now I know how to fall

      Когда Чонгук в следующий раз приходит в студию и видит там только одного Хосока, он удивлён. Обычно к этому времени подходит уже половина группы, но в зале мертвенная тишина, если не считать дыхание Хосока, которое всё равно не было слышно. Увидев Чонгука, хореограф поднимает взгляд, и судя по нахмуренным бровям, Чона тут никто не ждал. Неужели он перепутал день недели, и сегодня тренировки нет?       — Я в чате писал, что сегодня вместо обычной тренировки мы идём в один бар-клуб брата Намджуна на дэнс-баттл. Ты не видел?       Сердце Чонгука пропускает удар.       Будь проклят Чонгук, когда он отключил уведомления бесед во всех социальных сетях. Идти куда-то, где много незнакомых людей и выпивки и так не было заветной мечтой парня, танцевать там — ещё меньше. Хосок смотрит на него с вопросом в глазах ещё пару мгновений, но в конце концов переводит свой взгляд на экран телефона. Через пару секунд телефон Чона оповещает о новом сообщении.       — Это название и адрес бара, если хочешь его проверить. Он в Каннаме, всё прилично. Чимин тоже обещал прийти, Юнги-хён там с Намджуном будут на пульте с музыкой разбираться. Там немного дороговато, но ты не обязан ничего покупать, вход для нашей группы тоже оплачен. Ты можешь выбрать категорию, в которой хочешь соревноваться, от жанра до уровня способностей.       По мере перечисления условий этого мероприятия, Хосок загибает пальцы и смотрит в потолок, чтобы ничего не забыть упомянуть. Он обут в зимнюю обувь, а это значит, что он либо только что пришёл, либо собирается уходить — хореограф никогда не позволяет ходить себе в уличной обуви по студии. Чонгук серьёзно задумывается над его словами.       Он никогда в жизни не согласился бы на это, но он уже пришёл. Он уже настроился на танец. У него был тяжёлый день в университете и офисе, во время обеда ему звонил брат и просил выделить пару часов на неделе, чтобы встретиться с ним, и эту часть дня он легко назвал бы самой сложной. Встречи с Чонхёном всегда полны стресса для Чонгука: ему всегда нужно слишком долго думать, что надеть, что стоит говорить, а что нет. Он уже давно не знал, насколько брат близок с матерью, ибо они почти перестали общаться, как только старший закончил школу, что произошло уже больше пяти лет назад. Нельзя сказать, что Чонгук не доверяет ему. В детстве они много времени проводили вдвоём, рассказывали друг другу секреты и мечты. Чонхён знал, что Чонгук любил танцы, Чонгук же знал, насколько старший был разбит после того, как мать забрала из его жизни спорт. Но всё это было столько лет назад. Сейчас при встречах они говорят лишь о поверхностных вещах и работе, иногда учёбе. И не то чтобы Чонгука это сильно задевает — за прошедшие годы он уже смирился с этим, даже не успел глазом моргнуть, как всё изменилось, особенно во время его первого курса. Когда Чонгук опомнился, было слишком поздно: Чонхён уже закончил университет и работал в совете директоров компании, слишком занятой для своего младшего брата. Спустя столько времени уже не осталось особенно ярких воспоминаний, чтобы по ним тосковать, все они казались далёкими и будто из прошлой жизни.       Чонгуку нужно выпустить этот стресс, избавиться от этих мыслей хотя бы на этот вечер: они и так успеют его поглотить перед встречей через пару дней. Он ещё много раз будет нервничать из-за встречи с кем-либо из его семьи, и сегодня не тот день, который он готов потратить на это. Сегодня он хочет танцевать.       И почему-то после этого потока мыслей и решений, вариант пойти в этот клуб не кажется таким чуждым и отчаянным. Это всего лишь танцы, просто на него будет смотреть чуть больше глаз, чем обычно. Его будут оценивать, сравнивать с другими, но это не то, к чему Чонгук не привык. Он более чем уверен, что хуже ожиданий матери и её сравнения Чонгука с недостижимым идеалом сына уже быть не может.       Хосок смотрит на него немного выжидающе, и Чон не находит в своей голове более весомых причин, чтобы отказаться. Он совершенно не знает, что его ждёт на баттле, кто там будет выступать и сможет ли он хотя бы не опозорить себя и свою студию, но взгляд хореографа полон теплоты и какой-то надежды, и Чонгук хочет верить, что тот правда ждёт, что он согласится. И ещё там будут другие его друзья, и мысль о том, что Юнги тоже придёт, оставляет Чонгука даже в предвкушении этого вечера. В конце концов парень выдавливает из себя улыбку, соглашается поехать и через полчаса они уже стоят на пороге заведения.       