Четыре королевы

Марина запила признание четырьмя глотками «Кровавой Мэри». На её месте, я бы тоже не отказалась… Собственно, мне никто и не мешал, и я осушила бокал. Слишком кисло. Приятный в обычной обстановке вкус Бордо лёг на желудок нервной кислотой. Я сходила на кухню и налила себе в большой стакан виски. Айя неожиданно вскочила, тоже сбегала на кухню и вернулась точно с таким же стаканом. «Виски дорогой, но я с радостью посмотрю на  пьяную Хиногава», — подумала я и рискнула задать самый главный вопрос. — Если бы вам пришлось выступить с обвинением, на кого бы вы указали? По лицу Айи поплыли красные пятна, но, видимо не от вопроса, а от полстакана виски, который она выпила не поперхнувшись. —  Я в детстве пару раз останавливалась на грани, — сообщила Марина и шмыгнула носом. — Сестру ножом пырнула. Сейчас не смогла бы. У меня жизнь хорошая. Такую жалко портить. У меня, как бы сказать-то, все злые мысли вырождаются в абсурд. Про вас я думаю, что никто бы не стал убивать. Ну вот Фертина, например, физическое уничтожение не сочтёт победой. Она даже любовников скрывает, то есть жизнь идёт, чтобы не случилось, и другие её мало волнуют. Ну, как скрещивающиеся прямые, что ли, — Марина снова приложилась к своему адскому томатному супу. — Хиногава скорее убила бы не Джеймса, а того, кто ей мешал, например, Нимуку, но, как бы сказать, ей страсти не хватает. То есть, ну смотрите, она мечтала стать балериной, и стала, но отказалась от мечты ради лучшей жизни. То есть она готова отступить, причём не под давлением обстоятельств, а если просто есть лучший выход. Вот Нимука могла убить, но если предположить, что её истерика — это настоящая шиза, даже расщепление личности, тогда потеря памяти укладывалась бы в картину общую. Но честно, не верю. — Ещё Нимука себя сильно любит и не сделает того, что ей самой может навредить, — внесла свою лепту Айя. — Не смотри на меня так. Я пыталась с тобой сблизиться, — Хиногава гневно свернула глазами, но сразу же спрятала их за волосами, — я оказывала тебе знаки внимания, но ты была холодна. — Это что, лесби-признание было? — спросила Марина, спрятав пол-лица в стакане с кровавой Мэри. — Я бы позырила. Похоже, она быстро опьянела. — Фертина могла бы убить технически, но Марина права — для Фертины убийство не выход, она самодостаточная и даже, я бы сказала, равнодушная, — продолжила Айя, игнорируя пьяные намёки. — Марина же слишком любит жизнь, то есть она бы придушила в порыве страсти, а так она просто займётся чем-нибудь пошлым или вредным для здоровья. — Виват, Хиногава! В твоём жалком теле живёт дух-мыслитель, я или напьюсь, или кого-нибудь трахну. — Иногда глупости ближе к истине, чем наукоёмкие объяснения, — Фертина так и не допила свой мартини и, похоже, сейчас получала удовольствие от этого фарса. — Я действительно, наверное, холодная расчётливая бабёнка, — она усмехнулась, заметив моё удивление. — Мои страсти не касаются материальной сферы, возможно, поэтому мне везёт с финансами и мужчинами. Когда я одна, они выстраиваются в очереди, а мне, в общем-то, наплевать. Насчёт вас я думаю, точнее, мне опыт подсказывает, Марине и Нимуке слабо. Айя правильно назвала причины. Вы обе — маленькие девочки, которые хотят хорошо жить, поэтому марать руки убийством вы обе не будете. Хиногава же не так однозначна, но тоже вряд ли убивала, — Айя вздрогнула при этих словах и поставила пустой стакан на стол. — Ты любила Джеймса? — Я была от него зависима, это точнее. Похоже, Хиногава относилась к тому типу людей, которых алкоголь делает собранными. — Да брось! — поддатая Марина растеклась по креслу, движения её стали плавными и неточными, но ясность мысли она, похоже, не потеряла. — Когда Джеймс ушёл, прости Хиногава за это, через сколько ты выскочила замуж? Степень пунцовости Айи Хиногава после вопроса Марины вряд ли