Анафема

      Люцифер летал туда-сюда в глубокой задумчивости с краснющими щеками. Он то и дело покусывал губы и пощипывал себя за пальцы в нервном возбуждении, не в силах противостоять образу внутри его головы. В конце концов он приземлился на орнаментную каменную лавку и тяжело вздохнул. Ангел прикрыл веки и воспроизвел то, что ему удалось увидеть ранее.       А видел он женщину из райского сада, которая с мягкой улыбкой на пухлых губах разглядывала розовые бутончики на свисающих ветках высоких деревьев. Темные глаза ее с интересом глядели на бархатную листву и просачивающиеся сквозь них цветы. Длинными тонкими пальчиками она пропускала податливые ветки между ними, будто кудрявый волос, и медленно вдыхала божественный аромат. Покачивая крутыми бедрами, она неторопливо вышагивала между рядами густой листвы, прикрывала глаза и поджимала губы в тонкой улыбке. Она позволяла мягкой, шуршащей листве окутать себя и ощутить слабую щекотку по всему обнаженному телу. Вскинув руки, она обвила ветки вокруг них и стала покачиваться: вперед-назад, вперед-назад, словно на качелях. В такт ее движениям длинный пшеничный волос покачивался тоже, а сверху с дерева ссыпались розовые лепестки, застревая в густых прядях. Женщина тихонько посмеивалась выдуманной забаве, но очень скоро ей это наскучило, и тогда она развернулась, встречаясь с незадачливым ангелом взглядом.       Люцифер, ничуть не мешкая, ретировался из Эдема в Райский город, и теперь неустанно корил себя за столь глупый и грубый поступок. Он протяжно взвыл, зарываясь в ладони, и насильно оттянул веки. — Идиот, идиот… что же ты наделал…       Он знал, что звали ее прекраснейшим из всех имен — Лилит, — как и знал, что она Первая Женщина, созданная из песков Земли — такая же, как и ее муж. Люцифер терпеть не мог любые идеи старейшин, но прямо сейчас он готов был нимбы им целовать за то, что они сотворили нечто настолько великолепное. Люцифер почувствовал, как щеки его снова воспылали, и он похлопал себя по ним, отгоняя это престранное и новое чувство.       Все, кто хоть сколько-нибудь знали Люцифера, недоуменно и опасливо переглядывались; прежде он никогда не вел себя настолько непредсказуемо: не слышал, не видел и, что самое пугающее, не говорил. До ушей Серы дошло престранное поведение вечно что-то замышляющего серафима, и она мягко поинтересовалась, все ли в порядке. — Если ты о том, собираюсь ли я снова перепугать весь Рай вспышками искр, то нет, не собираюсь, — с нотками давней обиды ответил он. — Я даже перестал носить «глупую шляпу» ради вас… — пробурчал он еле слышно себе под нос.       Но Сера расслышала, и грустно вздохнула, приглаживая пшеничный волос друга. Да, Люцифер в самом деле стал услужливее, и уже никакие с ума сводящие штучки он не выдает, одевается в скромный белоснежный хитон и не носит огромный цилиндр, который, как он искренне считал, компенсировал его маленький рост.       Все новаторства, которые он так отчаянно показывал и рассказывал, отклонялись высшим порядком. Несмотря на то, что с Серой они оба были верховным чином и близкими товарищами, Люцифер был несколько младше, а разница в авторитетах оставалась слишком весомой, и он опускал руки под десятками пар глаз старейшин, в том числе и Серы, разочарованный и разобиженный на слепое почитание традициям и страху перед несуществующими кошмарами. И он искренне не понимал, что плохого в том, чтобы внедрять нечто новое, нечто такое, что способно породить более сложные и высокие чувства в ангелах, а в дальнейшем и в их самом масштабном проекте по расширению Вселенной — в роде человеческом.              И Люцифер почти принял это — быть, как все, и бросить передовичество, однако воля его воспылала, стоило ему только увидеть Лилит. Он сжимал хитон у сердца, пытаясь унять бешенный стук, возникающий тогда, когда мимолетная мысль о Первой Женщине проносилась в сознании.       Несмотря на наложенный старейшинами запрет вмешиваться в жизни первых людей, Люцифер сбегал к Лилит и стал проводить в Эдеме больше времени, чем в Раю. Он всегда находил ее и украдкой наблюдал, безмолвно восхищаясь этим созданием.       