Маркартский Медведь

Госпожа Ночь любит скрывать тайны, поглощая их и растворяя в ледяных объятиях. В удобный ей момент, тьма сгущается в переулке, помогая вору скрыться от стражи, прижав к груди кошель и раствориться в подаренной ему мгле. Она с жадностью поглощает новую тайну, кутая нерадивого преступника в темную шаль. Но не всех касается ее благосклонность, отнюдь, она не так великодушна, — сгущая свои липкие щупальца и случайным сквозняком затушив факел в закоулке. Алкоголь одурманил сознание пьянчужки, и ноги свернули не туда среди темного лабиринта города, — прямо в руки неумелому убийце с тонким лезвием. Сдобренный кровью камень — ее восхищает, он блестит подобно обсидиану, неся на себе угасание жизни. Госпожа скользит по переулкам, поднимая с земли рой мелких снежинок, окутывая любовников темным покрывалом и напоследок, — жадно вдыхая горячие дыхания наполненные терпкой похотью и сладким наслаждением, с сожалением оставляя их одних, ведь у нее так много работы… Затуманенные голубые глаза с жадностью прошлись по лицу, запоминая каждое движение и полуприкрытые алеющие девичьи губы от поцелуев, своими устами исследуя каждый участок тонкой шеи, нетерпеливо вдыхая запах ее кожи, что так переплелся с его. Этот запах сводит с ума, вышибая кислород из легких заменяя его ею, и окончательно отдаваясь воле животного голода, что медленно разъедал изнутри. То, что казалось, потушило расстояние и не то долгое время ее отсутствия, теперь полыхало еще жарче подогретое похотью, разгоняя в унисон опьяненные сердца. Но руки с сожалением, медленно опустили девчонку, помогая встать на затекшие ноги, и поправляя штаны. Лицо опалил жар от накрывших ощущений, окрасив ее лицо смущенным румянцем. Сменившийся контраст позабавил Ульфрика, — своевольно сгребая мягкие волосы у нее на затылке, притягивая к себе и целуя губы. Элиз прижалась к груди, прохладными руками скользя по шее и запутываясь в черный мех воротника. С каким-то сожалением ладони норда прошлись по талии, развевая темное покрывало позднего вечера охрипшим голосом. — Навести своего друга, это порадует его. — Ты не освободишь его? — она удивленно вскинула брови, чуть отодвинувшись, чтобы заглянуть в глаза. Ветер нетерпеливо коснулся светлых волосы, взъерошив черный мех и оставив после себя мелкую россыпь снежинок, в это время норд медлил, раздумывая над ответом. В голубых глазах мелькнуло сожаление, тут же сменившись стальным блеском, окатив холодом Элиз. Буквально мгновение назад он казался живым, позволив себе отдаться на волю слабости и затуманить разум негой. Теплота в глазах потухла, а с широких губ сползла улыбка, сменившись хмурым выражением на лице. Он снова стал холодным, каменным изваянием, олицетворяющим силу. — Нет, — в голос Ульфрика медленно проскользнули стальные нотки и горечью осели на языке, осознавая, что сказанное им Элиз не понравится, — Он будет сидеть до конца войны. — Что? Но… — Нет. Чтобы ты сейчас ни сказала. Он проник в крепость, в форт Амонг — она основная на территории Исграмора. Он знает, сколько там человек, как туда можно проникнуть. Я не могу рисковать людьми. — Но он мой друг…я… Ее руки замерли на камзоле, как то неловко пальцами поглаживая холодную бляшку ремня на груди, обдумывая сказанное. — Я не могу надеяться на вора.  — А на меня? — бретонка упрямо сжала губы, но так и не подняла головы. Ощущение контроля над ситуацией, медленно ускользал из рук, вызывая неприятное чувство беспомощности. Грубые пальцы перехватили девичий подбородок, насильно заставляя её поднять лицо и посмотреть в глаза. Упрямство, — сжало губы бретонки, но на дне синих глаз еще осталась теплота и легкий трепет. Но что-то подсказывало ему, что она уже решила что-то для себя, но что, похоже так и останется для него неприятной загадкой. Тяжелый вздох вырвался из груди, голубые глаза медленно прошлись по ее лицу, снова и снова понимая, что перед ним уже не та испуганная и хрупкая девочка, что пришла к нему. Русые волосы бретонки, в своевольном порядке легли на плечи, едва колыхаясь под мелким порывом ветра, — поднимая в его груди невыносимое