Вкус рома и свободы на губах

— Флибустьер, — холодно произнёс Илья, поправляя жёсткий ворот туники и разглядывая себя в крохотное зеркальце. — Что? — Пират звучит слишком грязно. Флибустьер — более подходящее слово для меня и капитана, пожалуй, — ухмылка мелькнула в отражение перед тем, как Илья спрятал зеркало обратно.       Мысли о капитане невольно всплыли в сознание принца. Грубый голос Угрюмого вновь повторял обвинения в адрес парня, но смысл словно уходил, растворялся среди новых и более откровенных мыслях. «... Спит с капитаном...,» — повторив про себя, Фил и не заметил, как к щекам прилил лёгкий румянец. Он не хотел об этом думать. Его учили совершенно иному, но думать он не переставал. — Эй, — щёлкнув перед носом парня, Илья решил не обращать внимания, на промелькнувший огонёк в чужих глазах, — Я уйду к капитану, выпрашивать для твоей тушки место, ясно? Никто не должен знать раньше времени о твоём присутствии. В противном случае, передашь привет кораллам. — Мне просто сидеть здесь? — решив всё же уточнить, Фил вновь ощутил на себе высокомерие пирата. — Если ты маешься глухотой или слабоумеем, то скажи сразу. Я с радостью выброшу тебя за борт прямо сейчас, — гаденько улыбнувшись, Илья сжал чужое плечо, — Просто сиди молча.       Оставляя королевского друга в темноте, Илья прислушался. Лишний раз убедиться, что ни одного прохвоста не было поблизости, никогда не было лишним. Особенно если одна шотенистая крыса так из кожи и лезла, дабы подгадить ему. Чужая работа для него видете ли стало привычное дело. От одном лишь упоминание Илью тянуло прочистить желудок и память заодно, лишь бы пират не портил ему поход к капитану. Допуск хотя бы одной ошибки грозил оздоровительным прогулом по доске к морским жителям. Не его, конечно, но терять ключик к решению не хотелось.       Лучи рассвета приветливо играли с медными переливами, попутно меняясь с прохладным дуновением. Наступающее утро пробуждало жизнь, несмотря на бескрайние водные глади. В иной раз Илья подолгу задерживался на квартердеке, всматриваясь в переливы огненных оттенков восходящего солнца и отступающую тьму: напоминало детство. Тихий смешок нарушил всю атмосферу.       Встряхнув рыжими патлами, Илья лишний раз убедился в глупости матросов. Понять всю завораживающую картину рассвета дано далеко не всем. Взрослым остолопам, которые только и заботятся о сохранности своей шкуры и наживе, далеко до жизни. «Существование – вот их предел,» — оставив прожигавшие спину косые взгляды, Илья спустился в капитанскую каюту. — Солнце встало, дураки поют, — увернувшись от прилетевшей перчатки, Илья расплылся в приветлевой улыбке, не в той, что скалился совсем недавно новому знакомому, — Ох, не стоило ради меня терять одежду. — Ну что за чёрт, перчатку верни, — отвечая на улыбку, девушка вальяжно выставила руку, — Впервые вижу, чтобы ты в такую рань спускался ко мне. Мальчики обижают, королевну? — Не смешно, Полина. Да и было-то всего раз, а ведь помнишь, — приземляясь недалеко от девушки, Илья облокотился на руку, — Ты же знаешь, я и пальца на команду не подниму. — Пальца то может и не поднимешь, но вот язык. Острый язычок — враг твой, помнишь? Так что вся эта твоя напущенная невинность лишь фальш, но, — растрепав рыжую чёлку, Пуговица наслаждалась надутыми в негодование губками, — Но в этом есть своя изюминка. — Да Вы мне льстите.       Поклонившись капитану, Илья не смог сдержать смешка. Вся сцена была сплошной клоунадой. Но прекращать её не хотелось: шанса искренне посмеяться в её компании представлялось не часто, особенно в последнее время. Она — капитан, и должна быть авторитетом перед лицом команды. Да и самой девушке до безумия прельщала новая роль. Она не один год добивалась заветного места, и шла на всё, чтобы впредь всё было именно так, а не иначе. — Уж больно ты весел, — заправляя выпадшую прядь, Пуговица наклонила голову чуть в бок, — Колись, насколько бутылка в этот раз опустела? — Я не пил, — разбиваясь в сердечном признании, Илья смутно припоминая, что он делал прошлым вечером, — Ну разве если совсем немного, но в остальном мой рассудок был трезв. Я не пью перед делом, сама знаешь, правила я чту. — Да верю я, расслабься, — садясь вновь за стол к разленнованному листку и добыче, Пуговица приняла деловитый вид: всё же предчувствие не покидало её, — Так с чем же ты соизволил ко мне пожаловать?        «А тебя не проведёшь,» — уголки губ непроизвольно потянулись вверх, но выдавать себя Илье не хотелось. Знать о Златовласке — да, нужно. Об их уговоре — нет, это было лишним. Пуговица в жизни не пошла бы на поводу, знай она все условия и намерения рыжика. Секретов на двоих им и без того хватает.       Потушив лишнюю игривость в голосе, Илья повторил движение девушки. Раз уговаривать, так без клоунады и, если гордость отпустит свою планку, со всем сочувствием к себе блондину. Оплошать себе дороже. — Ты знаешь, как мало у меня друзей, — опустив взгляд, Илья сжал рукав туники: залог силы в мелочах, — Тем более из прошлой жизни. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Никто не должен знать о нас теперешних. Но этот парнишка был для меня словно брат, в том ужасном корпусе. Я... — Опустим формальности, давай ближе к делу, — постукивая отросшими ноготками по корпусу компаса, Пуговица не сводила с юноши взгляда. — Он увязался за мной, и я обещал вернуть его домой. Он — не враг, я ручаюсь за него. — То есть..., — растягивая слог и приподнимаясь, Пуговица протянула руку к чужому вороту, — Сейчас, где-то на моём судне, пока не подозревает команда, — губы растянулись в ехидном оскале: Полина притянула парня к себе, — Бродит чужак?! Илья! Ты в своём уме? — Он безобидный, я клянусь. — Да плевать я хотела на это. Пусть он хоть олицетворение агнеца Божьего. Ты оставил его на судне! Ребята его в клочья порвут, как ты это не понял? — сжимая тёмный ворот, Пуговица смутно понимала, как теперь быть.       Он, конечно, понимал, что аплодисментов ждать не стоило, и подруга беспокоилась об авторитете, но от подобной бурной реакции он был, мягко говоря, в замешательстве. Взгляд девушки буквально пылал, и те некогда спокойные шафрановые омуты искрили в негодование. — Я понимаю... — Не понимаешь! Бог с тем, что он на судне, хотя я и запрещала. Но ты оставил его одного среди, да простят меня парни, безмозглых гловорезов. Они же сначала прибьют, а лишь потом подумают. — Мне кажется, ты драматизируешь. Он будет тише воды, ниже травы. Его даже не заме..., — но слова флибустьера прервал грохот на палубе: гул ругательств перекрикивал сам себя, обращая внимание присутствующих, — Не злорадствуй, я тоже слышал.       «Придушу,» — вбегая наверх вслед за капитаном, Илья готов был уверовать, лишь бы этого безмозглого стража он не обнаружил тонущим за бортом.

***

      Безмолвие царило в каменных стенах, провожая вечную спутницу — ночь. Рассвет окрасил горизонт чуть меньше часа назад, но лишь редкие птицы смели нарушить тишину. Даже капли воды, что скатывались по выступам туннеля, не были так громки, хотя шаги тяжёлых сапог и стремились бесцеремонно нарушить весь порядок.       Вход в сад — единственное открытое место на пути к комнате. Преодолеть его не стоило и сил. Даже для ранних пташек прогулка, по усыпанной росой тропинкам, было чересчур. Сырость и холод играли на руку юному стражнику. Арт был уверен в этом, пробираясь между кустами роз и убирая шипы...       Хруст ветки раздался слева. Мгновение, и Арт направляет арбалет в сторону шума. Машинально. И в ответ смотрит на него дуло "Бульдога".       Рукоять револьвера не дрогнула ни на секунду, как и тяжёлый взгляд девушки. Подняв взгляд из под белоснежных ресниц, она еле заметно скривила губы и смотрела на нарушителя своего покоя.       Дрожь ледяным хлыстом ударила в спину при виде рисунков на смуглой коже незнакомки. Рисунки — символ лесных жителей, представитель которых прибыл на днях. Страже поручили не беспокоить её, ведь любое неправильное движение в её сторону они могли принять по-своему. Нарушение приказа каралось едва ли не самим королём. — Приношу извинения, — бросив охрипшим голосом, Арт бегло поклонился и скрылся в кустах белых роз.       Принцесса оставалась на месте, и Арт чувствовал её взгляд на спине. Уходя всё дальше, он сохранял мнимое чувство живой мишени. Револьвер косился из под шипов в открытую спину ровно до того, пока Арт не скрылся за знакомыми тяжёлыми дверьми западного крыла. Добраться до спален не составило более труда.       