No Safe Word

17:20              О чём он только думал? Он совсем потерял рассудок.              Риндо больше не мог сдерживаться. Ему казалось, что он никогда не шёл так быстро, как в туалет, когда увидел, как Китахара уезжает из клуба после того, как достаточно протрезвела; он предложил отвезти её к себе домой, но она знала, чем может обернуться его доброта. Опустив голову, он шёл, чтобы хоть как-то уединиться. Он был уверен, что слышал, как Какучё что-то говорит ему, но не мог позволить себе остановиться и поговорить. Он даже не успел запереть дверь кабинки, как его ремень со звоном ударился о дешёвую фанерную стенку, а брюки были уже расстёгнуты, и его возбуждение возросло, когда он расстегнул ширинку. «О, чёрт. Да.» Он спустил штаны до колен, а вместе с ними и нижнее белье, его эрекция упёрлась в живот, вызвав тихое шипение от чувствительности. Опустившись на сиденье унитаза, зажав край рубашки в зубах, Риндо застонал сквозь ткань, когда его холодная ладонь обхватила его пульсирующий член. Грудь вздымалась, челюсть была сжата, тепло быстро разлилось по его телу от крепкой хватки, внизу живота скрутило, когда он представлял женщину, распростёртую на кровати, на которой она лежала всего пятнадцать минут назад. Он набрался храбрости, чтобы сесть между её ног, но не смог заставить себя подтолкнуть её дальше, когда увидел, как она качнула головой, а её глаза, которые всегда заставали его врасплох, были затуманены от успокоительного. Он почти пожалел, что отказался от своих манер, как и от одежды, в тот момент, когда она смотрела на него сверху вниз, словно была в здравом уме, её кожа всё ещё была горячей, а исходивший от неё аромат, впитавшийся в его кожу, вызывал у него головокружение. Даже сейчас он всё ещё чувствовал запах её духов, который впитывался в воротник его рубашки, проникая всё глубже в нос каждый раз, когда его плечо вздрагивало от напряжения, и он знал, что эрекция не исчезнет, если он не что-то не предпримет.              Придётся пока довольствоваться мысленной картиной, как она лежит на ярких атласных простынях. И всё шло достаточно хорошо, его головка уже намокла. Проведя большим пальцем по кончику предэякулята, его член дёрнулся от ощущения скольжения, подушечка его пальца задела нерв, заставляя его ногу дрожать. Он действительно сидел там, в туалете того убого клуба, дёргая свой член, представляя, как его коллега раздевается для него; эта округлая задница прижимается к его коленям, его лицо уткнулось в её груди, в то время как она сжималась вокруг него; его хватка сжимается вокруг его длины, чтобы имитировать, как он представляет, что будет чувствовать внутри неё. Увеличивая скорость, он обхватил свободной рукой яйца, мышцы живота напряглись от нарастающего давления. Чёрт, почему она заставила его так себя вести?              Дверь в уборную со скрипом открылась, но тот, кто только что вошёл, на мгновение замолчал, и позвякивание ремня Риндо и его затрудненное дыхание заставили вошедшего остановиться.              — Ты правда сейчас дрочишь?              Риндо зажмурился, пытаясь не обращать внимания на голос брата. Он не собирался упускать оргазм. Ни за что.              Ускоряющийся ритм шуршания ткани, звуки влажной кожи, заполняющие пространство, заставили Рана рассмеяться. Младший Хайтани никогда не был из тех, кто стесняется своих желаний. За годы совместной жизни у них были общие девушки, и они периодически сидели в одних и тех же камерах, пока их не разлучили за то, что они натравливали друг на друга заключенных, с которыми сидели в одной камере.              — Ты дрочишь, да?              Выплюнув изо рта край рубашки, Риндо отчаянно замотал головой, отчаянно пытаясь удержать фантазию, которая прочно засела в его мозгу, и знакомую эйфорию, охватившую его изнутри.              — Отвали!              — Ты помнишь, как однажды на Новый год мы пошли навестить Обаа-чан, и она сказала, что все мужские члены взяли своё начало с песчаных червей?              Наклонившись вперёд, Риндо невольно ускорил темп своих движений, и сквозь его затруднённое дыхание случайно вырвался стон, когда он открыл рот, чтобы предупредить брата:              — Серьёзно, Ран, свали, иначе я кончу тебе на волосы, — Риндо и не подозревал, что его брату не понравится, если он сделает с ним то, что было обычным явлением в его жизни. Но ведь это был Ран... У этого человека были, интересные наклонности, мягко говоря.              Посмеиваясь, Ран поднял руку, несмотря на то, что его никто не мог увидеть. На полпути к выходу, когда в двери всё ещё выглядывала только макушка его головы, глаза старшего брата хитро прищурились.              — По крайней мере, мы знаем, что у неё достаточно опыта, чтобы хорошо о тебе позаботиться; она, вероятно, сосёт как пылесос.              В голове Риндо промелькнула картина щёк и этих зелёных глаз, которые остекленели, когда они смотрят только на него, и костяшки пальцев побелели при мысли о том, как её язык с пирсингом обводит его головку, а затем проникает в горло, пока её нос не упрётся ему в живот.              — Ах, блять! — дыхание сбилось, волна жара окатила его. Прежде чем он успел потянуться за салфетками, у него вырвался стон, и он выстрелил в дверь кабинки, вязкая жидкость потекла по стене, в то время как ещё одна капля попала ему между ног и приземлилась в нижнее белье, сбившееся вокруг лодыжек. Запрокинув голову, он тяжело дышал, и слух Риндо затуманился от стука его пульса, бегущего по венам. Придя в себя, он откинул с лица мокрые волосы, и чувство вины закралось в его сознание, чтобы взять верх над последствиями кульминации. Мало того, что он только что дрочил, думая о коллеге, так ещё и заляпал всё вокруг – не то чтобы его семя было худшим из того, что когда-либо портило уборную. Несомненно, этот урод пошёл и рассказал остальным, чем он там занимался. Наверняка им всем было весело от этого. Ну и нахуй их.       

