Торн и Хантер откровенно валяют дурака, бегая друг за другом по снегу, один с фальшивым арбалетом, второй — на почти на четвереньках, и его глаза светятся жёлтым, снежинки разлетаются с искусственного меха жилетки. Можно сказать, они репетируют. — Хочешь чего-нибудь? — от созерцания Век Хура отвлекает Пуль Таг, и он тут же поправляет себя: Абсент. На работе и при фандоме он Абсент, а не Пуль Таг. — Тазик, если завалялся, — бормочет он себе под нос, и Абсент морщится в недоумении, но без особого удивления. — Потряси меня. — Меня потряси, а то меня уже, по-моему, ничем не впечатлить, — Век Хур закатывает глаза, придерживая локоть собственной руки второй рукой, в первой держа дымящийся картонный стаканчик с кофе. Абсент разворачивается как бы невзначай, пристраиваясь к нему бок о бок, как птицы на проводе, и вроде как случайно прослеживает его взгляд. Век Хур окидывает взглядом ущелье, в котором они снимают, не может не признать, что когда-то, тысячи лет назад это было действительно впечатляющее место. Сейчас это даже не достопримечательность, а просто развалины, в которых не узнать то, что можно найти в сети по запросу «крепость Сисаддих». — Да ладно, это мило, — Абсент его пихает локтем в бок, и Век Хур кривится сильнее, приподнимая верхнюю губу так, что на щеке появляется морщина, резная ноздря с фальшивым кольцом искажает черты. — Ты не помнишь, какими мы были недавно? Век Хура перекашивает с концами, но взгляд резко возвращается к лицу Абсента, так что тот закатывается внезапно от смеха. — Вот такими мы, блядь, точно не были, не надо. — Ну, мы и сейчас немного такие, просто мы, типа, немного слишком мужики, чтобы кудахтать вокруг друг друга. Но даже сейчас я немного кудахчу вокруг тебя. И не был бы против, если бы ты тоже порой покудахтал. Когда будешь не слишком занят. — Я имею в виду, мы типа не тёрлись по углам в приступе дикого отчаяния и на грани госпитализации от спермотоксикоза. Абсент смотрит на него молча, вроде бы растратив свой заряд веселья, но даже не моргает, а затем поджимает губы так мучительно, что Век Хур уже предчувствует: новый приступ хохота на подходе. — Прости, что?.. — Ты плохо видишь в темноте, как куры? Абсент снова косится на печку, у которой на непромокаемом пуфе вдвоём под одним одеялом прижались друг к другу боками Вак Му и Джу Лакх. — Да ладно. В какой вселенной это может быть? — Я понимаю, что в твоей голове всё намного проще, чем в моей, но… Досчитай до… Скажем, девяти. И посмотри, что произойдёт. — Заинтригован пиздец, — Абсент округляет глаза, пару раз стеклянно моргнув, и приваливается к нему боком, так что продолжать стоять неподвижно требует усилий, но Век Хур вида не подаёт. Абсент знает, что ему нелегко его удерживать. Век Хур знает, что Абсент знает. — Восемь, девять. И что? Век Хур молчит. Джу Лакх продолжает смотреть в планшет, который стоит перед ними на столике с закусками. Вак Му поворачивает голову в сторону Торна и Хантера. «Мать твою. Фантом. Фантом и Шейд», — долбит себе мысленно Век Хур. Шейд смотрит на Фантома, который уже встал, скинув с плеча свою половину одеяла, и не поправляет его, как будто надеется, что тот залезет обратно. Если бы он что-то ему говорил, Фантом бы даже не услышал, потому что отвлёкся на сто процентов, а затем, не оглядываясь, отправился по своим делам к этой парочке, которая уже на грани обморожения и нуждается в новой порции сыворотки. Может, он и собирается сказать им именно это или привлечь внимание к двум полудуркам тех, кто за их жизнь ответственен, но сути не меняет. — Скажи мне, что я это придумал, — предлагает он Абсенту не без энтузиазма, потому что на самом деле не отказался бы, чтобы ему это все привиделось. Шейд поправляет наконец одеяло, закутавшись в него один и утыкается обратно в планшет. — …если это доказывает, что между ними что-то есть, то я даже не знаю, до какой базы с тобой дошли мы, когда просто сидим рядом. — Хорошо, дубль второй. Если ты думаешь, что я так просто сдаюсь… — О, я знаю, что нет. — Досчитай до двадцати. — Это много. — Это, типа, его