Святой Кроули

Какое-то время они сидели молча. Азирафаэль немигающим взглядом смотрел куда-то сквозь свою кружку, а Кроули не решался заговорить первым. Он ждал. – Наверно, не сложно понять, что все началось два года назад, – усмехнулся Азирафаэль, сделав глоток слегка остывшего чая, пока собирался с мыслями, – это был долгий изматывающий день. Хотя начинался он с, казалось бы, приятной новости. – Констебль Фелл, – улыбнулся старший инспектор Гавриил, приглашая Азирафаэля в кабинет, – у меня есть для вас прекрасная новость! Азирафаэль недоверчиво взглянул на начальника, но на его лице против воли расцветала улыбка. Он уверенно прошел в офис, усевшись на стул, расположенный напротив стола начальника. – Неужели дело мафии мне все же вернут? – поинтересовался он, уже предвкушая насыщенный на события день. Улыбка Гавриила едва дернулась, но глаза продолжали оставаться неживыми. – Нет, – коротко ответил он, сев за стол, – им занимаются лучшие люди. Азирафаэль заметно помрачнел, его глаза нервно забегали по комнате, словно пытаясь найти причину, из-за которой тогда он должен радоваться. – Но… я вел это дело последние пару месяцев. А в отделе по борьбе с преступностью, я почти уверен, работают продажные полицейские. Я даже написал письмо в администр… – Это очень громкое заявление, – перебил его в нетерпении Гавриил, пугающая улыбка не сходила с его лица, – и бездоказательное. Я знаю, тебе обидно, что твое дело забрали, но это еще не повод для клеветы на ближних своих. К тому же, это дело не входит в твою юрисдикцию. Азирафаэль заметно поник, поджав губы, и аккуратно поинтересовался: – Но… какая же тогда хорошая новость? – Тебя повышают до инспектора и переводят в Оксфордшир, Тадфилд! – воскликнул Гавриил, хлопнув в ладоши, и казался действительно радостным. – О, спасибо, но… подождите… Тадфилд? – глаза Азирафаэля удивленно расширились, а сам он выпрямился по струночке, – но… это же деревня. Улыбка старшего инспектора с каждой последующей секундой словно пропитывалась новой порцией яда, и он продолжил. – Ты очень наблюдателен для инспектора, – усмехнулся Гавриил, шуточно погрозив пальцем, – но не волнуйся. Все документы уже подписаны, и ты официально свободен. Тебе предоставят милый коттедж, и, я уверен, тебе там точно понравится! – Сэр, при всем уважении, но… – А я, кстати, слышал, что ты буквально уже сидишь на чемоданах, правда? – снова перебил его Гавриил, слегка раздраженно, – все же Робин тебя вышвырнула? – Робин был моим тогдашним… парнем, – вставил Азирафаэль, глядя, как в новой порции чая медленно растворяется сахар, – мы решили расстаться после некоторых… недопониманий. Явным недопониманием оказалось, что Робин не был геем и спокойно изменял Азирафаэлю с женщиной, пока тот был на работе. – Слухи расходятся с невероятной скоростью, – пробормотал новоиспеченный инспектор, сильнее сжав ткань своих брюк. – Значит, – заключил Гавриил, вставая и пожимая ему руку, – тебе пойдет на пользу смена обстановки. В добрый путь. Тем же днем уже инспектор Фелл сел на поезд и отбыл в Тадфилд, графство Оксфордшир, оставив Лондон со всеми его преступлениями и интригами позади. Пытаясь себя утешить во время дороги, Азирафаэль размышлял, что, даже если работа станет занимать намного меньше времени в его жизни, нужно находить в этом плюсы. Он мог бы посвятить свое свободное время какому-нибудь хобби. Например, книгам. Ему очень нравилось читать, и он даже мог похвастать, что уже собрал свою собственную небольшую библиотеку, которая и составляла значительную часть его багажа. Прием новоиспеченному инспектору в городке был оказан весьма теплый. Многие жители собрались встретить его, а некоторые даже помогли перенести к дому вещи. В знак гостеприимности, они принесли ему много очень вкусных булочек и свежих фруктов. Это немного приободрило Азирафаэля, и он