Бездна надежд

Как только Ханна спустилась по лестнице, она оказалась в объятьях ароматов утреннего завтрака. Запах жареных яиц с беконом мгновенно пробудил ее аппетит, и по мере того как она приближалась к кухне, ее мысли витали где-то между приятным голодом и нервозностью от предстоящего разговора. В её уме формировались обрывки выдуманной истории о потере памяти. Входя на кухню, Ханна увидела, как Сэцуко, одетая в просторные черные брюки и чистую белую футболку, с улыбкой указала ей на стол. Сэцуко была поистине прекрасна, ее естественная красота и спокойная улыбка вызывали у Ханны смущение и восхищение одновременно. В этот момент Амаймон, неумолчный голос в сознании Ханны, игриво прокомментировал: «Ха! Вот бы мне тело, и я бы не устоял перед такой красотой». Вздыхая от его комментария, Ханна постаралась сосредоточиться на завтраке. Но она заметила, как Сэцуко смотрит на нее с неподдельным интересом, в ее глазах читалось искреннее удивление. — Что-то случилось? — неуверенно спросила Ханна, пытаясь скрыть смущение. — Я что-то не так делаю? Сэцуко мгновенно замахала руками в жесте отрицания, и услышав ее ответ, Ханна почувствовала, как краска бросилась в лицо. — О, Боже, нет, абсолютно нет! — Сэцуко выглядела почти так же нервно, как Ханна. — Ты просто такая миленькая, что я не могу оторвать от тебя взгляд. Твои щеки, губки... такие пухленькие. Даже завидую немного. Ханна покраснела еще сильнее, если это было вообще возможно, и начала есть, пытаясь сосредоточиться на еде, чтобы как-то скрыть свое замешательство. «Ах, вот это да, наша Ханна такая стеснительная», — с достоинством заметил Амаймон. «Неужели эти комплименты так задели тебя? Интересно.» Когда завтрак подошел к концу, Сэцуко, собирая посуду, внезапно предложила: «Пойдем на диван, Ханна. У меня есть к тебе пару вопросов». Ее голос звучал так, будто она намеренно хотела сменить тему, не дожидаясь реакции девушки на ее комплимент. Разговор, который следовал далее, потребовал от Ханны воображения и рафинированности, ведь ей предстояло убедительно изложить свою выдуманную историю о потере памяти. Сидя на удобном диване, Ханна напряглась, пытаясь вообразить свою выдуманную историю как можно более живо. Сэцуко села напротив неё, скрестив ноги и направив свой искренний и заинтересованный взгляд на Ханну. Атмосфера была на удивление спокойной, лишь слегка наполненная ожиданием. В сознании Ханны Амаймон шутил и докучал, но она старалась его игнорировать, сосредотачиваясь на задаче. Ханна начала свой рассказ медленно, выбирая слова. "Я... я проснулась на берегу реки. Было почти темно, и я ничего не помнила. Не знала, как там оказалась, кто я такая... кроме своего имени. Я даже не помнила, откуда я родом." Её глаза блестели, когда она строила историю, стараясь сделать её правдоподобной. Сэцуко слушала, опираясь подбородком на руку. "Это должно быть очень пугающим, внезапно найти себя одну, без каких-либо воспоминаний," сказала она с сочувствием в голосе. Ханне было нелегко сохранять спокойствие под таким трепетным взглядом. "Да, это было ужасно," продолжила она. "Я бродила