желание снова почувствовать тонкий волос на пальцах, вдохнуть сладкий запах. Настолько внезапный и желанный порыв, зажал сердце в тисках тревоги и чувстве потери. «Она не смириться…она не поймет твоего решения…она…уйдет?» — громогласным набатом, в голове забились мысли, все больше сжимая и раздирая сердце противоречивыми чувствами, которых он не понимал и сам. — Элиз, — имя мягко сорвалось с его уст со всей возможной нежностью, которую он мог позволить себе сейчас; прозвучав более интимно и искренне, чем все, что было между ними, окатив жаром и заставив ее сердце пропустить удар, — Не требуй от меня большего, чем я могу сделать. Руна должны были казнить еще в крепости, но из-за артефакта привезли сюда. Когда война закончится, мы поговорим о его… положении. — Но война может длиться годами… — Значит, он будет сидеть все эти годы там. Он вор, который попался и его место… — Если я попадусь, меня тоже ждет такая же участь? — Ульфрик медленно сжал губы, подавляя внезапно вспыхнувший гнев, внимательно вглядываясь в ее лицо. Тревожное предчувствие колоколом забилось в висках, отчего он лишь сильнее нахмурился, подавляя бурлящий клок чувств, подбирая слова. — Не делай глупостей, Элиз. Из-за неудачника вора, я не могу рисковать целым гарнизоном. — Хорошо. Пусть будет так, — настолько быстро и неправдоподобно сказанные слова, растеклись тягучим медом между ними, явственно давая ему понять, что она не приняла его решение. Норд медленно накрыл своей ладонью ее. От прикосновения горячих пальцев девушка вздрогнула, удивленно подняв брови. — Ты пытаешься помочь другу… И я уважаю твое упорство, но сейчас я могу лишь пообещать, что с ним будут обращаться по мягче, — он попытался сгладить возникшее напряжение, чуть притянув ее к себе, медленно рукой проведя по нежной девичьей щеке, ожидая, что Элиз отстранится или возмущенно на него посмотрит, но она слегка повернула голову, чтобы грубые пальцы коснулись губ. Каждое прикосновение, было почти насилием над ней, но сладостной негой отдавали в сердце не в силах сопротивляться. Само нахождение рядом с ним было подавляющим, а взгляд пронзал холод, сковывал и подчинял. Может в другое время, она и воспротивилась бы… но сейчас, — усталость каменным исполином легла на плечи, а то что произошло между ними, лишь выжал остатки, оставив после себя оболочку. — Спасибо Ульфрик. — Через несколько дней начнется осада Вайтрана, не опоздай. Солдат вдохновит Довакин в рядах. Только, — цепкий взгляд прошелся по темной коже доспеха, — тебе нужно поменять снаряжение, сейчас его могут узнать. — Я… не опоздаю, — она мягко улыбается, сжав грубые пальцы, и рвано вздохнув терпкий запах окутавший ее, когда Ульфрик чуть склонился, остановив взгляд на губах, раздумывая. Бретонка снова почувствовала себя загнанной в угол под взглядом хищника, что склонился над ней. Взгляды на мгновение пересеклись, окончательно вышибая остатки воли и казалось, землю из-под ног. — Хорошо, — хрипло протянул ярл, слегка коснувшись губ, и тут же прерывая его, — Тебе пора. — А… кхм, ты? Он чуть прищурился, в полутьме оглядываясь и поднимая лицо к темному небу, где во всю уже блуждала луна. — Нужно проверить патрульных, что за столько времени ни разу тут не прошли. Не к добру это, может что-то случиться — Ульфрику смотрел вперед, чеканя каждое слово под давлением гнева, что жаждал вырваться на нерадивых солдат. — Хорошо, Мой Ярл — Элиз медленно отступила выскальзывая из его рук, склонив голову и развернувшись, поспешила ко дворцу. — Да храни тебя Талос. — тяжелый полушепот унес ветер, но ноги, уже шаг за шагом уносили его от того места, сминая грубым носком сапога рыхлый снег и оставляя позади себя очередную тайну… Вечер уже вошел в силу, разбавляя дневную суету Рифтена, на медленную бытность. Духота таверны уже душила, выжимая остатки кислорода из легких, бросая в липкий пот, или это от властного взгляда Мавен? Элиз так и не поняла, с раздражением выслушивая ее недовольство, но принимая плату Руна и быстро покидая здание. Улицы почти опустели, лишь неспешно прогуливающиеся парочки и стражники, с нерадивыми