Любимая Атоном

— Привет, Сверчок, — говорит ее двоюродный брат, Сменхкара. Меритатон даже не знала, что скучает по тому, чтобы ее звали Сверчком, пока он не произнес этого. Тем не менее, она приветствует его сдержанно. Исполненная гордости и стати: больше не ребенок, а женщина. На голове пышный парик, а локон юности сбрит. Она знает, почему прибыл Сменхкара, а вот он — нет. Мать объяснила ей всё твердыми, точно облицовка, словами, а отец сидел рядом с ней и выглядел будто меньше ростом. Как только ему рассказывают, Сменхкара садится напротив нее, потрясенный, в их дворце к северу от царского. Дворце, что принадлежал Кийе, прежде чем она умерла. Теперь ее имя стерто, их имена выбиты поверх. Сменхкара будет царем-соправителем, а Меритатон — его великой царской супругой. Мать теперь титулуют Госпожой Верхнего и Нижнего Египта. Ведь ее титул не может совпадать с титулом Меритатон. Так не бывает. Она сказала Меритатон об этом, когда объясняла, почему теперь, когда ей предстоит стать великой царской супругой, ей придется оставить царский дворец дочерям царя. — А что насчет Тутанхатона? — спрашивает Сменхкара, будто сопротивляясь мысли о своем возвышении. — Он ещё слишком мал и годится только пускать пузыри. — Меритатон тверда. Она уверена в себе. Она подражает матери. — Как и ты когда-то, а посмотри на себя теперь. — Сменхкара кладет руку ей на плечо, и это приятно. Ей хочется податься навстречу нежному касанию — из рода тех, которые некогда были изобильны, как воды Нила. Но она может быть только той, кто она есть. Говорящей правду в свете Атона. — Тутанхатону придется всегда ходить с тростью. Он скверно сосет. На нем груз слабости митаннийцев. Ты здоров и силен. Твой отец был старшим из сыновей царя, и я — старшая царская дочь. В ней достаточно резкости, чтобы ее супруг отстранился, прежде чем засмеяться. — Сверчок, а ты жалишь. Но, по крайней мере, с тобой я всегда буду понимать, где я нахожусь. Меритатон хочет рассказать ему, как ей хочется плакать оттого, что мать сказала ей: она больше не сможет сидеть позади родителей у окна явлений. Больше ей не ходить вместе с отцом в храм Атона. Больше не трясти систром, пока отец совершает подношение источнику всей жизни. Ее место здесь. В этом дворце, расписанном гроздьями винограда и лилиями. С широким бассейном в его центре, где отражается диск Атона. Со своим новым мужем, который называет ее Сверчком. Ее место вдали отсюда. Вдали от города на горизонте Атона. Болезнь пала на страну, и люди в страхе. Им нужно увидеть молодых правителей, которые напомнили бы: два царства суть центр мира, и всё хорошо. Меритатон и ее Сменхкара плывут в Фивы. Они прибывают в час, когда Атон вдыхает в мир жизнь. Она слышит, как поет статуя ее деда в унисон птичьим стаям, еще до того, как видит ее. Еще до того, как видит, что храм ее деда, который должен простоять миллион лет, тонет. Камни, которым должно находиться в совершенной симметрии, просели. Каждый год воды Нила затапливают храм, воссоздавая холм творения. Таков был собственный замысел ее деда. — Мы можем восстановить дедушкин храм, — говорит Сменхкара. Меритатон мягко улыбается ему в лучах раннего утра. Красив, как Гор на рассвете. — Муж мой, пришла пора показать твоему народу их царя. — Она берет его за руку, когда они сходят с лодки. Им нет нужды в глупом куске камня, спрятанном в тайном ящике, чтобы представлять Ра и царскую власть. Восходит солнечный диск. Маи, верховный жрец-херихеб, уже здесь. Он не пал жертвой болезни, которая унесла столь многих. Унесла куда лучших, чем он, мужчин и женщин. Он говорит: — Боги гневаются, потому что царь отвернулся от них. — Ложь на твоих устах подобна скорпионам, — говорит Меритатон. Она не говорит этого быстро. Она не говорит этого медленно. Она говорит так же ровно, как лежит плитка у нее под ногами. Она — великая царская супруга, и Атон любит ее. — Мы не отвратили Две земли от богов, которые часть Атона. Мы отвернулись только от ложного образа человека, крадущего поклонение у самого светила на небе. Она глядит на двоюродного брата широко распахнутыми глазами. Она сжимает пальцы поверх его руки. Сменхкара приказывает, чтобы образ и имена Амона и Амунет, божьей жены, были сбиты со стен храмов, посвященных солнцу, как ложные изображения. Они не поступают так с образами других богов, которые не пытаются присвоить место Атона. Они не поступают так с Ра, который пребывает в Атоне. Они делают только то, что нужно, дабы изгнать скверну из Двух земель. Сменхкара приказывает направить богатства храма Амона на строительство нового храма во славу Атона. Они повторяют это вновь в Фивах. Повторяют выше и ниже по течению Нила. Они начинают уставать от постоянных передвижений. Наконец они путешествуют в Нижнее царство. Там они отправляются в сады удовольствий, где прямо напротив великой зелени растят добрый виноград. Сменхкара говорит: — Вот, возьми чашу, Сверчок. Не обязательно тебе всё время прыгать и стрекотать. Меритатон улыбается ему, потому что он мягок там, где она тверда. Он добр там, где она резка. Она принимает чашу из его рук и возвращает вино ему в рот с поцелуем. В ее руках он как глина, хотя он старше. Они совокупляются ночь напролет, пока не забрезжит рассвет Атона. Как кричат птицы на заре, так и они вскрикивают вместе, ибо они молоды и пересоздают царство во славу Атона.