Пять вдохов до дома

Disturbed - Inside The Fire

И если бы у Питера Хейла спросили, какой день он не забудет никогда — он бы ответил, что тот, когда в пожаре сгорела вся его жизнь. Охотники никогда не успокоятся. Война всегда будет продолжаться. Но Стайлза больше рядом не будет. Стайлз всегда оставался человеком. Не слабым, нет, но тем, которого Питер не смог спасти. План, на самом деле, был достаточно прост: Стайлз сдаётся охотникам на добровольной основе. А его Альфа приходит за ним. Питер всегда был уверен в Стайлзе как не был уверен никогда и ни в ком. Сильный. Бешеный. Несгибаемый. И до вывернутой наизнанку души верный. Всему: себе, отцу, Лидии, своей Стае, партнёру. До последней капли своего естества. До самого последнего вздоха. Питер устало прикрывает глаза и вспоминает их последний разговор.

***

— Ты понимаешь, что это — единственный выход? — Стайлза буквально колотит, Питера с ног сбивает его решимостью. — Это равнозначно смерти, Стайлз, — цедит Питер. — Ты, блядь, там сдохнешь, а я не успею тебя спасти. — Моя задача — защищать Стаю, Хейл, — Питера передёргивает от собственной фамилии. Как же он ненавидит, когда Стайлз выплёвывает её с такой интонацией. — И если ты во мне сомневаешься, то не нужно было выбирать меня в качестве шамана. Не нужно было тратить столько ресурсов на моё обучение, не нужно было… Кажется, он может продолжать бесконечно, но Питер чётко осознаёт одно: Стайлз уже всё решил. Он сунется в логово охотников даже без его согласия. Возможно, если бы они не убили Лидию, у Питера был бы шанс убедить Стайлза не лезть на рожон. Но нет явления опасней, чем шаман, ослеплённый даже не жаждой мести, а неконтролируемым желанием защитить. Это у Стайлза буквально в крови; это то, что выпестовал в нём Питер, Стая и многолетняя практика. Это то, на чём они все жили: Альфа и Советник, которые оберегают Стаю от всего. Буквально от всего. А вот Лидию они сберечь не успели. И страшно даже не то, что Лидии больше нет. Страшно то, запустился механизм, которому противиться нет ни силы, ни желания: спасти всех. Обеспечить безопасность выжившим. Решить проблему, вырвать её с корнем. И в этом стремлении Питер со Стайлзом резонируют до невозможного остро. Инстинкт не поддаётся контролю, и всё, что можно сделать в этой ситуации — отсрочить момент. Но Стайлз никогда не был тем, кто давит на тормоза. Питер его понимает, потому что сам чувствует то же самое, в крови буквально пузырится злость. Он чувствует, насколько Стайлз в ярости. Он знает, что Стайлз костьми ляжет за Стаю. — Ты во мне сомневаешься? Глаза Стайлза заволакивает тьма, первородная, настоящая. Возможно, именно за это Питер его и полюбил когда-то. За умение выскрести из своей души всё самое грязное, опасное и больное и обратить это во благо. — Никогда. — Тогда мы сделаем так, как скажу я, Питер. Питер чувствует себя так, будто разрывает собственную грудную клетку и бросает своё сгнившее сердце Стайлзу под ноги, когда говорит: — Ладно.

***

Следовать инструкции. Спланировать нападение. Ждать, пока Стайлз подаст сигнал. Не лезть, пока Стайлз не расчистит Стае дорогу. Счёт идёт буквально на минуты, и опоздать нельзя. Вырезать базу охотников целиком — на такую авантюру могла пойти только Стая из Бейкон-Хиллс. Подобное безрассудство мог предложить только самый бешеный шаман южного побережья, и только его сумасшедший альфа мог поддержать эту идею. Стайлз уходит на рассвете, а Стая начинает готовиться к захвату. Любая ошибка равнозначна катастрофе; они сверяются с координатами и отправляются в путь. Но на подходе к базе случается нечто, что безвозвратно перечёркивает всю их стратегию. Питер начинает чувствовать себя сгорающим заживо. И это абсолютно не похоже на то, что было с ним во время первой смерти. Нет, здесь всё намного хуже, ведь Питер не горит буквально, но чувствует, как огонь уничтожает его пару, и сам бьётся в агонии, которую невозможно было предугадать и совершенно точно не получилось бы остановить. Их со Стайлзом связь — особая, не поддающаяся ни описанию, ни логике, основанная целиком и полностью на магии и мистике, и, конечно же, чувствах, которые были взаимны практически с самого начала. И поэтому когда Стайлз умирает, всё, что Питер может ощущать — это жар, разъедающий мясо до костей, запах палёной плоти и дыма, а также нестерпимую боль, пронзающую всё его тело. И буквально спустя несколько минут выясняется, что то место, где, как они были уверены, располагается база охотников, не что иное, как пустышка. А вечером в новостях рассказывают о том, как в соседнем штате спалило целую ферму, и, что самое удивительно, огонь оказался настолько сильным, что никаких останков обнаружено не было. Вообще. Только пепел, который моментально развеялся по ветру. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что такой огонь могла вызвать только магия. Не нужно быть гением, чтобы осознать очевидную истину: Стайлз о Стае действительно позаботился. Он устранил всех, кто являлся потенциальной угрозой и справился просто блестяще. Правда, ценой собственной жизни. Питер ненавидит тот день, когда пошёл у паршивца на поводу. Последний день и самый последний раз.