***

       18:40              Китахара только что свернула на парковку перед своим домом после покупки продуктов, и, прежде чем она заметила мужчину, слоняющегося в темноте, она увидела это чудовище, припаркованное рядом с её местом. У неё было легкое искушение переехать его, она ненавидела его – это было уместно при той неприязни, которую она испытывала к конкретно этому мотоциклу. Припарковавшись и выйдя из машины, она поднялась по металлическим ступеням, покрытыми ржавым налетом, с тяжелыми пакетами на запястьях, когда на пороге её встретил незваный гость. Дрожащей рукой вставив ключ в замок входной двери, Китахара наконец-то смогла отпереть дверь, но остановилась, прежде чем открыть её, когда взглянула на притаившегося мужчину.              — Что тебе нужно?              Прислонившись плечом к входной двери, засунув руки в карманы зимнего пальто и сгорбив плечи, Ханма проверил её выражение лица, чтобы определить настроение.              — Ты всё ещё злишься на меня? Я пытался дозвониться до тебя.              — Да, и я знаю.              — Мы обычно играем грубо, так что я особо не задумывался об этом, — глядя куда угодно, только не на неё, Ханма погладил ворсинки в карманах; царапины, полученные им на челюсти и шее накануне вечером, заныли ещё сильнее, когда он посмотрел, как она отвернулась от него. — Ты же знаешь, я бы не стал тебя заставлять, да?              Китахара чувствовала себя так, словно её тело было сделано из свинца, а пакеты с продуктами тянули её вниз до такой степени, что она была уверена, что её ноги пустили корни.              — Это всё, что ты пришёл сказать?              — Не обижайся из-за недоразумения.              Не обращая внимания на более мягкий тон, чем тот, к которому она привыкла, она сморщила нос, а её челюсть затряслась в гневе:              — Ты действительно не в том положении, чтобы указывать мне, как себя вести.              — Я не хотел тебя напугать.              Усмехнувшись, Китахара недоверчиво покачала головой.              — Я всё сказала. Если ты ещё раз попытаешься выкинуть что-нибудь подобное, тебе придётся несладко.              Ханма прижал руки к груди, но пожалел об этом, когда на него напал холод, и издал судорожный звук, когда по его спине пробежала дрожь. Пожимая плечами в тщетной попытке согреться, он посмотрел на женщину так, словно хотел сказать что-то ещё. Китахара раздражённо цокнула языком, она не собиралась проводить всю ночь на улице, когда у неё было вполне приличное тёплое место прямо по другую сторону двери, перед которой они стояли, но она могла сказать, что у него на уме было что-то ещё.              Закатив глаза, она с ворчанием сдалась.              — Тебе нужно что-то ещё?              Ханма опустил плечи, повернувшись, чтобы укрыть Китахару от ветра.              — Можно я останусь у тебя?              — Я думала, мы чётко определили границы?              — Да ладно, сейчас пиздец как холодно, и я не хочу торчать на улице всю ночь.              — Просто иди в клуб. Там наверху есть комнаты.              — Я не хочу просить их о чём-то подобном.              — И ты пришёл ко мне? Почему бы тебе просто не пойти к себе домой?              — Сейчас это не вариант. Пожалуйста.              Должно быть, она стала мягкотелой, потому что её сердце слегка затрепетало, как только он заговорил. Насколько она помнила, он никогда не говорил «пожалуйста», «спасибо» или даже «извините» – никому. Это всегда было «давай», когда он чего-то от неё хотел, или «виноват», когда он действительно причинял ей боль в постели. То, как он себя вёл, было странно, но в его словах был смысл, сегодня ночью должны быть заморозки, и она не могла оставить его ночевать на улице, особенно когда знала, что долговязый ублюдок так плохо переносит холод, что это было просто жалко. Кроме того, учитывая то, что произошло ранее в тот день, она не совсем хотела оставаться одна. В глубине души у неё было какое-то неприятное чувство, и это заставляло её чувствовать себя неловко. Возможно, они и не были лучшими друзьями, но ей нравилось думать, что он не стал бы просто стоять и смотреть, как её убивают, если бы что-то случилось.              Сделав глубокий вдох, она выдохнула через нос с закрытыми глазами и шагнула внутрь, позволяя ему идти за ней.              — Хорошо, но не бери это в привычку, ладно?              — Да, ваше величество, — выражение его лица мгновенно просветлело, и он отступил на шаг, когда ущипнул её за зад, одновременно закрывая за собой дверь ногой.              — Я быстренько приму душ, — Китахара переступила с ноги на ногу, чтобы посмотреть на него, когда он зашёл за ней, и указала в сторону гостиной. — Оставайся здесь.              Сняв ботинки и повесив пальто на вешалку, он прошел в гостиную и опустился на ковёр между журнальным столиком и диваном. Однако что-то в этом пространстве было не так; мозг подсказывал ему, что какая-то мебель не на своём месте, хотя он не мог точно определить, что именно. Откинув голову назад, он посмотрел на потолок: над кухонной зоной виднелось пятно, похожее на томатный соус. Он слышал вскользь от нескольких членов клуба, что последняя вечеринка переехала к ней.              Внутри было тепло и уютно, а на кухне горели только редкие лампы и освещение под шкафом. В воздухе пахло чистым бельём и тем, что она готовила в перерыве между возвращением с работы и походом за покупками. Если бы он откинулся на подставку для ног, то заснул бы прямо там. Его глаза уже с трудом держались открытыми, а голова начала клониться вперёд. Разрываясь между тем, чтобы поспать и голодом, желудок заурчал и вернул его в сознание.              Может, она слишком быстро приняла душ, или он действительно отключился. Как бы то ни было, Китахара сейчас была в пижаме и на кухне, где она заканчивала свои дела, негромко позвякивая кастрюлями.              — У тебя ведь ни на что нет аллергии?              — Насколько я знаю, нет, а что? Ты планируешь меня отра... — он не договорил, когда на стол перед ним поставили две тарелки. Как только её руки освободились, она бросила ему флисовое одеяло, которое до этого лежало у неё на сгибе локтя.              — Хочешь что-то горячее из напитков? — крикнула Китахара, стоя спиной к мужчине, уже направляясь на кухню за своей едой и закусками, которые она приготовила.              — Конечно, — чёрт, он собирался сказать ей что-нибудь неприличное, но теперь не мог заставить себя сделать это. Она выглядела совсем не так, как обычно: мягкая пижама, не накрашенное лицо, ещё влажные волосы и очки, неровно сидящие на переносице. Странно было видеть её в таком виде. Это было по-домашнему, и он не привык к такому, но он бы солгал, если бы сказал, что ему это не нравится. Определённо, какая-то часть его души хотела испортить такой домашний образ.              Усаживаясь за стол с оставшейся едой и напитками, Китахара поднесла палочки для еды к его лицу:              — На что ты уставился? Тебе что-то не нравится?              Оторвавшись от своих мыслей, Ханма окинул взглядом небольшое блюдо, занимающее большую часть кофейного столика, а затем снова поднял глаза на женщину, сидящую напротив него с пачкой документов рядом с ней.              — Ожидала другую компанию?              — Нет, а что?              — Я просто удивлён, как у тебя хватило порций на двоих.              Уже приступая к еде, женщина пожала плечами, не отрывая взгляда от еды. У неё всё болело, и она умирала с голоду; хорошая еда всегда помогала ей чувствовать себя лучше, хотя бы немного.              — Я всегда готовлю больше, чем нужно, чтобы на следующий день съесть это или заморозить на тот случай, если у меня не будет времени готовить.              — Значит, я ем завтрашний ужин?              — Всё в порядке, я же не на грани голодной смерти. Кроме того, я ни за что на свете не стала бы сидеть здесь, есть и не предложить гостю что-нибудь.              — На самом деле ты не предлагала, ты просто поставила еду передо мной.              — Не хочешь – не ешь, — Китахара нахмурилась и протянула руку, чтобы взять тарелку, но Ханма опередил её и выхватил тарелку, как будто его никогда не кормили.              Ударившись спиной о край дивана, он повернулся к ней плечом, словно защищая свою еду.              — Нет! Я хочу есть.              Китахара раздражённо пробормотала:              — Тогда заткнись и ешь уже.              Подождав несколько мгновений, пока она снова расслабится, Ханма посмотрел на неё боковым зрением, и ухмылка появилась на его губах ещё до того, как слова покинули его рот, а затем он тихо пробурчал:              — Ты как моя жена сейчас.              — Ты хочешь спать на балконе?              Подняв брови, он склонился над тарелкой.              — Спасибо за ужин.              Тишина была комфортной, если не сказать немного странной: они постоянно отпускали шуточки в адрес друг друга когда работали или занимались сексом, между этим ничего не было. Ханма не знал, что с собой делать: он ни с кем так не сидел дружески в чужом доме и не ужинал – только по необходимости во время работы он ел с Кисаки, да и то редко. Вытянув ноги под столом и поставив по одной ноге по обе стороны от неё, он дважды повернулся, коснувшись её бёдрами.              — Что-то случилось сегодня?              Китахара подняла взгляд на долю секунды, прежде чем вернуться к просмотру кучи документов слева от себя.              — Я кормлю тебя и оставляю ночевать у себя, мы не собираемся притворяться, что это обычное дело, когда тебе не наплевать, как прошёл мой день.              — Я пытаюсь завязать разговор, а ты молчишь.              — Мне нужно закончить кое-какие личные дела до завтра. Это важно, и я не ела с утра. Ещё я хочу использовать тебя, пока ты здесь, так что я рационально использую своё время.              — Да? — Ханма скривил губы в ухмылке и пошевелил бровями: — Есть планы, как именно ты собираешься меня использовать?              Китахара, снова задетая его ногой, сгребла рис, одновременно проводя линию под текстом на бумаге, и зёрнышки разлетелись, когда она заговорила слишком быстро:              — Как боксерскую груша, если ты не дашь мне закончить то, что я делаю.              — Ты всегда была таким трудоголиком? — Ханма поднял руку, когда женщина бросила на него взгляд, и хихикнул в свою тарелку.       

***

       20:25              Войдя без стука в освещённый янтарным светом кабинет, Эрис направилась к столу, кончиками пальцев проведя по его волосам, когда проходила за креслом. Вздрогнув, как недовольный кот, Изана быстро надул губы от её действий, которые каждый раз его задевали.              — Ты что, не знаешь, как стучаться?              Направляясь в дальний конец роскошного помещения, где неоновые огни улиц внизу освещали всё вокруг, Эрис мотнула головой, и мрачно проговорила:              — Ты знаешь, что я это знаю, просто мне не хотелось стучаться. А что, — оглянулась она через плечо, и размытый свет, льющийся через окно, осветил её черты лица, когда она натягивала ухмылку, — ты собирался подрочить или что-то такое?              Изана выругался из-за грубых слов, но просто продолжил что-то печатать на ноутбуке, который стоял перед ним.              — В отличие от некоторых, у меня хватает выдержки не делать подобных вещей на работе.              — Хм, ведёшь себя так, будто я не заходила к тебе раньше, — её голос перерос в смех, когда хозяин кабинета бросил на неё взгляд. Стоя перед досками с фотографиями и распечатанными документами, заметками и стикерами, соединяющими некоторые статьи, Эрис вертела в пальцах маленький перочинный нож. — Это всё, что у тебя есть на данный момент?              — Почему ты так говоришь? Разве не твоя работа – что-то добавить к тому, что есть сейчас?              — И я бы это сделала, если бы три марионетки не помешали мне.              — Думаешь, сможешь? — Изана нашёл возможность поддразнить её, подтолкнуть к соперничеству, зная, что это только подогреет её потребность копать глубже и, в свою очередь, получить то, что ему нужно. — Она острее, чем кажется.       Замерев от сомнения в её компетентности, она наморщила нос, оглянувшись на своего давнего друга:              — Послушай, если бы я была предоставлена сама себе, стоны были бы не единственным, что я бы от неё получила.              Изана не сомневался, что это правда. Он не позволял Эрис оставаться рядом только потому, что они были друзьями; она умела заставить людей ослабить бдительность и без проблем использовала их до тех пор, пока от них ничего не оставалось, не испытывая ни малейшего сожаления по поводу своих действий. Это было замечательное качество, которым можно было обладать в этой жизни: ему не нужны были безвольные пешки, не способные выполнять грязную работу.              В кармане зажужжал телефон, и Эрис проверила экран, улыбнувшись:              — Так или иначе, мне есть чем заняться, есть на что посмотреть.              Наблюдая за тем, как женщина расхаживает вприпрыжку по кабинету, Изана прекрасно понимал, о чём говорит её поведение. Ему это не нравилось. Ему не нравилось, что из этого выйдет, потому что это уже было знакомо ему.              — Пожалуйста, не трахайся с ним слишком много.              — Я не понимаю, о чём ты...              — Одного виляющего хвостом Хайтани достаточно, мне не нужно, чтобы они оба превратились в идиотов.              Сцепив руки за спиной, Эрис наклонилась вперёд и дразняще проговорила:              — Осторожно. Звучит так, будто ты заботишься о своих маленьких марионетках, Изана.              Оперевшись локтями о стол и положив подбородок на поднятую ладонь, Изана внимательно изучал позу женщины и её задорную ухмылку, которая говорила о том, что она скоро сделает что-то не очень хорошее.              — Каждый раз, когда вы двое начинаете трахаться, за этим следует поножовщина.              — Смотрите, кто заговорил.              — Постарайся, чтобы на этот раз никто не умер.              — Я не даю обещаний, которые не могу сдержать, — вскинув руку, она подошла к двери и закрыла её за собой.              Откинувшись на мягкую кожаную подушку, Изана уже чувствовал, что у него начинается гипертония. По его прогнозам, к следующим выходным Эрис получит свою следующую цель, один или оба Хайтани будут разгневаны, а эта маленькая сучка Китахара получит по заслугам за то, что она пренебрегла им.       

