Осколки

О том, какие на самом деле проблемы у него со здоровьем, Хосоку рассказал сам Чимин. На вторую или третью неделю их знакомства. Так просто и беззаботно, словно он рассказывал ему о том, какое любит печенье или носки, а не о жуткой болезни, день за днем и клетка за клеткой убивающей его, всё то человеческое – воспоминания, мысли, чувства, – что в нем было. Подлинный кошмар наяву. Но в этом был весь Чимин. Рассказывать об этом ужасе с улыбками, обнимашками, шутками и милыми ужимками было абсолютно в его стиле. Но от этого история не звучала лучше. Скорее, наоборот, еще страшнее. По крайней мере для Хосока, который на какой-то момент даже впал в ступор, пытаясь осмыслить, ЧТО именно ему рассказали и ЧТО происходит с человеком, которого он уже тогда считал своим пусть немного навязчивым, прилипчивым и раздражающим, но всё же другом. И Хосоку понадобилось еще очень много времени, чтобы до конца все понять и осознать. И начать бояться. Как и все, в какой-то момент он начал внимательно приглядываться к Чимину, вслушиваться в каждое его слово, всматриваться в каждый жест и улыбку, словно пытаясь отыскать в них признаки болезни, но, слава богу, ничего не находил, и это было просто замечательно и значило, что все те лекарства, что он принимал, и правда действовали. И что это самое «замечательно» продлится еще какое-то время. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Хосок прекрасно усвоил это правило. И сегодняшний день стал концом их идиллии. Когда он вернулся домой с работы вместе со встретившим его Намджуном, то их буквально в дверях встретил бледный, нервный и едва ли не бегающий по стенам от ужаса Джин с одной-единственной новостью: Чимин еще не вернулся домой, хотя должен был это сделать еще полтора часа назад. Но хуже всего было то, что его телефон всё это время был вне зоны доступа. И это было по-настоящему страшно. Хосок не имел ни малейшего представления, что ему делать и куда бежать, чтобы найти Чимина. Он с трудом справлялся с волнами накатывающей на него липкой паники, понимая, что сейчас его паническая атака явно будет лишней и ему следует сосредоточиться на чем-то другом. Чтобы быть спокойным и суметь помочь ребятам. Но самое главное – Чимину. Слава богу (конечно же, нет), что они уже сталкивались с этим раньше и прекрасно знали, что им делать. Намджун, приказав Джину сесть, успокоиться и заткнуться, первым делом позвонил какому-то своему знакомому из зоопарка и выяснил, что там ничего не произошло, счастливый и здоровый Чимин вовремя покинул его. Затем Намджун позвонил еще одному своему знакомому, оказавшемуся вторым заместителем начальника охраны сеульского метро, очень любившим посещать Blue Sky и итальянские оперные арии в исполнении Намджин, который буквально за 10 минут выяснил, что от работы до метро Чимин так и не добрался. Это сужало ареал поисков, на которые все они спешно стали собираться и выдвигаться. Вернее, собирался Джин, пока Намджун звонил Хичолю и отпрашивался на ночь, ссылаясь на небольшие проблемы со здоровьем, а так и не раздевшийся после работы Хосок просто неловко топтался в прихожей, дожидаясь этих двоих. Уже на выходе из дома к ним присоединились взявшиеся неизвестно откуда Тэхён и Чонгук, у которого в запасе до боя была пара свободных часов. Разумеется, Хосок заметил, что эти двое пришли откуда-то вместе, но углубляться в детали, откуда именно и что они там делали, сейчас не было времени. Возможно, опять целовались в каком-то темном углу, как две недели назад, когда Хосок случайно застукал этих двоих в подъезде (о, как они отпрыгнули тогда друг от друга – обзавидовался бы любой кенгуру), а возможно, просто столкнулись по дороге откуда-то куда-то, хотя второй вариант казался Хосоку маловероятным. Впрочем, сейчас и правда было не до этого. У них ушло почти сорок минут, чтобы добраться в вечерней толкучке до зоопарка и наконец-то начать поиски, расходясь в разные стороны. Поскольку им нужно было постоянно держать связь, а у Хосока всё еще не было телефона, ему пришлось идти вместе с Джином, хотя, честно говоря, он был этому даже рад. Вместе с кем-то было не так страшно метаться по улицам, отчаянно вглядываясь в лицо каждого встречного и искренне