Пахнет карамелью

Ирлаки потянулся и, осторожно подхватив тонкий лист бумаги худыми пальцами, перелистнул страницу толстой книги. Он сидел в большом, невероятно мягком кресле рядом с окном, из которого виднелась главная площадь Хасиэры. Маленький огонек завис рядом с его лицом, освещая тонкие закорючки. За спиной Ирлаки точно статуя застыла фигура, но парень игнорировал ее присутствие и пристальный взгляд на своем затылке. Он был абсолютно спокоен, несмотря на чувствующееся напряжение, которым была наполнена вся комната. — Господин, не хотите ли вы прогуляться? — неловко начала слуга. — Нет, — коротко ответил парень, не отрываясь от чтения. — Вы очень давно не покидали комнату. — Если ты устала, можешь выйти на несколько минут. — Вы сами попросили, чтобы вас ни в коем случае не оставляли в одиночестве. — Это было несколько лет назад! — повысил голос Ирлаки, но тут же осекся, успокаивая себя. — Как отец? — Ему осталось несколько дней — вам стоит его навестить. — Кто сейчас с ним? — Ваша сестра и господин Этеверну. Они не уходят уже больше суток. Вы не хотите поддержать госпожу Арихельму? Ей сейчас очень тяжело. — Если бы она хотела поддержки, пришла бы сюда сама. — Но вы запретили кому-либо приближаться к вашим покоям. — Ты думаешь, ее бы это остановило? Если она не пришла, значит не захотела. А теперь будь добра, не отвлекай меня. Женщина вздохнула и замолчала, не смея перечить сыну владыки. Среди слуг ходило много разговоров о парне: кто-то его жалел, кто-то разочарованно вздыхал. В детстве Ирлаки подавал большие надежды, но с возрастом становился все более робким и пугливым. Несколько лет назад, по непонятной для всех причине, Ирлаки начал вздрагивать от каждого шороха, в то время как его старшая сестра, наоборот, день за днем показывала удивительные для своего возраста результаты. И тогда, не зная, как повлиять на мальчика, владыка решил уделять больше времени дочери, желая вырастить из нее достойную наследницу. Для всех в Хасиэре это казалось невозможным и неправильным, многие стали бояться, что девочка, почувствовав себя особенной, решит навредить брату, устранив его, как помеху. Но Арихельма и думать о таком не смела, продолжая любить брата как и раньше. Вот только с появлением Этеверну многое в Хасиэре изменилось. Большая часть Вэйсеннит отнеслась к нему скептически, решив довериться владыке. Но были и те, кому Этеверну сразу не понравился, и Ирлаки был в их числе. Лишь раз взглянув на него, мальчик заявил, что не хочет видеть Эделенхар в столице. — Отец! — донесся до комнаты отчаянный крик Арихельмы. Ирлаки вздрогнул и, отбросив книгу, подбежал к двери, но слуга его остановила. Парень попытался выдернуть руку, но пальцы женщины мертвой хваткой застыли на его запястье. — Пусти! — Прошу простить, вам следует сначала успокоиться. — Это кричала Арихельма, — прошипел парень. В мгновение атмосфера вокруг него изменилась, заставив женщину задрожать. Ее тело словно стало тяжелее в десятки раз, а мозг отказывался думать. Сглотнув, она перевела на мальчика испуганный взгляд: все давно привыкли, что Ирлаки никогда не использует свои силы против слуг, но в этот раз его лицо выражало лишь вражду, от которой даже побывавшей в бою Вэйсеннит стало не по себе. С легкостью парень высвободил свою руку и, не теряя времени, скрылся в полумраке коридора. Его сердце бешено стучало, позволяя страху пробраться в самую душу: каждый крик Арихельмы был предвестником чего-то поистине ужасного. — Что происходит?! — Ирлаки влетел в покои правителя. Арихельма стояла у изголовья кровати отца, дрожащими руками гладя его волосы. Владыка глотал ртом воздух, впиваясь ногтями в мягкую ткань покрывала. — Я умираю, сын. Иди ко мне, дай в последний раз посмотреть на тебя, — прохрипел владыка. Ирлаки с опаской оглянулся в поисках Этеверну. Парень стоял у противоположной стены, нервно дыша и с некоторой нерешительностью смотря на свои руки. Такое поведение было вовсе не свойственно для Эделенхар, но времени разбираться со странностями у Ирлаки не было. Он медленно подошел к кровати и встал рядом с сестрой, пытаясь изобразить спокойствие. — Я знаю, что вам больно и страшно — не надо стоять передо мной с масками. — Но как мы можем, отец? — сквозь навернувшиеся слезы, прошептала Арихельма. — Я прекрасно знал, что скоро умру, мне не страшно. Индаррам дарована долгая жизнь, но я потратил свое время слишком быстро. — Это не так, отец, ты сможешь выздороветь, мы придумаем, как тебя вылечить, — качнул головой Ирлаки. — Этеверну говорит, что