Секрет

      Сырость и темнеющее постепенно небо нагоняли определенной мрачной атмосферы на город. К концу подошел рабочий день, а значит, метро было переполнено работягами, бегущими по своим домам. Однако, из-за того, что было довольно поздно, а именно девять часов, толпа более-менее рассосалась, из-за чего Миринг спокойно доехал до пересадочной станции, где уже мог пересесть на электричку. Оказывается, Вадим сдавал квартиру именно в том городе, где и была убита первая жертва, что немножко напрягало следователя, но тот быстро отбросил коварные мысли прочь. Хотелось быть как Павел: после рабочего времени не видеть, не слышать и не замечать проблемы, связанные с работой. Разве что, по мелочи кому-нибудь на улице помочь, если уж попросят. Но Александр был априори другим человеком, который не мог, даже вне рабочего времени, быть не сконцентрированным на работе.       Транспорт чуть задерживался: об этом оповестил голос женщины диктора на Курской, из-за чего мужчина выудил из наплечной сумки излюбленный и потрепанный блокнотик, принявшись размышлять о прошедших событиях. Евгений очень негативно отзывался о Савелии, значит ли это, что он был замешен в похищении Антона? Если Мария права, то Антон просто угодил под веществами в руки нерадивого друга, подставившего его в непредсказуемый момент… Нет. Что-то не складывается. Следователь буквально сердцем чувствовал, что упускает какую-то довольно важную деталь прямо из-под носа, но никак не может её схватить и осмыслить прямо сейчас. Оставив эту затею, Миринг вывел ручкой, что была припрятана в боковой части блокнота, новый пузырь с вопросом «причастность Савелия?». От него же следом отрисовал стрелочку, подписав как «Часто подставлял товарищей. Подставил ли Антона и в этот раз?».       Послышался стук колес о рельсы, звук двигателя и протяжный скрип тормозов, от которого Саша сощурился, забавно сморщив нос. Загрузившись в транспорт, следователь все-таки убрал книжечку в сумку, вынув оттуда уже телефон, переходя к тому самому неизвестному контакту, который все еще назойливо стучался ему в личные сообщения, словно специально привлекая его внимание. Удивительно, но контактом оказалась Маша, задавшая обыденный вопрос для развязки диалога, затем пыталась просто поболтать, однако Александр медлил с ответом, и, видимо, девушка, которой надоело ждать, просто скрылась из сети, занимаясь своими делами. Следователь лишь хмыкнул, напечатав что-то по типу «Привет! Отвечу попозже, ок?», после чего перешел в чат с Пашей, который со вчерашней ночи все еще пустовал, и, не задумываясь, набрал короткое «Дома уже?».       Обратив свой взор сквозь мокрые стекла электрички, мужчина вздохнул. Он совершенно не хотел оказываться в Москве, тем более на долгое время. Слишком суетно, слишком много людей, быстрый темп жизни… это было видно по одной лишь Марии, что не могла усидеть на месте и минуты. Конечно, смена обстановки никогда не будет лишней, возможно, ему действительно стоило поменять место работы, дабы на корню пресекать мрачное настроение, начинающее разрушать личность. Саша менялся на глазах в Петербурге, чах со скоростью света, точно цветок, забытый на подоконнике. Но сейчас… Сейчас в крови бушевал адреналин, хотелось вновь рваться вперед, хотелось добить дело до конца, выявить мразь и засадить за решетку.       Миринг усмехнулся себе под нос, проверяя пустую шторку уведомлений. Но зачем? Он и сам не понимал. Может быть, он искал там новое сообщение от коллеги. Сейчас было совершенно не до этого, а ситуация с сигаретой не столько смутила парня, сколько действительно напугала. Он не любил ни крепких объятий, ни дружеских поцелуев в щеку — никакой близости, в отличии, похоже, от Павла, для которого «медвежьи обнимашки» были сроду обычному дыханию. Александр и сам не понимал, что именно в подобных действиях ему не нравится, но в душе отторжение было действительно присуще ему.       