Вкус рома и свободы на губах

      Молчание повисло в спёртом морском воздухе, давя на и без того ноющие плечи. В полумраке заставленного трюма опрокинутые в который раз несчастные бочки откидывали тоскующие тени на обломки. Разваленная часть стула недолго кочевала в руках флибустьера, но, вопреки ожиданиям стоящего позади новоиспечённого юнги, та не полетела с треском вниз. Подобрав оставшиеся, Илья аккуратно скинул их в угол у стола. Однако на том спокойствие пирата и иссякло. — Ну вот что вы за люди? Последний стул в дребезги разломали, — говоря во весь голос, Илья не скупался на выражения, некоторые из которых Фил, откровенно говоря, не хотя запоминал: такие безусловно подходящие для описания никчёмного Угрюмого слова ему пришлись по душе, —...червь Гальюнный! Четверть часа прошло, а такой срач устроили, — разворачиваясь к парню, Илья грозился сжечь дотла попавшегося под горячую руку Фила. — Клянусь, я едва ли задел только бочки, — растирая шею, Фил старался не встречаться с огнём медовых омутов, — Стул пал несчастной жертвой от рук придурковатого. — Охотно поверю, — прочищая горло, Илья смирился с содеянным: криками бардаку не поможешь, а потому парень принялся убирать треклятые бочки, — Будешь продолжать стоять и растирать синяки, я запульну в тебя чем-нибудь ещё. — Ну извини, я не привык, чтобы меня по несколько раз за утро душили, — оставляя в покое красноватые пятна, Фил соизволил помочь, — Зачем вообще в трюме столько бочек?       Всю глупость вопроса Фил ощутил после пойманного на себе даже не удивлённого, а сомневающегося в услышанном взгляда рыжика. Илья скептически очертил ладонью расположение бочек и, пускай и не хотя, но оповестил никудышного моряка, что питаются они отнюдь не святым духом и морских воздухом. Провизия была под его контролем и хранилась в основном здесь. Крысы пробирались на судно в портах, и спасаться от них как-никак, а приходилось любыми способами. Благо в опрокинутых бочках хранились в основном сухари да другие твёрдые припасы. Будь в них вино или, не дай бог, вода, трупы несчастных бедокуров давно бы повисли на бушприте. Потерять хотя бы каплю пресной воды было неописуемо грешно, а потому и наказание было бы равносильно греху. — Ром не трожь — не заслужил, — косясь на убирающего последнюю бочку блондина, Илья прошёл к столу, — Встань пока там и не мешай.       «Снова? И что на этот раз?» — занимая уже полюбившийся угол, Фил поглядывал на суетящегося флибустьера. Перебирая ящички стола и мешочки, он вновь раздражался и бубнил под нос, но что точно, Фил не мог разобрать. Илья искал что-то, но, пока их разделяет пара метров и импровизированная стена из бочек, он этого и не узнает.       Оставляя пирата с его поисками, Фил беглым взглядом прошёлся по трюму. Одно надёжное местечко от посторонних глаз, конечно, хорошо, но если удастся найти ещё что-нибудь этакое, то лишним уж точно не будет.       Маленькие отверстия пропускали солнечные лучи, расчерчивая прежние потёмки, до коих старенький фонарь еле дотягивал. Бронзовый корпус отливал медно-оранжевым в свете, сгорающего керосина, бросая на стену полупрозрачную тень. Фил видел подобные во время своих тайных вылазок и не редко встречал их в стенах замка. Они освещали мрачные коридоры с не менее мрачными гобеленами и портретами. От одной мысли о их взгляде внутри оседало колкое, отравляющие душу чувство огорчения, напоминая о всех очерняющих репутацию семьи поступках.       «Не запланированный побег с пиратами, пожалуй, худшее, что я сотворил в тайне. И пол часа не пройдёт, как принесу свечи и кулон, да как же. Арт точно сейчас мечтает свернуть мне шею, добив моралью,» — осадок осознания низости проступка грозился утянуть принца в пучину отчаяния, и он и рад был бы поддаться течению, но не мог. Плохие мысли — отсутствие мотивации, а значит дальше прибудет самокопание, страх последствий и, как конечная стадия, полная потеря надежды. Фил не мог допустить всего этого, он обязан вернуться назад и всё исправить       Отгоняя мысли обратно в потёмки сознания, Фил продолжил негласный осмотр временного убежища и краткие взгляды на спину всё ещё неспокойного пирата. Пробежавшись глазами по противоположной стене, Фил остановился на выглядывающей ткани. Присмотревшись, он различил что-то отдалённо напоминающие спальное место. Илья работал и спал в трюме: что-то не сходилось в сознании принца. Судя по его далеко не идеальным, как он успел уже убедится, морским познаниям, Фил предположительно помнил, что вся команда ночует в каюте и лишь капитан у себя. Раз капитаном была — Фил до сих пор пребывал в немом шоке — та смуглая девушка, тогда Илья, скорее всего, прячется здесь. Но зачем, а главное от кого? Виноват ли в этом противный Угрюмый или же нет, Фил не мог знать. Спрашивать у Ильи бесполезно: тот снова промолчит, не забыв перед этим кивнув очередную угрозу прогулки по рифовому дну.       