Я могу защитить нас обоих

— Ты там вечно что-то рисуешь, — с интересом проговорил Олег, наклоняясь над Серёжей через плечо. — Да так, — неопределённо отозвался тот, прикрывая локтём лист бумаги. — Серый, мне немного уже обидно, что ты мне не доверяешь, — сказал Олег со смехом, но было понятно, что его эта ситуация всё же волнует. Они дружат уже больше года, а Серёжа так и не смог рассказать Олегу про его второго лучшего друга. Просто говорить про Птицу было как-то неловко, словно это было чем-то постыдным. Серёжа не знал, почему, но каждый раз, как он собирался открыть рот и сказать что-то о своём внутреннем соседе, что-то склеивало его рот. Это было странно. — Я просто, — забормотал Серёжа, — смущаюсь. — Всё хорошо, — серьёзно сказал Олег, заглядывая в лицо, — ты же знаешь, что я точно не буду тебя ни за что осуждать. — Ну ладно, — вздохнул Серёжа и немного отодвинулся. Олег с искреннем любопытством склонился над альбомным листом. Серёжа с некоторым страхом ожидал, что скажет друг. Он никогда никому добровольно не показывал Птицу. Это было его личной тайной, которая много для него значила. — Красиво, — спустя какое-то время сказал Олег, — немного жутко, но мне нравится такое. Это кто? — Это, — протянул Серёжа, — я придумал. «Я не выдумка,» — недовольно проговорил Птица в голове. Но Серёжа решил это проигнорировать. Не мог же он сказать правду. — Круто! — воскликнул Волков, — я вот не умею рисовать. Совсем. — Это же не сложно, — улыбнулся Серёжа, — а тебе правда-правда понравилось? Его это ужасно волновало. Никто, кроме Саши, никогда ему не говорил что-то хорошее об его рисунках. — Конечно, — Олег положил руку ему на плечо, заставляя посмотреть на себя, — всё, что находится в твоей голове — это уже здорово. «Ага,» — иронично фыркнул Птица, — «думаешь, он бы говорил так же, если бы знал про меня?» — Да, — ответил Серёжа обоим, — спасибо. «То есть, ты со мной не согласен?» — грозно ухнуло в голове. — А ты что-нибудь ещё рисуешь? — в то же время спросил Олег. — Неа, — снова отозвался Серёжа на обе фразы. Птица пренебрежительно фыркнул. Обиделся, наверное. Ну и пусть. — Это, — внезапно смущённо проговорил Олег, — а меня сможешь нарисовать? Серёжа удивлённо на него посмотрел, а потом неловко почесал голову, задумываясь. В целом — его уровень рисования был неплох. Он сам это знал. Но чтобы сделать это для кого-то — это ведь определённая ответственность. Это даже страшно. «Ты должен рисовать только меня,» — прошипел Птица, — «ты понял? Только меня!» — Наверное, я могу попробовать, — не спеша сказал Серёжа, презрительно прищуриваясь. Будет им ещё кто-то командовать. — Класс, — расплылся Олег в довольной улыбке, а после с хитринкой добавил: — тебе попозировать? — А давай, — внезапно согласился Серёжа, — прямо сейчас. — Ого, — фыркнул Олег, — что мне делать? — Садись на кровать, — скомандовал Серёжа, перелистывая страницу и беря в руки мягкий карандаш, — и не шевелись. Олег с довольным лицом уселся, облокачиваясь спиной на стену. Потёр руки об штанины и чуть улыбнулся. Серёжа дрогнул губами в ответ, подложил под лист книжку и дотронулся карандашом до бумаги. Он никогда не пробовал рисовать с натуры, хотя ему всегда очень хотелось. — Чуть-чуть поверни голову влево, ага, вот так, — Серёжа прикусил губу, примеряясь, а потом сделал первый штрих. Время потекло незаметно быстро. Олег не двигался, как ему и сказали, и лишь внимательно наблюдал за Серёжей, что выдавали его шевелящиеся зрачки. Рука двигалась словно сама по себе, прорисовывая, вымеряя, отчерчивая. Скоро на листе уже можно было угадать человека, а если поприсматриваться, то даже угадать в ней Волкова. У Олега была