Демон внутри меня

— И все-таки я думаю, что мне нравится Брент, — пояснил я после долгого отходняка от тряски из-за страха неприятия. — А когда ты собираешься сказать ему об этом? — спросила Молли, глядя на меня обычным образом. Ответа не последовало, так как я еще сам не знал когда. Брент нравился мне не так, как когда-то нравился Крис. К Бренту я не испытывал безумной и нездоровой привязанности, и пусть увлечение Брауном длилось несколько дней, мне казалось, что к Бренту я буду неравнодушен очень долго. Такое чувство сложно объяснить.       С того дня, как я раскрылся, в наших с Джонсон отношениях почти ничего не изменилось. Хотя казалось, что мы даже стали намного ближе после того разговора в ее комнате, и когда я уходил, Молли задержала меня на несколько секунд, чтобы сказать одну вещь: — Гарри, никогда не стыдись самого себя. Я кивнул и покинул спальню, пожелав ее родителям хорошего вечера. Когда пришел домой, то увидел, как мои собственные родители смеются, готовя домашнюю пиццу на ужин, и это заставило меня улыбнуться. Но я не был готов к важному разговору, поэтому пошел в свою комнату и написал Бренту.

Это был ты, я знаю это. А ты знаешь, что ждет тебя при нашей следующей встрече.

Пощади, Гарри. Я улыбнулся своему телефону и после ужина лег спать. Полузабытье быстро накрыло меня, и вскоре сознание витало уже в совершенно другом мире.

***

Темные тучи накрыли небо, и ветки кустарников тут же стали покачиваться от ветра, сочиняя мистический танец. Передо мной оказался старый дом на Линден-Стрит в Окленде, в котором я жил до восьми лет. После смерти моей бабушки мы и переехали. Сейчас я стоял напротив этого дома, оглядывал постаревшие сайдинговые панели темного цвета и не решался войти. Здесь никто так и не поселился после нас; калитка еле держалась и страшно скрипела, стоило кому-либо дотронуться до нее. Мне отчего-то сильно захотелось увидеть свою бабушку, вдруг она еще жива, что, конечно, звучит как сказка. И все-таки я пересилил свою нерешительность и попал в родной дом. Бабушки там, конечно же, не оказалось. Внутри все было по-прежнему, правда, время позаботилось о мебели и других вещах. Кухня теперь казалась мрачной, хотя раньше вызывала восторг от того, что в ней готовилось. От того, кто в ней готовил… Сейчас я стоял, разглядывая каждую деталь, будто снова очутился в своем детстве, но уже был взрослым — смотрел на все по-другому, не воспринимая это как настоящий дом, место, в котором я жил. Ко мне пришла мысль подняться на чердак, на котором я проводил свое время, играя. Это место казалось мне волшебным, когда я был еще мальчишкой.       Чердак был полностью пустым, все игрушки, коробки и ненужный хлам исчезли. Я сел на пол и посмотрел в маленькое прямоугольное окошко. Забавно, раньше оно казалось мне таким большим и будто вмещало в себя все дома моих соседей напротив. Однако под окном я увидел то, на что поначалу не обратил внимания, так как оно было почти незаметным, можно даже сказать, прозрачным. — Кто ты? — спросил я, не двигаясь с места. Комок призрачной пленки зашевелился и стал лисой с красной мордой и такими же алыми глазами. Шесть призрачных хвостов покачивались в воздухе, как змеи у Медузы Горгоны. Я не был удивлен, хоть и не ожидал встретить лиса здесь. — Ты Рейко-кицунэ, не так ли? — поинтересовался я, вставая на ноги очень медленно, чтобы не испугать или не разозлить того, с кем я раньше дело не имел. Лиса ничего не ответила. Что же, молчание — знак согласия, правда, в этом я не до конца уверен. На подсознательном уровне я и так понимал, что это лис-кицунэ, и что он обязательно подшутит надо мной не самым лучшим образом. И в эту же секунду лис ударил одним хвостом по полу чердака — в этом месте вспыхнул огонь, который быстро распространялся. Я почти мгновенно спустился с чердака, охваченный ужасом, и лиса последовала за мной. Тогда я обернулся, и язык пламени тут же вырвался из лисьего рта. Он чуть не опалил меня, но мне хватило сил выбежать на улицу, прежде чем весь дом сгорит дотла. Я стоял и смотрел, как лис забирается на крышу догорающего дома. Выражение его морды было неописуемо, однако вскоре случилось еще кое-что — кусок асфальта под моими ногами стал исчезать, и я провалился в вертикальный тоннель.