В комнате спал отец. Арт не хотел никого будить и тем более видеть. Вещи давно были скинуты в дорожный мешок, оставалось лишь скрыться из замка тем же путём. Но Арт не мог. Стоя сейчас перед спящим отцом, он забыл о времени. Тёмные круги на уставшем лице: Алексей старался улыбаться, несмотря на всё, что произошло. Он хотел поддержать сына, ведь остался лишь он, а Арт стоит перед ним с мешком вещей и намерением бежать.       Вина давила на плечи юного стража, но он не мог поступить иначе: нужно вернуть друга. Если бы он не дал тогда слабину и не повёлся на поводу принца, если бы он зашёл в тот дом, если бы он в конце концов не забыл вернуть свечи, Фил бы был сейчас дома.       В том, что принц на том корабле, Арт не сомневался. Он осмотрел берег не далеко от дома и вход в пещеру. Кольцо со шкатулки его матери лежало между, омытыми временем, глыбами. Остальная часть пазла собралась сама.       Судно ушло на Северо-восток, значит вскоре уйдёт в сторону герцогства и будет там не меньше через дня четыре, если ветер не поменяет курс на Север. Арт не хотел думать об этом, а потому готовился отправиться в Гельдерн. Медлить — означало бездействовать, а ведь нужно было ещё и арбалет вернуть.       Черкнув на кусочке старого письма пару строк, Арт вышел из комнаты.

«Я вернусь...»

***

      «Сиди тихо. Бла-бла-бла... Выкину за борт, бла-бла. Вот же заладил. На вид не старше меня, а так возвышается, словно я грязь под ногтями. Флибустьер, чёрт его дери,» — шкрябая от нечего делать старое покрытие бочек, Фил мысленно отсчитывал не первую минуту после ухода, как он успел рассмотреть в тусклом свете, рыжего недоразумения. Если бы тот так вовремя не решил проверить трюм, то ему бы не пришлось терпеть угрозы в свой адрес от пирата.       Море — бескрайняя водная гладь, переходящая в неизвестный океан, где не действуют запреты, сковывающие твои руки в кандалах. На словах-то всё золото: блестит в мечтах ведь. Да пусть хоть сигнальным огнём пылает, Фил в жизни больше не согласиться с этим. Запретов-то нет, а с ними и законов, норм морали, совести и простейших, казалось бы, азов этикета. Что уж там говорить, Фил сомневался в уровне развития других членов команды, судя по ругательствам и пошлым частушкам, проскользающим в трюм с кают и палубы.       С одним, правда, Фил мог не согласиться. В любой системе должно быть исключение, даже самое маленькое, но не совпадение. Угрюмый — бесспорно незаурядный представитель морских разбойников, явно имеющий на своём счету не одно нарушение свода законов Чёрного порта. Но вот Илья. Он не подходил под это описание. Пускай рассуждать об этом, грубо говоря, неправильно, ведь и знакомы они от силы минут двадцать, не считая проведённого в забвение времени. Но что-то всё равно не давало покоя.       «Флибустьер — звучит не так грязно,» — слова Ильи скользнули в потоке рассуждений, напоминая принцу об ещё одном немало важном факте. Речь. Манера общения отличалась от той же речи Угрюмого, хотя бы разнообразием словарного запаса. Этот парень явно не глуп, а если учесть то, что он одержал — Фил аж прикусил губу от пострадавшей гордости — над ним победу и умудрился подвести всё к собственной выгоде, то выходил образованный и даже стратегически эрудированный человек. Всё это, конечно, в теории, и на деле могло быть иначе, но раз им суждено пробыть на этом судне вместе, то Фил был не против разгадать эту загадку. Как-никак, а это будет поинтереснее заурядных задач от Олега и, приводящих в уныние, учебных пособий. — Рыжий! — с треском распахнувшаяся дверь ударилась в стену: шаткое спокойствие принца пошло прахом, — Слышь, ты где бродишь?       Угрюмый, голос принц хорошо запомнил с дома покойницы, развязными шагами прошёл внутрь. С каждым тяжёлым шагом бочки подрагивали в такт и без того напряжённым нервам блондина. Свет освещал лицо рослого мужчины с грязно-смуглым лицом в щетине. Фил лишь надеялся, что тот не решит продолжить поиски и осмотреть теневые места. — Мне добычу капитану относить или как? — видимо жизнь решила, что одного недомандража ему на день мало, так как Угрюмый развернулся к нему, — Что за...       