Абрикоски там растут

***

—Дан! — меня оглушает твой крик с третьего этажа, я замираю и слушаю твои торопливые шаги по ступенькам. Аккуратнее, малышка, пожалуйста. —Что случилось? — пытаюсь взять тебя за руку, но ты уводишь ладони за спину, сжимая телефон. —Я зашла в свой женский календарь. —И? — обвожу твоё лицо внимательным взглядом. Ты смешно прикусываешь губы, достаёшь телефон и открываешь приложение. Мне до жути интересно, что могло так удивить тебя в стандартной программе для беременных. —Наш малыш, — говоришь с какой-то особой собранностью и ответственностью на лице, — Нет, не так. Сегодня началась одиннадцатая неделя, приложение показывает, что наш малыш сейчас размером с абрикос! Я улыбаюсь, расслабленно выдыхая из лёгких накопившуюся тревогу. —Ну здорово же, — прижимаю тебя к себе, укладывая обе ладони на живот. Ты целуешь меня в щеку, но, посмотрев мне в глаза, резко хмыкаешь. —Дан, но… Это же наш особенный фрукт, это так символично. А ты не радуешься, — вижу, что тебя обижает моя сдержанность. Пытаюсь максимально расслабиться, освободиться от рабочих мыслей и показать тебе улыбку. Но ты слишком хорошо меня знаешь. —Малыш, меня, правда, это тронуло. —Не тронуло, — ты освобождаешься из моих объятий и чуть ли не плача садишься на лестницу. С досадой смотришь на картинку улыбающегося абрикоса. Ты хочешь, чтобы мы были такими же счастливыми, как беременные пары на плакатах в женской консультации и мелодрамах. Мы с тобой счастливы, Тин, но по-другому. Нам не по двадцать, может, мы радуемся и реагируем на все не так восторженно. Но поверь, наше счастье намного глубже и осознаннее. Мы мечтали с тобой об этом моменте десятилетия, просто опыт и накопившиеся за жизнь страхи мешают наслаждаться обретением нашей мечты. Маленькая девочка внутри тебя это не понимает. —Почему, Тин, почему ты это решила? —Потому что я вижу. Ты стоишь и думаешь, как бы тебе побыстрее свалить на студию. —Меня ребята ждут, — я честен перед тобой. У нас сгорели все дедлайны, если я не выполню заказ сегодня, потеряю имя хорошего звукорежиссера и аранжировщика. —А то что я жду нашего ребёнка, тебя не волнует? — с горечью выплескиваешь на меня обиду. —Тин, подожди, не нервничай, пожалуйста, — я присаживаюсь перед тобой и кладу подбородок на твои колени. Ты даже не смотришь на меня, задирая нос к потолку, — я безвылазно сидел дома две недели, сегодня мне очень нужно поработать. Мне же нужно вам на абрикосы зарабатывать в конце концов, — Ну, все, чего ты. Вытираю щеки и, прижимая тебя к себе, нежно глажу твоё напряженное тело. —Знаю, как вы там работаете. Делаете все, а потом часами сидите болтаете. А то ещё хуже... — буричишь мне в плечо, придумывая в своей светлой головке различные варианты того, чем мы можем заниматься на студии помимо работы. —Тин, я туда и назад, ты знаешь. Подожди меня пару часиков и я снова весь ваш. —Вот ты хорошо устроился. Я не могу сказать — Малыш, подожди, я пойду пошляюсь пару часиков, потом вернусь к тебе! —Скажи мне, ты плохо себя чувствуешь? — выдыхаю, напоминая себе, что не должен на тебя обижаться. Хотя мне неприятно твоё отношение ко мне, недоверие. —Дан, я беременна, я всегда себя плохо чувствую! Меня то тошнит, то кружится голова. Я боюсь за малыша. Каждую минуту думаю, всё ли у него хорошо. Каждую! Мне страшно, понимаешь? —Тин, я понимаю. —Ты ничего не понимаешь… – ты вздрагиваешь от осознания, что я никогда не пойму твои чувства. Тебе больно и обидно, ты стараешься