«Русский вызов» и другие проблемы и вызовы

Андрей даже не помнит, как его сюда привезли, по какой дороге они ехали, хотя и просидел всю дорогу на переднем сиденье, с умилением глядя в окно на ночной город и едва ли не показывая в окно сердечки. Питер, милый, родной Питер, как же я по тебе скучал, как же я рад тебя видеть. Пока ехали по центру, он почти не дышал, прилипнув к окну – любовался, впитывал, наслаждался атмосферой. Как же тяжело без тебя, Питер, как же не хватает тебя в Москве. Потом они ехали через какие-то спальные районы, которые он не очень-то знает, хоть и местный житель, и сам водил машину по городу. Потом они выехали на трассу и он вовсе перестал следить за дорогой, тупо следил, как пролетают мимо фонари. Вроде и точного адреса-то никто не сказал, Бетина только произнесла что-то вроде: - Ну, Лизок, ты местная, вези нас, выбирай сама, куда поедем. - И Лиза, наклонившись к водителю, продиктовала какой-то адрес, который Андрей не расслышал, и даже если бы расслышал, не запомнил. Кажется, это звучало вообще так: «Поехали как обычно». Наверное, этот водитель постоянно возит Лизу по её делам и на гулянки и знает все адреса. Короче, Андрей не представляет точно, где они сейчас находятся. Где-то за городом, но где – без геолокации не скажет. В каком-то загородном не то ресторане с сауной и бассейном, не то сауне с рестораном и гостиничными номерами, ну Лизе виднее, где лучше квасить. Ему без разницы. Вообще он должен был ехать в Пулково, лететь в Москву, но Бетина и Лиза уговорили его подождать, поехать с ними, отметить завершение турнира и сезона. Он не мог им отказать: Бетина за неделю полностью поставила ему показательный номер, что стоило им обоим немалых нервов, особенно в последние дни, когда срочно пришлось всё переделывать-перекраивать, а Лиза – лучшая Бетинина подруга, и, в конце концов, это просто Лиза, она классная и очень к нему расположена. Ему же отмечать особо ничего не хочется: остаться одним из шести участников, которых не поощрили вообще никаким призом, честно сказать, очень обидно. Андрей не понимает, где искать причины – в себе, в судьях, в самом номере (просто не зашло). Вроде и ничего такого, но это ещё один в череде случаев, когда он выступил хуже, чем мог, и остался у разбитого корыта, а уж случаев этих накопилось немало, что, конечно, не внушает оптимизма. Он грузится, он снова всерьёз грузится, и это не радует. Поэтому Андрей и избегает обсуждать своё выступление с Бетиной и Лизой. Если он скажет, что всё было хорошо, а номер замечательный – возникнет обсуждение, а почему тогда так плохо приняли, и всё выльется в банальное нытьё, что не оценили. Ему этого очень не хочется. Если он скажет, что сам виноват, накосячил и выступление не удалось – это, во-первых, будет неправдой, он знает, что катался хорошо; во-вторых, будет выглядеть попыткой вырвать похвалу, а это просто жалко и вообще фу. Он старается выбрать что-то среднее, хвалит постановку, говорит, что ему очень понравилось кататься в родном городе и получать поддержку зрителей. Лиза и Бетина реагируют по-разному: Бетина тоже расстроена, как и он, и смотрит на него с грустью, а Лиза тонко улыбается, и по её лицу, как чаще всего бывает, ничего нельзя понять. Они явно позвали Андрея с собой, чтобы его поддержать, и он им за это очень благодарен. Женщины обсуждают шоу-номера, отпускают комментарии и хихикают, пьют апероль и вино, закусывают шашлыком и фруктами. Он сидит молча, что-то односложно отвечает, когда его спрашивают. Ему налили рюмку водки, которую он выпивает махом, почти как воду, не чувствуя вкуса. Потом он сам наливает себе вторую, выпивает