***

Проснулся я, как от кошмара, но без всякого шума и тут же сообразил, что это был всего лишь сон, и сейчас я нахожусь не в Окленде, а в Лос-Анджелесе, на Белвью-авеню, в своей комнате своего маленького дома, в котором живу вместе с родителями. На часах было пять утра, и я решил не ждать семи. Заправил кровать и вышел на прогулку. Пустынные улицы очаровывали отсутствием людей и машин, а я тем временем шел неизвестно куда. Мне просто хотелось забыть о рутине и делах, о школе, друзьях и родителях. Забыть, конечно, временно. Ведь очень круто иногда быть наедине с собой, думать и спрашивать свою жизнь. Почему я такой, а не иной? Что я должен сделать? Чего хочу? Наступал рассвет, и вскоре солнце было уже высоко.       После школы я, Молли и Брент наведались к Джеку, который ждал нас с самого ланча, потому что не пошел на занятия из-за головной боли. Мы заняли его пустующий гараж, так как отец Льюиса был в постоянных разъездах. Этот гараж стал местом наших многочисленных встреч, и обычно здесь мы стали обсуждать самое главное. Как только я попал в гараж, Брент и Джек поприветствовали меня и Молли. Мне захотелось выполнить задуманное, и первым делом я подошел к Бренту, который удивленно посмотрел на меня. Затем я его ущипнул. Он скривился от боли, а после, когда до него дошло, весело рассмеялся. — Садись давай, мстительный ты наш, — шутливо произнес он, наблюдая, как я плюхаюсь в кресло-мешок. Молли оглядела всех ребят и положила руки на колени. — Ну, с чего начнем? — Даже не знаю, — ответил Джек. — Мы здесь вроде как потому, что Бренту, видимо, есть что сказать. — Ты прав, — согласился Брент, — но мне кажется, что Гарри должен начать с чего-нибудь. С тобой происходило что-либо необычное за последнее время, дружище? Я понял, что обращаются ко мне и с неприятным осадком в душе вспомнил свой сегодняшний кошмар. — Угу. Мне снился сон, он был довольно страшный… Посвятив друзей в содержание своего кошмара, я заметил странное выражение на лице Мэтта.       — Что бы это могло означать? — задумался Льюис. — Возможно, Рейко-кицунэ все-таки вселился в Гарри, я это знал! Точнее, чувствовал… Видимо, лиса хочет заполучить контроль над телом нашего приятеля. — То есть, контроль? — испугался я. — Я вычитал из той самой книги, что сначала дух лисы-кицунэ находит человека, в которого собирается вселиться. Он выбирает только того, кто достиг эмоционального пика, например, глубокого страха или печали. Возможно, есть и другие критерии выбора жертвы, но пока это не так важно. Ведь вселившись в выбранного человека через грудь, лиса продолжает существовать внутри него. Это приводит к двойной сущности — жертва слышит и понимает все то, что лиса внутри нее говорит и думает. Гарри, кицунэ проникла в твой сон, чтобы заявить о себе. Если у нее получится, то через какое-то время она овладеет твоим сознанием, и ты не сможешь помешать ее планам. Она внутри тебя, хочешь ты того или нет, поэтому тебе придется бороться за себя, пока она не одержала верх над тобой. Если это случится, то будет очень плохо — она сможет полностью управлять тобой, а там и гляди, станет убивать и нехорошо шутить, да что угодно! А теперь скажи мне, Гарри, сколько у Рейко было хвостов в твоем сне? — Ш-шесть… Брент откинулся на спинку кресла и погрузился в раздумья. Затем кротко посмотрел на меня. — Знаешь, тот факт, что у нее не девять хвостов, уже хорош — она не настолько мощна, чтобы овладеть тобой. Но учти, что она умеет развиваться и обязательно постарается добиться своего. Да, шесть хвостов — это тоже немало, и поэтому она все-таки сможет проводить некоторые манипуляции с помощью тебя. Но суть состоит в том, чтобы ты ни в коем случае не давал ей штурвал, ведь кто знает — так и до хаоса недалеко. Самым опасным для тебя, я считаю, является лисье обличье, так как в такие моменты лиса распоряжается всем, а ты лишь отходишь на второй план, как она, например, у тебя отходит сейчас, пока ты сидишь с нами. Просто будь осторожен, Гарри. — Я буду.       