успокоить себя тем, что виновата лишь природа. Материнские и отцовские чувства одинаково сильны, но слишком разные для сравнения. — А ты даже порадоваться не можешь, для меня это было правда символично! —Ты куда? —Туда, где малыша ждут сильнее, чем здесь, — ударяешь меня в грудь, чтобы пройти в гардеробную. —К Паше? — выдыхаю. Отправить тебя к Орлову на время, пока я буду на студии, кажется отличным решением. —Нет. —Тогда куда? — теряюсь. У меня, конечно, есть пару вариантов, но они все слишком сомнительны. —Неважно. —Как неважно? Я должен знать, где ты будешь находиться. —Чёртов собственник! Эгоист последний, — кричишь, грустно заваривая себе кофе, параллельно собираясь. —Всё сказала? — злюсь. На тебя, на себя, на будущие гормоны, на кружку крепкого кофе, которого вообще не должно быть в твоём рационе. —Отстань от меня. Ты зло отворачиваешь от меня голову и роняешь кружку на пол. Она разбивается, разбрызгивая по полу горячую жидкость. А ещё говорила, что не бьёшь посуду в порыве ссоры. —Тин, ну что ты делаешь, — подхожу к тебе и аккуратно перетаскиваю тебя на чистый пол. Ты ведь практически наступаешь на эти стекла. —Поезжай уже, — фыркаешь, делая вид, что тебя абсолютно не нужна помощь. А эту дурацкую любимую кружку давно было пора разбить. Что она стоит уже шесть лет. —Я уже никуда не еду. Как по-другому. Оставлять тебя в момент внутренней бури запрещено. Это первое правило, которое озвучил мне Орлов. —Зачем же такие жертвы? — закатываешь глаза, меря меня равнодушным взглядом. —Пошли, ты умоешься, а я соберу осколки. А то сейчас Жемука с охоты придет. —Она вообще-то за грибами пошла. Больше ничего не отвечаешь и скрываешься за дверью ванной комнаты. Я пытаюсь тщательно собрать осколки. Вспоминая про бабушкин лайфхак со скотчем, но, как назло, его в доме нет. Успеваю переодеться обратно в домашнее и отправить смс-ку команде: «Друзья, справляйтесь как-то сами, я не смогу приехать». Сразу выключаю телефон, зная, как они отреагируют на моё очередное «не могу приехать». Жду тебя, ты слишком долго не выходишь из ванны. Решаю, уточнить всё ли хорошо. —Тин, — аккуратно стучусь, — всё нормально? Ты молчишь, мне хватает минуты, чтобы впасть в панику. —Тин, открой, это не шутки. За дверью тишина, от которой у меня всё леденеет внутри. Что же ты творишь, девочка? —Тин, я сейчас вынесу дверь. Решаю не ждать. Пробиваю дверь стоящим рядом инструментами, мы только вчера повесили в ванную новое зеркало по пояс. Ты очень хотела каждое утро любоваться подросшим животиком. —Ну и как это называется? — поднимаю тебя с ковра, ты сидишь на нем и улыбаешься, — смотри, что мы наделали. Неужели ты не могла выйти раньше? — я злюсь. —Мне было интересно, за сколько ты сломаешь дверь и попадёшь сюда. —И за сколько? —За две минуты пятнадцать секунд. За это время бы вытекло поллитра крови из вен, начали действовать таблетки и я бы уже начала тонуть. Это смотря какой способ я бы выбрала. —Какие глупости ты говоришь, — закрываю твой рот поцелуем, — не смей такое говорить, не смей даже об этом думать, — убираю с твоего лица волосы, — Ты бы никогда не стала это делать. Правда, ведь? Ты молчишь, пугая меня до дрожи. Я не могу себя успокоить. Хотя ты в моих руках, все хорошо. —Тин, пообещай, пожалуйста. —Конечно бы не стала. Ещё ради тебя дурака лишать страну королевы. Ха, — взмахиваешь волосами и направляешься к выходу. —Ну в принципе такая формулировка меня устраивает, — отвечаю и с грустью смотрю на разбитую дверь.