***

       Вторник, 12 октября 08:10              Запутавшись ногами в разбросанных влажных простынях, женщина приподнялась на локтях; сигарета свободно болталась между губами. Ханма прислонился к изголовью кровати, между ними стояла пепельница, на его груди лежала тарелка с тортом, а на их коже блестел пот в свете, проникающем через окно. Китахара проснулась полчаса назад, увидела его лежащим на животе рядом с собой, с растрёпанными волосами, спокойным выражением лица с красивыми чертами без всякой ухмылки. Вопреки здравому смыслу она разрешила одному из тех, с кем спала, остаться у неё, и теперь он улёгся в её постели, как будто ему там самое место; он ел последний кусок торта, который она берегла, и который он украл, когда она пошла в ванную, не обращая внимания на то, что он повсюду разбрасывает крошки. То, как он выглядел в эту минуту, вызывало столько внутренних противоречий: на её личное пространство покушались, чего она никогда бы не потерпела после переезда в собственное жильё, но, чёрт возьми, он выглядел так хорошо, когда был расслаблен и не изображал из себя мудака. Несомненно, он всё ещё был мудаком за то, что съел её десерт, не спросив разрешения, и за то, что раскинул свои длинные конечности так, словно это была его кровать, но выражение его лица было неоправданно красивым. Ей захотелось ударить его и опуститься на него без всяких слов. В этот момент она была не в восторге от своих мыслей.              Ей нужно было что-то сделать, чтобы оставить между ними дистанцию, как в переносном, так и в физическом смысле.              — На этой неделе мы не трахаемся, — ей нужно было срочно что-то придумать, потому что она только что вляпалсь по уши.              — Почему так происходит, когда у тебя месячные? Я не боюсь немного крови.              — Овуляция, — но её не было – это была ложь. Но он же не мог этого знать.              — Что? — его лицо исказилось, и он выглядел так, словно переосмысливал торт, от которого сейчас откусывал последний кусочек.              — Я не хочу залететь, спасибо.              Слизав глазурь с пальцев, Ханма легонько стукнул её плечом, приподняв обе брови и слегка кивнув вверх.              — Не знаю, видеть тебя всю такую в домашней одежде и с круглым животом – это, пожалуй, сексуально.              — Фу, иди нахуй с таким, — этот придурок реально хотел этого или что? Ей придётся следить за ним, раз уж он это сказал; теперь он сделал её параноиком. Если он и дальше будет продолжать в том же духе, ей придётся расторгнуть их договорённость на неопределённый срок.              — Что, ты позволяешь мне делать с тобой всё то, что я делаю, и боишься залететь?              — Я не хочу детей, я не люблю детей, у меня не будет детей, — вскинув нос, она сделала последнюю затяжку и грубо затушила сигарету в стеклянной пепельнице. — Кроме того, ты не годишься в родители, даже если бы мне хотелось стать матерью.              Ханма повернул голову, и на его лице отразилась обида, когда он насмешливо сказал:              — Вау, спасибо.              Опираясь на левый локоть и немного отклонившись назад, она положила голову на поднятую ладонь, зелёные глаза буравили золотые на расстоянии руки.              — Назови хоть один поступок, который заставил тебя думать, что ты будешь хорошим отцом. Я подожду.              Не прошло и минуты, как он открыл рот:              — Я могу обеспечить материально, — хотя он был не совсем неправ, но разве он не быть самодовольным мудаком?              — Как? Избивая людей и выполняя грязную работу для бандитов? — закатив глаза, она лениво махнула рукой: — Да, реальный стабильный доход... если тебя в итоге не убьют.              Каким-то образом Ханма нашёл трещину в обороне Китахары или, по крайней мере, думал, что нашёл, и это не доставило ему большего удовольствия, чем размазать её этой ухмылкой и низким голосом:              — Ты беспокоишься, что мне будет больно, Юка-чан?              Отмахнувшись от грубых шершавых подушечек пальцев, которые то и дело тыкались в её лицо и плечо, а когда он назвал её дурацким прозвищем, Китахара толкнула его, отчего его плечо с силой ударилось о стену слева.              — Зачем мы вообще затеяли этот бессмысленный разговор? Просто не звони мне больше, ладно?              Потирая красный след от удара по груди, Ханма подобрал пепельницу и поставил её на тумбочку, при этом специально облокотившись на её тело.              — Похоже, мне придётся ещё поработать несколько часов перед уходом.              Китахара нахмурила брови, глядя на мужчину, извивающегося на кровати:              — Я что, блять, грёбаная подработка? — лучше бы он не ждал, что ему отсосут член после того, как он вёл себя так, как только что.              — Ну, это тяжелая работа – делать так, чтобы ты была довольна, — погладив её по груди, Ханма переместился ртом к её шее, провёл языком по татуировкам и пробормотал: — Ты как чёрная дыра. Сколько бы я ни давал, ты продолжаешь брать.              Тяжело вздохнув, Китахара запуталась пальцами в волосах на его затылке и решительно дёрнула, оторвав его от своей шеи.              — Ого, ты действительно только что сравнил меня с угрозой вселенского масштаба.              Ханме всё же хватило нахальства, чтобы вздёрнуть подбородок:              — Ну и в чём я ошибся?              Наклонившись над ним, приподнявшись на локте, и приподняв лицо так близко, что их носы соприкасались, она рассматривала оттенки золота в его глазах, радуясь тому, что жгучая боль прорвалась сквозь смелость что-то сделать.              — Хочешь, чтобы я сделала запрет двухнедельным?              — Не наказывай меня так, — он обхватил её за талию и притянул к себе, чтобы она могла опереться на его грудь. Руки пробежались по её спине, остановились на лопатках и притянули её ближе. — Давай, — он ткнулся носом в её левую грудь, от его дыхания волосы, спадающие вниз, затрепетали, а её позвоночник выгнулся, и она посмотрела ему в глаза. Схватив футболку, Ханма стянул её через голову. Отбросив футболку куда-то в сторону, он уставился на мерцающий пирсинг её сосков, когда грубо схватил её за бёдра, и покрытая татуировками плоть была между его пальцами. — Я извинюсь как надо... — он высунул язык, чтобы облизать губы, его глаза скользили по чёрным узорам, которые завораживали его, независимо от того, сколько раз он их видел.              — Тебе же лучше это сделать… — она провела ногтем по его соску и ухмыльнулась, когда его тело дёрнулось, и он случайно освободил её от своего захвата. Почти в тот же миг его рука оказалась у её рта, мозолистые подушечки пальцев побудили её впустить его. И она впустила: её язык проскользнул между указательным и средним пальцами, обхватывая их длину, когда он медленно продвигался к задней стенке её горла.              Его член снова задёргался от ощущения, что мышцы её горла напряглись вокруг его пальцев, а внутренности вздрогнули при виде слёз в уголках её глаз.              — Давай, куколка, — он похлопал себя по ключице, кивнув вверх, — сядь мне на лицо.              Какой приятный сюрприз. Земля, должно быть, сойдёт с орбиты, потому что это была самая большая редкость из всех. Обычно она обслуживала его, и он никогда не был с ней вежлив, хватал её за волосы и трахал до тех пор, пока её лицо не становилось бледным от недостатка кислорода, смесь его спермы и её слюней стекала на его яйца, её нос болел от столкновения с его животом каждый раз, когда он проталкивался мимо её губ и смеялся над ней, когда её ногти впивались в его бёдра в тщетной попытке освободиться. Она уже сбилась со счёта, сколько раз просыпалась мокрой, с больной задней стенкой горла, потому что он всегда увлекался; может быть, он и не причинил бы столько боли, если бы у него был обычный член, но у него он был огромный и он постарался, чтобы ты она об этом знала каждый раз. Однако выражение его лица, когда он смотрел на неё сверху вниз, стоило того. То, как он давал ей пощёчины и называл своей любимой шлюхой; то, как он рычал, когда его бёдра замирали и он кончал. Это того стоило, потому что даже после возбуждения от опасности, связанной с его непредсказуемостью, на несколько мгновений после того, как он кончил, он был сломлен, ужасающий Жнец Кабукичё, доведённый до трепета ею, как и любой другой жалкий мужчина.       

