Попался

— Годрик! Годрик! Да куда же ты подевался?! — по коридорам Хогвартса носилась воплотившаяся молния. Стены звенели от несдерживаемого нетерпения, редкие портреты, которые уже успели поселить в школе, едва не выбирались из своих рам в попытке разглядеть невероятное чудо: растрепанного и взбудораженного Салазара Слизерина. — Вот всегда так: когда он не нужен, обязательно бродит где-то неподалеку, высматривает, вынюхивает, выслушивает. А вот когда без него никак не обойтись, прячется в самом дальнем углу, еще и тряпочкой прикрывается, чтобы точно никто не нашел! Хельга и Ровена сначала испуганно отшатнулись от пронесшегося мимо друга, переглянулись между собой и невольно застыли, поглядывая ему вслед. Затем снова подняли друг на друга сияющие глаза. Подруги были совершенно счастливы, когда их уже почти привычно отстраненный и бесстрастный Салазар снова начал улыбаться, интересоваться тем, что происходит вокруг, и перестал напоминать заледеневшую в своем величии статую. Когда Слизерин окончательно скрылся из вида, Хельга вдруг расплакалась, а Ровена притянула подругу к себе, ласково обняла ее за плечи и принялась поглаживать по голове. Да, она всецело разделяла боль молодой ведьмы и понимала светлую, немного печальную радость. После гибели сестры Салазар изменился до неузнаваемости, горе исказило его, ожесточило, оно терзало его изнутри, зарождая в нем тьму, которой там никогда раньше не было. Теперь же… Теперь у обеих появилась надежда, что когда-нибудь они смогут увидеть прежнего, непоседливого и любознательного, предприимчивого, склонного к шуткам и розыгрышам Салазара, по которому успели соскучиться. «Пусть ты будешь счастлив в своем начинании», — синхронно подумали Основательницы, и легкая волна магии полетела вслед за умчавшимся юношей, желая донести благословение. Обыскать весь замок сверху донизу казалось хорошей идеей ровно до того, как Слизерин добежал до покоев Годрика и обнаружил его там, свернувшегося в тугой клубок за плотно прикрытым пологом. Спрашивается, и зачем нужно было носиться, суетиться и бестолково размахивать руками? Гриффиндор коротко застонал во сне и зашевелился в попытке отвернуться от источника нежелательного света, так что Салазару не оставалось ничего, кроме как забраться на постель друга и плотно прикрыть полог обратно. Годрик сонно причмокнул губами и засопел дальше, а Слизерин замер над ним, не решаясь будить. До него только сейчас дошло, как устал Гриффиндор за все это время, сколько сил он отдал для того, чтобы помочь самому Салазару разобраться с собой и с партнерством. Темные круги под глазами, не разгладившаяся даже во сне морщинка на лбу, побледневшая кожа, потускневший в общем вид — Слизерин пригляделся и попытался загнать вскинувшуюся было тревогу: на короткий миг ему показалось, словно бы Годрик чем-то тяжело болен. Он робко потянул ладони к лицу друга, но почти сразу отдернул кончики пальцев. Вина острием иглы кольнула его в самое сердце, и Салазар поспешил аккуратно слезть с постели Гриффиндора и убраться подальше, не разгружая друга новым витком проблем. — Я уже не сплю, — сонный голос Гриффиндора заставил Слизерина обернуться у самого выхода. Годрик лениво потягивался, зевал и жмурился, словно сытый и довольный жизнью кот. От сердца Слизерина немного отлегло: он понял, что его другу все же удалось отдохнуть. И все равно на грани сознания осталась мысль, что здоровье Годрика все равно нужно было проверить. А заодно сделать для него хоть что-нибудь, способное компенсировать затяжной период острой самовлюбленности и эгоизма. Идея о создании пары вновь мелькнула в голове и затаилась до лучших времен: глаза друга смотрели встревоженно и внимательно. — Что ты молчишь? Рассказывай, что случилось? — Мы с тобой так давно не выбирались куда-нибудь, — протянул Слизерин, но покачал головой: взгляд Годрика окатил его предупреждением — Ладно, если ты так настаиваешь, я расскажу. Сегодня мне снился брачный сон, тот самый, понимаешь? И Гарри ответил мне, что согласен стать моим мужем, но при одном условии: он хочет разобраться со своим врагом, с каким-то там Волдемортом. Мой мальчик слишком глубоко к сердцу принимает возможное будущее своих друзей, не хочет оставлять их в опасности, желает встретить опасность лицом к лицу, а не бежать от нее. Я думал, что родственные души — красивая сказка, но знаешь, судьба привела меня к тому, кого я по-настоящему уважаю и кого уже начинаю любить. Гарри — достойный мужчина, зря я так пренебрежительно отнесся к нему в начале. — Я очень рад за тебя, — теплом в голосе Гриффиндора, казалось, можно было согреть весь Хогвартс целиком. — Вы смогли договориться о том, что он перебирается к тебе? Или… быть может, ты сам отправишься в будущее? И что ты думаешь делать с врагом своего суженого? Знай: я всегда готов помочь вам всем, чем только смогу… Годрик улыбнулся. Он говорил от чистого сердца, но горечь его улыбки подсказывала Салазару, что расставаться с ним друг отчаянно не хотел и страшился этого дня. Предложение помощи и вовсе растрогало Слизерина, и он потянулся к другу с объятиями. — Спасибо за предложение, Годрик, — преувеличенно бодро заговорил Салазар, когда объятие распалось, и он отошел от друга на несколько шагов. Обойдя