Не дав закончить мысль пирату, Фил юркнул меж бочек к выходу. В стену в паре сантиметров от него влетел стул, развалившись окончательно. — Крыса! — взвыл мужчина в догонку удирающему парню.       Откинув назад проходившего пирата, Фил выбежал на палубу. Выбор кают было приравнен мысленно к самоубийству и вариант, что на открытом пространстве у него есть шанс выжить, тешили скачущие в панике нервы. А вот остальные пираты были иного мнения.       Попытавшийся заломать ему руки, какой-то парнишка едва ли не вылетел за борт: уворачиваться, слава тренировкам, у Фила выходило без осечек. Вторая и третья попытка не увенчались успехом, а принц тем временем добрался к гром-мачте. — Стой, чёрт! — схватив принца за ногу, пират явно не ожидал получить от, успевшего повиснуть принца, вторым носком: руки тут же схватились за разбитый нос, — Сука!       Гул взбешённых голосов мужчин мешался с шумом волн, сдавливая слух задыхавшегося от адреналина в крови принца. «Вверх!» — вопил в ужасе внутренний голос, суживая зрения. Внизу собирались, вбегали с кают и порвались в след за ним уголовники. «Только вверх» — вторил уже сам Фил внутреннему я, хватаясь за выступ мачты. Гул приближался. Руки скользили от волнения по металлу. Подниматься выше не хватало сил: его вновь тянули вниз. — Назад, крысёныш! — скидывая вниз парнишку, Угрюмый сомкнул пальцы на его тощей шейке и чуть приподнимая.       Кровь прилила к лицу от резкой смены положения. Дышать становилось до ужаса болезненно. От мыслей в компании гула шла кругом голова. — Допры...       Выстрел.       Пройдясь оглушающим хлопком, выстрел раздался с квартердека: пальцы ослабили хватку, позволяя вздохнуть. — Бунт решили мне устроить? — перекатывающий в зловещем звоне, голос обращал к себе беспрекословно всех: Фил не без труда поднял взгляд.       Скользя по острым полям треуголки, лучи освещали смуглую кожу девушки, назвать которую хрупкой язык не повернулся бы. Лёгким движением руки убрав револьвер в кобуру, она со слышным треском ударила жёсткой подошвой сапог о перегородку: ядовито-желтый взгляд лишь дополнял ярости в её облик. Фил, как в прочем и вся команда, притихли мгновенно, сдавая позиции. — Что за балаган вы здесь устроили, черти? — выпрямившись, капитан окинула взглядом собравшихся.       «Так капитан — девушка. Тогда это меняет дело,» — промелькнуло в голове принца с приливом кислорода, когда рука пирата перешла на ворот его рубахи. — Крыса на борту, капитан. — Кто так сказал? Я? Парниша сидел в трюме по словам Ильи и дожидался меня. А вы что устроили?       Только сейчас заметив прожигающий взгляд рядом с капитаном, Фил неосознанно взглотнул: лёд в янтарных омутах разъедал его ядовитым блеском, дополняя пылающие в рассветных лучах пожар волос. Сложив руки на груди, Илья осторожными, еле слышными шагами спустился к гром-мачте и, встав напротив Угрюмого, отдёрнул руку от ворота парня. — Златовласка под моим началом, ясно? — оттянув того подальше от пирата, Илья обернулся, к заканчивающей ругаться, Пуговице. —... вы хотите разбираться с Златовлаской или разделить награбленное? — отходя от пребывавшей злости, Пуговица расплылась в оскале: пираты одобрительно заголосили в след её словам.       Гомон недовольных поутих под жаждой наживы, скрываясь у капитанской каюты. Даже Угрюмый, который прожигал в ответ "подстилку", лишь сплюнул тому под ноги и удалился в след за остальными. Илья тем не ответил, но пару словечек в догонку послал, вновь обращая внимание к горе-спавшемуся.       Резкая боль пронзила блондинистый затылок: затрещена не заставила себя ждать. — Я тебя, что просил сделать? Ты и правда убогий, я не пойму? — сжимая переносицу, Илья тяжело выдохнул: мгновение назад Филу казалось, что чужие руки прошибла дрожь, — Тебя могли запросто убить, Златовласка. Ты же не только себя такой выходкой подставляешь. — Я не виноват, что этот ублюдок ворвался в трюм. Мне нужно было оставаться там и ждать, когда меня прибьют, как крысу? — потирая ушибленное место, парировал Фил. — То же верно, но всё же, — сложив руки перед грудью, Илья наклонился к лицу застывшего парня, — Больше так не делай, Фил.       Не дав принцу опомниться, Илья уволок его обратно в трюм. У горизонта серели облака, смотревшие на утопающий в свете пиратский пинк, с вырезанным словом — «Саламандра».