Родство сирени

в комнате вновь повисла тишина, не считая глухих отдаляющихся шагов. снова тревога. желание скрыться от чужих взглядов росло, но пропуск школы сопровождался бы не очень приятными для него последствиями. каждый раз. каждый раз когда Калеб пропускал учебный день его били, а бывало и насиловали. тошнота подкатила к горлу и дышать уже не представлялось возможным. а тем временем Войд, что ждал своего недоросля, листал ленту новостей, как на глаза ему попалась статья о массовых суицидов подростков. такая новость не могла не огорчать, ведь этому же влиянию мог быть подвержен и его "сын", поэтому стоило бы предотвратить это, в случае чего. у него не имелось полного доверия к Калебу, это и доказывали его действия в постоянной проверке его личных вещей, истории браузера, переписок и множества камер в доме, а так же, очень неприятно, проверка на наличие телесных повреждений каждый вечер. тяжело вздохнув, на ватных ногах он прошел к выходу из квартиры, прихватывая свой портфель и закидывая на плечо. --- парень выходит из подъезда и садится в уже подъехавшую черную иномарку. укладывая портфель рядом, он пристегнулся. прикусив губу и отведя взгляд в сторону, он уставился в окно. когда же они тронулись, то тишина всё ещё висела в воздухе тёмным пятном. мужчина лишь местами поглядывал в зеркало своими аметистовыми глазами, он же и решил нарушить тишину. — и почему ты задержался? — он не отводит глаз от дороги. — я мыл посуду, — с некой уверенностью ответил Калеб и кивнул. — почему ты врёшь? я же видел, что ты дрожал как лист. что у тебя произошло? — всё хорошо, правда... — он затаивает дыхание, видя не очень позитивную реакцию. — я тебе много раз говорил, что своей ложью ты ничего не добьешься, Калеб. дома тебя ждёт разговор, — он сводит брови к переносице. — х-хорошо... — он тяжело вздыхает, в надежде, что ничего плохого не будет. сердце колотилось с бешеной скоростью, страх того, что с ним могут сделать убивал морально. парень хватается рукой за бедро, вспоминая укусы там. он опускает голову, а Войд чуть ухмыляется, удостоверяясь в своём положении. оставшаяся часть дороги была в тишине. --- на уроке же Калебу стало плохо, отчего он, отпросившись выйти, побежал в медпункт. он открыл дверь и его приветливо встретила медсестра, приглашая к себе и указывая на кушетку, куда тот мог сесть. — что у тебя произошло? — с беспокойством спросила недовольная женщина. — у меня, кажись, лихорадка... мне плохо и очень болит плечо, — потирая болезненное место, ответил Калеб.— я думаю, что она загноилась. — ну-ка, что там у тебя? давай обработаю тогда. снимай свою рубашку, — вежливо попросила медсестра, подойдя к аптечке, дабы взять перекись и бинт. парень послушно расстегнул верхние пуговицы, приспуская ткань на плече и обнажая укус. — о боже, кто тебя так укусил? мальчик, тебя никто не обижает? мне нужно связаться с твоими родителями, — аккуратно обрабатывая рану, говорила медсестра. — нет... всё хорошо, не стоит, правда. я не хочу тревожить своего отца... — последнее слово Калеб ответил с дрожью в голосе. он боялся. он чертовски боялся его. он не хотел быть жертвой изнасилования опять. он не хочет быть вновь заполненным его спермой. НЕТ, ПРЕКРАТИТЕ МОЛЮ Я НЕ ХОЧУ ЕГО ВИДЕТЬ боль в висках пульсировала, а голова наливалась свинцом всё больше. не выдерживая, он теряет сознание. --- громкий писк, а после прояснение сознания. словно мёд тянется с ложки, так и ощущения текли по своей воле. он просыпается в больничной палате, окрашенной в светлые цвета. чуть поднимая взгляд, Калеб замечает капельницу, а с другой стороны – обозлённого отчима. он замирает как парализованный, без права что-либо сказать. — ты снова ослушался меня, Калеб. я очень разочарован, — его лицо было как никогда хорошо видно, что было не очень чарующей новостью для него. — зачем ты пошёл к ней? ты мог написать мне, что тебе плохо. ты хочешь что бы у нас были проблемы, милый? — он снова выжидает ответ, которого не следует. некая агрессия вспыхивает в парне. необычные ощущения, ядерная смесь, что жгла внутри, симбиоз отчаяния и ярости... он знает что ответить, но он такой беспомощный. один в этом мире, с частичной амнезией и птср. он жалок. жалок жалок какой же ты жалкий — ты... — он обрывается, давая себе откашляться, — ты конченый ублюдок, которого я обязан считать своим отцо-... — его речь прерывается, а громкий шлепок пощечины, и характерно краснеющая щека доказывало наличие жеста. — как ты себя ведёшь? ты хоть думаешь о том, что говоришь? — он встаёт со стула, поправляя белый халат. — ты пробудешь здесь ещё пару дней, пока тебя не выпишут. молись кому хочешь, но наказание за проступки тебя ждёт. твоя дисциплина стала хуже, когда ты начал общаться с этим... Лололошкой. — он уходит, оставляя Калеба одного со своими чувствами. он надеется на лучшее.