с нетерпением стал ожидать своего первого рабочего дня в качестве инспектора. И все же, несмотря на то, что Азирафаэль морально готовил себя к совсем иной рабочей атмосфере, нежели чем царила в шумном Лондоне, он все же был немного разочарован местным отношением полицейских к своей работе. Но когда Фелл попытался в мягкой форме донести до двух констеблей, что есть полагается только в отведенное для обеда время, то был неприятно удивлен их ответом. – Забей, инспектор, – фыркнул один из них, не удостоив Азирафаэля и взглядом, – одно пирожное еще никому не навредило. – Полагаю, что так, – кивнул Фелл, раздосадовано глядя на констебля, – но что, если кому-то понадобиться наша помощь, а вы не сможете вовремя ответить? – И кому это мы можем понадобиться? – хмыкнул другой, лениво переведя взгляд на инспектора, но последний не успел ему ответить, так как внезапно зазвонил телефон. – А вот и узнаем, – воодушевленно ответил Азирафаэль, беря трубку, – полиция Тадфилда, инспектор Фелл слушает. – Инспектор, это какое-то варварство! – выкрикнул мужчина, и в этом голосе Азирафаэль довольно быстро узнал главу местного муниципалитета мистера Тайлера, – грабеж средь бела дня! – Уже еду! – почти что радостно ответил инспектор, и, не желая и секунды более находиться среди этих людей, быстро вышел из участка, Но все его воодушевление вмиг исчезло, когда он подъехал к дому мистера Тайлера и встретил рассерженного старика. – Мистер Тайлер… – в который раз мягко оборвал его Азирафаэль, убирая свой блокнот, – воровство ваших яблок… не подходит под статью грабежа. – Как же так? – все сокрушался старик, пока его собачонка бегала под ногами, – этот Адам Янг и его шайка, они настоящие бандиты! Их место за решеткой! – Насколько я помню, Адаму и его друзьям… лет десять? – попытался мягко успокоить разгневанного мужчину инспектор, – это же простые детские проказы… – Сначала это простые проказы, потом это простое ограбление магазина, а потом это простой террористический акт! Так по-вашему?! – выкрикнул мистер Тайлер, грозя тростью, – если вы не предпримите меры, то я… – Я поговорю с ребятами, – обреченно кивнул Азирафаэль, поправив фуражку, – всего доброго… – В общем-то, примерно именно из таких случаев начала состоять моя обычная рабочая рутина, – слабо улыбнулся Азирафаэль, украдкой взглянув на Кроули. – Понимаю, почему ты с такой ревностью взялся за дело Кондуктора, – кивнул лжепастор, задумчиво склонив голову, – но… что было потом? За пару месяцев Азирафаэль немного притерся к новому месту и новой работе. Но сложно было сразу же привыкнуть к жизни в небольшом городке, где все друг друга знают. Знают, где ты живешь, где работаешь, куда ходишь и что обычно покупаешь. Азирафаэль, который очень сильно ценил свое личное пространство, то и дело беспомощно наблюдал за тем, как его раз за разом нарушают, но несмотря на это, он все же нашел те два места, где ему было комфортно. Первое, это, конечно, его дом, в который он очень редко кого-либо приглашал. А второе, это церковь, где успокаивалось не только его тело, но и душа. А пастор Задман, в свою очередь, с большой охотой принял в свою паству такого уважаемого человека, как инспектор. И все же, несмотря на свою общительность и дружелюбие к каждому жителю городка, Азирафаэль так почти ни с кем и не сблизился. Рана предательства от когда-то близкого человека все еще была свежа. Но все же и она не сильно помешала хорошо общаться и вне работы с одной очень милой коллегой-детективом – Роуз Монтгомери. – У нас оказалось много общего, – с грустью улыбнулся Азирафаэль, потянувшись за бисквитом, – много тем для разговоров, схожие взгляды, и… я даже осмеливался думать, что она меня понимает. Он усмехнулся, покачав головой. – Как ты понял, это сыграло со мной злую шутку, – он поджал губы, глядя на одинокий бисквит в его ладони, – я