Секрет

      — Разве прошло четыре дня после исчезновения? — Вопросительно изогнул бровь Александр, уперев указательный и большой пальцы о подбородок.       — По всей видимости, именно так, — ответила девушка, пожимая плечами. — Можете мне поведать, что у вас уже есть на руках?       И Павел принялся рассказывать вкратце о всех их похождениях. Повествование заняло примерно около десяти минут, хотя, на деле, все события проходили намного дольше, но самое главное, что Паша удосужился вычленить ключевые моменты в рассказе, и уже спустя некоторое время девушка принялась постукивать ногтем по столу, погружаясь в глубокие раздумья.       — А с чего вы вдруг взяли, что Антон был убит именно за несколько дней до того, как его обнаружили, а не, допустим, за неделю?       — Во-первых, не соответствует внешний вид убитого, — проговорил Павел, налив в чашку воду. — Во-вторых, в отчёте указана точная дата смерти, а именно шестнадцатое мая, то есть пять дней назад. Труп был еще свежий, можно сказать, когда его нашли.       — Но также вы не можете утверждать, что его не держали взаперти долгое время? — Скептично возразила Мария, допивая свой чай. — К тому же. Вы разве не говорили с тем, кто его нашел? Может, убийца сам сообщил о теле? Многие так делают, ведь, по их мнению, это спугнет следователей с нужного пути.       По всей видимости, Александр вновь угодил в ту же самую ловушку, как и при встрече с Павлом — его первое впечатление с грохотом рушилось прямо на глазах, и вместо безбашенной девушки с легкомысленным поведением перед ним предстал следователь, который знает толк в своей работе.       — Говорил не я. И не Павел. Мы работаем уже с тем материалом, что вручил нам Волков, — уклончиво парировал Александр, сцепив руки под подбородком.       — Я как раз с сегодняшнего дня начну работу над пропажей нового человека, а вы, — Мария обвела пальцем обоих следователей. — Постарайтесь всё-таки нарыть что-то о прошлом отца Антона. Мало ли, что там интересного найдете. Мне особо некогда разглагольствовать, поэтому, господа, позвольте мне откланяться.       С этими словами Маша встала, аккуратно расправив руками складки, отряхнув юбку быстрыми и резкими движениями, и зашагала к выходу, поманив легким кивком головы Андрея к выходу, ссылаясь на нужду в его помощи. Тот покорно повиновался, проходя следом, на прощание кинув коллегам пару слов. Когда пара скрылась, Павел без слов взял посуду; по его лицу было заметно, что тот напряженно о чем-то раздумывает, прежде чем озвучить вслух мысли. Александр видел такое сосредоточенное выражение лица и ранее — когда оба сидели в кофейне, а Козлов размышлял о пропаже крови.       — Мне не нравится версия с манией величия, — наконец озвучил Саша.       — Да, некоторые моменты здесь не сходятся. Я позвоню коллеге профайлеру, он должен сейчас быть в Москве. Этот человек мне кое-что задолжал.       Коротко пожав плечами, Миринг вновь уставился в стену, параллельно напрягая мозг. Мария озвучила дельную мысль, но она не вязалась с показаниями студентов из университета. Однако ж, если парня держали взаперти около шести дней, после чего совершили убийство, получается, если пропавший юноша попал в руки к тому же человеку, у них возможно есть два дня, чтобы спасти его от верной смерти.       — Паш, — окликнул Миринг коллегу, на что тот машинально пробубнил ответ. — А если новый исчезнувший тоже наш «клиент»?        — Не исключено, — через плечо у раковины, покоившейся на углу кабинета, ответил Павел, протирая полотенцем уже чистую кружку. — А что?        — Если Мария была права, и в итоге Антона держали взаперти пять дней, на шестой совершили убийство… У нас есть сутки, чтобы разыскать новую жертву, — серьезно посмотрел Александр на Пашу нахмурившись.       — Но мы не можем исключать того, что он не в лапах маньяка. Подумай сам, Волков сам бы дал нам это дело с восклицаниями, если бы счел нужным. Но отдал его Маше, — возразил он, помрачнев. — А если ты и прав, то это слишком странно.       Слова Козлова озадачили Сашу. Он хмуро снова уставился в стену, размышляя. Внезапно для Павла, мужчина подорвался с места, как ужаленный, наскоро схватив свою черную сумку, без лишних слов выбегая из кабинета, а Паша, недоуменно поглядев вслед коллеге, начал расставлять посуду по местам. Как только Саша принесёт данные, будет с чем поработать, решил для себя Козлов.