по лесу, искала любой признак того, что делать дальше, но ничего. Потом я нашла город и... в итоге оказалась здесь." Её рассказ замолк, словно она сама была погружена в свою же выдуманную историю. Сэцуко кивнула, выглядев действительно впечатлённой и заинтересованной. "Это невероятно, Ханна. Но ты здесь в безопасности, и я рада, что ты нашла путь к нам." Её слова были полны искренности, и Ханна почувствовала внезапное тепло в груди. "Спасибо, Сэцуко... за все," тихо сказала Ханна, чувствуя неожиданную волну благодарности к этой женщине. Сэцуко улыбнулась, поднявшись с места. "Не за что. А теперь, давайте забудем о грустных историях. У меня есть пара настольных игр, или мы можем посмотреть что-нибудь." Ханна улыбнулась в ответ, чувствуя, как напряжение покидает её плечи. "Настольные игры звучат здорово," согласилась она. И хотя Ханна знала, что её история о потере памяти была выдумкой, тепло и забота, которые она ощущала в этом доме, были абсолютно настоящими. Она глубоко вздохнула, решив наслаждаться моментом здесь и сейчас, оставив заботы и призраки собственного выдуманного прошлого за дверью. Переезд к Сэцуко стал для Ханны новым, но вполне уютным началом. Спустя неделю после её прихода в жизнь Сэцуко, последняя предложила девочке остаться жить с ней до тех пор, пока не удастся найти её родных. Сэцуко с радостью предоставила Ханне все необходимое для комфортного проживания, включая просторные футболки и рубашки, которые на десятилетней Ханне сидели как платья. Единственным моментом, вызывающим у Ханны любопытство, была ночная работа Сэцуко. Однажды, лежа в кроватке, облаченная в одну из свободных рубашек, которые ей предоставила Сэцуко, Ханна неожиданно спросила: — Сэцуко, ты не устаешь работать по ночам? Сэцуко, наливая себе чашку чая, ответила с улыбкой: — Нет, мне нравится. Лучше ночью, чем днем. Да и платят неплохо. Хотя Ханна хотела узнать больше, Сэцуко ловко избегала конкретики и меняла тему. Вопросы Ханны не ограничивались только Сэцуко. Она все чаще задавалась вопросом, кто же такой Амаймон, который постоянно разговаривал с ней в её сознании. Однажды вечером, когда она лежала на кровати, она решила докопаться до сути. — Амаймон, кто ты? Чего ты от меня хочешь? — настойчиво спросила она, глядя в темноту своей комнаты. Амаймон, обычно вечно спокойный и шутливый, на этот раз прозвучал раздраженно: — Тебе еще не время это знать, Ханна. Но будь уверена, я твой напарник. Я плохого тебе не сделаю. Но уговоры не могли усмирить её любопытство. С повышенным тоном, она не отступала: — Мне нужны ответы, Амаймон! Если ты со мной постоянно, я должна знать, кто ты такой. Нельзя же просто принять на слово, что ты — мой напарник. — Понимаю твоё беспокойство, — умягчил тон Амаймон. — Время все расставит по своим местам, Ханна. Ты сильнее, чем кажешься, и когда придет время, ты будешь знать больше. Доверься мне. Диалог закончился без единого ответа на её вопросы, и Ханна, сжимая подушку, обдумывала услышанное. «Какой странный и загадочный мир», — думала она, едва прикрывая глаза, уже смирившись с тем, что ответы найдут её не скоро.