***

       09:10              Судорожно вздохнув, Китахара вытерла пот со лба и убрала прилипшие волосы. Откинувшись на спинку кровати, она дрожащей рукой потянулась к сигаретам на прикроватной тумбе.              — Знаешь, мне кажется, я никогда не видела, чтобы ты улыбался.              Его лицом было мокрым, грудь вздымалась, и Ханма попытался стереть её смазку со своих ресниц, но от этого стало только хуже, его зрение затуманилось.              — О чём ты говоришь? Я всегда улыбаюсь.              Скривив губы, наблюдая за его действиями, она протянула ему коробку сигарет и зажигалку.              — Нет, ты либо ухмыляешься, либо скалишься как маньяк, — она не собиралась ему помогать, нахуй его. Она надеялась, что он подхватил глазную инфекцию из-за всех тех травм, которые нанёс ей ранее.              — Хм, так вот оно что, это тебя ломает? — зажав сигарету между припухшими губами, он обхватил рукой её торс, жестом предлагая что-нибудь подать ему, что помогло бы ему справиться с его маленькой проблемой. Один глаз полностью закрыт, другой прищурен, чтобы в него не попал дым от сигареты, которая покачивалась между его губ, когда он говорил: — Неужели всё, что я должен был делать всё это время, это дарить тебе милую улыбку, чтобы согреть это холодное, разбитое сердце? — закончив вытирать лицо тканью, он только потом понял, что это его футболка и на ней уже темнели пятна от её выделений. Грёбаная сучка.              — Этого ты хочешь? Сломить меня? — она подняла взгляд, её глаза блестели в лучах рассвета, проникавшего в окно.              — Когда ты дала отпор Кисаки в первый же день, когда я тебя увидел, я понял, что хочу увидеть, как далеко я могу зайти. Ты смотрела ему в лицо и кричала на него, как сумасшедшая, у меня был стояк на глазах у всех, — смеясь над тем, как она смотрела на него, он продолжал: — Когда я был один, я видел этот образ по крайней мере две недели, задаваясь вопросом, что бы ты сделала со мной.              — Хм, поняла...              — Это всё, что ты можешь сказать? Ты не злишься?              — С чего бы мне злиться? Я знала, что ты не влюбился в меня с первого взгляда; в твоей извращённой голове определённо было что-то зловещее.              — И ты всё ещё была согласна сдаться мне?              — Хах, а кто сказал, что я когда-либо сдавалась? — затушив сигарету в стеклянной пепельнице, она скатилась с кровати. — Не принимай близко к сердцу, что тебе не удалось «сломить» меня. Я всегда была равнодушна ко многим вещам и, сколько себя помню, мои сексуальные предпочтения всегда были немного ненормальными, — сняв халат со спинки стула, она убрала волосы с шеи, подняв глаза к потолку: — Наверное, я была сломлена задолго до того, как мы встретились.              — Куда ты идёшь?              — В ванную. Мои выделения текут по ногам.              Подобравшись ближе к краю кровати, Ханма наклонился, чтобы поймать проходившую мимо женщину:              — Просто думай об этом как о смазке, — ему удалось поймать её, его левая рука обвилась вокруг её талии, пытаясь притянуть обратно на кровать.              — Я думаю, нам нужно перестать встречаться, — она замерла, не отрывая взгляда от его отражения в зеркале туалетного столика, не желая причинить себе ещё большее неудобство, садясь. — По крайней мере, некоторое время.              — Почему?              — Потому что этого не должно было случиться. Мы не должны валяться вместе в постели, болтая о всякой ерунде, — высвободившись из объятий, она выпрямилась, чтобы посмотреть в лицо мужчине, лежащему в её постели, и он видел, что она была в замешательстве, раздражении и, пусть даже совсем чуть-чуть, в обиде. — Это превращается во что-то, что больше не является просто сексом, а это никому из нас не нужно. Нам нужно остановиться, пока это не переросло во что-то другое.              — Неужели это так плохо?              — Ты себя слышишь? Не начинай нести такую чушь, как будто мы собираемся ходить на свидания в модные кофейни или тусоваться с друзьями друг друга.              — У тебя нет друзей.              Его слова заставили её усмехнуться, она приподняла бровь:              — Ты дерзкий ублюдок.              — Я имею в виду, что ты только и делаешь, что работаешь и трахаешься.              — Что в этом плохого?              — Я не говорил, что это плохо. Не то чтобы у меня были настоящие друзья, — затянувшись сигаретой, он на мгновение задержал дым в лёгких, прежде чем заговорить, не отрывая взгляда от пепельницы: — У меня есть парни, с которыми я общаюсь, но я бы никогда не назвал их своими друзьями.              — Так вот оно что, тебе нужен друг?              Подняв взгляд на женщину, которая наблюдала за ним, скрестив руки на груди, Ханма пожал левым плечом, пробормотав:              — Я думаю, ты самая близкая, кто у меня есть, кроме Кисаки.              Задрав нос, Китахара хмыкнула, проходя через дверной проём:              — Это, блять, полный отстой, понимаешь?              Ханма услышал, как включился чайник на кухне. Проведя рукой по всё ещё липкому лицу, он потянулся на смятых простынях, и тихий стон сорвался с его губ, когда он заставил себя встать с кровати. Расхаживая по комнате, он собирал свою одежду, у него чесались яйца, и он отшатнулся, принюхавшись к себе и понял, что ему действительно нужно было принять душ. Если она принимала душ, он мог бы, по крайней мере, сэкономить ей немного воды, присоединившись к ней. Бегая по комнате в поисках ремня, которым он шлёпал её прошлой ночью, Ханма взвизгнул, когда он наступил на заколку для волос. Крича и ругаясь на напавший на него предмет, он вскочил на другую ногу и ударился о комод.              — Какого хрена ты делаешь? Перестань так прыгать, тупоголовый придурок, у меня есть соседи снизу, ты же знаешь, — Китахара огрызнулась на него, а Ханма проворчал что-то в ответ.              — Там куча алкашей, они, наверное, всё равно думают, что у них крыша поехала, — чтобы восстановить равновесие, Ханма ухватился за комод, который доходил ему до середины туловища, и тут его внимание привлекли аккуратно разложенные личные вещи. Задержав взгляд на небольшом подносе с украшениями, он рассмеялся, когда женщина вернулась в спальню с кружкой кофе для него. — Кто бы мог подумать, что ты такая сентиментальная?              — Я бы не сказала так о себе.              — Сколько времени прошло с тех пор, как ты окончила школу и сохранила подарок любимого... — Китахара смущённо хмыкнула, прежде чем Ханма обернулся, зажав круглую серебряную подвеску подушечками большого и указательного пальцев. — Это даже мило, если не считать, что немного старомодно.              Выражение лица Китахары изменилось, и она решительно поставила кружку на столик, когда до неё сразу дошло, что он держал в руке.              — Не трогай это.              — Хех, ты так сильно его любила?              — Я сказала, положи это, Шуджи, — забыв о том, что нужно было проверить свой телефон на прикроватной тумбочке, она подошла к мужчине, который рылся в её вещах, когда она буквально только что сказала ему, что они должны сделать перерыв, а не сближаться. Вытянув ладонь, Китахара посмотрела на мужчину, который теперь дразнил её, подняв предмет над головой. — Я не шучу. Отдай это мне сейчас же.              — Не возражаешь, если я… — его ухмылка растянулась, а голова приблизилась к её шее.              Рука обхватила его подбородок, ногти впились в кожу, на её лице промелькнул гнев. Мышцы её тела напряглись, а кожа на шее, лице и вздымающейся груди покраснела, Китахара прорычала сквозь стиснутые зубы.              — Не заставляй меня повторять.              Сдавшись, видя, как она заводится, но всё ещё немного ревнуя, что это вызвало такую реакцию, он протянул ей предмет, закатив глаза и проговорив:              — Чёрт возьми, первая любовь, конечно, пугает, — теперь он вёл себя как ребёнок.              Резко отвернувшись, она сгорбилась, словно защищаясь от этого придурка, Китахара оттолкнула его плечом, чтобы вернуть подвеску на поднос.              — Это принадлежало моему брату, придурок.              На лице Ханмы отобразилось выражение беспокойства.              — Э-э-э, этот диалог не должен был быть таким.              Китахара уловила выражение его лица и отмахнулась, прежде чем смогла уловить что-то странное в этой ситуации, застрявшее в его извращённом сознании.              — Мне никто ничего не дарил на праздники, когда я училась в старшей школе. Мой брат знал, что это беспокоит меня, хотя я никогда не поднимала эту тему, поэтому он подарил мне это, когда учился в последнем классе средней школы.              Опустив плечи от досады, что он не претендует на её внимание из-за того, что она держит свечку за какого-то урода, из которого он точно смог бы выбить всё дерьмо, он пожал плечами и щёлкнул по кончику её носа, усмехнувшись, а она отбросила его руку.              — Похоже, в вашей семье ему досталось всё внимание.              — Да, так и было, — откинув волосы с лица, Китахара попыталась сдержать желание ударить его лампой. — Он был моложе меня, но всегда пытался защитить.              — Был?              Китахара поняла, что только что облажалась. Она знала, что этот человек и вполовину не был таким тупым, каким казался, но всё равно было легко сказать что-то лишнее в его присутствии. Ей следовало быть осторожнее; всё, что он о ней узнает, без сомнения, будет передано Кисаки, а ей меньше всего нужно, чтобы он получил информацию о ней, которую можно было бы использовать против неё. За ней и так гонялось достаточно сумасшедших – ей не нужно было пополнять их количество. Отвернувшись, чтобы расчесать волосы перед принятием душа, она подняла руку в знак того, что хочет сменить тему.              — Мы больше не будем об этом говорить.              — Ну же, не скрывай от меня, что ты только что первый раз рассказала мне о своём прошлом, — протянув руку, он похлопал её по плечу, его голос звучал беззаботно, когда он что-то напевал у неё за спиной.              Пожав плечами, она бросила сердитый взгляд через плечо.              — Это также последний, не поднимай больше эту тему. Я не собираюсь с тобой играть, — схватив свой телефон, она остановилась на пороге. — Разве тебе не нужно куда-то идти?              — Не сейчас.              — Я имела в виду уходи, — развернувшись, Китахара направилась прямиком в ванную, и дверь за ней закрылась.              Как раз в тот момент, когда Ханме показалось, что он начал подлизываться к ней, она ушла и снова полностью от него отгораживалась. От всех этих сближений и отталкиваний у него начинала болеть голова. Как бы сильно он не наслаждался первоклассным сексом и игрой, в которую они играли друг против друга, его самолюбие начинало задевать то, что ей удавалось сохранять невозмутимый вид, в то время как он начинал испытывать чувство комфорта. Он знал, что это всего лишь видимость, так и должно было быть. Не может быть, чтобы человек был так холоден к человеческому общению, даже если это было мимолётно. Многие люди недооценивали его во всём, кроме драк, но он был терпеливым человеком, у которого были средства найти способ измотать её. В конце концов, она оступится, и когда это случится, он будет рядом, чтобы повернуть ситуацию вспять, заставить её увидеть в нём свой единственный спасательный круг в море обстоятельств, набирающих обороты. Она сломается, а когда начнёт падать, именно он окончательно погубит её.              