Режущий уши женский голос из громкоговорителя оповестил пассажиров о прибытии поезда на конечную станцию под названием «Железнодорожная». Медленно поднявшись с кресла, Миринг поплелся за хмурыми людьми вслед к выходу, но такого количества народа он не ожидал увидеть. В его понимании «пригород Москвы» был чем-то наподобие села, деревни, но никак не местом с огромной станцией, больше схожей на аэропорт, торговыми центрами, девяти и пятиэтажками вблизи, обилием магазинов, а самое главное — его довольно большим населением. Миринг был сражен наповал обустройством города. Все же оно ему и на руку, ведь жить здесь Саше точно не меньше полугода.       Но отчего-то в душе, колкостью отдавалось неприятное ощущение. Словно бы свысока смотрели на него люди, проходящие мимо, а вывески нехотя обливали его светом, словно желая, чтобы мужчина побыстрее скрылся в темноту улиц прочь от центра. Застегнув молнию на зип кофте, висящей на худощавом теле, точно вешалке, Миринг недовольно хмыкнул. С неба противно моросил дождик, поэтому настроение только испортилось ещё больше. Натянув капюшон, он продолжил свой путь, сверяясь с картами, и, чтобы не повторить судьбу парня из мема с тропинкой и навигатором, Александр максимально осматривался вокруг. Благо, визуальная память у него была развита куда лучше, чем слуховая или письменная. И чем дальше он удалялся от станции, тем мрачнее становилось вокруг — количество фонарей уменьшалось с каждым поворотом; они имели уже не ярко-белый противный цвет, а близкий к оранжевому, даже рыжему, будто идентичный цвету волос Саши.       В принципе, Железнодорожный для Миринга теперь отличался только колоссальным количеством магазинов и огромной станцией, в остальном же если сравнивать какой-либо отдельный кусочек Москвы и этот микрорайон, то не особо так они и отличались. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Мужчина шагал по мокрому асфальту, и замечал, как туман сковывал верхушки домов в своих крепких объятиях. Свет из окон теперь издали скорее походил на звёзды, нежели на огни ярких ламп квартир, но, подходя все ближе к месту, наконец можно было различить очертания рам, виднелись стены, и становилось понятно, что это лишь люстры так ярко светят. Миринг обреченно вздохнул. Здесь ему абсолютно не нравилось, но вот чем именно город его отталкивал — он так и не понял. Вероятно, своим негостеприимным, мрачным видом, и даже Москва теперь на его фоне казалась приятным ночным клубом с огромным количеством неоновых вывесок. Здесь всё было словно… Искусственное. Неживое. Небо, точно сотканное из черного шелка, пластиковая примятая трава, сонные деревья были словно из пенопласта, покачивающегося на ветру; неестественная и резко сменившаяся обстановка давила, сковывая каждую клеточку тела.       За такими размышлениями Саша совершенно не заметил, как добрался до нужного ему дома, приметив невысокого крепкого мужичка, что поглядывал то в телефон, то на часы. Он нервно ходил то взад, то вперед, чуть заламывал себе пальцы, прикусывал нижнюю губу, и такое переживание было присуще лишь одному человеку в окружении Саши. Конечно, он понимал, что мог легко спутать давнего товарища, ибо не виделись парни уже приличное количество времени. Подойдя еще ближе, Миринг разглядел привычно растрепанные короткостриженные волосы, больше похожие на солому, которые сразу дали понять, что перед подъездом суетится никто иной как Володя.       — Володя? — негромко окликнул не находящего себе места мужчину Александр, пытаясь заглянуть ему в лицо, чтобы уж точно убедиться в том, что это точно нужный человек.       — Санька! — обрадованно растянул губы в улыбке тот, приподняв подбородок от земли. — Сколько лет, сколько зим!       — А ты никак не изменился, все такая же суета, — усмехнулся Саша, с усилием пожимая руку другу, и чуть скривил лицо от того, что Володя сжал его собственную кисть ещё крепче.       Обменявшись парочкой любезностей и привычных предложений для развязки дальнейшего разговора, арендодатель без особого труда распахнул перед носом следователя тяжелую железную дверь подъезда, впуская его в подъезд, и, зайдя следом, дал указания Мирингу, куда ему двигаться дальше. Подъезд оказался тем еще мрачным местом: тусклые лампы еле-еле освещали его, побитые ступени из бетона вели куда-то вверх, да и сама лестница была довольно узкой; чёрные надписи выведенные маркерами на стене — слова гласили о невзаимной любви, рассыпались в привычных нам оскорблениях. Были среди них и вовсе непонятные, которые сам чёрт не разберет. Наконец, поднявшись на четвертый этаж, Володя прислонился к стене.       — Ну… Смотри, — пытаясь отдышаться от некой пробежки по ступеням, начал он. — Однушка в довольно хорошем состоянии. Пятнадцать минут пешком до транспорта, и остановка автобусная, хоть в область дальнейшую, хоть в Москву. Считай, что это самое выгодное предложение в данном районе.       Чуть трясущимися руками он провернул ключ в скважине, и перед глазами Саши предстало его будущее жильё. Что сказать — квартира как квартира, ничем особо не выделялась от сотни таких же квартир. Пройдя внутрь вместе с владельцем, Миринг был приятно удивлен. Свежий ремонт, отсутствие противного запаха затхлости, что витал в подъезде. Особенно привлекала внимание большая комната с подвесным телевизором, перед которым расположился раскладной серый диван и кофейный столик довольно необычного дизайна. Следом Саша решил пройти на кухню. Светлые шкафчики были, конечно, не самым лучшим решением для рутинной работы на кухне, однако они идеально вписывались в общий интерьер к черному деревянному столу с пустой вазой посередине. Визуально это место было на самом деле довольно приятным и каким-то особенным, ибо его действительно хотелось назвать «дом», пускай палитра не пестрила разнообразием.       — Просто потрясающе! — Восхитился следователь. — Сколько просишь за такую красоту?       — Саш, ты ж понимаешь… Сейчас с деньгами очень туго. Не менее шестидесяти. — Александр нахмурился. — Не менее, повторяю. Это самый минимум.       — За такие деньги мне легче будет самому поискать какое-нибудь жилище. Сорок.       Лицо Володи озадаченно вытянулось, и Саша понял — сейчас точно будут торги. Делать он этого не любил, но и кровные денежки тратить не особо таки и хотелось.       — Да ты с ума сошел! Ты за такие деньги где еще снимешь такую квартиру?! И то, если снимешь, то какую-нибудь старую, разваливающуюся комнатушку с советским ремонтом!       — Сорок три. — твёрдо стоял на своем Миринг. Если он намерился сбросить цену, то любым способом добьётся своего, либо найдёт первое попавшееся объявление и снимет по нему, попытавшись сбросить цену до устраивающей его. Таким образом он пытался не только экономить на аренде, но и показать, что не лыком шит, умеет отстоять свои интересы. Только вот одно "но". Володя его как облупленного знал, а потому уступать не собирался. Однако это только пока.       — Бог с тобой! Пятьдесят пять, — попытался отстоять своё Володя. Он настолько сильно сжал зубы, что проступили желваки. Конечно, лакомый кусочек отрывать от сердца не хотелось.       — Сорок пять, — не отступал Саша. Ситуация больше напоминала ему заседание в зале суда, нежели торг между друзьями за квартиру.       — Нет, окончательная цена — пятьдесят, и точка!       — Сорок пять, или ищи другого клиента. Не думаю, что из-за такого расположения у тебя много желающих её снять, — вот и козырь, припрятанный им до конца спора.       — Как раз ошибаешься. Близкое расположение к инфраструктуре города, к магазинам с товарами первой необходимости… Мне нужно продолжать? — по мимике было явно заметно, что владелец квартиры начинает терять терпение. — Либо Сорок восемь, либо действительно, найду клиента, который уж точно согласится заплатить достойную цену.       Миринг прикусил губу. Нет, сброс цены в районе пятнадцати тысяч не казалось ему бесцеремонным по отношению к его другу и товарищу, но всё же двенадцать тысяч… к своему другу, товарищу, но всё-таки двенадцать тысяч… Либо всё по новой, однако уже с другим человеком, совершенно незнакомым. Да и Володя действительно прав — расположение было прекрасным. Поблизости мало того, что есть аптека, супермаркет, но еще и алкогольный магазин, товары для дома… В общем, Саша обреченно выдохнул.       — Сорок шесть? — вопросительно и одновременно жалобно посмотрел на арендодателя Миринг, на что тот отрицательно покачал головой. — Ладно. Сорок семь и по рукам.       — А всегда последнее слово за тобой должно быть? — Съехидничал Володя, снова заключая в крепкое рукопожатие ладонь Миринга, и тот вновь скривился. — Ладно. Отдыхай, питерский! Увидимся ещё!       Саша лишь кивнул и включил телефон. Чтобы деньги перевести.