***

Стены больницы неприятно давили, будто сжимая пространство, заставляя Миринга чувствовать себя совершенно неуютно. Вокруг шныряли медсёстры, облаченные в белые халаты; сновали туда-сюда врачи; кто-то из пациентов в домашней одежде, находясь здесь на лечении, а может, на реабилитации, шаркая тапочками ходил по отделению или беззаботно разговаривал с другими больными. Саша прошагал размеренно прямо к стойке регистрации, глядя на пожилую женщину, которая, как ни в чём не бывало, потягивала чай из небольшой кружки, притащенной из ординаторской, судя по всему. Он кашлянул, пытаясь привлечь к себе внимание женщины, но та будто игнорировала его, упорно рассматривая что-то в мониторе офисного компьютера. Тогда Саша решил заговорить первым. — Здравствуйте, — погромче сказал он. Получив лишь кивок головы на соседнее пустующее окошко, Александр, закатив глаза достал документы. — Следственный комитет, Миринг Александр Максимович. Нужна ваша помощь. Голова женщины наконец при этих словах мгновенно повернулась, а проходящие мимо молодые ребята из палаты забавно вытянули шею, разглядывая оперуполномоченного, начиная перешёптываться между собой, в то время как полная тётка что-то закудахтала себе под нос, немедленно сваливая документы рядом с собой в одну стопку, закидывая по ящикам. Саша вздохнул еще раз. Она тут же невинно захлопала глазками, немедля вновь оборачиваясь к сотруднику органов. — Чем могу вам помочь? — Добродушно улыбнулась она. Какие же люди лицемерные. — Мне нужна заведующая. Где я могу её найти? — Она сейчас принимает пациента. Полчасика подождёте? — Липовая улыбка расплылась на её лице, в то время как Александр молча кивнул. — Чаю, может? Или кофе?       — Покорнейше благодарю, но нет, спасибо.       Пожав плечами, женщина удалилась, в то время как Саша открыл телефон, лениво пролистывая дальше новостную ленту, когда вновь высветилось новое уведомление в телеграмме. Неизвестный контакт с какой-то странной аватаркой активно поздоровался, скидывая фотографии неизвестного Саше места, и тот со спокойной душой проигнорировал неизвестного, натыкаюсь на статью, ранее не замеченную среди прочих глупых политических тёрок корреспондентов, наперебой толкающих свое мнение читателям.       Краткий текст на несколько абзацев привлёк внимание следователя по одной простой причине — откуда ни возьмись в заголовке статьи была громкая надпись об убийстве Антона и краткий экскурс событий. Автор намеренно сгустил краски тем самым привлекая своих читателей слишком яркими, резкими высказываниями в адрес полиции города, а также выражал свое мнение не самыми лестными высказываниями. Саша всерьёз задумался отправить статью Паше, дабы чисто поржать, но тут внимание к себе приковало последнее предложение. В нем автор нецензурно подвёл итог своего маленького расследования, которое напоминало больше бессмысленный бред больного шизофреника, но Миринг все-таки решил сохранить статью. Мало ли что. Может, и пригодится.       Часы равномерно тикали, и вот настал уже тихий час, когда Саша пытался в заметках в блокноте вывести очередной кружок с логической связью между полученной информацией и своими догадками, но в голове творилась такая каша… Во-первых, таблетки переставали действовать, и в голову вновь ударила некая боль, заставляя следователя сконфузиться. А во-вторых, он понял, что на данный момент расследование, как бы то ни было, зашло в тупик. Некоторую часть они уже выяснили, но этого все равно было мало для составления хотя бы психологического портрета. Но для него ещё слишком рано, ибо для статуса дела о «серийном убийстве» не хватало еще двух тел. Потому, похоже, все-таки, как ни думай, ни ходи и ни гадай, гоняешь то же самое по кругу несколько раз.       Недолгие раздумья прервал шелест балеток об плитку больничного пола, и рядом возникла стройная девушка, лицо которой было испещрено морщинками, но не от старости. Строгий взгляд пробирал до самых костей, отчего Александру в принципе хотелось съежиться, стать размером с атом и исчезнуть из поля зрения данной сударыни, но та опустилась на диванчик рядом со следователем, ссутулившись. Видно, что работа давила на неё, заставляя на людях и пациентах держаться стальной статуей, но на деле она была такой же, как и все остальные люди — человек с тяжёлой судьбой, непоколебимо идущий вперёд.       — Здравствуйте, — коротко выдавила она, теперь уже облокачиваясь на спинку. Её позвоночник щёлкнул. — Я Димитрова Инга Вячеславовна. Мне Аллочка сообщила о вашем визите, уж прошу прощения за ожидание. В последнее время много персонала ушло, вот и приходится много бегать…       — Не стоит беспокоиться, Инга Вячеславовна, я всё понимаю, — успокоил заведующую отделением мужчина. — Дело вот в чём. Это филиал, где проводится лечение пациентов с заболеваниями крови?       — Да, все верно.       — Отлично. Был ли у вас посетитель с фамилией Герасимов? Имя… — Следователь залез в блокнотик. — Николай. Николай Савельевич Герасимов.       — Да… Припоминаю. Сейчас попрошу Аллочку принести карточку, секунду. — Заведующая громогласно строгим голосом позвала коллегу, прошептала ей что-то на ухо, при этом держа осанку, а после исчезновения медсестры из поля зрения, она вновь откинулась.       Аллочкой же оказалась та самая грузная женщина, восседающая за стойкой регистрации. Выслушав указания заведующей, с негромким кряхтением она удалилась восвояси, оставляя следователя с Ингой одних. Из-за тихого часа в больничных палатах воцарились спокойствие и благодать, никто не разговаривал в полный голос, все попросту стихли. То же творилось и тогда, когда в отделе начинался обед, ведь многие просто разбредались по разным кофейням и ресторанам быстрого питания, редко кто-то оставался на рабочем месте. Если ты работаешь в Следственном Комитете, то не подружиться с коллегами — символ одиночества и очень тяжелой службы. Поэтому Саша так не хотел произвести неприятное впечатление на Козлова. Из-за того, что боялся остаться один. А также из-за желания сработаться с новым человеком в его жизни, с которым, судя по всему, он проведет еще много времени.       На удивление, Павел ему очень понравился своим характером. Да и в принципе, он был удивительной персоной с необычными установками. Но именно это и запало в душу Александру — то, как действительно серьезно относится Козлов к своей работе, то, как относится к коллегам, а даже если брать в расчёт тот самый недавний конфликт между ними, то извинился отчего-то не сам Миринг, а Паша. Миринг же терпеть не мог признавать свою неправоту, и, несмотря на все терзающие его мысли изнутри, он никогда не извинится первым. Так уж его воспитали. Но Павел другой, ведь он умел признавать ошибки как чужие, так, скорее всего, и свои, ведь разлада в их компании Саша пока не видел, а по своим наблюдениям он заметил, что дружба их уже длится более двух, а то и трёх лет. Если обобщать, то следователю действительно Паша понравился, разумеется, как человек. Особенно его тёмные карие глаза.       Черт, а как он вообще до этого дошел в своих раздумьях?       — А вы бы не могли рассказать, кого из себя вообще представляет Николай? Что он за человек? — между делом невзначай спросил Саша.       — Точно не знаю, его лечащем врачом являюсь не я… но мы часто пересекались в коридоре, кабинете, и других местах. Сразу хочу заметить, что человек он приятный, добрый, вежливый, главное. Детей очень любит. Ну, как он сам говорил, — призадумавшись, ответила Инга.       Меж тем Алевтина наконец притащила карту пациента, вручив её с характерным «держите» начальнице и утопала куда-то в противоположном направлении. Инга пролистала документ, удостоверившись, что принесли верный, после чего отдала её Мирингу.       — Разрешите я сфотографирую пару страниц? — Вопросительно посмотрел на женщину Саша.       — Нет проблем. А что, у вас нет ордера на выемку?       — Пока да. Если что, я с ним к вам вернусь, как только понадобится. Покорнейше вас благодарю за помощь, хорошего дня! — Резко вскочил Саша, активно пожав руки медицинской сотруднице, на что та лишь что-то пробормотала, легонько сжимая ладонь напротив.