***

              07:25              Расхаживая по комнате, погружённой в темноту из-за плотных штор, Эрис заскулила, ударившись бедром о деревянную ножку кровати, и рана, оставленная несколько часов назад, открылась заново. Шипя сквозь стиснутые зубы, блондинка выругалась, её гнев разбудил хозяина комнаты, когда она, пошатываясь, подошла к окну.              Перевернувшись на спину, Ран глухо застонал:               — Что ты делаешь? Ты звучишь, как мой сонный паралич...              Бешено похлопывая по стене, пальцы ухватились за шторы. Резко дёрнув их, бледный свет ворвался в спальню, Ран прикрыл глаза рукой и пробормотал что-то невнятное, когда его ослепил пасмурный рассвет.              — Мы не можем весь день валяться в постели. У нас обоих работа, и мне нужно сходить в спортзал, прежде чем я пойду туда, — теперь, когда она могла видеть, где, блять, она стояла – не на анальной пробке или плётке, – Эрис схватила свою разбросанную одежду, чувствуя, как её кожа была слишком тугой для её тела из-за мелких порезов и следов плётки, набухших сквозь её татуировки.              Прикрывая рукой глаза, с растрёпанными волосами и ярко-красными и фиолетовыми царапинами на обнажённой груди, мужчина бормотал что-то едва внятное. Любой другой был бы уверен, что он говорит на другом языке, но эта женщина лишь цокнула языком, демонстрируя проверенное временем понимание.              — Не обращай внимание, возвращайся в постель, — бросив одну из упавших подушек ему в голову, она отстегнула наручники от изголовья кровати и пристегнула их к поясу своих чёрных узких джинсов, чтобы случайно не оставить их, когда будет собирать остальные свои вещи. — Я не собираюсь ради тебя нарушать свой график.              Отшвырнув подушку, Ран сел, его челка упала на лоб и прилипла к коже; в уголках рта засохли слюни, или смазка, или что-то ещё. Морщась от боли в животе, когда он наклонился, его затуманенные глаза время от времени осматривали засосы между царапинами.               — Сколько время?              — Пора бы тебе обзавестись грёбаными часами, — затянув ремень, Эрис проверила свой телефон, прежде чем сунуть его в карман брюк, а другой рукой поправляя майку, снятую накануне вечером. — Сейчас 7:30.              — Есть время для ещё одного раунда, — перекатившись на бок, он подпёр голову рукой и похлопал по матрасу рядом собой. Он намеренно оттянул простынь опасно низко на бёдра, в его взгляде была похоть, на губах играла ухмылка, как будто он был произведением искусства в Лувре. — Да ладно, ты же знаешь, что хочешь этого. Я неотразим.              Эрис было неприятно признавать это, но он был прав. Это тело, тщательно сформированное годами драк, изгибы накачанных мышц, подчёркивающие его стройную фигуру, эта чёртова дерзкая ухмылка и тёмный огонёк соблазна в фиалковых глазах. Этого было достаточно, чтобы заставить даже самого стойкого, целомудренного человека пересмотреть всё, что он знал о себе. Неторопливо подойдя к краю кровати, на которой он лежал, она наклонилась, держась одной рукой за матрас, чтобы не упасть, а другой обхватив его подбородок, и приблизила своё лицо к его. Облизывая губы, переводя его взгляд на её глаза, она почувствовала, как учащается его пульс под пальцами, сжимающими верхнюю часть его шеи.              — О, ты так думаешь? — её голос прозвучал тихо.              Ран резко дёрнулся на кровати и перевернул женщину на спину. Придавив её своим весом к скомканным простыням, он посмотрел на женщину, одной рукой удерживая её запястья над головой, а другой заводя их за спину. Взяв с прикроватной тумбочки пистолет, он провёл дулом по её лицу, ствол всё еще был липким от её выделений. Наблюдая, как трепещут её глаза, когда он дразнит её рот, а в обойме с прошлой ночи всё ещё оставалась одна пуля, он всегда заводился. Он занимался сексом годами, но никогда не встречал такой сумасшедшей женщины. Серьёзно, какая женщина позволила бы такому парню, как он, трахать её заряженным пистолетом? Она была сумасшедшей, и это так его заводило, что у него кружилась голова.              — Если ты испачкаешь мои джинсы, я надеру тебе задницу.              — Сначала тебе придётся высвободиться из моей хва… — он даже не смог закончить фразу, когда она повернула голову и впилась зубами в его предплечье.              Он мгновенно отпустил её руки, вскрикнул и приблизил рану к груди, Эрис дёрнула бедрами и толкнула его в бок. Перевернув его и сев на него, женщина торжествующе ухмыльнулась, грубо шлёпая его по щекам, насмехаясь над ним, его лицо морщилось при каждом прикосновении, и она промурлыкала:              — Что ты там говорил, маленький самоуверенный засранец?              — В этот раз я позволил тебе выиграть.              Закатив глаза, она усмехнулась:              — Ага, конечно, — и последняя пощёчина вызвала у него резкий вдох, переросший в рычание, острое ощущение пронзило его нервы и заставило подсознательно приподнять бёдра.              Мозолистые подушечки погладили её живот, его взгляд задержался на татуировке между грудей, которые он теперь мял, тонкие пальцы под его умелой хваткой сжимали твердеющие соски.              — Ну же, ты не можешь оставить меня в таком состоянии, раз уж ты кое-что начала.              Эрис соскользнула через него с кровати и натянула кофту через голову. Оглянувшись через плечо с улыбкой на губах, она помахала рукой:              — Я могу делать всё, что захочу. Увидимся.       