***

      Паша распластался на диване, прикрыв глаза. Рабочий день закончился довольно быстро. В последнее время Козлов даже не замечал, как один день сменял другой, а третий бежал за двумя прошедшими вдогонку. Павел и не помнил, когда с такой радостью работал над чем-либо. Наверное, только свое первое дело. Это была как раз та самая шайка бандитов, которая буквально разрушила его детство, убившая надежду на счастливое юношество, вырвавшая из его сердца огромный кусок жизни, оставив маленького Пашу один на один с холодным и жестоким миром для взрослых.       Козлов повернул голову в сторону окна, но вместо привычной балконной двери он случайно наткнулся взглядом на давно потрепанную фотографию в рамке с трещинами, которые расползлись по всему стеклу, словно паутина какого-то паука, старавшегося перекрыть все воспоминания клейкой субстанцией. Улыбающаяся женщина стояла рядом с самим Козловым, положив ему голову на плечо, а на плечах его сидел маленький мальчик, радостно глядящий в объектив камеры. Паша с глухим звуком приближающейся старости приподнялся на локтях, проминая под собой скрипнувший матрас, и резким движением опустил фотографию. Может, это его проклятие? Не жить долго и счастливо?       Не выдержав бурана из негатива в голове, Павел поднялся с дивана, потягиваясь. На широком экране всё также неизменно шёл сериал про братьев охотников на нечисть, а Козлов отправился на кухню, отягощенный неприятными мыслями о том, как он забыл про Сашу, отдавшись слабости к женщине… Было ощущение, словно он предал и себя, и Александра. И милую девушку, имя которой тот не запомнил. Он даже не помнил, как она выглядела, ведь в голове она больше напоминала размытое пятно, чёрной кляксой запятнавшее душу. Рука сама потянулась к бутылке из коричневого стекла, чтобы выпить свежекупленное пиво, но Паша осёкся. Иначе, таким темпом, он «сам по себе» сопьется, угодит в долговую яму и не выберется оттуда. Представив все неприятные последствия алкоголизма, он усмехнулся своим же мыслям, после щелкнул выключателем чайника, оставляя электроприбор работать в одиночестве, а сам следователь, шаркая любимыми мягкими тапочками, зашагал на балкон.       Поджигая сигарету на туманной ночной улице, Павел задумчиво уставился на окна противоположных домов, занавешенные шторой из густого тумана. Дым сливался с пеленой, уносясь ввысь, к облакам, в то время как вдыхаемый никотин старался структурировать мысли. Обычно размышления вечером никогда не приводили к работе, потому что установки просто не позволяли этого, но в этот раз все было по другому. Странно на него Саша повлиял, да и вообще напарник сам по себе казался тёмной лошадкой. Он, конечно, не так разительно отличался от самого Козлова, но всё-таки черты характеров у них были точно разные. Даже стало непонятно, как конфликт, который должен был развязаться на продолжительное время, в итоге был выкорчеван в самом его корне. Телефон в кармане завибрировал, оповещая хозяина о новом входящем сообщении. Выудив аппарат из кармана, стараясь держать его подальше от края балкона, Павел его разблокировал, улыбаясь себе под нос. Сообщение от коллеги заставило тепло разлиться по телу. Сейчас он как никогда нуждался в переписке с кем-либо, дабы отвлечься от назойливых мыслей. Александр Максимович Ты уже дома?

Вы

Да. Стою на балконе, смотрю на ночные дома и курю. А ты?

Александр Максимович Да, вот только заселился в съемную квартиру. Надо отдать должное моему товарищу, сдал её почти сразу и за приемлемую цену. К слову, так куда в воскресенье едем? Ты так и не напомнил.

Вы

А Андрей тебе не писал?

Александр Максимович Не-а. А должен был?       На этом моменте Паша позволил усмешке вырваться в тишину вечера.

Вы

По факту да… Но, видимо, он забыл.

Александр Максимович Ладно. Так что?

Вы

Я тебя в бар приглашал в воскресенье. Там буду я, Андрей, так понимаю, Маша, и ты, если согласен.

Александр Максимович Я поеду, если потом сможешь меня проводить. А то, боюсь, я не доберусь самостоятельно. Я же в пригороде теперь.       Козлов теперь уже озадаченно уставился в мобильник. Выходит, он теперь не в центре Москвы, как то было раньше, а неподалеку от неё.