и тянется было за третьей, но получает по пальцам от Бетины: - Хорош, Андрюх. Тебе же для храбрости налили, а не чтобы зенки залить. Чтобы всё получилось, ты должен быть слегка тёпленький, а не поддатый. Андрей не понимает, что именно должно получиться, и почему для достижения успеха в некоем неназываемом деле он должен быть подвыпившим, но не пьяным, однако не спорит, послушно отставляет рюмку и принимается за еду, не чувствуя ни вкуса, ни запаха пищи, даже не ощущая чувства насыщения, – тупо набивает желудок. Он по-прежнему на диком стрессе и чувствует себя невероятно вымотанным и опустошённым. - Объедаться, кстати, тоже не надо, тяжело тебе будет, - как бы невзначай замечает Бетина – и он снова слушается, отставляет полупустую тарелку и просто сидит, погружённый в свои мысли, односложно отвечает, иногда шарится в телефоне, иногда задумчиво разглядывает обеих женщин и слушает их разговоры. Может, со стороны это не очень заметно, но ему очень приятно находиться в их обществе. Лиза очень красива, она с тем же макияжем, в котором выходила на лёд, и с теми же серьгами. Андрею очень жалко, что она сейчас не в чёрном платье, в котором каталась, ему невероятно понравился этот образ, но синяя курточка участника «Русского вызова» ей тоже очень идёт. На нём тоже такая куртка, но на Лизе она, кажется, смотрится лучше. Лиза веселится от души, пьёт апероль, искренне ржёт, травит анекдоты, старается всех развеселить. Бетина тоже выпивает и смеётся, но как-то по-другому, она явно раздражена и расстроена и переживает за него. За эти дни Андрей очень к ней привязался, с ней очень легко и приятно работать, она классный постановщик, отличный танцор, а ещё и весёлая, неунывающая, искренняя, деловитая, симпатичная и уверенная в себе женщина. Андрею очень приятно быть с ними обеими, он к ним привязался и немного грустит оттого, что их совместная работа закончена, вот вернётся сейчас в Москву – и больше ни Бетины, ни Лизы. Зато его уже ждут Тутберидзе, Глейхенгауз и Дудаков, впереди много всего: подготовка к весеннему шоу-туру, затем постановка новых программ, чистка техники прыжков. Работы непочатый край. А «Русский вызов» скоро останется просто воспоминанием, как и эти посиделки с Лизой и Бетиной, их весёлый смех, его детская обида и расстройство – всё это забудется, останется лишь эпизодом. Возможно, в будущем им ещё удастся поработать, собраться вместе, но кто знает. Спустя примерно час беседа, кажется, уже исчерпала себя, но почему-то никто не спешит выходить из-за стола. - Может, кальянчик закажем? – предлагает Лиза. - Предлагаешь его накурить? – Бетина оценивающе смотрит на грустно-задумчивого всего-в-себе Андрея. – Не, только хуже сделаем… Его так размажет, что мы потом не соберём. Давайте-ка лучше перемещаться. - Я возьму ещё вина в номер. Красное же нормальное? Тебе понравилось? - Да, ничего такое. Давай-давай, Андрюха, поднимайся, пошли. - Куда? - В наш номер, отдохнёшь, поваляешься, - и он подхватывает куртку, сумку и послушно следует за Бетиной. Они поднимаются по лестнице в гостиничный номер с огромной кроватью. Намёк очевиднее некуда, но Андрей упорно не замечает развешанных повсюду красных флагов, которые уже выросли до размеров полковых знамён, он слишком погружён в себя и не обращает внимания на внешний мир. Для него этот траходром – просто кровать, на которой очень удобно развалиться, чтобы отдохнуть, что он и делает: скинув кроссовки, удобно укладывается на краешке кровати. В том, что две взрослые женщины ложатся по бокам, вытесняя его в середину, он тоже не видит ничего странного: это его тренеры и друзья, всё-таки они давно