Все затихли. От услышанной информации кружилась голова, а сам Брент, видимо, не спал всю ночь, читая про кицунэ. Неужели он так заинтересован моим положением? А, может, дело вовсе не в любопытстве, и Мэтт просто за меня волнуется? Кто знает. — Получается мы имеем дело с чем-то серьезным, — сказала Молли. Джек, пребывающий в изумлении, медленно закивал своей кузине. У него тоже были свои предположения. — Раз Гарри снился дом, в котором он жил в детстве, то не значит ли это, что кицунэ получила доступ к его прошлому? — А это отличная мысль, — отозвался Брент. — Тогда мы должны дружно приглядывать за Гарри, да? — предположила Молли. — Он ведь многое может натворить под контролем лисы, а мы всегда поможем, не так ли? Забота и беспокойство со стороны подруги не были чем-то новым, но я ценил такое отношение к себе, однако не хотел доставлять друзьям хлопот. Они должны думать о колледже, в который пойдут, а не о кицунэ и моей одержимости. Поэтому я вмешался. — Это очень мило твоей стороны, Молли, но напомню, мне восемнадцать — я справлюсь с собой сам. Идет?       Они молча уставились на меня, и это означало одно — «Нет». Тогда я сдался, уговоры были бессмысленны, да и к тому же друзья держатся вместе, а моя одержимость — самый сильный повод не разлучаться. Поговорив еще немного о совершенно других вещах, мы поблагодарили Джека за уютный гараж и кресла-мешки, а затем разбрелись кто куда. Я хотел было пойти домой, но Молли затащила меня в свою машину и улыбнулась. — Прокатимся? Я усмехнулся, и через несколько секунд «Ауди» ярко-красного цвета тронулась с места. Мы ехали быстро и с ветерком, мои волосы то и дело щекотали виски, играя с резвым потоком воздуха. Проехав мимо домов, крыши которых палило озорное солнце, мы выехали в почти голый сегмент, проехав места с высокой растительностью, и немного погодя вышли из машины, остановившись на небольшом холме, с которого было видно часть районов и трасс. Молли села на траву, наблюдая, как летят птицы и колышутся деревья; я устроился подле нее и молчал. Я всегда давал ей начать говорить первой. Она посмотрела на меня, а я взглянул в ее небесные глаза и заметил, как ее волосы развеваются на ветру, словно паруса кораблей. Послышался медленный вздох. — Знаешь, все это так странно и необычно, — тут Молли снова взглянула на меня. — То, что случилось с тобой… не случалось еще ни с кем на этом свете! — Да откуда тебе знать? — одарил я ее усталой улыбкой. — Таких как я, наверное, много. — И все равно твой случай невероятно уникален, а мы, будто персонажи какого-то сериала, попавшие в мистический мир! Разве это не увлекательно? Я кивнул, хотя думал, что могу натворить дел, которые не покажутся Молли чем-то занимательным, а наоборот — ужасным. Боялся навредить кому-то, особенно близким. Хотелось перевести тему. — Молли… за всю свою жизнь ты влюблялась в кого-нибудь настолько сильно, что не находила себе места? Я имею в виду, максимально сильно. — Ох, Гарри, конечно же, да. Помнишь, как ты, я и Джек учились в одной средней школе? — Да, это нельзя забыть. — Так вот, тогда я пыталась завести отношения с парнями, но спустя два парня, если можно так сказать, сдалась. Потому что они меня не привлекали. Мне нравилась одна девушка, которая даже не знала о моем существовании, наверное… Мне лишь было известно, что ее зовут Сильвия, и что она — художница. В те дни я была довольно глупой, но считала, что умею любить, и поначалу была просто без ума от