Вы

Скинь адрес. Может, это не так далеко от меня

Александр Максимович Мкр Железнодорожный ул Новая 31       Пробив по картам, Павел с приятным удивлением обнаружил, что действительно жилье Саши находится неподалеку от его собственного, буквально минут десять, может, пятнадцать езды на автомобиле. Ответив согласием на вечернее сопровождение после бара, Паша заблокировал телефон, убирая его вновь в карман. Сигарета истлела настолько, что обожгла его собственную руку, но сейчас следователь не чувствовал физической боли. Он лишь улыбался себе под нос, напевая какую-то мелодию, знакомую только ему одному во всём мире, и, затушив окурок, зашагал прочь в глубину квартиры. Настроение подскочило само собой, и Паша принял решение ложиться спать. Утро вечера мудренее, а впереди два заслуженных выходных, на которых он будет отсыпаться, а может и заглянет к Александру, поздравить того с новосельем.

***

      — Уже прошло две недели, а новостей всё так же нет! — Воскликнула Маша, недовольная таким раскладом. Её кофе уже давно остыл, и теперь она прихлёбывала только полусладкую безвкусную жижу из своей белой керамической кружки. Но ей так даже больше нравилось, поэтому девушка не спешила выливать свой напиток в неподалёку стоящую раковину. — Я кого только не опрашивала, устанавливала камеры, даже, простите, прослушкой пользовалась! Подозреваемые все чисты, как младенцы, а мы ещё и виноваты, что ничего сделать не можем!       — Не ворчи, Маш. Как бабка, чесслово, — попытался остудить пыл коллеги Андрей, лениво помешивая ложкой уже перезаварившийся чай. Краснова, сидящая рядом с ним на столе, хотела было что-то ответить в своём репертуаре, колкое, но на вдохе её прервал звук открытия двери. В проёме появился Паша, явно чем-то обеспокоенный.       — Ну что? До сих пор ни слуху, ни духу о пропавшем?       Маша лишь фыркнула, заглянув в кружку, в то время как Щербаков пожал плечами и взглядом показал на коллегу. Паша всё сразу понял по одним лишь жестам, потому воздержался от дальнейших расспросов, усевшись поодаль на стуле.       Ну не мог же парень этот провалиться сквозь землю! Будь у них хоть еще какая зацепка, то ребята смогли бы отыскать несчастного, угодившего в чьи-то руки. В голову пришла мысль о том, что парень, как и говорил Саша, всё-таки попал в руки того же самого маньяка, и опять же в мыслях всплывал только один подозреваемый — отец первой жертвы, страдавший лейкемией. Жить ему точно осталось недолго, но, судя по поведению, Паша просто не мог поверить в свою же теорию. Проанализировав ответы, записанные Александром в блокнотике, почти досконально, Козлов всё больше убеждался в горе мужчины, хотя и не мог исключать того факта, что он мог использовать актёрские навыки, чтобы отвести от себя подозрения. Обычно у преступников подобное поведение сразу вызывает вопросы, но здесь всё было совсем по другому… Хотя, есть одна мыслишка.       — А если он уже мёртв? — Спросил Паша будто бы сам себя, но в то же время обращаясь к Марии. Та с громким стуком поставила кружку на стол.       — Значит, я очень сильно проебалась, — отчеканила она. — Я очень надеюсь, что успею. У меня есть кое-какая идея, и именно её я и хочу опробовать. Ждите здесь, буду где-то через полчаса.       Удивительно, насколько сильно она менялась, когда дело доходило до действительно важных вещей. Мария казалась несобранной, не к месту весёлой, но стоит столкнуться с ней в работе, то сразу понимаешь, что перед вами никто иной, как сама серьёзность. Девушка действительно умела вести дела о пропажах, она собирала информацию, будто самый надёжный сыщик, подробно изучала детали дел, чтобы дать точный результат уже спустя несколько недель. И когда её что-либо выбивало из колеи, то Мария становилась сама на себя не похожа. Будто бы весь её запал испарялся, и она становилась такой же, как и миллиарды людей на планете, сливалась с общей серой массой.       Андрей лишь вздохнул на то, как громко хлопнула дверь, и снова принялся за изучение материалов. Паша пересел на место Маши, внимательно наблюдая за работой коллеги, параллельно прокручивая версии и предположения, но в голове словно все мысли кто-то раскидал одним огромным движением. Саша сейчас решил поговорить еще с матерью Савелия, несмотря на просьбу парня ничего не сообщать о погибшем, но её показания тоже были важны следствию.       — А попробуй пробить что-то по Антону. Может, он был в каких-то группах, сектах… — Задумчиво предложил айтишнику Павел, все так же поглядывая в монитор.       Щербаков молча переключился на нужные вкладки, вводя имя, фамилию и прочие данные Герасимова в базу под руководством Козлова, но ничего особо полезного так и не смогли выудить, разве что его профили в социальных сетях вызывали некие вопросы, но это было больше мелочами жизни. Было не по себе смотреть в глаза улыбающегося парня, которого уже некоторое время нет в живых. Яркие искры давно погасли, и близкие друзья и родственники парня больше не увидят его искренний весёлый смех, никогда больше не смогут пообщаться с дорогим им человеком, больше не заглянут ему в душу через взор и не обратятся за помощью. Само это осознание нервно било по разуму, и Паша отвел взгляд.       