***

Стайлз забрал с собой многих, но далеко не всех. Остатки подосланных служителей Обливиона Стая добивает уже самостоятельно. А Питер с каждым днём всё сильнее чувствует, что окончательно теряет связь с реальностью. Пока они истребляют семью Легран, пока Питер занят охотой, ему удаётся отвлекаться от глухой тоски, пробивающей грудную клетку насквозь. Но через три месяца наступает момент, когда мстить больше некому, по крайней мере, пока. И вот в этот день Питер выдохнуть уже не может. Без Стайлза жизнь, его жизнь, не имеет смысла. Без Стайлза вообще ничего больше не имеет смысла. Особенно теперь, когда все нужные дела закончены. Как ни странно, первым человеком, который понимает, куда это всё идёт, оказывается Дерек. — Ты же не собираешься?.. Что бы ты ни задумал, Питер, Стайлз бы этого не одобрил. — Стайлза больше нет, Дерек, — равнодушно отвечает Питер, стаскивая одежду. Он чувствует, что становится слабее с каждым днём, и что сила альфы постепенно покидает его. Он больше не ощущает связи со Стаей, словно она истончилась окончательно за эти три месяца. — Питер… Он не даёт Дереку договорить, а себе — передумать: — Попрощайся за меня с Корой и Малией, Дерек, — бросает Питер и обращается. Полное обращение забирает у него последние остатки сил; волк бежит, бежит в лес, туда, где, как он знает и чувствует, сосредоточена вся сила этих земель. Бежит в те места, куда они ходили вместе со своим человеком ещё тогда, когда у них была одна душа на двоих. Сейчас только половина души, и та кровоточит без конца, ноет и навряд ли когда-нибудь зарубцуется. Запах леса практически не чувствуется, вместо него — едва уловимые нотки магии, которые окружали самое дорогое, что было в его жизни. Существо, которому волк всегда будет служить, защищать и помнить. Лапы мягко касаются земли, пружинят, а волк продолжает бежать. Его ведут инстинкты и потребность быть рядом. Он не сдерживается и воет в голос, раздираемый непередаваемой болью и тоской, которую не мог высказать долгое время. И лес, родной лес ему отвечает. Деревья будто расступаются, указывая дорогу, свет луны освещает для него путь, и магия, истинная магия, частица которой струится у волка в венах, ведёт его. Ведёт к тому единственному месту, куда он должен был прийти сразу, как закончит все свои дела. И эта же магия выступает катализатором, призывающим другую, более мощную и древнюю силу. В этот раз волк сгорает по-настоящему, стремительно и до конца, объятый белым пламенем. Ветер развеивает пепел над единственным проводником между мирами в этих землях.

***

Стайлз сидит на срубе Неметона, его аура подёрнута тьмой, а по рукам расползаются древние письмена, светящиеся красным. Как кровь. Как война, в которой он и сгинул. Питер подходит ближе, Стайлз вскидывает голову: — Тебя не должно быть здесь, Альфа. — Я уже здесь. Стайлз усмехается, а Питер чувствует внутри не поддающееся описанию спокойствие. Как будто так и было задумано изначально. Как будто так и было суждено. Словно Стайлз с самого начала знал что-то, но хранил эту тайну до победного. — Наша задача, — тихо начинает Стайлз, — защищать Стаю. И мы будем их защищать, Альфа. До самого скончания времён. И Питер понимает: смерть — это не конец. Смерть — это начало чего-то нового. И если им с его Советником уготована именно такая участь — быть посему. Декорации не имеют абсолютно никакого значения, пока они вместе и пока их цели совпадают. А вместе они будут, как уже выяснилось, до конца и немного дольше. Цели же у них совпадали и вовсе всегда.