пьянчугами, — разбавляли вечернюю тишину. Ноги выучили дорогу наизусть, сами несли на кладбище, близ святилища Талоса. Пальцы надавили на холодную кнопку, под скрежет отодвигаемого надгробия, спускаясь по бледным ступеням. Затхлость быстро сменилась домашней теплотой таверны. Насколько она соскучилась по нему, поняла лишь только когда увидела заветную шайку в сборе, что сидели возле стойки, потягивая мед и что-то обсуждая. Взгляд изумрудных глаз цепко поймал, как только она преступила порог, — тот самый взгляд, что сведет с ума любую даму. Рыжие волосы качнулись от движения и он поднялся из-за стола, медленно подходя и приветливо раскинув руки. — Ну здравствуй детка. Давно же тебя не было… «Я дома…» Казалось, сам мир вздрогнул и замер, с первым звоном колокола на рассвете, объявляя сбор отрядов. Солдаты выходили из домов, спешно поправляя снаряжение, сонно зевая и прощаясь с родными, медленно стягиваясь к конюшне, где уже вовсю командовали офицеры. Черный жеребец недовольно дернулся, от глухого звона колокола, — знаменуя окончание сборов. Рука Ульфрика погладила лоснящуюся шею коня, успокаивая животину. Снова выпрямившись в седле, окинув взглядом шеренги всадников и тех нескольких жителей, что пришли проводить солдат; коротко кивнул Галмару — прощаясь и ткнув коня в бока, отправился со своим отрядом по черному камню дороги… Белесые хлопья все еще кружились с хмурого неба, ложась на черную шерсть плаща, и тут же таяли от жара костра, возле которого сидел Ульфрик. Солнце едва коснулось макушки неба, а они уже нашли прекрасное место на холме, с которого крепость была как на ладони. Солдаты поставили несколько палаток и развели костры для тепла. Ярл Корир нетерпеливо вышагивал у огня, сминая махровый снег, нервируя всех вокруг, и Ульфрика, в том числе. — Ярл Корир, сядьте. — Когда мы начнем наступление? Сколько еще ждать? — недовольный рыжий норд, почти навис над Ульфриком. — Сядь, — топор медленно вышел из петли, и привычно скользнул в руку; небольшой точильный камень выбил мелкую искру по металлу, — Мы ждем данные разведчиков, если тебе так не терпится, то прошу. Бери свою горстку солдат и вперед. Внешнее спокойствие Ульфрику давалось с трудом, медленно успокаивая себя скользящим шелестом камня по стали. Ярл Корир недовольно поджал губы, порывисто развернувшись и скрылся в одной из палаток, оставив после себя гадкое ощущение нетерпения. — Кай, подойди, — Ульфрик коротко кивнув офицеру подзывая к себе, — Разведчики еще не вернулись? — Только один, Мой Ярл. Из Винтерхолда, там осталась горстка солдат, но скорее всего, когда мы придем в город, они просто сдадутся. — Хорошо, сразу же… Но Буревестника тут же прервал солдат, приблизившись к костру и передавая Каю записку. Цепкий взгляд офицера тут же прошелся по клочку бумаги, растягивая губы в ухмылке из-под мехового шлема. — Пора начинать, Мой Ярл. — Труби в рог, — Ульфрик порывисто встал, приняв записку, пройдясь взглядом по мелким строчкам, удовлетворённо хмыкнув, понимая, насколько ошиблись имперцы, оставив в крепости всего лишь два десятка солдат для охраны. Победа в Вайтране и на севере была важна для Братьев Бури. И с того момента, как солдаты покинули холодные каменные стены Виндхельма, мир затянул дни на горькой петле ожидания. Сама природа не решалась разбавлять напряженный воздух, лишь хмурила небо, скупо осыпая белесыми хлопьями город. Один день не отличался от другого, а молитвы жрецов в Храме Талоса не замолкали ни на минуту, с надеждой вскидывая руки и прося у Богов победу. Но Бони молчаливы и лениво взирают со своих престолом, заставляя смертных томиться в неизвестности. Рев рога расколол замершее волнение, заставив весь город сбежаться к воротам, спеша к гонцу и с надеждой смотря на прибывшего гостя. — Север наш! — одному голосу ответили два, потом десятки, сотни подхватили весть, разнося по каменным стенам громогласное эхо. Известие молнией промчалось по городу, взбудоражив каждого и подарив надежду. Спустя день, рог объявил возвращение первого отряда. Люди выбегали из домов, с надеждой искали родных, плакали от счастья…и рыдали от