предел на данном этапе. — …давно ты наблюдаешь за этим? — Может, неделю. — У тебя нет дел поинтереснее? — А у тебя, кроме как лезть в мои дела? — Понятно. Досчитал. — Наблюдай. Они молчат, и Шейд у них на глазах как бы случайно вытягивает ногу, кладёт на неё вторую, и всё это ровно за секунды до того, как направляющийся в обратную сторону Фантом приблизится к столику, из-за которого плохо видно эти самые ноги в чёрных казаках. — Да ладно, — понизив голос, Абсент не шепчет, но почти. Век Хур самодовольно молчит, в этот раз не сдержав ухмылку. Он редко ошибается, и это не тот случай. Под вскрик и взрыв хохота он снова морщится, но взгляда отвести не может. — Думаешь, он видел? — У него проблем со зрением нет, всё он прекрасно видел. — Это может быть просто подъёбка. Хочешь, так же с тобой пошутим? — Я тебя зарежу во сне, если ты так со мной пошутишь. — Ну, не хочешь, как хочешь, моё дело — предложить. — Если ты веришь, что это просто подъёбка и крайне близкая дружба, то нам, пожалуй, стоит как-нибудь на днях обсудить наше представление о термине «дружба», ладно? И расстаться приятелями, а не друзьями, а то для меня это слишком. — Мне порой кажется из-за твоей реакции на такие тупые мелочи, что ты просто завидуешь. — Сдох от зависти. Видишь, зеленею на глазах? — Ты правда немного зеленоватый. — Это тошнота. Тазик уже принёс? — Ладно, допустим, ты прав. Допустим, я согласен, что ты прав. Но это один хер не наше дело, пока никого не касается. Но ты тоже пойди мне навстречу? — Я готов пойти вообще в любом направлении, кроме этого. Я же сказал, я против такой дружбы. — Просто допусти, что ошибаешься и слишком предвзят. Му просто очень тактильный и общительный. — О, я вижу. Крайне общительный. Абсент вздыхает, тоже закатывая глаза, хлопает его по плечу, так что удерживать стакан с расплёскивающимся от этого кофе становится немного сложнее, чтобы он не пролился, но Век Хур притворяется непоколебимой скалой. — Я не знаю, что он тебе сделал. — Мне он ничего не сделал, потому что кишка тонка мне что-то сделать. Но это же не значит, что я буду от него в таком же бешеном восторге, как все вокруг, и оправдывать любую ересь, которую он делает. Но тебе я не запрещаю. — И на том спасибо, — Абсент фыркает, в этот раз заметно раздражённый, и Век Хур почему-то ощущает удовлетворение. Кто не с нами, тот против нас. Он покачивается с пяток на носки, гнусно улыбаясь самому себе в край стаканчика и надеясь, что больше его никто не хлопнет, потому что иначе весь кофе выплеснется ему же в лицо. И когда со стороны пуфа доносится очередной визг, готов поклясться, что огонь в высокой пирамиде рядом отражается у него в зрачках. Фантом лежит поперёк чужих колен, запрокинув голову так, что шея выгнута, а волосы подметают снег, рубашка задралась, и Шейд как раз разгибается, укусив его, кажется, за бок, смеясь сквозь сжатые зубы. Глаз не сводя с его горла и шеи, подставленных взгляду. Руки Фантома вцепились в его одежду, чтобы удержаться и не скатиться на стол с едой, а рук Шейда вообще поначалу не видно. Одну Век Хур находит под коленом Фантома, что ближе к ним с Абсентом, а вторую — подмышкой. — Богов ради, застрели меня в упор, если я когда-нибудь с кем-нибудь буду так дружить. От всей души прошу, — приложив свободную ладонь к груди у сердца, просит он, повернувшись к Абсенту. Тот стоит молча и не моргая, смотрит на это и, насколько Век Хур может понять это выражение лица, дожидаясь, когда же бесов Шейд хотя бы куда-нибудь ещё посмотрит, кроме этой крикливой бледной вещи. Он этого не делает. Век Хур стоит к ним боком, под углом девяносто градусов к профилю Абсента. Смотрит на него выжидающе и с гадкой улыбкой. Абсент наконец косится на него и зажмуривается, как от боли. — Пойди мне навстречу, допусти, что ты неправ, — передразнивает Век Хур, кривя фальшивую мину мольбы. — Бесишь меня иногда пиздец просто. — Живу ради этого. — Ну и что с того, даже если они… Предположим, не только дружат? — Да ничего. Просто небольшая предыстория, почему мне был нужен тазик. Но сейчас он тебе