***

       13:30              — Семпай, к тебе посетитель! — Айми высунула голову из-за двери .              Взглянув на неё, Китахара нахмурила брови. Она не общалась ни с кем, кроме своих мужчин и коллег.              — Кто, блять, спрашивает меня, когда я на работе?              Прижавшись к деревянной стенке, Айми, воркуя, потёрла колени друг о друга и тяжело задышала:              — Это Ханма-сан.              — Вот же блять, — выдохнув, она отложила тату-машинку, которую чистила. — Ты проводишь его?              — Э-э-э, он теперь твой парень? Ты сказала, что у тебя его нет. Ты мне изменяешь, семпай?              — Заткнись и проводи его уже. Я занята.              — Окей, окей, — отскочив в сторону, Айми сделала, как ей было сказано, и не прошло и секунды, как нежданный гость уже зашёл туда, где была она.              Китахара уже собиралась отчитать нависшего над ней мужчину за то, что он пришёл, после того, что она сказала ему ранее этим утром, но её взгляд упал на её коллегу, притаившуюся за его спиной, чтобы увидеть, что сейчас будет. Приподняв бровь, Китахара махнула рукой в синем латексе в её сторону.              Дождавшись, пока Айми удалится, Ханма облизнул губы, оглядывая помещение и оборудование.              — Я никогда не был у тебя на работе.              — На это есть причина, — Китахара прижала тыльную сторону запястья ко лбу, закрыла глаза и опустила голову. Возможно, в неё стреляли, и она непреднамеренно ввязалась в борьбу с одним из своих руководителей, но стресс определённо подействовал на неё раньше, чем что-либо физическое.              — Чего тебе?              — Давай сходим на свидание.              — Я не хожу на свидания, — и чего этот придурок не понял? — И, кроме того, я работаю.              — Брось работу.              — Нет.              — Да ладно тебе...              — Я сказала нет, — подняв голову, она упёрлась локтями в бёдра, свесив руки между колен, и посмотрела на незваного гостя. — Через час у меня клиент.              Ханма уселся на кушетку, Китахара уже собиралась взорваться, когда увидела, что он заложил руки за голову и устроился поудобней, глядя в потолок.              — Ты скучная.              Слова, задыхаясь, слетали с её губ, Китахара сжала виски внутренней стороной запястий.              — Почему ты изо всех сил пытаешься трахнуть меня сильнее, чем обычно?              Внезапно перевернувшись на бок и подперев голову рукой, он улыбнулся ей.              — Это работает?              — Я чем-нибудь тебя зарежу.              — Это что-то новенькое, — слегка надув губы, он ткнул пальцем в твёрдое покрытие кушетки, на которой сидел, и посмотрел на женщину; в его золотистых глаза промелькнуло что-то опасное. — Ты когда-нибудь трахалась здесь?              — Я не буду трахаться с тобой на работе. Свали уже.              — Да ладно, мне скучно.              — А я занята. Если ты не хочешь татуировку или пирсинг, уходи.              — Ладно, — он плюхнулся на спину, снова сцепив руки за шеей.              — Что ты делаешь?              — Ты только что ска...              — Я знаю, что сказала. Но я ещё раз спрашиваю, что ты делаешь?              Искоса взглянув на женщину с усмешкой, он кивнул:              — Вперёд, выбирай, что сделать.              — Хех, правда? — наклонившись вперёд и угрожая поднять тату-машинку, она сладко пропела, в уголках её глаз появились морщинки от явно вымученной улыбки, а на лицо легла тень: — Тогда, я думаю, единственное, что нужно сделать, это написать «придурок» большими буквами на твоём лице.              — Эй, эй... — взмахнув рукой, он надул губы. — Я говорю серьёзно, я доверяю тебе.              — Да? — она ни на секунду не поверила в эту чушь.              — Вроде как...              — Если ты хочешь, чтобы я сделала тебе татуировку, по крайней мере, приходи сюда, зная, чего ты хочешь.              — Как насчёт того, чтобы написать твоё имя на моём члене?              Китахара швырнула тату-машинку на стол, остальные предметы на нём задребезжали, когда она вскочила на ноги и указала на дверь:              — Всё, уходи.              Проведя рукой по лицу, Ханма без особого энтузиазма попытался успокоить её:              — Да ладно, я просто шучу. Расслабься.              Расхаживая от своего места к стене у двери и обратно, блондинка ткнула пальцем в воздух перед собой, не сводя взгляда с раздражающего её паразита и скрежеща зубами.              — Тебя вообще не должно было здесь быть. Остаться на одну ночь – это слишком, а твоё появление там, где я работаю, это нарушением нашего соглашения.              — Я не помню, чтобы я на что-то соглашался, — он приподнял бровь и пожал плечами.              Опустившись обратно на стул, она подкатила его поближе к кушетке, движимая агрессией, и её тело дёрнулось, когда она внезапно остановилась слева от него.              — Почти уверена, что это было примерно так: только секс, никаких свиданий, никакой ревности или вмешательства в жизнь друг друга, кроме секса, и конечно, никаких чувств. Кроме всего этого, я сказала тебе, что нам нужно прекратить встречаться, всего несколько часов назад. А теперь, будь добр, проваливай.              — У тебя есть это в письменном виде, потому что я не могу вспо… Ай! За что, блять, это было?! — отшатнувшись и придёрживая пострадавшее место, Ханма увидел, как из раны в его предплечье потекла кровь. Огромными глазами, каких она ещё никогда не видела, брюнет уставился на женщину: — Ты только что резанула меня!              Китахара с невозмутимым видом произнесла:              — Я предупреждала тебя, что сделаю это.              Ханма не мог поверить в случившееся.              — Но я не думал, что ты реально это сделаешь!              — Паршиво быть на твоём месте, наверное, — увидев, как капли крови попали на кушетку, она оскалила зубы, её выражение лица показывало всю злость, которая у неё накопилась. — А теперь на моём, потому что мне снова придётся убирать здесь всё.              Прижимая пострадавшее место к груди, он сел, вытянув ноги так, что его подошвы упёрлись в пол, а колени оказались по обе стороны от её бедер.              — Ты начинаешь меня бесить.              — Ты пересёк все границы! — взорвалась Китахара, её тело дёрнулось к нему в порыве гнева, металлический стул с грохотом опрокинулся, когда она вскочила на ноги и дёрнула его за воротник рубашки.              Ханма не мог вспомнить, когда он в последний раз вздрагивал. Она редко кричала на него в гневе; даже когда он явно напугал её прошлой ночью, она не кричала на него. Она с трудом выдавила из себя его имя, кричала, чтобы он двигался сильнее, пока у неё не пересохло в горле, но это было необычно – вот так мстить ему из-за небольшой шутки. Его спина инстинктивно выпрямилась, и от самоуверенной ухмылки не осталось и следа. Он просто сидел на твёрдой поверхности, моргая, глядя на неё; тишина заполнила прохладное пространство, пахнущее антисептиком, пока они смотрели друг на друга, пока он не понял, что больше не может ничего делать под острым взглядом, сопровождаемым сомкнутыми со всей силой челюстями.              Раздался стук в дверь, и её босс окликнул её с другой стороны:               — С тобой всё в порядке, Кита-чан? Мы собираемся войти...              Китахара попыталась сказать, что с ней всё в порядке, но дверь уже была открыта. На пороге стояли двое крепких, покрытых татуировками мужчин, на их лицах читался вопрос при виде открывшейся перед ними сцены, а Айми просунула голову между двумя бицепсами. Китахара стояла между двумя стройными ногами, её бедра были вдавлены в него из-за хватки на её заднице, а другая рука тянула её за волосы, заставляя шею поворачиваться под углом. Её лицо раскраснелось, губы разомкнулись, по подбородку стекала слюна, предположительно от мужчины с его ртом над её ртом, и они боковым зрением смотрели на вошедших, не пытаясь выбраться из компрометирующего положения.              — Э-э-э... Простите за вторжение... — её коллеги попятились, закрывая за собой дверь, когда Абэ позвал их из коридора: — П-пожалуйста, не забудь прибраться перед клиентом, Кита-чан.              Женщина отстранилась от него, чувствуя, как пульс стучит у неё в ушах и между ног.              — Не возвращайся сюда, если не хочешь всё закончить. Я серьёзно, не заставляй меня повторять, иначе ты пожалеешь об этом.              Ханма медленно соскользнул с кушетки, и его эрекция упёрлась ей в промежность, когда он встал во весь рост.              — Ты не смогла бы заставить меня пожалеть об этом, даже если бы попыталась, — вскинув руку в знак прощания, он ушёл, посмеиваясь про себя.              Китахара начала уставать от его болтовни. За последние пару дней он слишком часто совершал поступки, которые выводили её из себя. Этого ублюдка ожидало тяжёлое время... как только она определится с подходящим наказанием.       