надеясь на то, что уж следующий-то точно окажется Чимином. И что с ним всё будет в порядке. Что он не упал, не поранился, не заболел, не попал под автобус и что ему не встретилась какая-нибудь сволочь вроде Хёнджина, без малейшего зазрения совести воспользовавшаяся болезнью и беспомощностью парня. Черт-черт-черт... При одной мысли об этом у Хосока вновь начинало шуметь в ушах и темнеть в глазах, а к горлу подкатывала паника. И как только он продержался на ногах весь тот час, что они методично, переулок за переулком, улица за улицей, квартал за кварталом продолжали поиски?.. Наверное, исключительно на чистом адреналине. Как тогда. Под его воздействием у Хосока действительно почти получалось быть спокойным, собранным, рассудительным и сильным, но вот в тот самый момент, когда телефон Джина разразился громкой трелью и взволнованный Чонгук сообщил им, что нашел Чимина и что с ним всё в относительном порядке, вот тут-то Хосок и не выдержал. Вернее, его и без того расшатанная и совсем не восстановившаяся после пережитого психика. Он и сам не понял, как случилось так, что его накрыла столь отвратительная истерика. Он не плакал, в его глазах просто не было слез, а, потеряв равновесие, просто рухнул на колени, хрипя, задыхаясь и до крови скребя пальцами и сдирая их об асфальт , чтобы хоть как-то унять те жуткие болезненные спазмы, скручивающие все его внутренности. Перепугавшийся до полусмерти теперь уже за своего другого друга Джин, встав в своих новых бежевых джинсах на колени на асфальт рядом с ним, обнял Хосока и изо всех сил прижал его к себе, гладя по голове, что-то приговаривая и пытаясь хоть как-то успокоить, но это совершенно не помогало. Как и причитания Намджуна и Тэхёна, примчавшихся на наспех отправленное одной рукой в общий чат сообщение: «С Хосоком всё плохо. СОС!!!!», а затем и Чонгука с Чимином, с которым всё правда было в порядке. Хосок теперь сам мог видеть это. Но успокоиться… не мог. Хотел, но его жалкое корчащееся тело, которое он так ненавидел, сейчас существовало словно отдельно от него. И лишь целая бутылка соджу, которую едва ли не силком влил в него наплевавший на все возмущения Тэхёна и успевший сбегать до ближайшего магазина Чонгук, смогла немного расслабить и успокоить Хосока. Общими усилиями парни кое-как поставили на ноги мгновенно окосевшего и всё еще продолжающего всхлипывать Хосока, к которому тут же насмерть объятиями рыбы-прилипалы приклеился чувствующий себя виноватым, опухший от слез и постоянно шмыгающий носом Чимин, и этой странной мрачной процессией двинулись в сторону дома. По пути от них откололся уже опаздывающий на работу и в край раздраженный антиалкогольными нотациями Тэхёна Чонгук, у которого, как и у всех, от произошедшего просто разрывалось сердце. Но ему, в отличие от всех остальных, хотя бы было куда выместить свои боль, горечь и злость. И его сегодняшнему сопернику на ринге ох как не повезет. А вот все остальные… что им оставалось делать? Только сидеть в гнетущей тишине на слишком яркой, выглядящей совсем неуместной декорацией кухне и пить… чай. По вкусу совершенно отвратительный. С мятой, валерьянкой, ромашкой и еще какой-то дрянью, которую туда дрожащими руками от души насыпал Джин. Джину, честно говоря, сейчас было совсем не до чая. Но его деятельная натура требовала занять руки хоть чем-нибудь. Чтобы не думать о том, что какие-то уроды вместо того, чтобы помочь, отобрали у совершенно беспомощного потерявшегося парня бумажник и телефон. Хорошо, что не избили и не сделали чего похуже, а просто ограбили и так и бросили на скамейке в парке. Проклятые ублюдки! Как же всё-таки хорошо, что Чонгуку удалось так быстро отыскать его. А то кто знает, что еще могло случиться. Ведь Чимин в моменты, когда болезнь атаковала его, был беспомощнее слепого новорожденного котенка. А в этом мире злых людей, способных причинить ему боль, было, увы, куда больше, чем хороших. Хосоку, постепенно начинающему трезветь и после соджу, и после истерики, тоже было не до горячих напитков. Всё, что он чувствовал сейчас, - огромное, буквально раскатывающее его в лепешку и совершенно обоснованное чувство вины. А еще стыд. С Чимином случилась беда. А он что сделал вместо того, чтобы