горя. За каждую победу кто-то платит, и плата бывает слишком тяжела. Казалось, первая победа должна была приободрить Ульфрика, но он был хмур и молчалив, в очередной раз сжимая руку в кулак, до сих пор ощущая на ладонях горячую кровь…своих и имперцев. Но он ждал чего-то большего, облегчения? Покоя? Метания в душе продолжались, не понимая — почему? Взгляд раз за разом окидывал толпу в надежде увидеть… Кого? Один день тянулся за другим, цеплялся за третьим, а Ульфрик в очередной раз метался по городу. Предчувствие не давало покоя, тяжестью ложась на плечи, а раздражение давило в груди, что становилось невыносимо, — снова срываясь на нерадивых патрульных. Вконец измотавшись, в глухих сумерках он вернулся в замок. И первое, что он увидел, был нервно мерящий зал Йорлейф. Тревога охватила окончательно сердце, и он широкими шагами пересек зал подходя к управителю. — Мой Господин? — Были вести из Вайтрана? — Да, мой господин, Вайтран принадлежит нам — на мгновение норд замер, пока вздох облегчения наконец, не вырвался из груди… Весть о второй победе окончательно сорвала с города всю хмурь и печаль. Сама природа оживилась, начав новый день с яркого солнца, тая рыхлый снег на своем пути. В каменном дворце проходила очередная утренняя суета, когда Ульфрик спустился к завтраку в приподнятом настроении понимая, что сегодня должен прибыть второй отряд во главе с Галмаром… Пока взгляд не наткнулся на нервного Йорлейфа. — Что случилось? — В городе произошло, несколько…мм, инцидентов. — О чем ты? — приподнятое настроение в миг улетучилось, сменившись хмурым выражением на лице. — Убили молодую девушку. Убийца становится смелее. Люди уже прозвали его - Мясник. — Люди? — Ульфрик, медленно пересек зал, садясь за обеденный стол, притягивая тарелку глазуньи, — Эта безумная с листовками, скоро весь город на уши поставит. — Люди стали прислушиваться к ней, мой господин. — Да Обливион его сожри, — Ульфрик провел по лицу рукой, и с поднявшимся раздражение оттолкнул тарелку, так и не прикоснувшись к еде, порывисто разворачиваясь к управителю, — Стражники так ничего и не выяснили? — Боюсь, что нет, мой господин. — Тогда найми кого-то со стороны. А то эти лентяи так никого и не найдут. — остатки настроения потухли, тяжелым гневом поселившись в груди. — Да мой господин. Но это не все, — Йорлей, казалось, чуть ли не выкручивал себе руки, боясь взглянуть на ярла, — квартал серых терроризируют бандиты. — Кажется стражников надо менять. — тяжелый кулак опустился на стол с раздражение, что нахлынул на норда, — Что говорят Эльфы? Не думают собрать отряд и сами за себя хоть раз постоять? — Я не думаю господин, вы же их Ярл… — Как всегда, — взгляд голубых глаз снова прошелся по столу, зацепившись за темную бутылку меда, — Если какой-то наемник согласиться разобраться с этим, сразу скажи мне. Пока не пришел второй отряд, я не могу рисковать своими солдатами. — Да мой господин. Сегодня у вас несколько посетителей. — Хорошо, я переоденусь и спущусь, — Ульфрик наклонился над столом, хватая бутылку и перекинув ногу через скамью, порывисто встал, удаляясь в свои покои. Виндхельм встретил как-то по-новому. Новость полная радости разрушила тягостное волнение, оживив город и наполнив его смехом. Ноги сами понесли к таверне, в предчувствии горячей ванны и желании скинуть с себя снаряжение, но скопление людей возле храма Талоса, зацепился за взгляд. Любопытство всё-таки пересилило Элиз, и она последовала туда. Растолкав зевак и получив в спину недовольные возгласы, она поняла, в чем было дело. Точнее, узнала. Она лежала на холодном надгробии, располосованная на старом кладбище. Алая кровь, подобно рассыпанным ягодам снежноягодника, окропили белесый снег вокруг. Рука сжалась в кулак, и она спустилась по лестнице к стражнику… Очередной проситель затянул нудную речь и склонив голову в почтении, в волнении сминал шапку в руках. Гнев понемногу улегся в груди, тугими кольцами потерявшись где-то в глубине, оставив после себя безликое опустошение. — Хорошо, я скажу управителю, заняться этим инцидентом. — Спасибо… мой господин, спасибо… К каменному