Конец мирной жизни

Тишина ночи в доме, где Ханна временно обрела убежище, была внезапно нарушена звуком падающего предмета с первого этажа. Сердце девочки забилось в ужасе и непонимании. Она осознавала, что Сэцуко не могла быть дома, ведь та работала ночью. В голове Ханны пронеслись тысячи мыслей, но резкий голос Амаймона перебил их всех: «Ханна! Слезь с кровати и спрячься под нее. И ни звука!» Её инстинкт противоречить мгновенно сменился желанием сохранить безопасность. Без раздумий Ханна спрыгнула с кровати, но её движения застыли, когда она услышала чьи-то шаги, ведущие наверх. С сильным биением сердца она прислушалась к словам Амаймона и укрывшись под кроватью, стараясь изо всех сил затаить дыхание. «Теперь самое важное — молчать», — обращался Амаймон, нервный тон которого только усиливал напряжение момента. Шаги приближались, и вскоре Ханна увидела под дверью тени и услышала, как дверь медленно открывается. В поле её зрения появились мужские ботинки, испачканные грязью. Не Сэцуко. Незнакомец начал осматривать комнату, открывая шкафы и вскрывая ящики, явно в поисках чего-то. После мучительных пятнадцати минут вторжение казалось завершенным, и незваный гость покинул комнату. Ханна только собралась вздохнуть облегченно, как вдруг начала икать — неконтролируемая реакция её организма на пережитый стресс. «Только не сейчас...» — нетерпеливо выругался Амаймон. Шаги, уже начавшие удаляться, вновь стали приближаться. На этот раз незнакомец стоял прямо перед тем местом, где скрывалась Ханна. Когда он присел, заглядывая под кровать, девочка увидела его лицо: грубые черты с шрамами и противная улыбка, от которой веяло дурным предзнаменованием. В этот момент Амаймон шепнул: «Не двигайся, Ханна. Я здесь». Его голос, хоть и был лишь эхом в её сознании, дал ей каплю уверенности в этой безвыходной ситуации. В мгновение ока, Ханна ощутила резкую боль, когда незнакомец схватил её за волосы и бесцеремонно повалил на пол. Ей пришлось столкнуться лицом к лицу с жестокостью, которую она не могла себе представить. "Вот это поворот, дрянная девчонка. Сэцуко теперь заводит детей? Ну-ка, милашка, расскажи, где Сэцуко прячет свои документы? Или ты предпочитаешь украсить своё лицо шрамами?" — голос его звучал настолько ядовито, что каждое слово, казалось, было нанесено Ханне как удар. Из-под рукава он извлек нож, начав медленно поглаживать его лезвием по лицу Ханны, словно играя, при этом оставляя мелкие царапины. Слезы выступили на глазах девочки, но её страх смешался с чувством непоколебимой лояльности к Сэцуко. Последовавшая пощечина раздалась громко, а его слова казались издёвкой: "Ты меня слышишь, обезьянка? Не научили разговаривать со взрослыми?" Он вновь потянул за её волосы, чтоб она смотрела на него прямо . Ханна, стараясь собрать остатки своего мужества, пролепетала сквозь слезы: "Я... я правда не знаю. Я ничего не знаю о каких-либо бумагах... Пожалуйста, отпустите меня..." Но её мольба была жестоко прервана ударом в живот, который заставил её задыхаться от боли и страха. В тот момент, когда отчаяние достигло своего апогея, Ханна пожелала только одного — чтобы все это каким-то образом закончилось. Внезапно внутри неё пробудилась невообразимая сила, гнев, который начал расти, угрожая переполнить её собой. Мир вокруг погрузился в темноту, и она услышала последнее, что эхом отдалось в её голове — голос Амаймона, полный отчаяния и беспокойства и фоновый Крик чего-то . "Ханна, НЕТ! Очнись, успокойся. Не совершай необдуманных поступков!" — крик его звучал громко и внушал страх. Моменты напряжения и страха сменились странным спокойствием, когда в душе Ханны зрело решение. В её глазах отразилась решимость, готовность столкнуться с темнотой заради света, что символизировало её непоколебимую волю.

Осознание всего

Боль в голове была нестерпимой, а каждая попытка открыть глаза вызывала новую волну боли, которая пульсировала в каждой клетке тела. Ханна пыталась сориентироваться в пространстве, но воспоминания были расплывчатыми, словно снимки из старого, запылённого альбома. "Ханна, постарайся не двигаться слишком резко, твоё тело ещё не полностью восстановилось после всего, что тебе пришлось пережить," — голос Амаймона звучал неожиданно мягко и утешающе, как если бы он пытался оберегать её от дальнейших болей. Медленно приоткрывая веки, Ханна осознала, что находится в не знакомом ей месте. Стены, окрашенные в успокаивающий белый цвет, медицинское оборудование по бокам и запах антисептика — всё это указывало на то, что она лежит в больничной палате. "Где я? Что со мной произошло? Я помню только... только крики," — Ханна едва выговорила эти слова, поскольку её голос сильно дрожал от слабости и напряжения. Амаймон внимательно и сочувственно слушал ее , словно пытаясь подобрать слова, которые могли бы утешить её в этот момент. "Пока ты отдыхаешь и восстанавливаешься, я расскажу тебе всё, что тебе нужно знать. Но самое главное сейчас — это твоё здоровье. Выдержи ещё немного, и я отвечю на все твои вопросы," — его голос по-прежнему звучал мягко, оставляя после себя ощущение спокойствия и защищённости. Так, общая взаимопонимание и забота помогают Ханне пережить непонимание и страх перед неизвестным, позволяя ей постепенно находить силы и готовность столкнуться с ответами на свои вопросы.