мое полотно энергии продолжает рваться, даже после того, как он его укрепляет. Это необратимый процесс, ведущий к смерти, дети. Только что порвалась еще одна часть полотна. Это невыносимая боль, и я хочу, чтобы она прекратилась как можно скорее. Я устал терпеть. Надеюсь, вы поймете меня. — Но как же так? — Я сделал все, что было в моих силах. Я вырастил двух чудесных детей и одного не менее прекрасного ученика, да и индарры говорят обо мне как об отличном правителе. О большем я и мечтать не могу. — Владыка… — в комнату вошли придворный лекарь и двое Вэйсеннит-советников, услышавшие крик Арихельмы. Они остановились у самого входа, не смея подойти к правителю. В их глазах читалась печаль, но все понимали, что смерти владыки избежать не удастся. — Приносим свои глубочайшие извинения за вмешательство в столь неподходящий момент, но вы не оставили указаний, кого выбираете в роли следующего владыки. Конечно, все знают, кого вы выберете, но, следуя закону, вы должны оставить подписанную бумагу… — Мои дети сами решат, кому и кем быть. Я не буду подписывать никакие бумаги и вмешиваться в будущее, в котором меня нет. Арихельма и Ирлаки, я уверен, что вы примете верное решение, не подведите меня. — Мы сделаем все в наилучшем виде, отец. Арихельма прижалась к Ирлаки, и парень молча обнял ее, словно и не было между ними никакой вражды. Владыка слабо улыбнулся и, глубоко вдохнув, закрыл глаза. Его грудь последний раз опустилась и замерла. В комнате не было слышно ни шороха: все замерли, смотря на спокойное лицо владыки полными скорби взглядами. — Прощай, отец… — всхлипнула Арихельма. — Я знаю, как сохранить его душу, — неожиданно громко заговорил Этеверну, заставив всех вздрогнуть. — Я смогу это сделать. Быстрым шагом он подошел к постели, но двое советников в мгновение преградили ему дорогу. Не до конца понимая, что задумал ученик владыки, они выставили перед собой руки, готовясь наложить печати. — Ни с места. Объясняй, что задумал. — Будьте добры обращаться ко мне уважительно, — оскалился парень, но все же остановился. — Я сплету точно такое же полотно энергии, как и у владыки, из полотна другого индарра. — Ты такое уже делал? — Нет, но это должно сработать. Я уверен. — Мы не можем позволить тебе сделать нечто подобное. Отойди от его святейшества. — В сторону, я сказал. — Взгляд Этеверну не предвещал ничего хорошего, но советники и не думали расступаться. Переглянувшись, они подали сигнал опасности, призывая всю стражу немедля прийти на помощь. Арихельма, ничего не слыша, оплакивала отца — человека, заменившего ей и мать, и друзей. Всегда сдержанная и уверенная, она дала волю эмоциям, и вся Хасиэра содрогнулась от ее горя. — Этеверну, отойдите, — настойчиво попросили Вэйсеннит. — В противном случае вам выдвинут обвинения в измене и запретят вход в Хасиэру до конца ваших дней. Ирлаки, поежившись, все же решился поднять глаза на Этеверну, но тут же опустил их на отца, проклиная себя за столь глупую идею. Его до сих пор бросало в дрожь от одного вида Эделенхар. Сейчас же Этеверну был готов дать вырваться своей злости наружу, даже несмотря на присутствие Арихельмы. Ирлаки крепче обнял сестру, неосознанно прячась за ней. Страх перед разозленным Этеверну затмил всю горечь утраты. — У вас есть ровно две секунды, чтобы отступить. — В комнату бесшумно влетели стражники, заслоняя собой семью владыки живым щитом. Этеверну выпрямился, убрал руки за спину и вздернул подбородок вверх. Глазами продолжая сверлить Вэйсеннит, парень шагнул назад, и советники, выдохнув, опустили руки. Этеверну пугал не только Ирлаки: все индарры, знавшие о его существовании, старались обходить Эделенхар стороной. Были единицы, относившиеся к Этеверну как к великому исследователю, но большая часть видела в нем лишь опасность. — Заранее раскаиваюсь, — прошептал парень, расплываясь в оскале. Поддев ногтем одну из тысяч нитей энергии, беспорядочно снующих по всему миру, он ловко подцепил ей другие, добираясь до полотен Вэйсеннит. — А теперь в сторону. Я должен доказать эту теорию. Только владыка идеально подходит! Только его полотно я смогу повторить точь-в-точь. Всего одного движения хватило Этеверну, чтобы полностью обездвижить стражу. Маска упала с его лица, открывая всем настоящую сущность пыточника-исследователя. Эделенхар потянул вниз воротник и, вдохнув полной грудью, переступил через застывших Вэйсеннит. — Этеверну? — Арихельма отвела взгляд от отца и в непонимании уставилась на друга. — Что ты делаешь? — Подожди, Ари, я занят, — отмахнулся