***

       20:40              Невысокая женщина в костюме протиснулась через коридор клуба, избегая физического контакта с слоняющимися по тёмным углам головорезами. Стуча каблуками по полу, миниатюрная брюнетка остановилась у стойки, задержав правый локоть, чтобы оценить состояние стойки, прежде чем опереться на неё и положить свой портфель на высокий стул слева от себя. Как только она устроилась поудобнее, чтобы заказать себе что-нибудь выпить, в её личное пространство проскользнули.              Заметив женщину и её действия, когда она оторвала взгляд от жаркой игры в «Уно» с Какучё, Акаши и двумя другими мужчинами, Эрис окликнула женщину за стойкой:              — Эй, Кирие-чан, а это место не слишком низкое для твоих стандартов?              Оглянувшись на знакомый голос, она неодобрительно выдохнула:              — У тебя только что закончился испытательный срок, и ты опять здесь, а в прошлый раз я едва тебя вытащила.              Зажав незажжённую сигарету между подушечками пальцев, Эрис вернулась к разглядыванию окружающих её мужчин, уверенная, что они уже начали мухлевать.              — Сестрёнка, ты слишком правильная.              Мужчины за столом фыркнули, в их сгорбленных позах были видны края их карт, в то время как иностранка, вытянув руки над головой, убедилась, что обратила на это внимание.              — Продолжай в том же духе, и я больше не стану тебе помогать.              Эрис рассеянно взмахнула рукой, подозрительно оглядывая окружающих.              — Конечно, поможешь, я – часть твоего золотого билета.              Сайто резко вздёрнула подбородок; она не могла даже возразить блондинке, стоявшей в нескольких сантиметрах от неё. Сайто Кирие была знакома с этой группой задолго до того, как они начали называть себя Бонтен. Она училась в одной школе с Эрис Винтер. Что, чёрт возьми, такого плохого произошло в её жизни, что она прошла путь от старосты класса, окончившей школу с отличием, до юриста, попавшего под влияние преступного синдиката? Телефонный звонок. Это всё, что потребовалось. Один-единственный телефонный звонок чуть меньше десяти лет назад, когда она злилась на своего отца – регионального судью. На самом деле было не так уж смешно, как личная злость может подтолкнуть вас к поступку, о котором вы позже пожалеете.              Опрокинув джин с тоником в рот, Сайто прохрипела, качая головой и ухмыляясь:              — Попробуй укусить меня сильнее, сучка.              — Пробовала, но ты отказалась...              В разгар диалога между двумя женщинами, отказывающимися смотреть друг на друга, Коконой подошел сзади, Санзу пошутил, говоря:              — Теперь поцелуйтесь.              Оттолкнув розововолосого, который использовал его как опору, Коконой подошёл к бару, наклонив голову к адвокату, его взгляд не мог сосредоточиться на рядом стоящей женщине после того, что он увидел несколько дней назад.              — Добрый вечер, Сайто-сан.              — Разве он добрый? — спросила она, и губы скривились на её обычно невозмутимом лице.              Коконой отшатнулся, увидев, как женщина глотает напиток за напитком, а её стройные плечи опускаются всё ниже, когда выпивка начинает её расслаблять.              — Может быть, тебе стоит притормозить?              — Может быть, тебе стоит заняться своими делами, — проговорила она, не слишком агрессивно, и заказала ещё выпивку, не обращая внимания на человека, стоящего немного позади и слева от неё. — Мне нужно поговорить с Китахарой, где она?              — У неё была смена на обычной работе до шести, она должна быть здесь с минуты на минуту.              Резко повернувшись лицом к полкам с алкоголем за стойкой бара, брюнетка выпрямила спину и произнесла уже не слишком резко:              — Хорошо. У меня нет много времени, и я не хочу тратить его в этой дыре больше, чем необходимо.              Словно по сигналу, «тема для разговора» ворвалась в главные двери с занятыми руками, папки вываливались из стопки при каждом шаге, а путь ей преграждала толпа пьяных посетителей.              — Да бля... Отойдите, блять, с дороги, придурки. Разве вы не видите, что я пытаюсь пройти?! — гнев нарастал, блондинка протопала через помещение: — Кто-нибудь, помогите мне, придурки, — пытаясь удержать всё в руках, женщина втянула в себя спёртый воздух, брелок от ключей от машины со щелчком звякнул у неё в зубах.              Санзу подошёл к ней, выдергивая кусок пластика у неё изо рта, и его голос наполнил её уши, прежде чем кто-то другой смог сказать хоть слово:              — Вот сучка, которая убегала от меня целую неделю, а теперь просишь помощь, ане-сан...              — Да, конечно, как скажешь, — быстро сказала она, переводя взгляд с него на рассыпающиеся папки. — Грёбаный сукин сын!              Повернувшись к ругающейся женщине, Сайто подняла руку, чтобы привлечь внимание блондинки:               — Китахара, мне нужно с тобой поговорить...              Пытаясь удержать остальные документы, чтобы они не выпали у неё из рук, женщина фыркнула, её глаза были дикими, а лицо красным:              — В очередь.              Наклонившись, чтобы поднять упавшие папки, Риндо поднял руки, показывая, что возьмёт часть на себя. Китахара кивнула с широко раскрытыми глазами, призывая его сделать то, что он предложил, вместо того, чтобы стоять ждать, пока она ему это скажет. Сгребая половину стопки, касаясь костяшками пальцев её груди, пока она стояла в напряжении, Риндо оглянулся, чтобы проверить, заметила ли она его прикосновение. Она не заметила, она была слишком занята, пыхтя, как делала всегда, когда ей нужно было утолить свою тягу к никотину, и при этом кипя от возбуждения.              — Я думал, ты придёшь с другой работы. Зачем тебе всё это?              — Да, я тоже так думала, — глядя на сигарету, которую вертела в руках Эрис, Китахара чуть не умерла на месте, когда она отправилась дальше, а её компания последовала за её быстрыми шагами в направлении коридора налево. — Кисаки попросил меня забрать кое-что из ресторана на другом конце города, как раз когда я садилась в машину, чтобы уехать. Он также хочет, чтобы кое-что привезли обратно. Мудак мог бы заставить кого угодно сделать это, но нет, — она бессвязно бормотала, слова вылетали с её губ, а голова покачивалась, когда она шла по тусклому коридору, ведущему в полуподвальный этаж; свет мерцал, тонкий ковёр липнул под ногами, и по мере того, как они спускались в недра здания, всё сильнее ощущался резкий запах затхлости.              Подойдя к двери, про которую ей говорили, поскольку она впервые оказалась в этой части здания, она положила папки на бедро и набрала код на старомодной панели. Открыв дверь, она почувствовала запах несвежей бумаги и подняла папки, вслепую ударяя по стенке в поисках света. Лампы вспыхнули, окрасив неорганизованную кладовку в жёлтый свет, от которого рябило в глазах. Если она и думала, что её офис был плохим, когда впервые туда попала, то это была шутка. Все стены были заставлены картотечными шкафами, которые не соответствовали друг другу, картонные и пластиковые коробки занимали большую часть пола, а на длинном столе лежали разные папки. Это было пожароопасно. Это было опасно для её чёртова носа.              Как только она вошла внутрь, Риндо последовал за ней, высматривая свободное место, чтобы сложить свою стопку.              — Кажется, Кисаки доверяет тебе больше, чем остальным.              — Я не знаю, стоит ли говорить о доверии, — Китахара положила свою стопку документов на пластиковый ящик для хранения, пока искала шкаф, в который, как ей сказали, нужно было положить документы. — Я думала, что это будет рай, когда я буду нужна людям, но это не так, как я себе представляла, когда я только начинала.              В поисках места, которое им были нужны, Риндо склонился над пластиковыми коробками и порылся в стопках на другом конце комнаты у стены.              — Как так?              Услышав напряжение в его голосе, Китахара обернулась, и её взгляд мгновенно остановился на его спине. Он действительно последовал её совету по одежде; она могла видеть очертания всего со спины, когда он ходил между рядами, где были коробки для хранения, пытаясь дотянуться до того, до чего не могла она. Оглянувшись на отсутствие ответа, Риндо напряг верхнюю часть ног, его задница натянулась под намеренно обтягивающимися брюками.              — Видишь что-то, что тебе нравится?              Тяжело дыша, Китахара отвернулась, чтобы сделать свою работу, стиснув зубы. Посмеиваясь над волнением женщины, которая обычно была бесстрашной, он краем глаза уловил движение у двери. Заметив краешек розовых волос за дверью, Риндо широко раскрыл глаза и покачал головой, когда Санзу склонил голову набок и поднял вверх большой палец. Хайтани попытался остановить то, что, как он знал, вот-вот должно было произойти, но было уже слишком поздно. Он прижал руку ко рту, в глазах застыло ликование, плечо розововолосого дёрнулось от смеха, носком ботинка он толкнул нижнюю часть двери с достаточной силой, чтобы она захлопнулась.              Резко повернув голову на звук, Китахара осознала, что только что произошло. Она посмотрела в другую сторону и увидела Риндо, упавшего на коробки и пытающегося подняться. Кисаки специально говорил ей не закрывать дверь. Она открывалась только снаружи. Они застряли там из-за того, к кому обратились за помощью. Её телефон был в сумочке в машине, лучше бы у Риндо он был с собой. Судя по выражению его лица, он думал о ней то же самое.              Вертя головой по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы их спасти, Китахара, спотыкаясь о коробки, бросилась к маленькому окну, которое находилось на одном уровне с дорогой снаружи. Внутри было чертовски холодно, она чувствовала, как от холода ломит кости.              — У меня есть зажигалка, и там есть окно. Может быть, я смогу подать какой-нибудь пожарный сигнал...              Приподняв бровь, Риндо прислонился к краю стола, наблюдая, как голова женщины в панике мотается из стороны в сторону:              — Ты так сильно хочешь убежать от меня?              Прекратив возиться с решеткой, закрывающей маленькое окошко, которое она едва могла разглядеть, если бы встала на цыпочки, Китахара прищурилась, представив себе его новые облегающие брюки, которые успокаивали от того, что её заперли, и осторожное прикосновение к её плечу, когда он приблизился, когда понял, что она начинает волноваться. Она вообще никогда не хотела сбегать, но для неё это превратилось в такую забавную игру. То, что кто-то вроде него так неустанно сохнет по ней, действительно сильно ударило по её самолюбию, а те несколько предыдущих случаев, когда они были близки к тому, чтобы справиться с сексуальным напряжением, которое было разрушено из-за того, что кто-то прервал их или был застрелен, только усилили его. И теперь они были заперты в комнате, которой почти не пользовались, и никто из людей не отпускал шуток по поводу очевидной искры, вспыхнувшей между ними, никто не мог им помешать.              Медленно повернувшись лицом к нему, она упёрлась спиной в один из шкафов, и Риндо осторожно приблизился к ней, прижавшись бёдрами, не отрывая взгляда от её лица. Его глаза изучали черты её лица, когда он откинул её волосы. Верхняя часть его тела прижалась к ней, его грудь прижалась к её груди, когда его колено скользнуло между её бедер. Её запах проникал в него, его губы коснулись кожи её щеки, когда он добрался до её уха.              Положив одну руку рядом с её плечом, а другую положив ей на бедро, он тихо прошептал ей в шею, его дыхание трепетало в её волосах, вызывая дрожь:              — Снова оттолкнёшь меня?              Как бы ни было приятно дразнить его до сих пор, пульсация его растущей эрекции так близко к её влагалищу, настойчивость в его словах, плюс действия Ханмы ранее – всё это привело к тому, что ей стало трудно сдерживаться. Это было слишком хорошо, чтобы быть желанной так сильно. Она не знала, каким одеколоном он пользовался, но от его запаха у неё кружилась голова, а нежные прикосновения к коже вызывали мурашки одни за другими. Возможно, ей не стоило так долго ждать, прежде чем бросить кость собаке. Если после всего этого он не обслужит её должным образом, она будет серьёзно разочарована.              Слова «снимай свои штаны» сформировались у неё в голове, но прежде чем она успела их произнести, её руки уже торопливо расстегнули его ремень. Риндо застонал в изгиб её шеи, обеими руками стягивая пояс её брюк вниз. Сильные руки вцепились в её задницу, сжимая её, и он потерял самообладание. Грубо схватив её, он посадил Китахару на этот низкий шкаф и подтянул её зад к краю; его пальцы скользнули в трусики. Холодные мозолистые подушечки пальцев пробежали между её складочками, скользкая жидкость потекла, как только он их раздвинул.              