помочь другу? Не справился. Не смог. Не получилось. Просто отвратительно. И как он до такого вообще докатился? Он же был нормальным парнем, сильным, веселым и надежным, тем, на кого правда всегда можно было положиться. И что теперь? Во что он превратился и как дальше с этим жить? Мерзкий нытик и эгоист. Слабак. Да, по-настоящему отвратительный. Недаром его всё еще тошнило даже от звука собственного голоса, что уж говорить про отражение. Хосока тошнило от всего него. Целиком. И не зря, как видно. Разве такие, как он, вообще должны иметь право на существование и жизнь? Не до чая было и всё еще злящемуся на Чонгука Тэхёну. Какой, к черту, алкоголь, когда Хосоку явно требовалась помощь хорошего врача и какие-то лекарства, наверное. Но нет, этот вредный засранец всё сделал по-своему. Как всегда. Ну ничего. Тэхён еще отомстит ему. Обязательно. Но сначала нужно было понять, что происходит с Чимином. Неужели худшие прогнозы врачей сбылись и его лекарства, которые могли держать болезнь на месте десятилетиями, уже перестают действовать и ему нужны препараты посильнее? Проклятье. А может, это просто переутомление? Ведь все они уже столько месяцев работали без выходных. Тэхён хотел собрать всех летом и хотя бы на пару дней вывезти на кемпинг на море, но… у всех них было очень много дел, а это проклятое лето всегда заканчивается так быстро, не то что осень или зима, тянущиеся, кажется, целую вечность. Плевать на чай было и непривычно мрачному Намджуну, мысленно собирающему в единую картину все детали пазла, которые раньше не желали складываться. Вот Чимин сидит и смотрит на ложку так, словно не умеет ей пользоваться. Запрос в Гугле «Как правильно держать зубную щетку и чистить зубы видео онлайн» с их аккаунта. И то, как Чимин пару дней назад смеялся над шуткой Джина, которую тот уже рассказывал, так, словно слышал ее в первый раз. И вот теперь это. Слишком тревожная картина. Намджуну до безумия хотелось прижать Чимина к стенке и устроить ему детальный допрос, но этого определенно не стоило делать. Во-первых, потому что врачи не раз и не два объясняли им, что ему ни в коем случае нельзя волноваться и тревожиться после таких «инцидентов». Никакого стресса. Восстановление только в комфорте и покое. Во-вторых, потому что Намджун элементарно боялся того, что Чимин уже и не помнил о тех происшествиях. В-третьих, потому что они с ним уже однажды такое проходили, и это был его, Ким Намджуна, персональный ад. И, в-четвертых, потому что этой ночью он собирался украсть его дневник и прочитать его, хотя поклялся Чимину на мизинчиках больше никогда не делать этого. Но у него не было выбора. Намджун нес за него ответственность. И будет нести ее всегда. И поэтому… он должен был знать всё, до последней детали, что происходит с его другом, чтобы знать, как позаботиться о нем. Он уже и так упустил что-то слишком важное, погрузившись с головой в работу и отодвинув на задний план то… того, кто был для него по-настоящему важен и дорог. И ему срочно нужно было исправлять эту ошибку. Не плевать на чай было лишь уютно пригревшемуся между успокоившимся и клюющим носом Хосоком и недовольно бубнящим себе что-то под нос Намджуном Чимину, который с удовольствием наслаждался действительно отвратительным на вкус напитком и теми спокойствием и умиротворением, что накрыли его сейчас. Он здесь. Он вспомнил, как его зовут, номер своей социальной страховки и адрес в тот самый момент, когда увидел Чонгука. Сам. Без тетрадок, Гугла, таблеток, упражнений и записей, и это было… очень хорошо. Чимин был очень этому рад. Значит, всё еще было не так плохо. А телефон и те пятьдесят тысяч вон, что были у него с собой… всего лишь вещи и деньги. Их всегда можно купить и заработать. Он был здесь. Он всё помнил. Вокруг были его друзья, нет, не друзья, а его СЕМЬЯ. Вот что было по-настоящему важно. А всё остальное… Истерика Хосока, те боль и страх, что Чимин причинил ему, причинял им всем каждый день своей проклятой болезнью, – сейчас он просто заблокировал в своей голове всё это, решив, что помучает себя по этому поводу завтра или послезавтра, если, ха-ха, не забудет об этом. Ведь самомучение и самобичевание были его любимейшими занятиями в последнее время.