парень. — Эту, что ты задумал? — Я делаю это для будущего Хасиэры. — Остановись и объясни, что именно ты делаешь. — Девушка попыталась обойти кровать, но Ирлаки поймал ее за руку. — Не иди туда, — не раскрывая рта, прошептал парень, и Арихельма неожиданно для себя послушалась. — Пожалуйста, не трогай отца, — дрожащим голосом попросила она. — Замолчи, ты мешаешь, — повысил голос Этеверну. Он склонился над постелью своего бывшего наставника и, переплетя пальцы, задумался. Так он начинал каждый свой эксперимент: несколько мгновений, в которые весь мир был обязан замереть. Мгновения, которые были нужны, чтобы успокоиться и выбросить из головы лишние мысли. — Отец ни о чем подобном не говорил, не смей прикасаться к нему без разрешения! — Я сказал заткнись! — Голос, полный ненависти, застыл в звенящей тишине, отдавшись эхом в голове Арихельмы. Этеверну замахнулся на девушку, готовясь вырвать пряди из ее полотна. Сейчас ему было все равно на окружающих, даже на единственную подругу: перед ним встала задача, и все остальное отошло на задний план. — Не смей! — Ирлаки закрыл сестру собой, стиснув зубы: его грудь невыносимо болела, словно внутри вновь оказались пальцы Этеверну. Все пылало, сжигая Ирлаки изнутри, но парень лишь сильнее сжимал зубы. — Смог остановить меня? — вскинул брови Эделенхар, понимая, что не в силах ударить подругу. Комната оказалась под давлением, вдавливающим в пол всех присутствующих в ней. Вэйсеннит, все еще находящиеся в плену у собственных тел, застонали от двойной пытки, но никто не обратил на них внимания. — Черт! Этеверну взмахнул рукой, вырывая первые попавшиеся ему на глаза свободные нити энергии из общего потока. Трое стражников упали замертво, не успев и вскрикнуть. Парень посмотрел на сына владыки новым, ранее не знакомым никому из живых взглядом, который, однако, не нуждался в разъяснениях: Этеверну собирался убить Ирлаки при первой возможности. — Полотно владыки уже не восстановить: оно распалось, — процедил сам себе Эделенхар и, спрятав руки в рукава, стремительно покинул комнату. — Ч-что произошло, Ирлаки? Мне было так страшно, — прошептала Арихельма. Но парень лишь обессиленно опустился на колени. — Ирлаки? — Я ненавижу его. Ненавижу! — Госпожа Арихельма, трое мертвы, — осторожно прошептал советник. — Теперь я понимаю, о чем ты говорил все это время, Ирлаки. Надо что-то сделать с ним.  — Девушка запнулась. — На время, конечно. Пока мы не придумаем, как можно будет контролировать его силу. Но я не знаю как. Я не знаю, что делать. Я не знаю Этеверну. — Спокойнее, Ари.  — Ирлаки взял сестру за руки, утягивая ее к себе на пол. — Я много ночей думал над тем, как ослабить его, и все-таки нашел печать, которая остановит Этеверну, но он будет чертовски зол. И… у этой печати большая цена. — Какая цена? — всхлипнула Арихельма. — Надо будет уничтожить всех Эделенхар: только так мы сможем что-то сделать. Но я не хочу, чтобы ты была в этом замешана. Позволь мне стать владыкой ровно до того момента, как мы решим проблему с Этеверну, потом я уступлю тебе это место, клянусь. — Х-хорошо, — после недолгой паузы согласилась Арихельма. — Если это обеспечит безопасность остальных индарров, то я согласна. — Но тебе надо будет сделать кое-что, что тебе дастся тяжело. — Говори. — Надо будет привести Этеверну в нашу ловушку. Только тебе он доверится. — Хорошо, — кивнула девушка. — Ты так просто согласилась, — смутился парень. — Подумай хотя бы пару дней. — Он хотел изуродовать отца, Ирлаки! Он был готов ударить меня! Отец мог усмирить его, а я, как видишь, нет… Он опасен. — Хорошо, хорошо. — Я сделаю все, что скажешь, но только потом пообещай вернуть Этеверну его силу. Ирлаки вгляделся в глаза сестры. В них все еще стояли слезы, одна за другой падающие на ее платье, но это вновь были глаза Арихельмы, в которых читалась обычная для нее решимость. Арихельма выросла именно такой, какой ее хотел видеть отец. Несмотря на боль, она продолжала здраво мыслить в любой ситуации. Этого на протяжении многих лет добивался владыка, на своем опыте зная, насколько сильно на жизни Хасиэры отражается потеря правителем возможности принимать нужные решения. В молодости он попал в ловушку своих чувств и пообещал не допустить повторения этой ошибки своими детьми. Однако внушить это сыну владыка так и не смог: мальчик с детства полностью игнорировал учения отца о «правильных» эмоциях. Но сейчас ранее казавшиеся слишком радикальными и безумными идеи Ирлаки стали опорой для плана Арихельмы. — Для начала надо похоронить отца.