***

      Телефон Козлова зазвонил, когда тот уже удалился на обеденный перерыв. Сейчас голова просто кипела, так еще и удушающая жара на пару с высокой влажностью делали своё дело, из-за чего следователь укрылся внутри кофейни, где работал кондиционер на шестнадцать градусов. Мужчина неспешно потягивал напиток, слушая коллегу.       — Паш, смотри, — с ходу без приветствия начала тараторить тот. — Я частично сфотографировал карту отца Антона, сейчас тебе вышлю фотки. Ты сейчас где?       — Я в той кофейне, где мы были с тобой в первый день. Давай подгребай, я пока посмотрю фотографии, — ответил он, подключая наушники.       Почти сразу в тот же момент перед глазами Паши предстали три пожелтевших, немного жухлых листочка, где было сказано об учете Николая в больничном учреждении и его заболевании, а также возраст, вес, прочие детали. Но самое главное — на отдельный лист вынесли информацию о предстоящих процедурах мужчине. И здесь крылось самое интересное, ведь ему переливание крови было назначено на число, идущее спустя три дня после смерти его сына, однако же есть один нюанс. В самый последний момент отец погибшего отказался. Это, конечно, не могло не наталкивать на определенные мысли о причастности данной персоны в деле, но отчего-то сердце следователя сжалось. Не то было сострадание, ведь не каждому в спокойствии дано пережить столь травмирующее событие, оставшись при этом таким, как раньше, не то просто жалость к человеку, который раньше времени потерял свое ненаглядное чадо. Не даром ходит по свету выражение — родители не должны видеть смерть своих детей. Это болезненно и невыносимо. Но судьба штука слишком непредсказуемая — кто знает, кем окажется убийца? Может, это будет тот, на кого даже внимания не обратят Павел и Саша…       В помещении раздался бодрый звон колокольчика, на который Козлов инстинктивно повернул голову, а губы его непроизвольно растянулись в улыбке. Заметив знакомое веснушчатое лицо, Паша чуть поднял руку, привлекая к себе внимание коллеги, после чего подвинул стул у стойки подле окна ближе к себе. Вид отсюда открывался, мягко говоря, такой себе, но все же это, наверное, единственная кофейня поблизости, которая была хоть чуточку лучше остальных, выигрывая по всем фронтам у того же самого «Ван Прайс», начиная с разнообразия напитков, заканчивая настоящим раем для сладкоежек. Саша показал один палец, а-ля «дай мне минутку», и подошел к бариста, делая заказ, быстро прикладывая карту.       — Получается, Николай у нас все-таки стоял на учете в диспансере? — Павел нахмурил брови, задумчиво, переминая стакан со своим кофе в руке.       — Получается, что так, — пожал плечами в ответ Саша.       — А когда, получается, он узнал о наркозависимости своего сына? И когда тот стал принимать вещества?       — Насколько я помню, Антон начал употребление тяжелых наркотиков примерно года два назад, — Александр призадумался, почесав пальцем подбородок. — А о зависимости Николай узнал уже куда позже. Если не ошибаюсь, то две недели назад.       — Почти тогда же и пропала жертва.       Но все-таки кусочек пазла не складывался в голове Павла — что же за тип был на черной машине тогда, возле бара? Точнее, не так, нет. Что был за тип в автомобиле, который увез Антона в неизвестном направлении?       Зато Саше было все предельно ясно, будто солнышко выглянуло в пасмурный денек, ибо коллега все еще не удосужился поделиться с ним добытым материалом о странном автомобиле.       Однако молчаливые думы обоих следователей прервал телефонный звонок, раздавшийся у Паши.       — Старший лейтенант юстиции Козлов Павел Дмитриевич на связи, — ровно отчеканил он.       — Паш, доброе утро, Волков беспокоит. Я из-за больной мамы совершенно запамятовал, что взял из университета папку погибшего — хотел вам задачу упростить, а вышло, как-то, все наоборот. Ты далеко?       Послышался тихий вздох со стороны оперуполномоченного, в то время как Саша недоуменно приподнял левую бровь. Павел бросил недвусмысленный жест «погоди», и продолжил беседу.       — Ох, спасибо вам, Виктор Игоревич. А мы всю голову сломали, кто мог забрать. Как ваша мама поживает?       — Честно, бывало и получше, но это ничего, пройдем. Сейчас она чувствует себя не очень, но таблетки, предписанные врачом, хотя бы ненадолго вытаскивают её из состояния немощного дряхлого старика, на которого даже смотреть больно… — Волков кашлянул в трубку. Его голос чуть задрожал. — В общем, папка лежит у тебя на столе. Миринг далеко?       — Да нет, рядом сидит, — пожал свободным плечом Паша по привычке.       — Отлично. Передай ему, чтобы составил отчет до завтра. Не маленький уж, пусть носится с докладами как полагается лейтенанту. Я побежал, до связи.       Звонок оборвался, а Павел, отложив мобильник, прихлебнул кофе. Сейчас он стал на языке лежать чуть приятнее, ведь новость о том, что личное дело студента в целости и сохранности сейчас пребывает в кабинете, не могла не радовать душу. Саша же скрестил руки на груди, все еще не отрывая вопросительного взгляда от напарника, на что тот, перехватив его, усмехнулся. — Волков звонил, говорит, папка с делом лежит у тебя на столе. Он действительно её забрал. Хотел помочь, но из-за мамы забыл напрочь. Ты же в курсе? — В курсе чего? — У него мама колясочница. Она не в состоянии даже до туалета сама дойти из-за аварии… вот он и голову потерял, когда она стала никакой. Все пытается как-то помочь ей. Бегает по больницам, да и в аптеках постоянный клиент… — Сожалеюще произнес мужчина, залпом осушая стаканчик. Миринг же понимающе кивнул, со скучающим видом перекатывая ныне пустой картонный стаканчик в пальцах. — Нам пора, обед кончился. Попробуем ещё что-то нарыть. — заключил он, поднимаясь с места.       — К слову, ты же помнишь про послезавтра? — уточнил Паша, чуть склонив голову вбок. Бровь Саши снова вздернулась.       — А что послезавтра?       Козлов лишь усмехнулся, похлопав коллегу по плечу.       — От Андрея узнаешь.       Под аккомпанемент недовольства Саши, смеющийся Павел вместе с коллегой покинул заведение, на прощание отсалютовав уже знакомой бариста, девчонке лет семнадцати. Та смущенно помахала ладонью, и следователи скрылись на улице из поля ее зрения.       Погода была совершенно нерабочая, наоборот, хотелось только гулять и ничего не делать, наблюдая за редкими кучерявыми облаками, вздымающимися на горизонте, будто горные хребты или пена морских волн на побережье. Приятное теплое солнышко грело не только кожу под слоем одежды, но и сердце, будто штампом впечатывая отголосок хорошего настроения. Напущенное Сашей на лицо возмущение от недосказанности Паши растворилось, будто снег под солнцем, и он шел теперь уже болтая обо всем, а в то же время ни о чем, поддерживая бессмысленный диалог, который обоим показался приятным.       Дорога заняла, на удивление, меньше времени, чем обычно, потому и времени, дабы обсудить детали расследования было больше. Распахнув дверь кабинета, лицо обдала приятная прохлада кондиционера, и Паша издал блаженный вздох, желая прильнуть к холодной плитке пола щекой. Саша же не разделил подобной радости, а просто равнодушно, будто ничего не почувствовал в перемене температуры, прошагал к своему рабочему месту.       — Протокол составлять начнешь? — Вскользь поинтересовался Паша, садясь на свое законное место.       — Для начала разберемся с делом Антона, — лениво ответил Александр, подперев щеку кулаком.       Губы скрасила забавная ухмылка, и Козлов распахнул папку. Казалось, она и есть ответ на все заданные вопросы. Не хватало только золотого свечения, как из какого-нибудь детского мультика, при открытии первой страницы. Саша лишь хмыкнул про себя, дав недвусмысленный немой комментарий о горящих глазах своего коллеги, содержавшее емкое «мда».       Вопреки всем пессимистичным настроям Саши от «Оттуда большую часть мы узнали» вплоть до «Да херня это собачья, нечего там ловить», Павел углубился в чтение очень внимательно, словно впитывая кучу информации. Его зрачки быстро скакали со строчки на строчку, и, не заметно для самого себя, он потянулся за листочком и первым попавшимся под руку карандашом начал что-то выписывать. Александр лишь молча, но с интересом, наблюдал за его движениями. Миринг отчетливо понимал, что сейчас не стоит лезть к Паше, ведь пока у него кипит мозг, будто забытая опрометчивой хозяйкой кастрюля на плите, отвлекать категорически нельзя. Иначе мысль просто-напросто улетит, а судя по нахмуренным бровям, широко распахнутым глазам и вытянутым губам, на данный момент Козлов соображал моментально, схватывая нужную информацию на лету.       Внезапно Паша вздернул голову.       — Я выловил все, что нам бы понадобилось.       Саша кивнул, мол, "давай, бомби".       — Смотри. Начну я пожалуй с года рождения. Нам был доподлинно неизвестен возраст, но сейчас я с точностью могу его назвать. Восемнадцать лет. Если труп у нас молодой, то его могли убить и из зависти, кровь откачав, как знак превосходства. Ничего не напоминает?       — Ты озвучивал эту теорию. Мы сошлись на том, что она нерабочая — зачем её так много выкачивать? — Скептично возразил Саша. — Мы вроде как остановились на донорстве. Да и по поводу возраста — как он здесь влияет? Я все еще думаю на его отца, учитывая отказ об операции за пару дней до его смерти, а Антон исчез когда? Правильно. А если тебе не нравится, что…       — Мне не нравится то, что мы подозреваем человека, который потерял сына. Ты об этом не подумал? — перебил коллегу Павел, с силой натягивая колпачок на ручку. — Не пойми меня неправильно, но ты делаешь слишком сильный упор на несчастного пожилого человека, при том с хромающим здоровьем, что потерял родное дитя, лишился единственной отрады… И даже если он является убийцей, а вкупе еще будучи не психом, то, просто не смог бы носить такую маску подавленности.       Александру на подобные слова со стороны Паши оставалось лишь молча поджать губы. Даже если бы он и мог что-то ответить, то точно не сейчас. В голове царила мрачная пустота, поглощающая рабочие участки мозга со скоростью света. Ведь Козлов был действительно прав — пускай подозрения и падают лишь на одну персону в данный момент времени, то не обязательно фокусироваться только на Николае. Тем более, когда кровная душа отошла в небытие, руки Бога, самому ведь жить не хочется… Саша испытал подобное. Правда, в обратную сторону.       — И кого ты можешь предложить? — Лениво спросил Миринг, будто бы нехотя выдавливая из себя эти слова. Недолгое молчание привело в чувство обоих, подавая новую пищу для размышлений.       — Попробуем еще раз проверить Евгения? Вспомни его лицо, мимику… Да весь он дерганый, рожа перекошенная. Он что-то точно знает, но вот что?.. — В раздумьях, Павел погрузил кончик ручки меж зубов, чуть покусывая его. Мозг работал как никогда шустро, переваривая информацию чуть ли не моментально. Мысли о том, что возможна новая жертва, причем уже ныне пропавшая, подгоняла мозговую деятельность, заставляя синтезироваться адреналин быстрее, чем когда-либо. — Савелий слишком часто затыкал ему рот. Был надменен даже после того, как узнал, что мы из Комитета…       Миринг вновь промолчал, тоже начиная припоминать прошлый диалог между представителями внутренних органов и студентами. Нервный Женя и подозрительно разговорчивый Савелий определенно привлекали к себе внимание, даже складывались некие подозрения. В рыжей голове начали мелькать ниточки, ведущие к полноценной мысли, но Саша никак не мог уловить её конец, дабы полноценно сформировать предложение. Он зажмурился, потирая виски, будто от какой-то неприятной боли. Хотя дискомфорт всё еще присутствовал.       Мужчина заметил вопросительный взгляд коллеги, как только заслышал его кашель для привлечения внимания.       — Всё в порядке?       — У тебя всё еще сохранился адрес Савелия? Или нам запросить личное дело в ВУЗе? — спросил Миринг, расслабляя тело. Ну как, скорее пытаясь казаться расслабленным.       — Нам оно не нужно. Он сам его написал, пока был в участке. Я заставил. Как раз на такой случай. Хочешь заняться этим сейчас?       Александр лишь молча кивнул, поднимаясь из-за своего рабочего. Саша подметил для себя странную, на его взгляд, вещь. Павел всегда так чётко излагает свои мысли, будто бы печатая текст на компьютере, редко допускает оговорки и прочее, чаще старается взвешивать слова, и при этом на его столе творится такой хаос, что сам черт ногу сломит. Эта фраза даже не подойдет — весь ад переломает конечности. Папки в твердых переплётах валялись в разных сторонах стола, здесь же стояли по стойке смирно две кружки, и Миринг даже боялся заглядывать туда. Не желал увидеть флору, а может, и фауну, что развелась в них. Ручки, которые Паша постоянно терял, раскиданы в непонятном порядке ящиков… В общем, сущий кошмар был именно на столе нерадивого коллеги, в то время как рабочее место Саши было словно вылизано языком. У каждого предмета было чётко определенное место, никакой грязи, посуды, документы расфасованы по файликам и отправлены в определенный ящичек, запираемый на ключ. При этом он не мог озвучить напрямую то, что думал, поэтому междометия в речи можно было сгребать лопатой и сажать в них цветы.       Из мыслей его вывел голос коллеги, оповестивший о том, что, как Саша закончит с мыслительными процессами, будет ждать у машины внизу. Кивнув в ответ, мужчина вновь тупо уставился на чужой стол. Что-то сегодня определенно идет не так в его голове. И это «что-то» назойливо засело на подкорках, не позволяя сконцентрироваться на работе.

***

      Мрачновато. Небо затянули невесть откуда взявшиеся тучи, грозившие вот-вот пролиться на землю проливным дождем, а сейчас это не нужно было никому. Конечно, хотелось прочувствовать приятную атмосферу летнего ливня, но точно не сейчас, ибо мозг от такой погоды у Паши обычно отказывался работать, будто бы на компьютере закрывали доступ к определенным файлам.       Прогревая двигатель, Козлов открыл окно, прикуривая сигарету. Горький дым дополнял и без того серую атмосферу замершей природы в ожидании свободы от оков городской пыли. Паша перевел взгляд на панель приборов автомобиля, прикрывая глаза. Именно сегодня был довольно странный день. Не обращая внимания даже на резко ухудшившуюся погоду, Павел думал над поведением коллеги. Похмелье, конечно, сказывалось на его голове, но в то же время он не мог не заметить довольно косых взглядов со стороны Миринга. После встречи с Машей он как будто снова стал более скованным, чем до этого, скромнее, старался лишний раз не возникать, не привлекать к себе внимания. Но с другой стороны Паше снова показалось, что он без причины вновь загоняет себя в круговорот мыслей ни о чём, поэтому постарался максимально сосредоточиться на предстоящей работе.       Рядом предсказуемо хлопнула дверь автомобиля и скрип сидения под пятой точкой спустившегося из отдела Саши, но всё же Козлова пробрали мурашки от неожиданности. Сигарета как назло выпала из рук прямо на всё ещё сухой асфальт и Паша еле слышно чертыхнулся, на что Миринг никак не отреагировал. Козлов закрыл окно, выдохнув. Сделав погромче музыку, он снова взглянул на коллегу, но тот, словно завороженный, так и глядел сквозь лобовое стекло на дорогу, что скрывалась под колесами. Павел снова попытался негромким кашлем привлечь внимание для небольшого диалога о работе, но коллега упорно продолжал сверлить взглядом капот, словно не замечая Павла рядом. Поняв, что на ответ рассчитывать все-таки не стоит, старший лейтенант неспешно вырулил со дворов.       Козлов не специально включил любимый метал, но думал, что от басов, что гремели на весь салон, коллега выползет из некоего летаргического сна, возобновив диалог, но он продолжал молча покачиваться из стороны в сторону по инерции от дороги. Павел совсем сконфузился.       — Саш? — Повысив тон, позвал Миринга Павел.       — А? — Тот, наконец, очнулся. Туманная пелена будто бы спала с его глаз, и теперь серые глаза внимательно вперились в Пашу. Козлов облегченно выдохнул. — Прости, задумался немного.       — По работе? — понимающе кивнул следователь.       — Ага.       После кратких ответов, брошенных будто бы невпопад, Паша почувствовал себя неуютно, точно он сидел на куче гвоздей, и они острием они царапали кожу сквозь плотную ткань рабочих штанов.       — Ты не против музыки? — глянув на экранчик, водитель чуть улыбнулся. Играл любимый Сабатон.       — Абсолютно, — уже более расслабленным тоном проговорил Миринг, еле заметно растягивая уголки губ. — Итак, если Евгений не при чём? Что будем делать? — Я уверен, что информация нам понадобится. — Паша усмехнулся. — А если я ошибаюсь… Разрешаю себе врезать.       Оба коллеги рассмеялись над нелепо брошенной фразой, и Паша вновь потянулся к бегунку звука, дабы сделать потише, ведь, вроде как, Александр уже пришел в себя, и громкая музыка не требовалась, чтобы заполнить пустоту молчаливой поездки, но Саша лишь положил свою мягкую руку на его собственную, усмехаясь. Павел ухмыльнулся, убирая кисть, и снова принялся подпевать вокалисту, растягивая ноты. Сам он не считал, что подобные треки зацепят коллегу, особенно когда познакомился с его вкусом. Вопреки всем ожиданиям, Миринг даже покачивал головой в такт, пока Павел распевал очередную песню.       Сейчас царила столь непринужденная атмосфера, которую словами передать невозможно. Казалось, что эти двое давнишние друзья, встретившиеся впервые за время долгой разлуки и отправившиеся праздновать столь знаменательный день куда-нибудь в бар, ну или караоке. Александр молча принимал участие в наслаждении музыкой, а Павел был этому только рад.       Конечно, поездка продолжалась недолго. Уже спустя полчаса подобного времяпровождения следователи оказались на довольно оживленном шоссе, и Паша, рискуя, совершил крутой манёвр, сворачивая на улочку вбок сквозь трассу. Благо, народу на дороге было не так много, из-за чего все прошло как нельзя лучше. Вокруг возвышались громадными великанами дома с резными стенами, напоминающие собой памятник архитектуры, и на фоне двенадцатиэтажек выглядели особенно величественно. При чем обыкновенные многоэтажки расположились прямо перед элегантной высоткой.       — И нам сюда, насколько я понимаю, — вдруг нахмурился Саша. Губы его вытянулись, будто тот анализирует местность вокруг.       — Недурно, — присвистнул Павел, оценивающе оглядев улицу. Она была довольно людной, учитывая местоположение какого-то учебного заведения близ многоэтажки. — Пойдем. Попросимся в гости.       Запах озона распространялся повсюду, а духота спирала грудь, в которой и без того воздуха не особо хватало. Заблокировав автомобиль, следователи скорым шагом добрались до подъезда, пока наплыва студентов не было, а затем смело прошмыгнули вслед за какой-то торопливой старушкой через железную дверь, поспешно поднимаясь на второй этаж. Благо пожилая женщина куда-то удалилась, поэтому оба беспрепятственно взлетели по лестнице, и вот через несколько минут палец покоился на дверном звонке. Несмотря на всю красоту дома снаружи, изнутри он был похож на обычную хрущёвку — такие же зеленые стены, выбитая лампа и привычные старомодные двери. После звонка дверь квартиры распахнулась практически моментально, и теперь на Миринга с Козловым смотрел тот самый зашуганный паренёк с широко раскрытыми глазами и наушником в одном ухе. Из глубины квартиры послышался тонкий женский голос, похожий больше на подростковый, и Евгений поспешно захлопнул обратно дверь, оказавшись на лестничной клетке вместе с сотрудниками внутренних органов.       — Ч-что вы тут делаете? — Заикаясь, будто от испуга, спросил парень, поджимая губы. Видно, что он безумно нервничал, и никак не мог скрыть своего состояния.       — Нам требуется с тобой поговорить насчет Антона. Это важно, — начал было Паша, но Женя его поспешно перебил.       — Нет, нет… Савва же все вам рассказал! Я понятия не имею, что случилось с Антоном! Вы не вовремя, правда, давайте попозже…       — Либо мы говорим в твоей квартире, либо мы продолжаем наш диалог в участке, — вбросил внезапно угрозу Александр, до этого стоящий за спиной своего коллеги в тени. — Выбирай.       — У моей мамы очень слабое сердце… Не поймите меня неправильно, но мне нельзя её волновать! Вообще никак! Поймите, прошу вас…       Павел лишь недоверчиво вскинул бровь, а вот Саша на что-то отвлекся, копошась в телефоне. Евгений молча смотрел прямо в глубокие карие глаза следователя, после чего прикусил губу, будто бы мешаясь в раздумьях, хотя Козлов искренне не понимал, о чем можно думать в данной ситуации. Два следователя расследуют убийство лучшего друга, а юнец упорно не хочет пускать их к себе в квартиру ссылаясь на больную мать. Что-то здесь нечисто, и Павел, откровенно говоря, не верил ни единому слову студента. В конце концов, под давлением взгляда он сдался.       — Притворитесь моими друзьями, пожалуйста. С универа. И вы все выведаете. Я вас уверяю. Только не следователи.       Тонкая ладонь легла на массивное плечо Паши сзади, отчего тот крупно вздрогнул.       — Паш, давай.       Нехотя Козлов все таки стянул с себя элемент формы, оставаясь лишь в одной рубашке и брюках. Благо, теперь он был хоть отчасти похож на студента последнего курса, а не на бородатого дядьку из полиции. Саша же наоборот, стянув пиджак и растрепав рыжие волны волос стал вылитым учащимся наравне с Евгением. Тот лишь кратко кивнул, запуская следователей в квартиру.       