По просьбе Паши Андрей зашел на страницу покойника. Здесь уже было куда интереснее. Переписки с лицами, которые не были в списке у Павла и Саши не так интересовали, но был также довольно странный аккаунт, старавшийся понемногу узнавать личную информацию у парня, и делал он это с высокой осторожностью, будто бы боялся быть рассекреченным. Он представился как Олег, но вот фамилии своей не называл. Паша был почти на все сто процентов уверен, что имя было фальшивым, как и все истории, рассказанные бедному студенту. Поблагодарив коллегу, Павел попросил скинуть ему всю переписку с этим странным человеком, или распечатать фотографии сообщений, и удалился в свой кабинет.       За столом уже сидел Александр, нервно покручивающий в руке карандаш. Он уставился в одну точку, и когда вошел коллега, тот резко обернулся на Павла. Паша сразу почувствовал себя словно не в своей тарелке. Миринг неотрывно смотрел на Козлова, словно пытался анализировать, но, будто бы ничего не вышло, тот отвернулся, продолжая пялиться в стену. Такое поведение было совершенно неестественно для Саши, как Павел уже убедился за минувшие дни, и потому, присев рядом, следователь осторожно начал беседу.       — Всё в порядке?       — Ты спрашиваешь, всё ли в порядке, хотя прекрасно сам знаешь ответ, — поджал губы Саша, прекратив крутить карандаш, положив его подле себя. — Я почти уверен, что пропавший действительно попал в руки этого психа.       — Почему же?       — Чуйка.       — В нашей работе нельзя обращаться к чуйке, — возразил Павел, отодвигаясь от коллеги. — Та дама что-то не так сказала?       — Нет. Не сказала. Оттого и злюсь.       Повисла тишина. Оба не хотели ничего говорить, но всё нарушил лишь один телефонный звонок. Александр моментально взял трубку, надеясь в глубине души на хорошие новости, потому поставил на громкую связь.       — Пиздец, — ёмко начала свою речь Мария.       — Что случилось, Маш? Вы нашли его? — Затараторил Миринг, буквально пожирая взглядом смартфон.       — Почти. Мы обнаружили его труп. Приезжайте на место, мы всё огородили, теперь ждем вас. Берите в охапку Игоря и дуйте к нам.       Гудок, означающий сброс звонка.       Или это так гудит голова?       — Блять, Паш… — Александр устремил бездумный взгляд куда-то в пустоту стены. Сейчас перед глазами мелькали картинки по спасению, но уже было поздно. Просто поздно.       Мужчина сжал кулак, с невиданной доселе злостью сметая все аккуратно разложенные им же бумаги и пишущийся протокол на столе куда-то вбок. Все добро посыпалось, словно кленовые листья в осеннюю пору, разлетевшись по всему полу, напоминая коврик в лесной глуши из опала. Павел лишь молча наблюдал, однако его сердце пропускало удар за ударом, вместо них посылая болезненные импульсы, покалыванием распространяющиеся по всему телу. Подъехав на кресле ближе, Козлов осторожно сжал чужое плечо, на что Миринг отреагировал непредсказуемо резко.       Голова следователя мигом обернулась. Рыжие волны волос вздернулись, а глаза, пустые глаза, были наполнены отчаянием и болью.       — Паш, я должен был это предвидеть… Почему… Мы же начали хвататься за нить…       Коллега ничего не ответил. А что говорить в такой ситуации? Когда ты не можешь повлиять на руки другого человека, на его разум, остановить, не зная даже имени… Ещё один студент найден мертвым, а Маша, что сообщила об этом, была мрачнее тучи, ведь этот человек тоже был убит больным психом с бзиком на выкачивание. Павел нежно провел по плечу коллеги до самого запястья, заключая чужую руку в свою, переплетая контрастировавшие размерами пальцы. Тонкие, холодные легли в его ладонь стремительно, цепляясь, будто за последнюю надежду.       Этот следователь был слишком юн для подобных зверств. Он знал, что люди жестоки, и пускай с Павлом они почти одногодки, Козлову выпала на редкость удивительная возможность — часто посещать морг. Но Саша… он не видел искалеченных людей, он не сталкивался с убийствами лицом к лицу, по мнению Паши.       Следом руки скользнули по плечам, сковывая Александра в свои крепкие объятия. Они не были нежными или ласковыми. Лишь наполнены спокойствием. Миринг уронил голову коллеге на грудь, стискивая зубы буквально до скрипа, зажмуриваясь. Изнутри бушевал ураган — он должен был это предугадать, должен! Но почему не смог? Что упустил? Почему так все обернулось?       Слушая спокойное сердцебиение сквозь ребра, Саша начал приводить яростное сбившееся дыхание обратно в порядок, стараясь успокоить нервную систему, что не на шутку разбушевалась по непонятной Мирингу причине. Он тяжело выдохнул.       — Поехали. Нужно осмотреть труп. Звони судмеду.