Даже Чон, далекий от тусовочной жизни и клубов, много раз слышал об этом месте. Если быть честным, он слышал о многих местах в Каннаме, так как его однокурсники и приятели часто говорили об этих местах, о том, как они кого-то там подцепили (Чонгук мысленно менял «кого-то» на «что-то»), какие коктейли и шоты выпили, как кого-то выгнали за слишком непристойное поведение. Югём, в отличие от Чона, тоже любил такие мероприятия, и ходил на них чаще, чем отказывался, и поэтому Чонгук особо не чувствовал, что что-то опускает: ему хватало знать это со слов других, а не из собственного опыта.       Парень не знает, какого поведения может от него ожидать Хосок: должен ли он сделать вид, что дорогой клуб в Каннаме для него — это что-то новое и недостижимое? Или лучше вести себя так, будто он бывал в клубах и раньше, просто не в таких элитных? А может ему стоит отнестись к этому месту как просто к площадке для баттла и не заострять внимания на прошлом опыте? В конце концов, ни для Чимина, ни для Хосока не было новостью то, что Чонгук в таких делах был совсем ещё неопытен.       — Думаю, это хорошая возможность для тебя узнать, что значит выступать на публике, — говорит Хосок, когда на их запястьях ставят небольшие штампы и пропускают в заведение, проверив документы. Чонгук на это хмурится, поджимая нос — он не чувствует особого беспокойства по поводу выступления на публике, больше боится встретить знакомых из университета, что не было бы таким удивительным событием. Он видел на входе афишу о проведении дэнс-баттла, и это, скорее всего, станет причиной выбора другого бара или клуба многими людьми, но никогда нельзя быть чересчур уверенным. Хосок же его выражение лица понимает несколько иначе. — Не беспокойся, Чонгук-а, ты отлично справишься. Все наши ребята будут выступать во второй или третьей категории, я и Чимин, если он захочет, — в первой. Тут деление нестрогое, можешь выбрать любую, в какой комфортно. Я бы посоветовал вторую, ты хорош во фристайле, если верить нашим редким попыткам устроить что-то подобное на занятиях.       — Насколько хороши ребята из второй категории? — когда Чонгук задает этот вопрос, они входят в зал, в котором много людей, но ещё достаточно тихо — музыка негромко играет на втором плане, люди рассыпаны по залу и, видимо, разминаются. Чону не приходтся прикладывать усилий, чтобы расслышать ответ.       — Обычно это студенты танцевальных специальностей на первом или втором курсе, иногда ребята, кто просто долго занимается в студии. Третий курс и дальше обычно идут в первую, там напряжение побольше.       Чонгук не понимает, как он может соревноваться с кем-то, чьё высшее образование основанно на частых тренировках и глубоком понимании искусства танца в целом, даже если это всего первый и второй курс. Эти люди уже поступили на эту специальность, что означает, что за их плечами есть большой опыт. Чону же посчастливилось прозаниматься в студии всего несколько недель.       — Чонгук, я знаю это лицо, — серьёзным тоном произносит Хосок, проводя младшего в помещения, которые выделили под раздевалки. — Ты сейчас сто процентов думаешь, что ты занимаешься в студии короткий период времени и что остальные здесь гораздо опытнее, но, ради бога, хватит забывать о годах, что ты занимался один. — Он открывает дверь в помещение, в котором Чонгук замечает несколько знакомых лиц из его танцевальной группы. — Смотри, я согласен с тем, что без наставника результаты достигаются медленнее, но они достигаются, Чонгук. Возможно, год для них — это полтора, два или все три для тебя. Но они есть. И талант не скроешь.       