какая-то особенная фигура — он был высоким, подтянутым, но уже сейчас, в свои двенадцать, шире Серёжи в плечах. Друг вообще был… красивым. Серёжа даже замер от этого осознания. Он никогда не думал о таком, но именно сейчас, постоянно всматриваясь в черты чужого лица, неожиданно это понял. Кончики ушей от чего-то запылали. «Заканчивай уже с этими мыслями,» — недовольно фыркнул Птица, на что Серёжа вздрогнул, застигнутый врасплох. Но не стал никак больше показывать своей озадаченности. Возможно, его внутренний друг был прав, и в его поведении есть что-то странное. Нельзя же так думать о своём друге, ведь так? Он его просто рисует, как какой-нибудь великий художник Эпохи Возрождения. Наверняка ведь, каждый из них с чего-то начинал. Серёжа нахмурился и ещё усерднее стал работать. Никакой он не художник. Что нафантазировал. Просто хобби. — Ну что там? — через десяток минут спросил Олег. — М, — Серёжа прикусил губу, критически осматривая своё творение. «Не умеешь ты людей рисовать,» — цыкнул Птица. — Помолчи, — шикнул Серёжа. — Ладно, ладно, — смущённо улыбнулся Олег, — не мешаю творцу. Щёки тронул румянец. — Скажешь тоже, — промямлил Серёжа, а после добавил ещё несколько штрихов, — ну, всё. Вроде. Олег резво соскочил с кровати, буквально подлетая к Серёже. Он заглянул в лист, а потом восхищённо присвистнул. — Вау, Серый, — с улыбкой проговорил он, — мне… мне нравится. — Это так, просто набросок, — смущённо пробормотал Серёжа, дрожащими пальцами беря лист в руки. — А, мне кажется, у тебя талант, — заявил Олег, — правда. — Спасибо, — искренне улыбнулся Серёжа, — хочешь, подарю? — Конечно! — обрадовался друг, трепетно принимая лист, — это очень круто! Серёжа фыркнул, но ничего больше сказал. Вместо этого он убрал альбом и карандаши к себе в шкаф, а потом с ногами забрался на кровать, обнимая их руками. Он посмотрел на часы. — Ой, — ахнул он, — а тебе разве не пора на тренировку? Олег встрепенулся. — Точно, — он стукнул себя по лбу, — спасибо, Серый! Волков вытащил из-под кровати небольшую спортивную сумку, быстро переоделся и, попрощавшись, вылетел из комнаты. Серёжа остался один. Он задумчиво прищурился. Что-то странное теплело у него в груди. За последнее время Олег стал ему ближе всех. И как-то быстро пробирался в самую душу. Серёжу это немного пугало — он боялся, что Олег тоже мог исчезнуть. Это будет просто невозможно пережить. Интересно, он Олегу так же важен, как тот ему? «Конечно, нет,» — фыркнул Птица, — «он же ребёнок, ему просто с тобой удобно». — Ты в моей голове, значит, ты, как и я, тоже ребёнок, — чуть подумав, сказал Серёжа. Птица рассмеялся, немного каркающе, даже жутко. «Я часть тебя, но не по твоему подобию,» — несколько поучительно сказал он, — «я намного старше, чем ты можешь себе представить». — Ой, скажешь тоже, — фыркнул Серёжа, — и что мне за это тебя слушаться? «Почему бы и нет,» — Птица довольно улыбнулся по голосу, — «вместе мы можем многое сделать». — Например? — Серёжа поднял перед собой руку, с некоторой скукой рассматривая ногти. «Что захочешь,» — прошептал Птица, — " мы можем захватить мир». — Мне не нужен мир, — проговорил Серёжа, — мне нужна… семья. На несколько секунд настало молчание. Одиночество почувствовалось особенно остро. Как бы его не убеждал Птица, как бы близко не был с ним Олег, Серёжа всё равно чувствовал, что он один в этом огромном мире. Он хотел человека, который… который был бы для него всем. «Это могу быть я,» — сказал Птица. — Ты не человек, — упрямо заявил Серёжа. «Конечно, я лучше,» — фыркнул голос. Серёжа внезапно разозлился на эту фразу. Это прозвучало так, будто другу всё равно на его чувства. — Это не