Не сказать, чтобы она была просторной — непривычно светлая трёшка была увешана картинами, уставлена цветами и выглядела, даже, в некоторой степени, захламлённо. Узкий коридор, который преодолели мужчины в считанные секунды, был также заставлен всякого рода вещами; старомодный ремонт с цветочными обоями и старая мебель придавала некий антураж этому месту, будто бы это квартира какой-то бабушки, к которой следователи приехали расследовать пропажу крупной суммы. Свернув в гостиную, парень усадил гостей и прочистил горло, желая спросить что-то, как в комнату шаткой походочкой вошла женщина пожилого возраста.       — Женечка! Что ж ты не сказал, что у нас гости? — воскликнула она, вытирая руки об фартучек. — Ребятки, а вы кем будете?       — Мы студенты из параллели Женьки! — быстро выкрутился из ситуации Александр, широко улыбаясь, в то время, как коллега впал в некий ступор. — Меня Сашей звать, а это Пашка. Мы просто материал хотели попросить, а Женя, видимо, забыл об этом. Да, Евгеш?       Глаза парня засветились. Он активно закивал, будто бы благодаря взглядом сотрудника, что тот согласился подыграть, а Паша лишь молча кивал, растянув губы в вежливой улыбке. Хозяйка дома усмехнулась.       — Ах, ну наконец-то, Женечка, ты взялся за учёбу! Молодчинка! А то с этими ребятами ты ничему хорошему точно не научишься, — в сердцах проговорила женщина, а Козлов понимающе кивнул. — Чаю, может?       Паша хотел было отказаться, но Александр встрял и тут. Он быстро согласился и незаметно больно ущипнул коллегу за бедро, покосившись на него убийственным взглядом. Радостная женщина ушла на кухню, подозвав сына, а Саша активно шепотом затараторил.       — Паш, это наш шанс. Позволь диалог вести мне. Окей? Я справлюсь.       Павлу оставалось лишь молча согласиться, а когда Евгений снова вернулся в комнату с двумя кружками, наполненных ароматным горячим чаем, следователи радостно улыбнулись.       — Александр, — обратился к веснушчатому парень, неловко переминая пальцы. — Поверьте мне, я никакого отношения не имею к убийству Антона.       — Жень, я знаю. Это просто вопросы, мы подозрения с тебя сняли. Не волнуйся так, все пучком будет, — мужчина ободряюще похлопал его по плечу, хватаясь за кружку.       — Мальчики, я вам тут печенья принесла! Кушайте на здоровье. — Перед лицами довольных посетителей возникла широкая тарелка с домашней выпечкой, и Паша поспешил заткнуть себе рот едой, дабы не сболтнуть лишнего. Женщина же уселась рядом с сыном, и тот снова поник прямо на глазах. — Я ненадолго, просто хочу узнать о вас. А то Женечка у меня молчаливый. Не рассказывает ничего!       — Вы так добры! Как вас зовут? Хочу знать имя своей спасительницы от голодного обморока! Печенье просто потрясающее!       — Ирина Григорьевна, очень приятно! — Улыбнулась женщина.       Задав пару насущных вопросов и обменявшись любезностями, Паша все-таки решил войти в разговор, уже доев добрую половину сладостей, но поздно — Ирина откланялась, убежав на кухню хлопотать дальше. Евгений тяжело выдохнул.       — Такой она стала только после того, как узнала о своем недуге… Каждая минута на счету. — Женя отпил чай, прочистив горло. — Так что вы хотели разузнать?       — От Савелия мы слышали историю. Теперь хотелось бы услышать от тебя рассказ о твоем одногруппнике. Кто это? Чем занимался? — Скрестив руки на груди, тихо спросил Паша.       — Савелий… даже имя его слышать не хочу, — заскрежетал зубами Евгений. — Подонок и ублюдок. Моя мама права, он чертов эгоист, урод. Именно он подсадил нас с Антоном на травку. Только я вовремя смог остановиться, а Тоха… Тоха продолжил с более тяжелыми наркотиками. Он даже подставил нас один раз.       — Как? — Саша вынул блокнотик из кармана брюк, забыв о вопросе напрочь, а Паша изумился. Он вообще хоть когда-то с книжонкой расстаётся?       — Полгода назад было дело. Савва тогда уже баловался марихуаной, насваем и прочей дичью. И подозвал он нас с Тошей, мол, помогите по-братски, не успеваю, надо закладки сделать с травкой. Ну, мы и согласились. Вы, может, видели, пакетики валяются. Вот известный район для дилеров. Ну мы и согласились. А тут бац — и менты нагрянули! Тоха скрыться успел с партией, а меня с одним, сука, пакетиком скрутили. Еле как выбился и свинтил. Потом из дома ещё месяц выйти боялся. — Женя крепко сжал губы, будто бы не желая говорить более.       — У тебя адрес Саввы есть? — Нахмурился Миринг.       — Не найдёте вы его. Он после того случая в универе с вами как сквозь землю провалился. Ни в шараге, ни дома его нет. Не знаю, куда пропал… Бросил теперь уже меня одного разгребать это дерьмо. — пальцы говорящего крепко сжались на кружке. Казалось, вот-вот, и она лопнет от напряжения. — И, как всегда, подставил меня. И ведь не только с закладкой была подстава. Сколько раз от преподавателей я огребал из-за этого выблядка…       — Получается, Антон был жертвой плохого влияния? — Саша активно что-то записывал в блокнотик, в то время как Женя еле заметно кивнул.       — Сам по себе Тоха хорошим был. Вежлив, учтив, но не под дозой. Когда он был в наркотическом опьянении, беги и спасайся. Мог и зубы выбить со злости. Отца он своего ненавидел, из-за смерти матери. Поэтому мир наркоты казался ему спасением.       Женя низко опустил голову, и тут Козлов понял — по его щекам катились слёзы.