Чон ничего на эту речь не отвечает, но сомневается уже чуть меньше, чем минуту назад. Он сам не понимает, почему с начала занятий в студии он стал так сильно недооценивать свою самостоятельную работу на протяжении больше, чем десяти лет. Он понимает, что объективно не хуже своих одногруппников, возможно, в чем-то даже лучше некоторых из них. Так же происходило и в университете — он всегда сравнивал свои способности с лучшими сторонами других студентов, что чаще всего приводило к разочарованию, хотя где-то глубоко он всё ещё осознавал, что во многих других сферах он был намного более квалифицирован и опытен, чем они. Его мать всегда сравнивала Чонгука с братом лишь по тем критериям, в которых старший был лучше: она никогда не упоминала, что средний рейтинг Чонхёна был ниже, что тот гораздо позже, чем Чонгук, получил свой первый личный офис. Вероятно, Чонгук перенял эту привычку от собственной матери.       Но он не хотел быть лучше всех и во всем, и когда он понял, что и не должен, жить стало легче.       И его рука не дрогнула, когда он записал своё имя во вторую категорию.       Через полчаса в зале уже намного больше людей, чем Чонгук изначально ожидал, но количество его мало волнует. Он замечает Намджуна и Юнги за пультом и машет им, когда их взгляды встречаются. Мин выглядит особенно привлекательно с его разделенной на две части челкой и полуоткрытым лбом, и парень несознательно задерживает на нём взгляд дольше, чем стоило бы. Ким кажется серьёзным и сосредоточенным, но улыбается, когда машет в ответ Чонгуку после того, как Юнги ударяет его локтём в бок и указывает на пришедшего Чона. Хосок уже давно ушёл куда-то, оставив Чонгука с товарищами по группе в центре зала. Он ни с кем из них не общался, максимум здоровался перед занятиями и прощался после. Если бы он не подружился с хореографами, то переживал бы по этому поводу, но не то что ему нужны были новые друзья.       Музыка играет уже громче, и Чону приходится прикладывать много усилий, чтобы понять, что говорит ведущий мероприятия. Зал разделили на несколько условных зон, в каждой из которых выступают участники определённой категории. Человек со сцены пытается им объяснить, где какая находится, и всем достаточно сложно разобрать его слова, так как микрофон очень сильно издаёт высокие, бьющие по барабанным перепонкам звуки. В конце концов танцоры разбираются с этой проблемой и собираются в небольшие группы в соответствии со своей категорией. У каждой из них есть свой ведущий и судья, хотя изначально было сказано, что победитель каждого баттла будет выбираться аудиторией. Чонгуку всё равно, он не слушает объяснение того, кто и как будет решать, кто выиграл, лишь внимательно слушает правила того, что можно делать и что нельзя, и, поняв, что ничего сверхнеобычного нет, расслабляется.       Атмосфера вокруг него достаточно напряженная. Все переживают, с кем в пару их поставят, и сам Чонгук достаточно близок к тому, чтобы начать переживать по этому поводу, однако понимает, что в этом нет никакого смысла, ибо он пришёл выпустить пар, снять стресс, а не доказать кому-то, что он умеет танцевать. В конце концов его определяются в пару с незнакомым парнем, который выглядит достаточно в тонусе. Он немного наблюдает за его разминкой, и, не увидев ничего особенно интересного и впечатляющего, идёт к пульту, у которого стоят не только Намджун и Юнги, но теперь и Тэхён с Чимином.       — Чонгук, привет! — сквозь уже оглушающе громкую музыку кричит ему Пак и слегка приобнимает его, когда он подходит совсем близко к пульту. Намджун стоит откинувшись на стену за ним, а Юнги внимательно, не поднимая головы, смотрит на установку перед ним и передвигает ползунки, кажется, всего на миллиметры. Чонгук не слышит никакой разницы. Тэхён льнёт к Чимину, его нос касается шеи парня. Неожиданно для Пака Ким резко целует его за ухом, от чего Чимин резко дёргается, ударяя виском по лбу Тэхёна, и смеется. Чонгук снова бросает взгляд на Мина, который ещё не отвлёкся от пульта.       — Привет, хён.       Намджун снова улыбается Чонгуку, немного неуверенно, будто даже с жалостью.       — Хосок сказал, что ты выступаешь во второй категории, — его тон немного настораживает, даже музыка не заглушает сомневающиеся нотки в его голосе.       — Это плохо? — Чонгук снова смотрит на Юнги, надеясь, что тот отвлечется, но этого не происходит. Парень даже не уверен, что тот заметил его приход. — Моя очередь только минут через сорок, я ещё могу сбежать, — он смеётся и надеется, что нарастающее напряжение в его голосе не так заметно. Если что-то настораживает Намджуна, значит правда есть чему насторожить — тот всегда высказывал самые здоровые и адекватные мысли в отличие от остальных. Даже Юнги с Хосоком не шли в сравнение.       — Не обращай внимания, донсэн, — откликается Мин, так и не подняв взгляд от пульта. Чон радуется, что тот его всё-таки заметил, чуть больше, чем стоило бы. — В нём неудавшийся год в роли трейни говорит. Ты справишься.       Чонгук никогда не слышал, чтобы Намджун рассказывал о том, что когда-то был трейни, поэтому задает закономерный вопрос, все так же стараясь перекричать музыку:       — Джун-хён стажировался в развлекательной компании?       За этим следует недовольный возглас Кима и беззлобный, но не без издевки смех Юнги. Чимин с Тэхёном к этому времени уже будто не помнят о присутствии остальных и шепчутся о чём-то своём.       — Да, но ему не дались танцы, — Мин двигает ползунок громкости, и музыка в их части зала становится чуть тише, перестает быть оглушающе громкой. Юнги наконец-то поднимает взгляд с пульта и смотрит на Намджуна, который продолжает стоять совсем близко к нему. — Компания поменяла концепт группы, и многие трейни ушли. Намджун до последнего хотел остаться, но потом ему предложили работать в компании в качестве автора, а не артиста, и он согласился. Группа, для которой он стажировался, так и не дебютировала.       — О, — удивляется рассказанной истории Чонгук. Он совсем не представляет Намджуна танцующим. Его достаточно длинные руки и ноги, неловкая и порой неуклюжая походка тоже не располагают к таким умозаключениям. Возможно, он и танцевал какое-то время, но он совсем не выглядит пластичным для танцев. Или в тонусе — да, заметно, что он ходит в зал и качается, но едва ли этого достаточно. — Никогда бы не подумал, что Джун-хён умеет танцевать.       — А я и не умею, — откликается Намджун с отчаянием и раздражением на пополам. Трек сменился, и теперь была его очередь настраивать всё и следить за тем, чтобы музыка звучала отлично. — Я был почти худшим в группе. Юнги-хён ещё меньший танцор, чем я.       — Юнги-хён? — удивляется Чонгук. Он больше, чем Намджун, попадал под тип человека, с которым у Чона ассоциировались танцоры, но он всё ещё был слишком далек от него. Тэхён — да, Тэхёна Чонгук мог легко представить даже в составе своей группы. Юнги и тем более Намджуна — едва ли.       — Ким Намджун, сейчас нарассказываешь тут бедному парню, — Джун в ответ лишь ухмыляется. — Чтобы предотвратить все твои вопросы, донсэн, — Юнги выходит из-за пульта и встает напротив Намджуна, рядом с Чонгуком. Парень замечает, как играют огни освещения с волосами Мина и его почти чёрными глазами, и на несколько секунд застывает, не в силах отвести взгляд. Старший выглядит… знакомо? Близко? Хотя Чонгук всё ещё не общается с ним так же часто, как с Хосоком или Чимином, он кажется ему такой же частью студии, как и хореографы.       А затем он вспоминает, на какую музыку они ставят танец.       Голос Юнги выводит Чонгука из гипноза, в который его ввела игра света. Парень надеется, что Мин не заметил его странного и слишком долгого взгляда.       — Я всего один раз пришёл к ним на тренировку, Хосок в то время подрабатывал там, проводил дополнительные занятия. Да, Намджун? Тебе нужны были дополнительные занятия, — в более медленном темпе говорит Юнги, очевидно пытаясь напомнить Киму реальное положение дел в тот день. — А я просто пришёл, потому что проспорил-       Юнги явно не успевает закончить предложение, когда на плечо Чонгука приземляется чья-то рука. Парень резко чувствует, как кто-то с силой на него давит, наваливаясь всем телом. Чонгук чуть не заваливается, но упавшее на него существо не дает ему потерять равновесие, удерживая его за запястье. Теперь он стоит спиной к Мину.       — Вау, классные кроссовки, — слова звучат голосом Тэхёна прямо около уха Чонгука. — Я хотел такие купить себе со следующей зарплаты.       Парень поворачивает голову, чтобы увидеть лицо Тэ, которые находится ближе, чем хотелось бы. Сказанное медленно доходит до его уже немного уставшего от непривычно громкой музыки мозга, но, когда он опускает взгляд на пол и смотрит на свою обувь, он понимает, о чём говорит парень.       