не сразу догадался о всей глубине ее чувств ко мне. А когда понял, то не смог ответить взаимностью… – Какого черта, Азирафаэль!? – выкрикнула Роуз, гневно вышагивая в его гостиной, – я разве тебе не нравлюсь? Я разве недостаточно хороша для тебя? Что, блять, с тобой не так?! – Пожалуйста, Роуз, успокойся, – мягко сказал мужчина, приблизившись, – все не так просто, как ты думаешь. Девушка остановилась, с недоверием и непониманием взглянув на него. – Так объясни мне, – потребовала она, непреклонным тоном, – мы знакомы уже больше года, а ты мне до сих пор не доверяешь? – Да, ты права… – наконец сдался Азирафаэль, покачав головой, – ты имеешь полное право знать. Он прикусил губу, еще раз обведя взглядом комнату, и посмотрел на раскрасневшиеся щеки детектива. – Просто я… я гей. Миловидное лицо Роуз окаменело на долю секунды, а затем ее глаза озарила неясная для Азирафаэля эмоция. Она подняла руку, и он подумал, что девушка дружески похлопает его по плечу или приобнимет, но за место этого… Послышался резкий смачный хлопок, на секунду оглушивший Азирафаэля. От неожиданности он не смог удержать равновесия и лихорадочно схватился за спинку кресла, покачнувшись. Искры посыпались из глаз, а его правая щека начала гореть и сильно жечь. Азирафаэль попытался проморгаться, чтобы снова сфокусировать зрение, в то время как до его слуха донесся со стороны входной двери обрывок фразы: – …ты просто отвратителен, – с ненавистью проговорила девушка, громко хлопнув дверью. В комнате повисло тяжелое молчание. Азирафаэль смотрел в пол, не в силах взглянуть на лжепастора. Сейчас его чувства, как и на протяжении почти всего месяца, были чересчур противоречивы. Безусловно, ему понравился пастор Аштарот с самого первого дня их знакомства, как только тот перешагнул порог церкви. Но те чувства, что внезапно переполнили Азирафаэля по прошествии такого количества времени, очень сильно испугали его. В ближайшем обозримом будущем он точно не планировал так по-юношески влюбляться в кого-нибудь. Особенно в пастора. Особенно в такого пастора. Это противоречило здравому смыслу! В его глазах пастор Аштарот казался слишком идеальным. Его медные волосы, его сногсшибательная походка, его скулы, нос, губы и… глаза. Такие прекрасные глаза, казавшиеся при свете солнца двумя настоящими медовыми озерами. И это пугало. Азирафаэль очень боялся потерять голову и наделать еще кучу ошибок, когда последствия от его прошлой только-только утихли. Он старался найти в пасторе хоть какие-то недостатки, но раз за разом приходил к мысли, что он прекрасен. После их первой прогулки он казался Феллу таким родным и близким, каким еще никто для него никогда не был. Подумать только, пастор сам называл его ангелом… это ли не было настоящим чудом? И эти мысли, заполонившие голову Азирафаэлю, казались такими одновременно притягательными и очень неправильными. Тогда он подошел к делу с другой стороны. Более профессиональной. А что, если пастор как-то замешан в грабеже в поезде? Его пропустили без проверки и досмотра, он мог прикинуться священником просто для прикрытия, а тут обстоятельства так странно сложились, и он уехал в Тадфилд? Хотя это казалось Азирафаэлю уже помешательством, но он не остановился. И когда преподобный так любезно пригласил его на чай, Азирафаэль, как настоящий идиот пришел к нему с диктофоном. Почему, раз уж на то пошло, нельзя было прийти сразу с пистолетом? Тогда он думал, что просто сгорит со стыда, и пастор вышвырнет его из дома. Но он этого не сделал. Он даже не разозлился. Ни когда Азирафаэль пришел вместе с Сальфоном его допрашивать, ни когда инспектор явился выведывать информацию уже к нему домой. Аштарот его понял и простил. Азирафаэль начал тонуть в своих противоречивых чувствах к пастору, как в бушующем море во время смертельного шторма. А чего стоит их поездка в