Ощутив кроткие прикосновения у кожи, Фил отпрянул от стены. Ему казалось, что что-то проползло под рубахой, но, убедившись в обратном, облегчённо выдохнул: показалось. Однако мысль о паразитах сменилась другой — в потайном кармашке что-то выпирало. Достав кольцо, Фил поднёс его ближе к свету — он успел уже позабыть о недавней находке.       Серебро. Принц не сомневался в этом, ведь в чём-чём, а в металлах он разбирался не хуже Сменкиной и её оружейных замашек. Рассмотрев внимательнее, он заметил внутреннюю гравировку — феникс. Кольцо с символом Гельдерна явно не принадлежало покойнице, а значит его потерял Угрюмый, что вновь противоречило его домыслам. Подобные украшения достаются в подарок от семьи герцога. Навряд ли он успел обокрасть кого-нибудь в тех местах, хотя все могло быть. Фил ведь ещё утром грезил о вечерней вылазке и не подозревал о подобном исходе, но вот как жизнь повернулась. Догадка принца могла бы оказаться верной, но внутренний голос упрямо тянул его в другое русло, что он, собственно, и решил проверить. — Что-то ищешь? — скрывая кольцо за спиной, Фил сделал шаг вперёд. — Не твоё дело, — огрызнулся Илья, захлопывая ящик со звоном: внутри лежала полупустая бутылка рома, — Я просил подождать там, если мне память не изменяет. — А мне надоело, — убирая кольцо в карман, Фил подошёл ближе, — И нет, не стоит утруждаться. Я прекрасно помню, какую прогулку ты мне обещаешь уже второй час. Нет, ну вот серьёзно, мы же теперь партнёры, в каком-то смысле. Так может опустим... — Никакие мы не партнёры, Златовласка. Я доставляю тебя обратно, ты оказываешь мне услугу за спасение, не более, — скрестив руки перед грудью, Илья облокотился о край стола: предрассудки явно правили над чертями в его пламенной черепушке, лишь подбрасывая поленья в костёр желчи. — И вот опять, — обречённый вздох принца заставил закатить глаза пирату, пока первый прошёл к импровизированной спальне, — Обычно люди ночуют в каюте, но видимо ты исключение.       В голове флибустьера что-то перекосило от брошенных невзначай слов. — Исключение, а ты нет, — язвительная ухмылка перекосила на пару мгновений тонкие губы, Фил повернул голову под едва ли не болезненным сжатии чужих пальцев на челюсти, — Интересно, как долго ты протянешь среди всех этих зверюг, м? С таким смазливым личиком и манерой, Златовласка, дам тебе не больше шести суток, если не меньше...       Тонкие пальцы сильнее сдавили чужую челюсть, оставляя алые отпечатки. Голос Ильи не внушал принцу надежду на шутливость сказанного, даже злобная усмешка не убеждала в обратном. Угрозы пирата склонялись к прогулке по доске или к паре штришков кривым лезвием кинжала, но сейчас. Сейчас он его предупреждал? Язвительная манера юноши, безусловно, не давала полных гарантий на это, но такова, похоже, была его натура.       Открытое море, постоянный труд и отсутствие внимание противоположного пола — пираты в подобных условиях навряд ли будут чтить моральные принципы и пошлют совесть далеко и надолго. От одной лишь мысли о судьбе несчастных, попавших в лапы этим скудоумам руки прошибала лёгкая дрожь. Фил не мог пасть так низко. — А как насчёт вашего капитана? — скидывая чужую руку, Фил отошёл на пару добрых шагов от стола и нагнетавшего юноши заодно, — Я вроде бы не слеп, и она — женщина. Её это не касается? — Ну ты и сравнил.              Честно стараясь первые пару секунд сдержать смешок, Илья залился искренним смехом, чем обезоружил Фила, не понимавшего, что могло вызвать столь бурную реакцию в его вопросе. Он не знал, что Илья давно перестал воспринимать Пуговицу никак иначе, как капитана и хорошего друга, и подобное заявление застало его врасплох. — Пуговица не за красивые глазки вырвала своё место. Она заслужила его спустя не один бунт и схватку. Знал бы ты, где сейчас те, кто пытался к ней так подойти, — уголки губ невольно потянулись вверх, прежняя желчь отступила от лидерства в пользу ненавязчивой ностальгии, но, вовремя спохватившись, Илья серьёзно посмотрел на рассматривавшего его недоморяка, — Только ей такое не смей ляпнуть. Шутки-шутками, но ты продуешь сразу же, как только она пойдёт в защиту. — Хорошо-хорошо, тема пола капитан закрыта. Но, если честно, ты же пошутил про.. Ну ты понял, — многозначно кивнув в предположительную сторону команды, Фил сжал край рукава.       