На его ногах черные Air Force с красивой белой галочкой и надписью «AIR» сбоку. Он купил их себе несколько месяцев назад, когда ещё занимался один в тишине здания в студии Хосока. Их сложно назвать особенно дорогими по меркам Чона — многие из его брендовых футболок стоили в два раза дороже, про костюмы и деловую обувь и упоминать не стоит. Он и не подумал, что они у кого-то могут вызвать подозрение — кроссовки и кроссовки, в этой линейке много и более дешевых вариантов, всё равно мало кто так будет углубляться.       По крайней мере, так Чонгук думал до этого момента.       Он не знает, насколько глубоко Чимин посвятил своего парня в его проблему, но его удивленный взгляд о многом говорит Чонгуку. Даже если и не во всех подробностях (которых не знал даже Чимин), но Тэ должен быть в курсе, что все считают его бедным.       Не просто неспособным оплатить занятия, как то было на самом деле, а именно человеком, у которого нет денег.       И если это не тот момент, когда правда станет явью, то Чон правда поверит в чудо, ибо у него нет ни единой идеи, как оправдать у себя наличие кроссовок, которые стоят примерно как последний вышедший флагман от Apple или Samsung.       И не стоит забывать тот факт, что такой смартфон у него тоже в наличии.       — Эм, да, — начинает Чонгук, видя с каким непониманием смотрит на него Чимин из-за спины Тэ. Ему хочется посмотреть на Юнги, найти в его глазах поддержку, но не может, так как Ким всё ещё держит его за запястье, и из такого положения ему не вывернуть голову на сто восемьдесят градусов, чтобы увидеть Мина. Единственный вариант сейчас — это соврать. И ему не хочется врать. Ему хочется поверить словам Юнги и тому, что они примут его любым — с деньгами или без, как смешно бы это ни звучало — но выражение лица Пака не просто обеспокоенное, оно выражает некую злость, возможно, неверие, и Чонгук знает, что он соврал уже тогда, в первую ночь, когда Чимин поймал его в студии, несмотря на то что чисто технически он не произнёс ни одного слова, что было бы неправдой. Он несколько недель говорил себе, что всё в порядке, что он не врёт друзьям, а лишь недоговаривает, а сейчас его живот болезненно скручивает от осознания, каким образом он отвечает на их доброту. Ложью. — Мне подарил их друг, — маловероятно, конечно, но Югём вполне мог купить ему что-то подобное на день рождения, не будь у Чонгука на это денег. — У него отец владеет фирмой в Пусане, — недоговаривает — это всего лишь одна из их фирм, большинство из которых находится в Сеуле, но так меньше шанс, что его начнут расспрашивать, — он учится со мной в университете. Эм, да, — он чувствует, как живот скручивает ещё больше, когда видит, что к ним подходит Хосок. Хватка Тэхёна ощущается клеткой, хотя ему ничего не стоило бы стряхнуть его руку. Но куда потом бежать? К горлу подступает ком. — Он может себе такое позволить, — произносит совсем неуверенно.       — Хей, Гук, ты чего, — хореограф буквально подбегает к нему, сокращая оставшееся расстояние, и с беспокойством во взгляде и голосе произносит: — ты весь белый. Тебе плохо?       Чонгук не знает, как ответить на этот вопрос, в панике пытается повернуться к Юнги, и чувствует, как Тэхён наконец-то отпускает его запястье, позволяя ему увидеть лицо Мина. Тот смотрит на него с ещё большим испугом, чем Хосок, и это пугает его даже больше, чем подступающая рвота.       — Донсэн, — Юнги протягивает руку и ощупывает лоб младшего. — Ты весь мокрый. Ты же ещё не танцевал? Тут не так жарко, — он осторожно убирает с его лица пряди и осторожно дует, стараясь остудить кожу. — Ты выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит.       Чонгук кивает осторожно, вспоминая, что не ел ничего с завтрака, и если его и стошнит, то выйти будет буквально нечему. Он не знает, радоваться этому или нет.       — Я ничего с утра не ел, — признается парень. Он ловит взгляд Намджуна, который отвлекся от пульта, когда к ним подошёл Хосок. В нём написано тихое сожаление, но он ничего не говорит вслух.       — Пойдём, я возьму в баре тебе воды, — предлагает Мин, и Чонгук охотно идёт за ним. Он не злится на Тэхёна или Чимина, он понимает, что сам виноват в сложившейся ситуации и в том, что он так сильно переживает из-за того, что соврал им, но видеть их сейчас не хочет. Ни собранные в хвостик волосы Тэ, ни выстреженные виски Пака. От одной мысли о выражениях на их лицах заставляет его желудок сократиться, и Чон снова чувствует рвотные позывы. Ему жарко. Ему снова безумно жарко.       За барной стойкой стоит симпатичный молодой человек, на вид где-то возраста Юнги и Намджуна. Он машет Мину и улыбается ослепительной, почти по-голливудски красивой улыбкой и откидывает волосы назад в жесте, который Чонгук может сравнить только с самой изысканной рекламой шампуня или кондиционера.       — Привет, Сокджин, — здоровается Юнги с незнакомцем, на что лишь улыбается уголком губ, отдавая готовый напиток одному из гостей, что стоял неподалеку от них самих. Чонгуку уже немного легче, без Тэхёна и Чимина на горизонте, но лёгкая тошнота и спёртый воздух помещения всё равно не отпускают. Он опирается на стойку в надежде, что отсутствие необходимости держать равновесие ослабит его беспокойство и тревогу и он сможет вдохнуть полной грудью. Он делает попытку выпустить всё содержимое из лёгких и впустить в себя относительно свежий, наполненный дымом шоу воздух, но лишь чувствует головокружение, и непроизвольно из него вырывается тихий стон. Музыка у бара не такая громкая, через стойку можно разговаривать лишь чуть повышенным тоном, и стоящий рядом Юнги прекрасно слышит Чонгука, в секунду перемещая взгляд с бармена на парня.       — Донсэн, — произносит он серьёзным тоном, — я понимаю, что ты переживаешь и это не лучший момент в твоей жизни, и я хочу тебе помочь, но я не смогу этого сделать, пока ты не скажешь мне, как.       Чонгуку неудобно просить его о чём-либо, даже о стакане воды. Юнги вообще не должен сейчас находиться здесь с ним — они едва ли друзья и сейчас у Мина есть свои дела, которыми ему стоит заняться. Ему нужно поговорить с Чимином и Хосоком, но он не знает, где найти в себе силы на это, особенно вспоминая, что ему предстоит встреча с Чонхёном. Мин смотрит на него обеспокоенным взглядом. Незнакомец за барной стойкой протягивает ему стакан воды, хотя Чонгук уверен, что Юнги ещё не успел его об этом попросить. Парень неуверенно берет стоящую перед ним воду и выпивает в три больших глотка — он чувствует, как прохладная жидкость стекает по пищеводу и понимает, насколько давно он не ел.       — Мне нужно на улицу, на воздух, — уверенным голосом, но отводя взгляд от старшего, говорит Чонгук и начинает подниматься со своего места. Он не ожидает того, что Юнги последует за ним.       — У входа сейчас много народа, — говорит бармен, на что Мин оборачивается. Чонгук не уверен, что он хочет этим сказать, но тоже замедляет ещё не успевший набрать скорость шаг. — Можете выйти через служебный вход, — он кладет ключи на стойку и слабо улыбается. — Надеюсь, с тобой всё будет в порядке, парень, — молодой человек явно обращается к Чону, на что тот одними губами произносит «Спасибо».       — Спасибо, Сокджин-а, — Юнги берет ключ с поверхности и кладет его в передний карман своей рубашки.       — Когда ты начнешь называть меня хёном?       — Ты старше меня на три месяца, — бурчит Мин, но на его лице всё равно играет улыбка. Бармен на это лишь тихо посмеивается, и Юнги с Чонгуком продолжают свой путь внутрь заведения, за дверь, на которой написано «Вход только для персонала».       Куртка Чонгука осталась в раздевалке в помещениях, находившихся в обратной стороне от бара, и он несколько секунд смотрит на Мина, пока тот натягивает свою, висевшую среди нескольких других около выхода. Юнги уже собирается открыть дверь, когда замечает, что Чон до сих пор стоит в одной майке и шортах.       — Прости, забыл, что танцоры переодевались не здесь, — он снимает куртку горчичного цвета с крючка и протягивает Чонгуку. Она длинная, почти в пол, и парень узнает в ней пуховик Намджуна. Он хмурится, осматривая её, не совсем понимая, что пытается сделать Юнги.       — Хён, это куртка Намджуна. Он не будет против?       Старший мотает головой в ответ.       — Не будет, Чонгук-а, — младший улыбается произнесенному имени и натягивает пуховик. Не то чтобы Юнги никогда его так не называл, но из его уст он чаще слышал «донсэн», чем собственное имя, и такое знакомое сочетание букв заставляет его почувствовать себя собой, не тем, кем его считают Чимин, Тэхён и Хосок, возможно даже Намджун. Не тем, кем его хочет видеть его мать. А тем, кто он есть — каким его знает Югём, когда-то знал Чонхён и теперь тем, кем его знает Юнги. Ему нравится, когда Мин называет его по имени.       На улице он делает пару глубоких вдохов. Холодный воздух заставляет его голову немного кружится, но это приятное головокружение. Он слышит и чувствует биты музыки из-за стены — Намджун явно увеличил громкость. Юнги вертит в руках зажигалку, то зажигая её и смотря на пламя, то гася его и перебрасывая из ладони в ладонь. На улице с каждым днём холодает, и он Чонгук чувствует, как мороз пробирается по его голым лодыжкам. Это отрезвляет ещё больше — тошнота уже почти прошла. Ему всё ещё не хочется думать о Чимине и Тэхёне, своих кроссовках и всём, что ему так мешает оставаться честным со своими друзьями, и спокойный и уже совсем не обеспокоенный взгляд старшего утешает его. Возможно, если Юнги принял его ситуацию, остальные тоже смогут?       В куртке Намджуна тепло, теплее, чем в его собственном коротком пуховике — он никогда не думал о том, чтобы зимняя одежда была по-настоящему тёплой — всё равно он везде ездил с Седжином. Он садится на лавочку, вокруг которой валяются окурки, оставленные работниками клуба. Через несколько мгновений Юнги присоединяется к нему, и Чонгук, вымотанный своей бушующей тревожностью, но уже совсем успокоившийся, укладывает свою голову на плечо старшего, хотя это из-за разницы в росте не совсем удобно. Он ждёт, когда Юнги попросит его подняться — они оба были далеко не самыми большими фанатами прикосновений — но старший лишь наклоняет свою голову, так, что она почти лежит поверх Чонгуковой. Чон чувствует, как тот тяжело выдыхает.       — Я не знаю, почему Чимин так отреагировал, — признаётся Мин спустя пару минут тишины, заполненной битами за стеной. Его рука ложится поверх руки Чонгука, и он едва ощутимо пожимает её в знаке утешения. — Возможно, ему кажется, что ему что-то недоговаривают, что технически правда, и он злится на это, потому что он не понимает, что происходит. Мне бы тоже показалось странным то, что на тебе дорогущие кроссовки, хотя я в этом совершенно не разбираюсь, — старший свободной рукой ерошит чёлку Чонгука, случайно касаясь его лба и носа, пока он подносит ладонь к волосам. Чонгук на это улыбается, слегка поморщив носом, — но я уверен, что он не будет зол настолько, чтобы сделать тебе больно. Он просто эмоциональный. Не стоит переживать так, что тебя чуть не выворачивает, донсэн. И я слышал, что ты не ел с утра, тебе нужно поужинать.       Чонгук осторожно кивает, не убирая голову с плеча Юнги.       — Мне надо с ними поговорить, — шепотом откликается Чонгук, переворачивая свою ладонь под ладонью Мина и неуверенно сжимая её в ответ.       — Не сегодня, Чонгук-а. Я напишу Хосоку, что ты не будешь выступать, ты иди переодевайся, а потом мы сходим поесть, ладно?       — А как же Намджун-хён? Разве ты не должен стоять за пультом? — Чонгук нехотя отстраняется, смотря на лицо старшего, освещенного белым светом фонаря над входом.       — Я сделал всё, что он меня просил, — Юнги пожимает плечами и поднимается с лавочки, подходя к двери. — Давай, ты в одних шортах, на улице минусовая температура. Жду тебя у выхода.       Чонгук не хочет спорить, не хочет отказываться от компании Юнги.       Старший совсем не похож на Югёма. Он более спокойный, тихий, творческий и моментами более понимающий. Чонгук скучает по своему другу — он на протяжении долгого времени находил в нём своё утешение и покой: Югём знал о нём то, что многие и не подозревали, в том числе и о его любви к танцам. В Юнги он нашёл другой тип спокойствия — не только спокойствие после изматывающей ситуации или тяжелого дня, но и вообще — если не считать моментов, когда он начинал паниковать из-за других парней во время их ужинов, Мин всегда привносил некий баланс в его постоянное беспокойство и заполненные стрессом дни, даже если они не бывали наедине.       Юнги показывает экран, на котором Чонгук читает ответ Хосока:       Юнги: «Хосок-а, Чонгуки плохо себя чувствует, мы пойдём. Ничего же страшного?»       