***

      Курение после работы в компании коллеги, видимо, становилось сроду традиции. Теплота после ливня окутывала обоих следователей, расслабляя напряженные извилины, заставляя взгляд расфокусироваться. Мрак на лицах испарился сразу же, как только мужчины оказались вне многоэтажки.       Паша поджёг сигарету, закрыв с характерным лязгом железную зажигалку, а зубы автоматически сжали фильтр, пока руки заняты. Приятный привкус вишни на губах и горечь от дыма на языке столь привычны, что Павел уже и не замечал их. Просто привычка курить плотно вошла в его график. Краткий взгляд на Александра, и Козлов даже позавидовал. Тот же стоял все с тем же красным аппаратом в руке, вдыхая глицериновую отраву. Однако индикатор вновь мигал, показывая, что остаток заряда минимален.       - Почему ты не куришь обычные сигареты? — Озадаченно спросил Паша, делая новую затяжку.       — У электронных вкус приятнее. Они сладкие, — пожал плечами следователь, пытаясь вдохнуть новую порцию никотина, но устройство предательски заморгало и выключилось. — Чёрт, разрядилась... А ты почему электронные не куришь?       — Мне нравится ощущать ту самую горечь. Отрезвляет, — улыбнулся он. Внезапно, Паша протянул упаковку коллеге, вытряхивая кончик сигареты. Благо, пачка была практически целая. — Хочешь?       С недоверчивым взглядом, Саша пальцами вытащил одну, зажимая губами. Поленившись достать зажигалку, Козлов принял довольно странное решение. Он чуть склонился к губам Миринга, схватив его сигарету за участок с табаком. Александр медленно перевел взгляд серых глаз прямо в чужие карие, утопая с головой. Сердце бьётся чаще, голова идёт кругом, земля уходит из-под ног... Слишком близко. Нарушено личное пространство. Но Миринг просто не может заставить себя выйти из транса и прервать Павла. Страх окутывал пеленой остатки разума, кричащего о полной безопасности, и он заставлял лицо то краснеть, то бледнеть, отражая все эмоции в коротких секундах. Страх, что сейчас Павел как размахнется и вонзит что-то в спину...       — Вдыхай когда я скажу. — Мужчина даже не смотрел на коллегу напротив, прислонившись фитилем к чужому концу сигареты. — Давай.       Отстранившись, Козлов усмехнулся, глядя на реакцию Александра. Тот же стоял в полнейшем шоке и прострации, не понимая, что только что произошло. Однако тлеющее в руках табачное изделие говорило само за себя. Саша кратким кивком поблагодарил следователя, чуть наклонив голову вниз, чтобы на уже понемногу темнеющей улице не было видно его румянца, отражающий смущение за своё недоверие к коллеге, а Паша на такую реакцию лишь рассмеялся.       — Ты чего это? — Широко улыбался он, пока Саша нервно бегал глазами. — Испугался, что-ли?       — Предупреждай, пожалуйста, в следующий раз, — буркнул мужчина, делая затяжку. И который раз убеждался, какая же это чертова гадость.       — Ладно тебе, не кипятись. Тебя подвезти? — Усмехнулся старший лейтенант, кинув окурок под ногу. Урны поблизости не было.       — Можно, — смиренно ответил Саша, протяжно зевая. Постепенно его сознание приходило в норму, а сердце билось с обычной скоростью. — В отель подбрось, если есть желание, а там я уже сам до дома доберусь.       Веселое лицо Козлова никак не изменилось, он все также продолжал улыбаться во все тридцать два, медленным шагом направляясь к машине. И вновь повисло молчание, только никто не хотел его рушить. Сейчас оно было лучше всяких слов, и тишина точно заминала неловкую ситуацию, приводя головы следователей в порядок. Саша глубоко вдохнул, и также выдохнул, что не осталось незамеченным со стороны Паши, но тот решил не акцентировать на этом внимание. Попросту не видел смысла. Естественно, от цепкого и опытного взгляда не ускользнула моментальная смена эмоций за несколько секунд, пока Павел поджигал сигарету Миринга. Но, не смотря на весь багаж знаний о психологии людей, мужчина так и не смог понять, что же так смутило, скорее напугало сотрудника. А тот шел, как ни в чем не бывало. Будто бы не он замер каменным изваянием, пока табак в его руке источал едкий дым.       Тучи не собирались расплываться, все ещё грозно нависая над городом. Каждый шаг через лужу доставлял какую-то детскую радость, словно ты с головой погружался в прошлое, когда наоборот, старался с разбегу приземлиться босыми ногами прямо в воду, а после, задорно хихикая, искал жертву, которую тоже можно было бы затащить с собой, а затем вернуться домой с вымокшими ногами… Всё это было таким приятным, неуловимым, витало где-то на подсознательном уровне. Умиротворение…

***

      Пальцы нежно оглаживали мертвецки бледную щеку. Лжецы и грешники погрязли в адских страстях, предаваясь их сласти, но не чуяли приближение огня смерти, не успели покаяться о содеянных грехах и не вынесли тяжкого бремени истязаний… Вопли ужаса и страха, боли и отчаяния словно мед в чашке ароматного мятного чая, который щекотал нос своим приятным запахом. Радость свершенного убийства была невелика, но столь очаровательна, будоражила каждый нейрон, каждая клеточка отзывалась восторженным криком, пока руки ловко орудовали с катетером.       Ни одной санитарной и медицинской нормы. Никакой стерильности. Лишь жажда крови и жажда смерти другого человека. Агония от истощения, предсмертные видения… Полопавшиеся сосуды в глазах… Все это вызывало невероятный экстаз. Мужчина склонился над мертвым телом, снимая тканевую маску с нижней части лица. Усталость сквозила в каждом его движении, сковывала, и в этот раз не давала насладиться видом белого, будто снег, трупа. Выдохнув, он лишь улыбнулся ещё одной маленькой победе. А где-то там ждут его близкие друзья, не знающие о настоящей личности, не знающие, кто скрывается за преступлением, которое скоро будет точно вредоносный вирус распространяться по всему интернету и греметь, как самое известное и наглое дело за всю историю маньяков, и даже Чикатило уступит ему свое место. Какое же удовольствие.       Убийца поднялся, надменно сбрасывая перчатки прямо на мертвого юношу, выражение которого отображало лишь панический ужас. Приоткрытый рот, сжатые намертво глаза, однако напряжение уже давно улетучилось с последними силами мальчишки. Отныне же это была пустая бесчувственная оболочка. А ведь он был хорош собой… Правда, никто так и не заметил пропажи наивного юнца. Да, с первой жертвой вышла промашка, а именно употребление наркотиков. Не учел убийца и того, что две вошки кинулись расследовать первого же пропавшего. Были надежды о том, что дело забросят в далекий ящик, но в итоге следствие идет полным ходом. Черт.       Мужчина поправил пиджак, стоя перед зеркалом, что висело над побитой раковиной. Главное спокойствие. Стальные глаза смотрели в отражение безэмоционально, пронзительно. Это ведь ещё далеко не конец. Это самое начало. Окружающая его ложь, идущая на собственное благо, казалась правдой для остальных и для той личины, что являлась основной для маскарада уродов, обычных людей… Мужчина взял шприц, закатывая рукав. Еще мгновение, и холодная сталь иглы нового катетера вонзилась в тонкую бледную кожу. Благодать.