Лондон? Пастор доказал, что умеет отлично врать, но один Бог знает, что ему пришлось пережить в Средней Азии, чтобы обзавестись такими сомнительными навыками и странной татуировкой в виде змеи на правом виске. От пастора пахло такими же сигаретами, как и от Гавриила, когда он был в участке, или Азирафаэлю только кажется? Или с пастором действительно не все так просто? Или может Фелл уже сходит с ума? Но вместе с тем, стоит только вспомнить их прекрасный обед в «Ритц» и множество последовавших за ним совместно проведенных часов за приятной беседой и дорогим вином в пасторском доме, как на инспектора накатывала очередная волна смущения, и краска снова оккупировала все его лицо, выдавая его с потрохами. Или эта несчастная книга с предсказаниями, что каким-то чудом оказалась у него и сейчас покоилась в комнате в шкафу? «Мужчина в черном с рыжею душой Изменит мир привычный твой…» Речь точно шла об Аштароте. Азирафаэль был уверен в этом наверняка. Или же он просто хотел верить, что речь шла именно о нем? А теперь это. Точнее эти бумаги, что все-таки привез Ньют спустя столько времени. Сведения очень отрывочны, но при большом желании в чертах Кондуктора угадывались черты человека, назвавшегося пастором Астартом Аштаротом. И Азирафаэль поверил в это. Он принял желаемое за действительное, чего не должен был делать ни один уважающий себя полицейский. Но он это сделал. Он застал лжепастора в комнате, возле детективной доски, которая служила чуть ли не алтарем, посвященным ему. Азирафаэль пытался его подловить, прижать к стенке, может как-то разговорить, заставить выдать себя. Но после слов пастора по поводу ориентации инспектора… Азирафаэль сдался. Азирафаэль доверился. Азирафаэль высказал все, что так давно терзало его душу. Как на исповеди. И ему стало легче. Намного легче. А дальше, что делать со всем этим, уже было не ему решать. – Ангел, – тихий оклик вырывал Азирафаэля из пучины мыслей. Он поднял взгляд и увидел пастора, сидящего слишком близко к нему, оперевшись на одно колено. Со всеми своими переживаниями Фелл и не заметил, как преподобный переместился с кресла на пол возле него. – Если честно, – начал Аштарот, несмело взяв его холодные руки в свои, очень теплые и очень мягкие, – я не представляю, каким нужно быть слепым идиотом, чтобы не увидеть, как ты чудесен. У Азирафаэля пересохло во рту. Он не смог произнести ни слова. – Я и понятия не имел, что могу испытывать к кому-то нечто, хотя бы сродни схожее, что я чувствую к тебе, – голос Астарта был тихим и хриплым, в светлых янтарных глазах мерцал слабый огонек надежды, грозящий перерасти в настоящий пожар. В одежде Азирафаэля он казался таким уютным и таким родным. Не успел Азирафаэль вымолвить и слова, как пастор потянулся к нему, медленно и очень деликатно коснувшись его губ. Губы пастора оказались влажными и горячими настолько, что у Фелла закружилась голова, и если бы он сейчас стоял, то точно бы не смог удержать равновесия. Он несмело ответил, тоже подавшись вперед и переплетя их руки. Все его чувства обострились. Он вдыхал притягательный запах пастора, пахший его шампунем, но вместе с тем в его аромате было что-то неуловимое, принадлежащее только ему одному. Азирафаэль касался мягких смуглых рук мужчины своими вспотевшими ладошками. Он целовал пастора. Так самозабвенно и с таким наслаждением, которого прежде не испытывал никогда. Но минута настоящего блаженства, увы, закончилась. И преподобный с шумом выдохнул в поцелуй, нехотя заставив себя отстраниться, чтобы набрать побольше воздуха. Он сильно раскраснелся, боясь поднять свой взгляд на ангела. Да и сам Азирафаэль выглядел не лучше него. Краска покрыла его лицо, дойдя до белоснежных корней волос. – Ангел, я… – начал было пастор, но его прервал Азирафаэль, притянув к себе и снова запечатав в уже более пылкий, но не менее нежный поцелуй.