***

—Дан, — робко подходишь ко мне и отпускаешь голову, — прости меня, тебя ребята ждали. Теперь будут проблемы, да? Обожаю состояние, когда у тебя просыпается совесть. Готов смотреть вечно. —Нормально всё, не переживай, — забираю тебя в объятия, скрепляя руки в замок. Ты зажимаешь его первая. Если бы ты знала, что моя самая большая проблема это ты. Точнее твой ужасно несносный характер, любимая. —Дан, езжай сейчас. —Нет, Тин, ты меня слишком сильно напугала, я тебя одну не оставлю. Мне, правда, очень тяжело далось твоё спокойствие, девочка. —Бери меня с собой и поехали. —Ты хочешь? —Да! — счастливо смотришь на меня, нежно гладя тыльную сторону ладони. —Но тебе опять будет скучно. Ты будешь слоняться по студии и учить моих ребят, как нужно играть и настраивать инструменты… Они ещё после прошлого раза не отошли, когда ты отправляла Андрюху в третий класс музыкальной школы изучать квинтовый круг. А у него, между прочим, консерваторское образование. —Я буду тихая, как мышка, — смущённо вводишь глазами, как-будто это всё делала не ты. —И настраивать гитары не полезешь с криками — у моего мужчины должен быть самый профессиональный коллектив? — недоверчиво смотрю на тебя. А ты хлопаешь глазами и смотришь на меня, как на большой кремовый торт. —Буду тихо сидеть и смотреть, как работает мой мужчина. А потом за абрикосами. —Нет, за абрикосами мы заедем сначала. Тогда у меня будет стопроцентная вероятность, что ты никого не покусаешь. —То есть ты меня берёшь? — радостно улыбаешься. —Беру, собирайся, одевайся, — целую макушку, добавляя, — тепло!

***

Заехав по дороге на рынок, мы приезжаем на студию. Усаживаю тебя на диванчик в комнате отдыха. Выдаю плед и подушку с логотипом студии, даже разрешаю лечь на диванчик в обуви. Ты раньше обожала портить его дорогущую обшивку своими каблучками. Мою абрикосы, которые мы выбрали с большим трудом. Оба успели стать знатоками в этом вопросе. Нам нужны наши, идеальные. На рынке я уговаривал тебя выбрать что-то ещё из фруктов, но ты резко стала однолюбом. Практически плакала, когда я хотел купить нектарины и персики. Решил волновать не буду и, видимо, надолго оставил эту затею. Ты внимательно и слишком жалобно следишь за моими действиями, поэтому я несколько раз переспрашиваю, точно ли я могу пойти работать? Ты утвердительно мотаешь головой и уже хитро посматриваешь на сочные фрукты. Контрольный поцелуй в лоб и я иду в режиссёрскую. Работать, пока ты ждёшь, сложно. Но я очень стараюсь сделать всё качественно, а главное, быстро. Ребята всё понимают и тоже стараются сосредоточено делать то, что от них зависит. Мы сводим два последних трека. Результат всем нравится. Я уже набираю воду из кулера, перед тем, как отправиться к тебе, но встречаю встревоженного Андрея. —Дан, там твоя Тина... —Что? —Уснула. —А, понятно, — у меня камень с души падает. Зачем так пугать? Подхожу тихонько к тебе спящей и еле сдерживаю улыбку, ты всё-таки ангел, мой ангел. Смотрю на твоё нежное личико и не могу поверить, что утром ты была настоящим бесенком, который играл доминант септаккорды с разрешением в тоническое трезвучие с утроенной тоникой на моих нервах. Наверное, это была не ты. —Не будешь будить? — спрашивает Андрей, пытаясь узнать, не нужна ли мне какая-то помощь. —Не буду, — поправлю плед. —Такая она у тебя милая, прямо сладость, — смотрим, как ты сжимаешь подушку и мило улыбаешься во сне, по уши испачканная в абрикосовом соке. —Да, она у меня ангелочек. Мне очень с ней повезло.