Четыре королевы

Залитая чем-то красным, сжимая живот руками, Марина сидела на полу, прижавшись к шкафу для посуды и мелко дрожала. Айя стояла напротив неё, опустив голову, её чёрные волосы закрывали лицо. Она тоже мелко тряслась. Между ними лежал нож. Фертина судорожно сжала руки на груди и побледнела, потом бессильно прислонилась к стене, задев выключатель. В кухне воцарился сумрак. Силуэт Марины протянул руку в сторону Айи, и послышался жалобный голос. — Уберите эту мразь. «Мёртвые вряд ли могут говорить так внятно, — подумала я, — в агонии тоже особо не разговаривают». Нащупав выключатель, я включила свет. — Она… Она… — залепетала Айя, — она сошла с ума. Она плеснула это… Хиногава подняла голову и оказалось, что её лицо тоже залито чем-то похожим на кровь. -Та курва сидит на стене. — Фух, — Фертина облегчённо вздохнула, — я думала… — она подошла к Айе и сняла со стены огромного кузнечика. — Нынче осень тёплая и они все ещё растут. — Ааааааа! Как ты это можешь брать! — жалобно запищала Марина. — Я делала "Кровавую Мэри" и, вдруг, увидела это… — Мы с Джеймсом ели таких, когда ездили ко мне на родину, — я решила проучить Марину. Ну, хоть какая-то слабость у неё обнаружилась. — Их в тесте запекать хорошо, — поддержала меня Фертина. — Мы в партиях что только не ели. Она все ещё держала кузнечика своими ухоженными пальцами и размахивала им прямо у носа Марины. Та нервно сглатывала и забывала дышать. — Скажи, Фертина, а ты правда отгоняла медведя топориком? Мне и правда было интересно. — Не медведя — пару волков. Летом они стаями не ходят. А от медведя я пряталась в скалах. — Ага. Решив, что Айя и Марина уже достаточно пострадали, я отвела их в ванную, которая до появления в моей жизни Джеймса была единственным благоустроенным местом в квартире. Там я вымачивала свое перетруженное тело в горячей воде, там же боролась с искушением не напиться вдрызг, заставляя себя остановиться на втором бокале Просекко. Вода помогает выживать. Мне по крайней мере. Пока Айя оттирала влажным полотенцем лицо от следов марининой истерики, та устроила настоящий стриптиз — мурлыкая себе под нос, она освобождалась от одежды, и я снова пожалела, что гетеросексуальна. Марина была гладкая, красивая, женственная, со складочками и бугорками там, где они должны быть, и ровная, где положено. По сравнению с ней Айя выглядела доской. Качественной палубной доской. Через полчаса мы всё-таки  собрались у стола с бокалами, на этот раз все организовала Фертина, и, судя по выбору напитков, она многое о нас знала. Марине предназначался жбан "Кровавой Мэри". Себе Фертина налила мартини, мне — полный бокал Бордо, Айе же досталось пиво. Не знаю, откуда Фертина его выкопала, я не переношу эту гадость. — Итак, мы прервались, причём очень эффектным образом, — взяв на себя инициативу с напитками, первая жена решила порулить и разговором. — Я бы не стала вдаваться в подробности отношений с Джеймсом, они уже в прошлом у всех нас, и могут видеться в искаженном варианте. Давайте обсудим факты. Я хочу начать с возможностей подстроить несчастный случай. Этические проблемы, то есть выбор способа убийства, который скрывает один труп в целой куче жертв, не существенен, ибо для шизофреника, например, этика не играет большой роли… — Убийство — вообще неэтично, — возразила Айя. Фертина кинула на неё уничтожающий взгляд. Хиногава нахохлилась и сильнее завернулась в махровый халат, в который я одела её, на время стирки и сушки её и Мариных вещей. — Вопросы морали уведут нас в сторону надолго, или навсегда, — отрезала Фертина. — По факту я могла спровоцировать оползень, моё первое образование позволяет все это рассчитать и провернуть. Муж Айи занимался подобными вещами для кино, то есть Айя и я — кандидаты, заметные, так сказать, невооружённым взглядом. Есть одно замечание. Для того чтобы спровоцировать сель, необходимо тщательно изучить местность, я думаю потребуется недели две, чтобы учесть геологию и погодные условия, правильно рассчитать места установки пиропатронов, таким образом, чтобы не оставить следов, которые натолкнут спасателей на необходимость исследовать дополнительные факторы, то есть возможность теракта, массового убийства. Короче, процесс непростой. Насколько понимаю, Джеймс не готовился к своему походу заранее? Так, Нимука? — Ну, он, как бы сказать. За год до этого, у меня оставались силы, и мы смогли хорошо отдохнуть вместе. Так что мы планов не строили. А в тот раз я почувствовала, что измотана окончательно, и дня за три или за два, сказала, что хочу остаться одна на неделю. Я реально от всего хотела отгородиться. Тогда он позвонил приятелю, договорился, что встретятся на порогах. Я там, кстати, бывала однажды летом. Это приличный глэмпинг. Ну, там активный отдых всякий и даже кофейня с живой музыкой. — Так. Ты раньше этого не говорила. — Вроде говорила. — Не так развёрнуто. Айя и Марина с интересом наблюдали за нашим диалогом. — Не было смысла. — Возможно. Но я сейчас выскажу две мысли, — поставив полупустой бокал на стол, Фертина многозначительно подняла палец. — Первое, ты утверждаешь, что у тебя частичная потеря памяти. Но твоя амнезия как-то неправдоподобно структурирована. Она не ретроградная, это точно, плюс создаётся впечатление, что ты помнишь весь поток событий, то есть потеря памяти носит не фрагментарный характер. Если тебе не хочется, или ты не можешь выдавливать из себя воспоминания, это не амнезия. Ладно, пока спишем это на литий или какой-нибудь галоперидол. Второе, ты не раз упоминала о следствии и о некоем тайном приятеле. Думаю, то самое следствие сопоставило некоторые факты… Ты ведь давала полную информацию следователю? — Ну, да. Ну, они сами мне задали вопросы, и приятеля отследили по звонкам. Речь Фертины только сбила меня с толку, я не понимала, к чему она ведёт. — Что это за приятель? Он был на месте трагедии? — Он задержался в аэропорте. Там же был мокрый снег, потом мороз, потом оледенение всякое. — То есть приятель точно не при чем? Мог ли он спровоцировать Джеймса на поход в этот глэмпинг, как ты говоришь, а сам обеспечил себе алиби? — Ну. Откуда мне знать? — Как его зовут? — Да, мне как раз говорили… Ммм. Это… Как-то. Пшегнич, вроде, как Марина ругается. — Курва, куамьяш! Нет такого имени! — Вот- вот! Куински! Айя и Фертина смотрели на меня, как умственно отсталую, зато Марина побледнела и судорожно стала застёгивать пуговицы на халате, который почти не прикрывал её роскошное тело. — Пшевор Куински? — спросила она упавшим голосом. — Точно, Пшевор Куински! Он даже приезжал на «Щелкунчик» однажды, но я его почти не запомнила, была сильно измотана. — Это мой бывший любовник, — пискнула Марина.