Лилит сидит на мягкой траве, окуная босые ступни в неторопливо журчащий ручей, и весело морщится от его прохлады. Лилит наклоняется и перекидывается вниз, чтобы коснуться изящными пальцами кристально чистой воды и утолить жажду. Лилит тыкается вздернутым носиком в синие гиацинты и жмурится от их дурманящего аромата. Лилит кружится на длинных ногах, и копна длинных волос развивается следом. Лилит…       Она часто одна, почти все время, и Люцифер не замечает, как оно пролетает, пока он позволяет себе подглядывать за благолепием Первой Женщины. Однако рано или поздно их невзаимная идиллия рушится Адамом, который жаждет утянуть ее вслед за своей волей.       Люцифер не понимает, как можно не восхищаться ею, как можно не целовать ее ладони и землю, по которой она прошла? Он не видит этого блеска в глазах Первого Мужчины, и ему становится невыносимо горько за Лилит, настолько, что он хочет вылететь их своих извечных укрытий за толстыми деревьями и густыми кустами, чтобы сказать Адаму, что он непробиваемо и безнадежно лишен интеллигента, и что старейшины сильно ошиблись при его создании. Но ангел разжимает кулаки, твердо решая не влезать в человеческий порядок и не создать проблем для Лилит.       В один из таких дней извечного наблюдения Люцифер совершает ошибку, выдавая себя шорохом крыльев. Он спешно укрылся за спасительным стволом, уверенный, что Лилит если что-то и расслышала, то ничего не поняла. Послышался смех, а затем Люцифер впервые услышал ее голос: — Я вижу тебя. Твои крылья.       Душа его с грохотом упала в пятки и так же резво вернулась назад. Поздно было сдавать назад, и ему ничего не оставалось, как наконец завязать с ней разговор. Люцифер вышел из-за укрытия, неловко улыбаясь и совсем не представляя, куда деть глаза в самый ответственный момент.       Лилит наконец смогла рассмотреть его поближе. Когда она увидела Люцифера в первый раз, то ничего осознать даже не успела — так скоро он исчез. Тогда хотелось поделиться с мужем новостью о встрече с ангелом, но отчего-то она умолчала об этой недолгой встрече. Она разогнула колени и подалась вперед, когда серафим уселся рядом. Лилит не смогла сдержать улыбки — он необычен и мил! Больше всего ей понравился румянец на бледных щеках и три пары крыльев, которые он почему-то спрятал сейчас, а не минутой ранее в попытках не выдать себя.       Блаженство и спокойствие покинули Люцифера, он заметно напрягся. Одной слежки было достаточно, чтобы запомнить — Лилит прелюбопытное создание. Наверняка она начнет его расспрашивать, не важно о чем, а Люцифер проболтается о тайнах мироздания, о том, о чем запрещено даже помышлять, и обоих предадут анафеме, и… — Ты в порядке? О чем задумался?       Ее нежный, тягучий как мед голос вернул в реальность, а теплая ладонь слегка коснулась его руки. Он одернул ее, испугав женщину. Видя непонимание в ее темных глазах, Люцифер спешно извинился: — Я не хотел пугать тебя!.. мешать тебе… я… — Я не боюсь.       Лилит продолжала коситься на его простецкие одеяния, и первые сомнения прокрадывались в ее светлую голову. Она коснулась одежды, сотканной из белого света зимнего солнца — приятная на ощупь. — Что это? Почему оно на твоем теле?       Ну вот. Она задает вопросы с таким выражением лица, что ангел не может игнорировать ее. — Одежда, хитон. Ангелы… м-м… в отличие от людей носят одежды. Так заведено.       Женщина на миг сощурилась, будто пыталась углядеть утайку в чужих глазах. Люцифер снова занервничал. Вопреки его страхам, Лилит бросила попытки допытываться, зарывая плечи в копну волос. Она неосознанно притянула к полным грудям колени и немного склонила голову, продолжая разглядывать небесное существо. Они сидели так некоторое время, пока Люцифер не набрался смелости и не произнес тихим голосом: — Могу я потрогать твои волосы? — Мои волосы? — Да. — Думаю, можешь.       Лилит протянула ему густую прядь, а Люцифер принял ее. Как он и воображал, они были превосходны на ощущение так же, как и на вид: гладкие, блестящие и мягкие, как летние облака или струящийся шелк. Первая Женщина завороженно глядела на то, как прядки проходят между ангельскими пальцами, а в ушах жужжало от нежных прикосновений. Адам никогда не делал так, как делал этот ангел. Этот ангел… — А твое имя? Мое тебе наверняка известно.       Очнувшись от транса, Люцифер вскинул голову, и щеки поверх круглого румянца еще сильнее залились краской. — Люцифер. Люцифер Морнингстар.       