комнату по кругу, Слизерин громко хлопнул в ладоши, заставляя самого себя сосредоточиться. — Дело в том, что еще до вопросов о Волдеморте и переезде нам с Гарри нужно разобраться совсем с другой проблемой. — Что еще случилось? — насторожился Гриффиндор, отошел в сторону и вернулся с парой кубков темно-рубинового вина, в котором плавали золотистые искорки. — Что случилось, Салазар? Слизерин благодарно принял свой кубок, сделал приятно согревающий глоток и хмуро покачал головой. — В наш сон ворвался какой-то старик и грубо вышвырнул Гарри из него, а затем заявил, что-то вроде: «ради мира запрещаю брак между Гарри Поттером и Салазаром Слизерином». И ты понимаешь, что у него и в самом деле получилось наложить запрет: нити, которые почти связали нас с Гарри, теперь разорваны, и я не уверен, что ритуал поиска подходящего партнера теперь сумеет привести нас друг к другу. Ему удалось навредить моему сознанию, и я не сразу справился с ударом: и этот удар пришел через тысячелетие, ты понимаешь, какой силы этот маг?! Что он хочет от Гарри?! — Подожди-подожди, — заволновался Гриффиндор, — старик? В памяти Гарри я видел только двух стариков… Один из них — сквиб, он бы не смог к вам прорваться, а второй… Очень высокий, с длинными седыми волосами и бородой до пола, в очках, нос кривой и длинный? — Да, — выдохнул Салазар, — это он! Кто это? Что он делает возле Гарри? Почему вмешался в наш ритуал? Ты можешь мне сказать хоть что-нибудь? Я должен с чего-то начать, как-то одолеть его, чтобы восстановит разорванные нити. Годрик, это вообще возможно? — Сложно сказать, — замялся Гриффиндор, немного помедлил, затем поднял на Салазара задумчивый взгляд. — Видишь ли: все, что я мог понять из ощущений Гарри, этот старик ему очень дорог. Гарри уважает его, доверяет ему во всем, хоть их и нельзя назвать близкими людьми. Это директор Хогвартса во времени Гарри, и ты сам понимаешь, что, скорее всего, такую власть мы сами ему и дали. — Так давай… — захлебнулся мыслью Слизерин, но наткнулся на предупреждающий взгляд друга. — Нет, мы не отправимся прямо сейчас разрушать один из самых сложных ритуалов, которые мы когда-либо проводили, Салазар, и ты сам прекрасно понимаешь, почему, — мягко выговаривал Гриффиндор. — Мы сделали это для того, чтобы директор был защитой и опорой всех учеников, чтобы его слово было последним в тех ситуациях, когда маг оказывался в ловушке из чужой воли и никак не мог выбраться самостоятельно. А еще мы сделали так, чтобы директор Хогвартса все свои устремления направлял лишь на то, чтобы защищать и оберегать детей. Прошло слишком много времени для будущего, и мы не можем точно сказать, что ни один директор ни разу не воспользовался запретом для спасения чьей-нибудь жизни. Мы ошиблись, уповая на мудрость мага, который осмелится принять под свою руку Хогвартс, мы судили по себе… Но ведь и ты не можешь знать наверняка: вполне возможно, что директор действует из интересов Гарри, как он себе их представляет. — И что мне теперь делать? Я не могу оставить все, как есть! Гарри… он же… — Он теперь твой свет и твоя тьма, — мягко улыбнулся Годрик, — не понимаю и даже представить себе не могу, но уверен в том, что это прекрасно. А на твоем бы месте я отправился бы в будущее и сам бы во всем разобрался. Вполне возможно, что не все так трагично, как тебе представляется, вполне возможно, ты сможешь договориться и с этим упрямым стариком. — Годрик, — подавленно прошептал Слизерин, — ты не о том думаешь. Понимаешь, он оспорил мое право на Гарри, он бросил мне вызов — мы никогда не сможем договориться. — Ерунда, — отмахнулся Гриффиндор. — Ты — один из Основателей Хогвартса, справишься. Главное, не слишком задирай там нос и не кидайся сразу в атаку, не забывай, что последнее — только моя привилегия. Друзья с улыбками переглянулись между собой, атмосфера в комнате сразу стала гораздо теплее и спокойнее. Правда, один вопрос все же мучил Слизерина, и он не смог от него отмахнуться. — Годрик… — нерешительно протянул он, откашлялся, спрятал свое сомнение в кубке, залпом допил вино, едва не поперхнулся. Гриффиндор смотрел на его мучения с легкой сочувственной улыбкой, и Слизерин был ему за это горячо благодарен. — Как ты думаешь, а я смогу… Мы с Гарри сможем восстановить эти нити? — Если вы не сможете, — теперь друг улыбался тепло и ласково, — то смогу я. А если и у меня не получится, то позовем на помощь девчонок, а для них, как ты знаешь… — Нет ничего невозможного, — невольно хохотнул Слизерин и воспрял духом. — Точно, — кивнул Годрик и продолжил уже серьезно. — Главное, что Гарри тоже выбрал тебя, а это значит, ты сумеешь его защитить. Будь рядом с ним, раздели его помыслы и стремления, поделись своими мечтами — и тогда он откроется для тебя. Любовь способна на многое, если не на все, главное, не потерять ее. И Салазар… Мы всегда рядом. Даже если нас будет разделять целое тысячелетие, мы все равно останемся рядом с тобой, помни об этом. Слизерин коротко кивнул, неловко, чересчур громко поставил на стол опустевший бокал и заторопился к выходу. Возможно, все получилось слишком неуклюже, быть может, даже чересчур холодно, но так Салазар мог хотя бы быть уверенным в том, что Годрик не заметил выступившие на его глазах слезы.