трону подошел пожилой норд, чуть сгорбившись и перебирая черный мех на шапке, склонился в приветствии. — Не кланяйся старик. У тебя что-то случилось? — ярл чуть откинулся на спинку трона, согнув руку, оглядывая пожилого гостя едва вслушиваясь в его речь. — Мой господин, — старик затрясся в волнении теребя то шапку, то седую бороду, — я…я понимаю, как может нелепо…звучать моя просьба. Мы все знаем…драконы у-ушли, но к-когда вы, наш п-почтенный Ярл п-покинули Виндхельм с солдатами прилетел д-дракон. И с-съел мою Фросю. — Кого? — Ульфрик удивленно вскинул брови, с долей недоверия присматриваясь к просителю. — К-козочка моя, ей д-две зимы отроду, м-молодая совсем была. Там была д-дева. — Он и ее съел? — Она… Она у-улетела на нем. — что-то в груди Ульфрика гулким набатом забилось, жаром бросив в лицо, — Я… я знаю, как э-это звучит, н-но… — Я понял старик. Откуда ты? — в тронном зале откуда-то появился бард, мелко перебирая струны, медленно затянул песню. — И-из Рощи Кин, господин. — Роща Кин значит, когда это произошло? — Ульфрик облокотился на подлокотник чуть наклонившись вперед. Очевидная догадка уже повисла в голове, развевая навеянную скуку. — Е-еще до первого к-колокола, едва рассвело. — Не беспокойся, мы покроем расходы… за потерю имущества. Плату привезут прямо к тебе. — С-спасибо Господин, — старик склонил голову, медленно отступая, так и не решаясь поднять глаза на Ярла, покидая зал. — Хмм. Дракон значит, — обветренные пальцы задумчиво прошлись по бороде и взгляд снова перескочил на барда, наконец, расслабленно откинувшись на трон... Мягко улыбаясь, Ульфрик положив подбородок на кулак, слушая мелодичное пение барда и хрипло смеялся, когда солдаты пришедшие с патруля, вставляли похабные слова в песню. Тяжелая дверь скрипнула, впуская неведомого гостя, и норд медленно повернул голову. В зал вошла одна из сестер бури, неспешно прошла к Йорлейфу, вызывая интерес у Ульфрика. Взгляд голубых глаз снова прошелся по неведомой гостье, подмечая знакомые черты, но из-за шлема, что наглухо скрывал лицо, заставляя теряться в догадках, пока она не прошла к трону почтительно склонив голову. — Сними шлем, сестра. — она удивленно подняла лицо, но даже узкие прорези шлема не могли скрыть сапфировый блеск ее глаз, — Все должны видеть героя Вайтрана. Она нерешительно стянула шлем, рассыпав по плечам русые волосы. Одним взглядом, Элиз задела неведомые струны, в душе у Ульфрика, горячей музыкой распространив тепло на сердце. — Мы выбили имперцев из Вайтрана. Это Хорошо. Теперь центр страны под нашим контролем. И я удержу эту позиция, — Ульфрик медленно встал с трона и спустился с каменных ступеней к девчонке, медленно взяв грубыми пальцами за узкий подбородок, заставляя смотреть в глаза, — Ты меня порадовала. Сердце нервно трепыхнулось в груди, совершив головокружительный кульбит, и раскаленным камнем опустилось вниз, подняв волну мелкой дрожжи. Тепло в голубых глазах согревало и окрыляло, наконец, снова почувствовав от него живое тепло, не только от прикосновения, но и от ощущения рядом с ним. Но пальцы, с сожалением отпустили узкий подбородок, а взгляд окинул тронный зал. — Вечером будет пир, тут в главном зале. В честь нашей первой большой победы, — затем снова остановился на Элиз, чуть склонившись к ней, — Теперь отдохни, я ожидаю увидеть тебя с нами, за столом. Ты заслужила это. Сказанное было скорее ненавязчивым, но настойчивым приказом, от которого она не могла отказаться. Да и хотела? — Это честь для меня, мой Ярл, — Элиз почтительно склонила голову и покинула дворец, под задумчивый взгляд норда. Прошло лишь мгновение, пока Буревестник задумчиво скрестив руки на груди, смотрел в другой конец зала. Тяжелая дверь снова громогласно скрипнула извещая о новом госте. Вечно хмурый военачальник, довольно растянул губы, ухмыляясь в светлую бороду. — Галмар, твоя борода просто пропитана кровью имперцев, — Ульфрик улыбнулся, перехватив руку друга в приветственном жесте. — Как и моя секира, — зал наполнился басовитым смехом Галмара. Йорлейф словно призрак возник позади своего Ярла. — Думаю, вам есть что рассказать…