В янтарных, словно застывшая смола, омутах погасли те искры, горевшие при звонком смехе. Он не шутил. Он, чёрт возьми, не шутил. У принца и в мыслях не было до по падения на корабль, что люди – мерзкие, беспринципные морские разбойники намного точно описывало их образ — способны на подобное насилие. Должен же быть хоть какой-нибудь самоконтроль, да, в конце-то концов, религиозные запреты. Да боже упаси, понятия, грубо говоря. Фил не хотел верить в слова нового "не партнёра" в ближайшую судьбу его и без того ущемленной персоны.       «Он хочет меня запугать? Ну точно, он же только этим и занимается последние часы. Откуда он вообще может знать, что творят эти олухи, если он даже в каюте не ночует! » — промелькнувшая в омуте мыслей догадка обожгла принца ледяным осознанием — он мог знать. — Ты сказал, что мы вернёмся, — закрывая тему, Фил вновь обернулся к ушедшему в себя юноше: догадки вновь начали проникать в его мысли, — Но не уточнил, когда. — Хм, дай-ка подумать, — ускользая от своих размышлений без каких-либо колебаний, словно не он мгновение назад провалился в свои мысли, Илья достал карту из стола и что-то отдали напоминавшее календарь, — Мы прибыли в Чёрный порт в начале первой летней недели... Там остановки в портах... Тартугу Пуговица явно не пропустит... И-и-и в гавань Чёрного порта мы прибудем не позже последней недели августа... — Погоди-погоди, что ты сказал? Август? — хлопок рухнувший на пол челюсти принца в описании не нуждался, ведь выражение его лица было вполне достаточно: Фил не сомневался, что за это время в королевстве точно поднимут панику, замять которую будет не то, что не просто, а едва ли нереально, — Зачем делать такой круг? — А ты думал, можно заявиться обратно спустя пару дней, и никто не заметит, что совершён грабёж? — выгнув острую бровь, Илья скрестил руки перед грудью, — Да и, если ты не забыл то, что я талдычу тебе уже битый час, уговор должен быть в тайне. Естественно придётся следовать маршруту, чтобы не выдать себя раньше времени. Так торопишься, словно твой принц без тебя там загнется.       «Принц-то может и нет, но вот остальной страже придётся не сладко. Одно радует, пропущу визит невесты,» — выказывая внешне своё безразличие и хладнокровность, Фил прошёл к карте. Планы вновь претерпели поправки, но унывать — дело последнее. Рассматривая границы Филдора, принц прошёлся беглым взглядом по землям восточных и западных земель Гельдерна с его неказистыми скалистыми берегами, лесным чащам Тайного селения, хотя тайной не для кого оно уже не было, и вырисованным, как не сложно было догадаться, пометкам владельца карты. Фил изучал облик Энвелла ни один год, но о подобных местах он и не догадывался. Сложно, конечно, судить, если имеешь возможность смотреть только на карту, а не лично посещать все эти острова и пещеры.       Особое внимание привлекли к себе выписанные рядом заметки с координатами и краткими описаниями тех или иных местностей. Тонкие изгибы букв ложились в строки, легко воспринимаемые глазом. Почерк был на удивление каллиграфичен, Фил даже признал бы его изящным. Над своим он корпел ни один год, но, несмотря на все усилия, тот получался витиеватым и порой слишком размашистым, и в сравнение с почерком Ильи он явно не шёл. Огорчаться не стоило, но эта деталь не давала принцу покоя. Флибустьер в прошлом, без сомнения, был студентом. Но ведь в прошлом. — Изящный почерк, — подметил Фил, заглядывая из-за плеча — слегка приподнявшиеся уголки искусанных губ не остались без внимания синих глаз, — Пометки сделаны довольно детально, несмотря на краткость всех высказываний. Хороший навык... для студента, — добавил вполголоса последние слова принц, следя за убирающим карту в стол флибустьером. — Мой почерк не должен волновать твою несмышлёную голову, — не скрывая того, что его польстили замечания парня, Илья щёлкнул того по лбу, — Тебе стоит задуматься о предстоящей работе. Ночные смены, так уж и быть я разделяю с тобой, но вот палубы драить будешь сам.       «Всё к лучшему, всё к лучшему,» — повторяя про себя, Фил заглушал кричавшую от досады гордость. Королевская натура и драит палубу на судне морских крыс — не на это рассчитывал его отец, посвящая сына в различные сферы политологии. Хотя и стратегический навык время от времени стреляет, а значит не всё потеряно. Тем более, на палубе можно подслушать много интересного. Особенно о его дорогом «не партнёре», чья настоящая личность окутана не одним секретом. — И когда приступать?