удастся описать словами. — Через месяц я вышла замуж, — попыталась сказать она безразлично, но голос её предательски сорвался. — Ага, только Джеймс сбежал, как скромная, почти фригидная азиатская балерина раздвинула ноги перед первым попавшимся мужиком, — наклонившись к Айе, Марина потрепала её по колену, при этом продемонстрировав свою идеальную грудь, вывалившуюся из тесного халата. — Поверь, Хиногава, ты мне симпатична, такая крепкая маленькая женщина, с внутренним стерв… Стервжнем… Мляяя. Я пьяная. Бульк, — она допила залпом красную жижу и грустно посмотрела в пустой бокал. — Короче. Девочки. Есть вопрос на миллион: там всякие сантименты опустим, секс опять же не проблема, стоит только задом повертеть, но, так ли уж нужен был кому-то из нас Джеймс, чтобы убивать его? А? Марина встала, гордо вскинула свою светлую голову, и, пританцовывая, удалилась в сторону кухни, сбив по дороге стопку книг с тумбочки. — Кстати, у меня эта мысль давно вертится в голове, — сказав это, Фертина пронзительно посмотрела на меня, потом на Айю, — найти партнёра для секса — не проблема. Мужчину, чтобы заботился, тем более, — «Тебе точно не проблема», — - подумала я.  — И вообще, я обнаружила, что одиночество не является чем-то невыносимым. Одинокий человек может распоряжаться своим временем, пространством, не должен подстраиваться. Сначала пустота, да, но быстро привыкаешь, и потом жизнь приносит удовольствие. А социальные контакты, те же любовники, не напрягают, не нужно опасаться, что кто-то уйдёт, ты же не ценишь их по-настоящему. Резон в её словах был. — Я это всегда знала, — подтвердила Айя, — для меня Джеймс был слишком энергичный. Сейчас мой муж пропадает на съёмках, и мне тоже нравится одиночество, которое я могу прервать по своему желанию. Раз в месяц у меня бывает скучный секс, этого достаточно, я же не Марина, иногда муж забирает меня после съёмок, когда я устаю, и мы ездим отдыхать. Короче, комфортная жизнь. — А я что, по-твоему, шлюха, что ли? — заржала на кухне Марина и продолжила звенеть бутылками. — Меня тоже всё устраивает! Скучный секс раз в месяц, остальное время у меня занято. А, ещё я люблю выпить… Тогда два секса в месяц! Она снова заржала. — Осталась ты, Нимука, — Фертина улыбнулась. — Мы сейчас обсуждаем важный философский вопрос — нужны ли в современном мире отношения кому-нибудь настолько сильно, чтобы из-за этого убить? Кто сейчас настолько не развит и несамостоятелен, чтобы он — один свет в окошке, чтобы жизнь без него — ад, и прочие пубертатные психозы? Я вполне понимаю твой срыв в прошлом году, ты была измотана, а тут такое. Но сама подумай, может там чувство вины от того, что тебе, в общем-то, было наплевать? Ты же натура, воспитанная на романтизме, показной чувствительности, на условностях балета. Вот сколько раз ты танцевала Жизель? Её вопрос застал меня врасплох. Если за десять лет раза по три, плюс гастроли… — Около пятидесяти. — Ну, и сама подумай… — Не понимаю. — Нимука, наверное, ты единственная из нас, кого Джеймс смог изменить, — бросила в пространство Хиногава. — Героиня, брошенная возлюбленным, должна сойти с ума и умереть. Ты натуралистично отыграла первую часть, а потом решила, что умирать должна героиня, а не ты, и начала искать более виновного. И заметь, я тебя сейчас не обвиняю. Просто… — Ага. Бинго, Хиногава! В гостиную вплыла полуголая Марина с кастрюлей, из которой торчала соломинка. — То есть, вы считаете, что я всё нафантазировала?! Признаться, я не расстроилась. Мне просто было неуютно. — Смотри, Нимука, — слово снова взяла Фертина, она снисходительно взирала на булькающую соломинкой Марину, но бросала быстрые взгляды и на меня, как бы проверяя, слушаю ли я, — смотри, единственным поводом заподозрить злой умысел в трагедии, произошедшей в этом глэмпинге, был трекер, который непонятно двигался. Всё остальное — сценарий для скандальных шоу или фантастических детективов. Все притянуто за уши. — Ага, если сейчас раздаётся звонок в дверь, и войдёт кто-то, кто скажет, что Джеймс загорает на райских островах с юной темнокожей чаровницей, это превратится в фарс. — Вероятнее, его тело найдут, а даже тщательное расследование не покажет связь его смерти с нами или нашими близкими, — высказалась Айя. — Но как же все эти совпадения, с любовником Марины, или такое, ну…? — Смотри, — Марина плюхнулась на диванчик рядом с Хиногавой, оросив её халат розовой жидкостью и украсив кружочком лимона из кастрюли. — Мы все общались в относительно тесном кругу. Мы все балерины, бывшие или действующие, через Джеймса у нас сотни связей с общими знакомыми, наши путешествия, походы в ресторан, театры лежат внутри общей, так сказать, окружности. У нас одинаковые вкусы на мужчин, пся крев! Да тут совпадений должно быть миллион. И я не убивала Джеймса, это правда. Одно время я не могла без него обходится, но это было задолго до нашего брака. Мне только перед Хиногавой немного стыдно, поэтому я её избегала. — А мне перед Фертиной. Айя потупилась и стала разглядывать лимон. — А мне ни перед кем, — призналась я. — Ну вот. С выздоровлением. Или точнее с возвращением, Нимука, у меня билет на Сильфиду на вторник. — Я уже была, и мне на съёмки надо, — Айя выглядела расстроенный. — Я бы ещё раз посмотрела. — А я останусь, — вскинула руку в салюте Марина. Раздался звонок в дверь. Мы все замерли. — Ну, хозяйка, открывай! — Марина побулькала трубочкой и подмигнула. Пока я шла к двери, моё сердце бешено колотилось. Почему-то в мою голову пришла мысль о том, что я не угадала с креслами, потому что они были ориентированы неправильно по сторонам света — мы сидели так, как располагались фасады наших домов, независимо от вида мебели. Видимо, если какие-то предрасположенности или закономерности были, я неправильно их угадала. Может быть, вся система координат, в которой я жила последние почти два года, неправильная. За дверью топталась та самая женщина-следователь, с которой я договаривались. Она была из тех, к кому я бы Джеймса не приревновала — надёжная, профессиональная и посредственная. К таким не ревнуют. — Здравствуйте, Нимука. — Да, здравствуйте, входите. — Нет. Дела. Я лично сообщить, и дальше. Тело Джеймса так и не нашли, и поиски прекращаются из-за окончания сезона — обещают дожди. Нашли его вещи, ну там мешанина из разных вещей. И что интересно, про тот трекер, о котором вы говорили, да. Среди поисковиков был приличный технарь, он отследил точку последнего сигнала. Так вот, там оказалось орлиное гнездо, и в нем куча вещей туристов, в основном всякие яркие гаджеты. Ладно, я побежала. Мне не хотелось возвращаться в гостиную, мне было стыдно и больно одновременно. Ещё я думала о том, что кругом ошибалась. Только с мастями, похоже, угадала. Кто был нам Джеймс? Фертине — верным оруженосцем, Айе — королём, Марине — в лучшем случае не шестёркой, а мне? Я его любила, но это в прошлом. Фертина права, нам не нужен никто, мы сами по себе, и это нормально. — Нимука, объясни, почему я — черви, а Фертина — буби?! — заорала Марина, и я с мыслями о том, что они должны уже собираться по домам, вернулась к столу. — Ты то треф, это точно, плохая масть, для Джеймса точно плохая, но нас ты всех обыграла, ха, непобежденная Нимука! — Марина, успокойся! — Мы слышали, Нимука, сочувствую, — Айя в первый раз за многие годы посмотрела мне в глаза. Фертина отобрала у Марины кастрюлю и понесла на кухню. — Нимука, я заказала пиццу. Гуляем. Я у тебя переночую, — кажется, Марина вошла во вкус, — кваттро стаджоне. Понимаешь, как мы — четыре сыра!!! Ха. Чур, я не с плесенью! «Ладно, — подумала я, — шиза, так шиза, треф, так треф, пусть я с плесенью, зато я — истинная королева. Ха, этот спектакль был мой. Точно! "