Лилит повторила вслух. — Красивое. Ты тоже красивый.       Люди не знают, что такое смущение. Стыд. Обида. Презрение. Никакими чувствами и эмоциями из того мира — неправильного и злого — не одарили их старейшины. Они считали, что такое хрупкое песочное создание, как человек, не способно выдержать столько тьмы внутри души — она всенепременно поглотит их. И только существа, сотканные из божественного света, знают, какого это, и вырывают эти ростки неправильности, не давая им взрасти внутри собственных чистейших душ.       Люцифер знает, что такое смущение. Не самое плохое чувство, оно не под запретом, однако людям это неведомо, потому Лилит не совсем понимает, отчего Люцифер раз за разом краснеет, стоит ей сказать что-либо. Резонный вопрос задает она в попытках разгадать эту загадку: — Почему твои щеки краснеют? Мои не краснели никогда. — Это… я не могу сказать тебе.       Ну вот. Сейчас Лилит встанет и уйдет прочь. — Ну хорошо. Может, расскажешь позже?       Люцифер мгновенно выдает скороговоркой: — Твои слова. Они смущают меня. Поэтому я краснею, наверное. — Смущают? Что это? — Я боюсь, я не смогу тебе подробно объяснить. Мы разные. Слишком. Пока я не умею объяснять что-то хорошо… — Не страшно. Когда сумеешь, то расскажи, хорошо?       Люцифер пропал. Он не имел власти над собой, когда Лилит о чем-то просила. Он видел в ней дар убеждения, такой, который из искры способен разжечь пожарище. Лилит могла родиться без голоса, и Люцифер, непременно поняв ее без слов, все равно выполнил бы любое ее желание. Сердце опять бешено заколотилось, стоило Лилит склонить голову так, чтобы глаза ее сверкали исподлобья. Она хотела что-то сказать, но отчего-то долго подбирала слова. Тело ее затекло сидеть в одной позе, так что она вытянулась в струну, растягивая затекшие мышцы, и улеглась на бок. Ее легкая улыбка не сходила с губ, и в конце концов она полушепотом произнесла: — Я бы хотела, чтобы ты трогал мои волосы. Это было очень приятно.       От этой невинности и прямоты Люцифер растаял, едва сдерживая себя не сгрести ее обнаженное тело в объятия. Он радостно покивал, с блаженством поглаживая длинные пряди.       Лилит не отрывала глаз. Люцифер, прикрыв веки, подносил пряди к губам, целуя так, будто это его дитя. В душе у Первой Женщины творился кавардак, коего она пока не ощущала. Там зарождалась самая настоящая любовь во всех ипостасях — ангельская и дьявольская в последствии, ну а пока оба купались в блаженной неге, довольствуясь обществом друг друга.       Дни летели незаметно, и Лилит осознавала, как пуста ее жизнь была до встречи с серафимом. Каждую ночь, засыпая рядом с Адамом, она предвкушала скорую встречу с Люцифером, гадая, о чем он будет рассказывать, а что преподнесет в дар. Один из последних была «утка» — престранное крылатое создание, которых в Эдеме не водилось, а издавало оно смешные крякающие звуки. Люцифер говорил, что старейшины не приняли его создание из-за его бесполезности и бессмысленности, однако Лилит утка так сильно приглянулась, что она умоляла оставить ее себе. Люцифер послушал, несколько преобразив птицу: крякала она только тогда, когда ее сжимали, не умела летать, хоть и имела крылья, и не имела сознания, так как Люцифер лишил ее жизни. Лилит дала обещание прятать уточку от мужа и успешно его сдерживала.       Первая Женщина обожала трогать ангела за его крылья. Они были бархатные и нежные, такие, какими она представляла себе кучерявые облака на голубом небосводе. С каждым разом, когда Люцифер любезно расправлял их, что-то екало за грудью — неописуемый восторг. Ах, как бы она хотела вечно обласкивать эти большие перья! Теперь-то она начала понимать, почему Люциферу доставляло удовольствие прикасаться к ее волосам. Впервые увидев его плащ, окаймлённый золотыми лучами утренней звезды, Лилит восхищенно прикрыла рот рукой. А после Люцифер прилетел к ней в любимом цилиндре, и Лилит со смехом отметила, что он действительно кажется чуточку выше. С годами их тайные отношения развивались, подпитываясь от любви и знаний, и, казалось, так будет до самой смерти, но череда событий и закономерностей привела к акту неповиновения обоих, и они дорого заплатили за свои желания.