***

      Бледный туман расстилался по мохнатым лапам елей, рассыпая по листве хрусталики росы. Холодные капли окрашивали поношенный плащ тёмными следами и пробились под под тяжёлую ткань, по ледяным рукам проникая в саму душу. Холод бодрил туманный разум, и страж был рад этому крохотному достоинству сырости. Веки вопреки всему же назло тяготели, надсмехаясь над тщетными попытками юноши прогнать усталость.       «Соберись!» — звонкий хлопок эхом раздался в чаще, пугая притаившихся воронов. Красные пятна загорелись на впалых щеках. Прохлада окутывала горячую кожу, заставляя Арта в который раз съёжится от прошибавшего озноба.       Утро неумолимо зажигало горизонт, и лучи пробиралась сквозь ветви раскидистых елей: он потерял слишком много времени на побег из замка. Арту казалось, что за ним следили по пути к туннелю. Пришлось сменить маршрут не один раз, лишь бы отвязаться от «таинственного преследователя». Можно было списать всё на больные игры разума с участием давящей вины, но Арт был уверен. Пристальный взгляд мелькнул меж стен у сада. Он расслышал шорох.       Среди тёмных ветвей деревьев он чувствовал себя в безопасности: здесь он был один. Здесь никто не видел его опущенного в мокрую траву взгляда. Не видел метания надежды и отчаяния в мутно-зелёной радужке. Никто не мог его осудить, кроме его самого. Арт и без свидетелей прекрасно справлялся с самокопанием, в отличии от своих главных обязанностей — обеспечение защиты наследнику трона.       «Он погиб... Он погиб... Он погиб из-за ТЕБЯ!» — раздавался вновь и вновь голос королевы, с каждым словом переходя на хриплый голос отца — последнее пробивало дрожью до кончиков стертых пальцев, заставляя сжимать их до побеления костяшек. Голоса в голове не хотели замолкать ни от боли сжатых рук, ни от пытавшей перекричать их надежды, ни от веры в способности друга...

Друга? Какой же ты ему друг после этого?

— Да заткнись ты уже! — стиснув волосы до боли, Арт замер на месте: эхо ядовито расходилось по лесу, передразнивая сорвавшегося юношу.       Мысли перемешивались с голосами, вихрем проносясь перед глазами в противной какофонии. Голова гудела с каждым полётом, редкие лучи расплывались в ослепляющие пятна. Опираясь о шершавый ствол, Арт сделал глубокий вдох — хвоя обжигала лёгкие резким запахом, на мгновения возвращая его здравый рассудок.       Знакомый свист раздался недалеко от прижатой к пропитанной смолой коре кисти. Через силу подняв взгляд, Арт разглядел черно-фиолетовые перья кисточки. Воздух застыл в лёгких.       Он был не один.       Взгляд бегал вдоль проросшего мхом корневища, не находя в себе сил остановится в одной точке. Глухой топот копыт приближался к нему. Казалось, что он был по всюду, но Арт точно знал, что пристальный взгляд направлен ему в спину.

—... может ему плохо?

—... слишком рано...

— проводил его, наверное...

      Знакомые голоса сливаясь меж собой, доходят до слуха юноши обрывчатыми фразами. Уловить нить разговора было не трудно: речь шла о нём, Арт не сомневался в этом. — Арт? — горячая ладонь легла на его плечо.       «Держись на ногах, тряпка,» — процедил он сквозь зубы, опираясь на землю ватными ногами. Взгляд поймал два схожих силуэта, но в глазах не двоилось. — Арт, ты в порядке? — нотки беспокойства проскользнули в шёпоте первого. — Тебе стоит носить свои окуляры, братец. Видно же, что нет, — парировал второй силуэт, протягивая к стражу руку.       «Держись...» — проскользнуло в резком затишье сознания юноши, растворившись в сгущающейся темноте. Арт опёрся на чужую руку и прижался к дереву. Он провалился в небытие.