Вздрогнув от вызванных эмоций, Китахара схватила его за волосы на затылке, потянув на себя, чтобы отвлечь его пристальное внимание от её сжимающегося влагалища, но это вызвало у мужчины только хриплый стон. Несмотря на то, что хватка вызывала стоны, он не мог оторвать взгляда от её промежности, зациклившись на том, как она сжималась вокруг его пальцев, скользящих внутрь и наружу в отчаянно медленном ритме. Чёрт бы побрал эти глаза, наполненные похотью.              — У меня нет никакой защиты с со… — её слова оборвались, когда мужчина просунул голову ей между ног, Риндо что-то промурлыкал, его свободная рука прошлась по её животу и резко опустилась на правую грудь.              Сквозь хлюпанье раздалось бормотание:              — Не волнуйся, я заставлю тебя кончить, несмотря ни на что, — его пальцы проникли глубже, а его язык обвёл ее клитор.              Когда он сказал это так категорично, так искренне, причмокивая языком от удовольствия, которое он ей доставлял, ей ничего не оставалось, как поверить ему на слово, так же искренне, как и его пальцам. На самом деле мало что так сексуально, как уверенный в себе мужчина, который может подкрепить свои слова действиями. Всё, что оставалось выяснить, сможет ли он сдержать свое обещание, и, судя по нарастающему удовольствию, это были не пустые слова. Те женщины, с которыми она общалась и которые часто посещали клуб, на самом деле не преувеличивали, когда говорили ей, что он не был неумелым в этом плане.              Затруднённое дыхание напротив её влагалища и мышцы его другой руки, сжимающей внутреннюю сторону её бедра, только усиливали её боль от удовольствия. Она хотела, чтобы он был в ней. Она хотела увидеть, какое выражение будет на его красивом лице, какие звуки она услышит от него, если он введёт в неё свой член, когда он будет стонать так, как стонал, используя только пальцы и язык. Ей это было нужно.              — О-опусти меня, — даже несмотря на толчок в плечо, он не перестал посасывать её клитор, его пальцы погружались в неё, массируя горячие стенки. Веки Китахары дрогнули, голова откинулась назад, её силы иссякли, когда тепло запульсировало в её теле, звук влажности её влагалища наполнил комнату с каждым ударом его костяшек пальцев по её тазу и заглушил её прерывистое дыхание. Ничего страшного, она могла бы оставаться в таком положении ещё немного. Пальцы ещё крепче впились в копну лиловых волос, дрожащих от вибрации, когда она обхватила его, её ногти задели его кожу головы. Издав похотливый стон от ощущения, от которого по спине пробежали мурашки, Риндо дёрнул бёдрами из-за отсутствия трения о свой неистовый стояк только для того, чтобы удариться о ручку шкафчика, когда он был близок к тому, чтобы потерять самообладание. Пока она продолжала так тяжело дышать, глядя на него стеклянными зелёными глазами каждый раз, когда он поднимал взгляд, он мог покинуть этот мир, удовлетворённый этим.              Прижавшись к нему бёдрами со знакомым зудом, который, казалось, никогда не будет утолён, под глухие звуки музыки наверху, Китахара высвободила руку, не запутавшуюся в волосах Риндо. Выгнув спину, она прикусила губу, чтобы не закричать. Было бессмысленно даже пытаться. Тело дёргалось с каждым толчком его пальцев, вибрация от его стонов щекотала её, она больше не могла сдерживаться. Захлебываясь от волны эйфории, тело Китахары задрожало, с её губ сорвались прерывистые стоны, когда она напряглась, чтобы пережить окончание оргазма.              Пытаясь отдышаться, она дважды хлопнула Риндо по плечу, призывая его выпрямиться и помочь ей спуститься. На её раскрасневшейся коже выступил пот, а грудь тяжело вздымалась, переводя дыхание, но она остановилась на середине вдоха, когда он пристально посмотрел на неё, засунул пальцы в рот и медленно облизал их.              — П-помоги мне спуститься.              Сделав, как ему было сказано, она прижалась к нему всем своим телом; его влажные губы прижались к её шее, и он пробормотал:              — Пытаешься сбежать так быстро?              — О чём ты говоришь? Теперь твоя очередь, милый.              — Ч-ч-что?              Повернув левую ногу, чтобы отвести её в сторону, они споткнулись о беспорядок, потому что брюки Риндо всё ещё были на лодыжках. Не потрудившись застегнуть пуговицы на блузке, Китахара отбросила её в сторону. Падая на стол, смеясь, когда папки рассыпались по полу в беспорядке, Китахара задела что-то плечом, когда она откинулась назад, рука Риндо скользнула по рассыпанным бумагам, когда он попытался нависнуть над ней. Толкнув её туда, куда он хотел, Риндо отстранился только из-за того, что её руки вцепились в его рубашку, стягивая её через голову. В тот краткий миг, когда он расслабился, он заметил, что женщина под ним тяжело дышит в ожидании. Её грудь вздымалась, когда она скользила вниз, его палец возобновлял темп, который был всего минуту назад, её бёдра поднимались вверх и тёрлись о его прикосновения, извиваясь и умоляя его поторопиться.              Она хотела его. Никаких игр или шуток – она задыхалась от того, что он с ней делал, её кожа блестела, а затуманенные глаза смотрели на него. Он так сильно хотел сделать это. Ему нужно было почувствовать её изнутри, но он не мог рисковать. Ослеплённый возбуждением, Риндо повалился на лежащую под ним женщину, неуклюже стаскивая с неё лифчик, его язык скользил по её ключицам и по выпуклостям обнажённой груди, его член подёргивался рядом с её задницей, когда он провел по металлическому стержню, проходившему сквозь её сосок.              — Не дай мне вставить…              Обхватив его коленями за талию от горячей пульсации в её влагалище, она действительно была не лучшим человеком, к которому можно обратиться с такой просьбой. Однако, он всегда был вежлив с ней, и она не могла проигнорировать его просьбу. Прижав ладонь к его груди, она подтолкнула его выпрямиться, приказывая ему встать, когда сама пододвинулась к краю стола. Приоткрыв рот, любуясь его фигурой, хорошо сложенными мышцами, напрягающимися в предвкушении, его членом, подпрыгивающим каждый раз, когда он напрягался под её похотливым взглядом, Китахара с трудом сглотнула.              Колени сжались вокруг его талии, когда он прижался к её половым губам. Прижав ладонь к его груди, она подтолкнула его в вертикальное положение и сказала ему встать, оперевшись на край стола. Окинув взглядом его фигуру ещё раз, Китахара тяжело сглотнула. Она чувствовала его вены на члене, которым он прижимался к ней, и была готова сойти с ума. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она вытянула ноги так, чтобы они оказались на уровне его головы.              — Есть много других способов заставить тебя кончить. Подвинься ближе, — поманив пальцем, Китахара впилась ногтями в его бёдра, притягивая его к себе вплотную, так что её пятки уперлись в его левое плечо. — Попробуй, — она разжала ноги ровно настолько, чтобы Риндо был сквозь них, и снова напряглась, как только он вскрикнул от ощущения мягкой плоти, сжимающей его.              Чёрт бы побрал Кисаки за то, что он дал ей эту работу – в любое другое время у неё были бы с собой презервативы. Она бы прокляла его до самого ада, если бы он не спас её от неминуемого унижения ещё вчера.              — П-подо… Чёрт… — его член скользнул между её складками, и Китахара приоткрыла рот, наблюдая за блестящей головкой члена, а предэякулянт начинает капать на её кожу. Он и вправду сильно возбудился. С каждым толчком он размазывал своё возбуждение по её коже, а выражение лица, которое у него было, когда он смотрел на неё, вызывало желание раздвинуть ноги ещё шире и погрузить его в себя. Сплюнув на ладонь, она провела ладонью по его головке, её запястье изгибалось в такт его толчкам. Удерживаемая от чрезмерного рывка на столе сильными, покрытыми шрамами руками, обхватившими её колени, она могла сказать, что он уже близок оргазму, по напряжению, появляющемуся на его лице, по хриплым всхлипам и стонам, постепенно переходящим в рычание, по нарастающей скорости движения его бёдер, по скользкому трению его члена о её кожу, когда его яйца. Это снова и снова накаляло её до предела.              — Давай, Рин. Используй руку, — тело Китахары предавало её, она подняла руку, чтобы прикрыть глаза от знакомого тепла, окутавшего её, хотя всё, что она хотела видеть, это как он выглядел, когда наконец-то добрался до неё. — Я снова кончу, если ты продолжишь.              Чёрт, когда она произнесла его имя, что-то с ним случилось. Он не был уверен, что именно, но от её слов у него перед глазами всё поплыло, а внизу живота всё сжалось до предела. Он засунул пальцы в её влагалище глубже, чем хотел, но, должно быть, он сделал что-то правильно, потому что её спина мгновенно выгнулась от удовольствия. Бёдра поднялись и прижались к его бёдрам, изменив угол наклона её ног, и этого было достаточно, чтобы подтолкнуть его к оргазму.              — О-о, блять, — дыхание застряло у Риндо в горле. Бёдра задвигались, волна удовольствия распространилась по нервным окончаниям. Сжав её колено так сильно, что у неё вырвался стон, он опустил голову, когда его член устремился вверх по животу Китахары и в ложбинку её грудей, достигнув её носа и уголка рта. — Блять! — подняв взгляд, когда он выплескивал остатки своего оргазма, а теперь склонился над ней, держа её ноги по обе стороны от своих бёдер, Риндо опустил свободную руку, вводя в неё пальцы глубже, чтобы довести до предела. — Скажи мне, что я заставлю тебя кончить снова.              Хриплая мольба и эти умоляющие глаза в сочетании с сильным прикосновением его пальцев погрузили её в забытье, её соки капали на смятые документы и стекали по его руке.              — Я скоро кончу...              Слова с придыханием были произнесены, её спина выгнулась, влагалище сжалось в спазме вокруг его пальцев, когда стон заставил вены на её шее вздуться в момент кульминации, терзающей её. Тяжело дыша, Китахара перевернулась на бок, и у неё закружилась голова. Она была насквозь мокрой от пота и их выделений, всё её тело покалывало от удовольствия.              Тяжело дыша, Риндо натянул штаны и застегнул ремень, на его лице отразилось явное извинение, когда он указал на лицо Китахары.              — Прости, было трудно целиться в таком положении, — поглаживая себя по бёдрам, он искал салфетку, но к тому времени, как он поднял взгляд, она уже убирала его сперму со своей кожи и слизывала её с пальцев. При виде этого зрелища у Риндо задрожали губы, и он был уверен, что кончил бы ещё раз, если бы физически был в состоянии сделать это так скоро.              Оттолкнувшись от края стола, Китахара потеряла равновесие из-за того, что она дважды кончила, и встала лицом к лицу с человеком, который в буквальном смысле превратил её в полный беспорядок. Дважды погладив его по голове, она улыбнулась с остекленевшими глазами.              — Это справедливо, ведь я кончила первой, верно?              Когда она проходила мимо, чтобы забрать то, за чем они изначально спускались, Риндо мог быть сбит с ног, её ногти задержались на его груди. Его голова была пуста и слишком занята, чтобы уловить хоть какую-то мысль, кроме того, что она расхаживала по комнате с обнажённой грудью, остатки его спермы стекали по её животу, и того факта, что она просто смахнула её со своего тела и съела, как грёбаную глазурь. Что он собирался делать теперь, когда увидел это?              Неприятный стук остановил Китахару в поисках того, что она искала, и они оба оглянулись в поисках источника звука. Ещё несколько ударов быстро привлекли их внимание к маленькому окошку напротив двери. Присев в темноте на корточки, прикрыв глаза ладонями, с выражением явного беспокойства на лице, Санзу окликнул пару:              — Вы потрахались или ещё нет? — слова звучали приглушенно, но было ясно, что он кричит. Выражения лиц пары, находившейся в кладовой в разной степени раздетости, были более чем достаточным доказательством того, что они не сидели там сложа руки в ожидании спасения, это уж точно. Захихикав, когда Риндо сердито отмахнулся от него и ткнул пальцем в дверь, Санзу приложил ладонь к уху: — А? Я тебя не слышу. Что это было? Ты хочешь, чтобы я вернулся позже, чтобы ты мог пойти на второй заход? Хорошо.              Китахара подошла к окну и забарабанила по стеклу ладонью, у неё едва хватило сил даже на это:              — Санзу, ты, маленький засранец, лучше тащи свою задницу сюда и открой дверь!