Хосок: «О, скажи ему, чтобы не переживал! Надеюсь, ему скоро станет лучше :( Позаботься о нём сегодня, хён».       Они ужинают в тихом кафе на окраине Каннама, и Чонгуку наконец-то не надо выбирать что-то по низкой цене, да и не то чтобы в Каннаме они могли быть низкими. Юнги рассказывает ему больше о времени своей учебы в университете, о том, как сложно было получить стипендию даже с большим количеством дипломов и наград с музыкальных конкурсов, как классической музыки, так и нет. Чонгук не знал, что несмотря на хорошие отношения с родителями, они почти не поддерживали его, пока он получал высшее образование.       — Они не были против, и я думаю, если бы я не получил стипендию, они бы всё равно оплатили моё обучение, просто было видно, что они не верят в эту идею. Только когда я начал получать предложения написать или спродюсировать что-то для дорам или крупных артистов, я наконец-то почувствовал, что они мной гордятся, — Юнги в этом момент улыбается грустной улыбкой. — Знаешь, Гук, с одной стороны, я чувствую, что правда заслужил их гордость, что она не основана просто на том факте, что я их сын. С другой же, мне грустно от того, что мне пришлось ждать похвалы от собственных родителей, что я никогда не чувствовал их настоящей поддержки. Я знаю, что тебе приходится в разы сложнее, и мои родители хотя бы не были против моей карьеры, моих отношений — а они знали, что я встречался не только с девушками — но это просто… выматывало.       — Хён, не обесценивай свои чувства, просто потому что кому-то может быть сложнее. Мне жаль, что ты с таким столкнулся. — Юнги в этот момент слабо улыбается и шепотом произносит тихое «Спасибо, донсэн».       Старший упоминает, что Сокджин — бармен — и есть брат Намджуна, которому принадлежит клуб. Они обсуждают пару других заведений, в которых они бывали — и тут больше говорит Юнги, рассказывая, как Хосок в их университетские годы достаточно часто вытаскивал его в вечера пятницы и субботы. Когда Мин рассказывает про похожий дэнс-баттл несколько лет назад, на котором победил Чимин и после которого они с Тэхёном наконец-то начали встречаться, его телефон вибрирует, оповещая о новом сообщении. Чонгук не хочет смотреть, от кого оно. Он несколько секунд смотрит на чёрный экран, и замечает, что Юнги перестал говорить.       — Что такое, донсэн? — он делает глоток какао, которое ему принесли несколько минут назад. Чонгук снова опускает взгляд на телефон и наконец-то нажимает на кнопку блокировки, чтобы прочитать сообщение.       Чимин: «Гуки, я надеюсь ты в порядке :(»       Чимин: «Прости за мою реакцию, я немного растерялся».       Чимин: «Я не злюсь на тебя, даже если тебе так показалось! Намджуни-хён сказал, что со стороны выглядело так, будто я злюсь. В любом случае, надеюсь, что ты знаешь, что можешь рассчитывать на нас с Тэ!»       Чонгук несколько долгих моментов смотрит на сообщения, не понимая, как реагировать.       — Это Чимин-хён. Сказал, что не злится.       Юнги в ответ одобрительно мычит, продолжая есть, пока Чон пишет короткое «Спасибо, хён. Всё в порядке». Он смахивает сверху вниз, чтобы проверить, есть ли у него другие сообщения, и застывает, когда видит ещё одно входящее сообщение.       Чонхён: «Гук-а, сможешь завтра в семь? У меня отменилась встреча».       — Мой старший брат хочет встретиться завтра, — Чонгук уверен, что не рассказывал Юнги многое о своих отношениях с Чонхёном, но Мин не спрашивает напрямую, лишь интересуясь, хочет ли Чон об этом поговорить. — Нет. Но эта встреча может с одинаковыми шансами закончиться и замечательно, и ужасающе.       — Не накручивай себя, решай проблемы по мере их поступления, донсэн.       Чонгук слабо кивает, печатает в ответ «Хорошо, хён», и за пару минут доедает свою порцию пасты. Он переживает, конечно, ибо не знает, чего ждать от старшего брата. Но сейчас он ужинает с Юнги, разговаривает с ним обо всём на свете. И это успокаивает. С Мином спокойно. Он не наседает и не расспрашивает, дожидаясь, пока младший всё сам расскажет. Он знает, что старший о нём беспокоится и проявляет искреннюю заботу — и от этого в животе разливается приятное чувство тепла. Он чувствует себя в безопасности рядом с ним.       Чонгуку хочется чувствовать себя так чаще.