нужнее. Я схожу за ним, покудахтаю над тобой, так и быть. Ко-ко-ко. Ветер наконец меняется, одеяла приходится скинуть, грим подправляют, и Век Хур, глотнув сыворотки, буквально через три минуты об этом жалеет, потому что начинает умирать от жары, хотя в развалинах меньше двадцати градусов ниже нуля. Оттолкнувшись от его плеча, вперёд выскакивает Фантом, и он терпит это изо всех сил, потому что его не покидает ощущение, что дни манипуляций этого персонажа сочтены, а его порядком поддостала божественная способность привлечь к себе всеобщее внимание, не прилагая никаких усилий. Слева периферийным зрением он улавливает Шейда, видит чёрные рукава рубашки с длинными лентами, а затем смотрит снова вперёд. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы отдавать себе отчёт в том, что прямо в этот момент кое-чей взгляд прикован к заднице в тесных белых штанах. «Жалок. Просто жалок», — думает Век Хур и ждёт сигнала из последних сил, чтобы успеть обернуться вовремя и убедиться, что у него не бред с галлюцинациями от поднимающейся температуры, потому что он всё-таки простудился. Огонёк меняется на зелёный, и он оглядывается будто в поисках Абсента или, к примеру, Хантера, потому что почему бы и нет? Шейд смотрит мимо него на Фантома, который падает на мгновение лицом в пол картинно, стонет с рыком от усталости, а затем встаёт обратно на четвереньки и поднимается, отряхиваясь. Проведя руками по волосам и стряхнув с них снег, он проводит потом и по бокам и по заднице, отряхиваясь без толку, потому что ни снега, ни грязи на одежде нет, да и вообще наплевать, её выбросят по возвращении, она больше не нужна. «Ёбаный показушник», — Век Хур подпирает щёку изнутри языком, закрывая глаза в максимальной степени терпимости, на которую способен, а затем, открыв, ненароком фиксирует момент, когда Шейд мимо него бросается следом за своей зазнобой. Он догоняет его как бы случайно, не то чтобы ставит подбородок на плечо, но суётся именно над плечом к его уху, чтобы что-то остроумно шепнуть или в этом духе. Век Хур сдвигает взгляд лишь на дюйм и видит, что Абсент, обогнавший его, но не догнавший этих двух, оглядывается на него. Потому что тоже это видит. Фантом дёргается от голоса ли, а может от внезапного появления, но шарахается вбок от Шейда, как от самой настоящей ожившей тени в ночи, а затем смеётся, увидев, что это он. Делает шаг назад, не глядя, довольно широкий. Упирается левой рукой в его плечо, запрокидывает голову и смеётся, будто держится за него при этом, но Век Хур видит кое-что другое. Снова смотрит на Абсента и игриво двигает бровями по очереди. Дружба порой такая дружба. «Боги, умоляю», — читает на его лице, но к сожалению не может удержаться от страшного искушения. У него этот тип в печёнках уже сидит, и дело не лично в Вак Му, правда. То есть Фантоме. То есть, наверное, всё-таки Вак Му, потому что персонаж, который ему придумали для работы, не сделал Век Хуру ничего плохого. …Вак Му не сделал ему ничего тоже, кроме того, что ненароком отнял его роль за кулисами. Он не хотел, Век Хур это знает, и он младше, и он вовсе не плохой. Он довольно приятный человек, если с ним сблизиться. Но если не сближаться, он ещё приятнее. А если сделать так, что с ним не будут сближаться другие, то можно, наверное, сдохнуть от наслаждения. «Я пожалею об этом», — Век Хур себе отдаёт отчёт почти полностью, но всё равно мозг не успевает сдержать тело, и он копирует манёвр Шейда, оказавшись за его спиной и не прикасаясь, но сунувшись над плечом к его уху: — Иногда стоит вовремя остановиться, чтобы настойчивость не превратилась в навязчивость. Ты знаешь? Он не успевает сделать шаг назад и почти получает по челюсти чужим подбородком, уцелев только благодаря тому, что Шейд оглядывается не слишком резко. — Чё? — А? — Ты что-то сказал. — Тебе послышалось, — Век Хур пожимает плечами, в недоумении хмурит брови на секунду и проходит мимо него дальше, заметив, что Фантома вообще уже след простыл, его спина далеко впереди, у автобуса, белым шрифтом псевдоним поперёк чёрного пуховика.