нее, однако потом безумие превратилось во что-то более глубокое, например, нежность. Не знаю, как объяснить. Я так и не призналась ей, но это был тот самый случай, когда я впервые познала настоящую, по моему мнению, любовь, хоть и невзаимную. — Ты все еще любишь ее? — Ну, временами она проскакивает в моих мыслях, но я пытаюсь не останавливаться на одном человеке, знакомлюсь, общаюсь. Так все делают, да? Хотя, признаюсь, иногда я думаю, что, может до сих пор люблю ее, пусть и не знаю, где она сейчас. — А почему ты ей не сказала? — Говорю же, я тогда была немного глупышкой, и не думала, что могу упустить момент. А ведь знаешь, Гарри, жизнь так коротка, даже слишком, чтобы терять хотя бы секунду. — Ты права… — А ты еще не сообщил Бренту о своих чувствах? — Я… сначала должен окончательно разобраться в них, чтобы делать шаг, понимаешь? Если я не сделаю этого, кто-то из нас будет страдать. — Главное обязательно скажи ему, если вдруг почувствуешь, что любишь. Это важно. Ты можешь не успеть, ведь жизни нравится устраивать неожиданности.       Пока Молли говорила мне это, я стал много думать. Мне стоило выяснить что-то очень простое и одновременно сложное для себя, и Джонсон как всегда вовремя помогла мне думать в правильном направлении. После этого она стала рассказывать мне одну смешную историю из своего детства, и я на время забылся, утопая в свежем ветре и смехе. Такая прогулка была будто глотком бодрящего воздуха для меня, однако в один момент я ощутил жжение в груди. Мне резко стало плохо, я увидел, как мои руки покрываются рыжим мехом, появляются когти, а сам я стремительно уменьшаюсь. В этот момент я был настолько неподготовлен и беспомощен, что не вымолвил ни слова, вызывав у Молли испуганную реакцию; она тут же потянулась ко мне, а дальше я не помнил, что со мною происходило. Будто закрылся занавес, и в зале моей жизни наступила темнота. Мне удалось очнуться, и случилось это в гараже Джека. Молли стояла около меня, пока я неуклюже сидел в кресле-мешке. Джек, с которым я недавно прощался, теперь находился рядом и с удивлением смотрел в свой телефон. Мне показалось, что там есть что-то очень интересное, и я просто обязан попросить его поделиться этим. Но прежде, чем это сделать, я снова взглянул на Молли, в этот раз вопросительно, так как она была чем-то встревожена. — Кажется, я не помню, что происходило последние несколько часов, — промолвил я. — Ты был лисой, Хилл. Это было очень неожиданно для меня — ты оказался довольно маленьким! Ты обратился настоящим диким зверьком, который тут же убежал бы от меня, если бы я не схватила твое гибкое тельце. Ты, конечно, меня извини, но по-другому я не могла… Мне удалось спрятать тебя в багажник и возить по городу, а затем я приехала обратно к Джеку, чтобы показать. Он был в таком шоке, что решил сфотографировать тебя, и тогда я положила твою резвую тушку на кресло-мешок, и ты стал превращаться обратно. Джек это заснял и уже отослал Бренту. Мы очень волнуемся за тебя, Гарри. Вдруг ты убежишь в лес и не сможешь вернуться? Или загрызешь кого-нибудь? Или попадешь в руки браконьеров?       Я даже не знал, что ответить, ведь такое обращение в лису было чем-то новым для меня и тем, что не получалось как-то контролировать. Вскоре Джек протянул мне свой телефон и включил воспроизведение видео. На кадре я увидел невероятно рыжую лису — ее шерсть будто блестела огненным сиянием, а глаза светились гранатовым пламенем. Позади лисы, то есть себя, я заметил шесть хвостов, которые почему-то пугали. Лиса, что сидела в кресле, стала расти, и ее конечности начали меняться; хвосты сдулись, будто воздушные шарики, а глаза утратили опасный блик. Я видел, как становлюсь собой, и это потрясало мое сознание.