так! — запальчиво крикнул он, резко садясь на кровати, — ты не лучше! «Да?» — хмыкнул Птица, — «и почему же?» — Потому… потому… — захватал ртом воздух Серёжа, — потому что ты только говоришь, что ты рядом, а на самом деле тебе плевать на меня! «Мне не плевать на тебя,» — прошипел Птица, — «я пытаюсь тебе помочь. Я столько раз тебя спасал. Ты бы умер без меня в том огне!» — Так лучше бы умер! — Серёжа полностью вскочил с кровати, начиная нервно расхаживать по маленькой комнате. Он так злился, ему было так обидно и горько. Это невозможное чувство разъедало его изнутри. «Смерть придёт за каждым смертным,» — начинал тоже злиться Птица, — «но в своё время». — Из-за тебя я остался один, — шмыгнул Серёжа. «Из-за меня ты стал сильнее,» — не согласился голос, — «я убил тех мальчишек, я дал тебе спокойную жизнь здесь, я направляю тебя всё своё существование!» — Ты… ты убил их тогда? — поражённо ахнул Серёжа, резко останавливаясь. «А ты думал, я просто их припугнул, как Антона?» — зло зашипел Птица, — «ты дурак, если так считал». — Не хочу, — Серёжа схватился за голову, — не хочу, не хочу, не хочу так. «Успокойся!» — гаркнул голос. — Это был не я, не я, — забормотал Серёжа в панике, воздух обжигал губы, — это ты. «Это мы,» — поправил Птица, — «всегда были только мы». — Нет, — заскулил Серёжа, падая на колени, которые подкосились, — я… я… «Эй,» — неожиданно ласково позвал Птица, — «успокойся.» — Не могу, — в панике сорвалось с губ, — мне так… мне так тяжело дышать. Сердце билось в невозможном темпе. Серёжа схватился за грудь рукой. Страх сковал его тело, было ощущение, что надвигается что-то ужасное, тяжёлое, неотвратимое. От проступившего пота было холодно, хотя тело горело. «Вдох!» — скомандовал властный голос, и Серёжа не мог не подчиниться, «теперь выдох. Давай, дыши!» Птица повторил это ещё несколько раз, а, может, даже больше. Время потекло иначе, тягуче так. Но потихоньку всё же стало легче. Страх отступил. — Ты мне не нужен, — прохрипел Серёжа, — не нужен. Мне нужен… Олег. «Что?!» — рявкнул Птица, растеряв всё своё спокойствие, — «этот мальчишка? Он тебя бросит!» — Нет, — шепнул Серёжа, утыкаясь носом в колени, закрывая глаза, — он не бросит. «А если всё же бросит?» — ядовито ухнуло в голове, — «прибежишь ко мне?» Серёжа не отвечал. Потому что знал, что… да. Прибежит. Ведь оставаться совсем одному невыносимо. Ему был нужен хоть кто-то. Но Птица… он ведь только что признался в таком, о чём даже страшно думать. Это ужасно. О таком нельзя знать. Может… может, лучше забыть? Просто представить, что это неудачная шутка? Или вообще выкинуть из памяти? Он так и сделает. Конечно, так будет проще. Серёжа сделал глубокий вдох. — Уходи, — постарался уверенно сказать он. «Ты не можешь меня прогнать,» — в шоке сказал Птица. — Не могу, — согласился Серёжа, — но я не хочу тебя сейчас слышать. Уходи. «Я вернусь,» — пообещал Птица, — «понял меня? Я тебя не оставлю». — Хорошо, — прошептал Серёжа, а потом ощутил, как внутренний друг исчез. Дышать стало сразу легче. Серёжа не мог понять, что он чувствовал. Последняя фраза Птицы звучала даже как-то обнадёживающе, будто он всё же, несмотря на все слова Серёжи, оставался с ним. Но в то же время это казалось злым обещанием. Ведь кто Серёжа без Птицы? Никто. Только он с ним с самого начала. А он так просто… собирался променять его на Олега. У Птицы был такой шокированный голос, когда Серёжа упомянул своего настоящего друга. Птица этого не забудет. Серёжа всхлипнул. Горло внезапно сжало спазмом. Он поднялся на ноги и добрёл до кровати, чтобы упасть на неё лицом в подушку. Глаза намокали, но слёзы быстро впитывались в ткань. Как же он запутался.