***

      Небо, затянутое тучами, хмуро уставилось на людей. Александр стоял у огороженного желтой лентой с черными полосками места, где обнаружили тело. Это оказалось довольно неприметное место под трубами с горячей водой, достаточно влажное, чтобы труп постепенно начал разлагаться, и полиции было сложнее найти зацепки. Туда-сюда шныряли эксперты в попытках найти улики, но так или иначе, а их поиски оказывались безуспешными. Миринг скрестил руки на груди, о чем-то глубоко задумываясь, пока женская ладонь не похлопала его по плечу. Саша мгновенно обернулся, и перед его лицом предстал следующий образ: отекшее, немного красное лицо Марии, взъерошенные волосы, что обычно уложены и объемны, под глазами небольшие черные разводы, в левой руке надкусанная шаурма, а в правой целая.       — Будешь? — она протянула вторую. На её губах не искрила привычная улыбка, они были сложены в тонкую полоску: явный признак того, что Краснова была чем-то разочарована, или даже расстроена.       Саша лишь кратко кивнул, принимая ароматную пищу из чужих рук. Оба ели молча, не смея нарушать блаженную тишину. То тут, то там слышен был щелчок фотоаппаратов судмедэкспертов; где-то сбоку тихо переговаривалась ещё пара человек насчет найденной жертвы; зеваки, как им и положено, внимательно следили за действиями полиции, пока один из сотрудников отгонял прохожих от места происшествия, точнее, пытался. Павел, пребывая возле тела на корточках, встал, стягивая латексные перчатки, и спустя пару минут уже стоял возле задумчиво жующих коллег. Намекнув одним лишь взглядом Мирингу, коллеги отошли от Марии подальше, чтобы та не могла их расслышать.       — Что-то нашел? — откусывая кусок шаурмы вопросил Саша, тщательно жуя.       — Практически ничего. Ещё один бледнолицый друг со следами веревок на руках и ногах, будто был привязан к стулу или чему-то подобному. Нет ни отпечатков пальцев, ни орудия убийства. По всей видимости, парня вывезли, когда тот был уже мертв некоторое время, и бросили здесь, надеясь на то, что никто не найдет, — Паша сделал короткую паузу, во время которой ловко прикурил сигарету, закрывая зажигалку с лязгом и запихивая её поглубже в карман. — К несчастью для маньяка, близ этого места есть колледж, студенты которого очень уж любопытны, и потому обнаружили труп примерно час назад. А лежал он тут навскидку пару-тройку суток. Это как раз минувшие выходные, плюс понедельник.       — Да уж… — протянул Александр. — А место вокруг? Следы от ботинок, кровь, или что-то похожее?       — Пусто, — кратко бросил Павел, положив руки в карманы брюк. — И, так, к слову… Машу первые пару дней не трогай. Когда отойдёт, со спокойной душой можешь с ней поговорить.       Миринг лишь кратко кивнул, снова кинув взгляд на тело. Расследование не должно простаивать, и коллеги не дадут этому случиться ни в коем случае.