знают друг друга, много времени провели вместе, привыкли друг к другу, подружились, у них очень близкие отношения и между ними почти нет никакого стеснения. Почему бы и не поваляться вместе. - Да не грузись ты так, Андрюха, - успокаивает его Лиза справа, поглаживая по плечу, по руке, по груди. - Ну не понравился им номер, ну что ж, бывает. Мне вот очень понравился, очень страшно и атмосферно, ты прекрасно всё презентовал и катался. Не бери в голову, это всё вкусовщина. - Мне вот тоже обидно, - подхватывает Бетина слева, ероша его густые волосы - но дело не в тебе, даже не думай себя корить. У нас было слишком мало времени, мы просто не успели доделать всё так, как надо. Зеркала ещё эти… Могло выйти и получше, но ты был крут, к тебе вообще никаких вопросов. В следующий раз доделаем задуманное, я вижу, чего не хватило. Приятно было с тобой поработать, приходи ещё, буду рада снова тебе что-нибудь поставить. - Спасибо вам большое. Блин, так досадно… Вы столько в меня вложили, болели за меня, получается, я вас подвёл. Мы, выходит, зря работали, ничего не получили. - Да и хрен с ними! - Лиза на эмоциях с силой хлопает его по плечу. - Ты же знаешь, мы – твои давние и верные фанатки. Для нас ты самый крутой, самый талантливый фигурист, лучший катальщик и танцор, самый красивый мальчик. Всё будет хорошо, у тебя всё ещё впереди. Угу. Видеть бы самому ещё это «впереди»… Но ему действительно приятно. - Ты сейчас в сильном штабе, тобой и без нас есть кому заняться, но просто… если тебе понадобится совет, помощь или поддержка опытных тёток, которые хорошо знают всю изнанку фигурного катания, просто позвони нам. Помни, что мы всегда за тебя, мы всё готовы для тебя сделать. - Спасибо. Спасибо большое за поддержку. - Сейчас заснёт ведь, - шепчет Лиза на ухо Бетине, и та тормошит Андрея, трогает за плечо: - Андрюх, ты же самолётом летишь? Во сколько у тебя вылет? - В четыре утра, - он сонно вскидывается и смотрит на наручные часы. – А, вроде время ещё есть. Спасибо большое за вечер, не буду надоедать, сейчас такси вызову, только… - Да погоди ты! У тебя ведь электронный билет? Давай сюда телефон, я оформлю возврат. Не переживай, завтра полетишь. - Почему завтра? – ошарашенно спрашивает Андрей. Бетина в замешательстве переводит взгляд на подругу: - Лиза, давай, у тебя лучше язык подвешен. Объясни всё нашему мальчику, видишь, сам он не догоняет, намёков в упор не видит. Только поаккуратнее, чтобы он в обморок не упал. Ему же никогда ещё таких предложений не делали. - Вижу, случай сложный, почти клинический. Попробую достучаться, - вздыхает Лиза и коротко и ясно обрисовывает оцепеневшему Андрею ситуацию: - Видишь ли, в чём дело, Андрюш, мы две недели были рядом с тобой каждый день и обе к тебе невероятно привязались. Мы и раньше тебя очень любили, но сейчас вот прям совсем прикипели сердцем. И вот ещё новость: мы на тебя ещё и запали, очень хотим тебя как мужчину, да-да, ты правильно понял, в сексуальном смысле. Но мы не можем тебя поделить. Блин, ты даже не представляешь, как нам тяжело решить, кто с тобой останется, никто не хочет уступать. Поэтому мы и договорились, что после шоу-турнира устроим генеральный прогон: поебёмся втроём и посмотрим, подойдёшь ли ты нам, хорошо ли тебе будет с нами – а ты решишь, с кем тебе лучше, кого ты выбираешь в любовницы, а кто должен отступиться. Собственно, для этого мы тебя сюда и привезли. Так что ставим тебя перед фактом: у тебя сегодня групповушка. - Ээээ… а я когда успел на вот это всё подписаться? - А ты разве против? Ты у нас парень молодой, свободный, девушки у тебя нет. Да не бойся ты так, мы тебя не затрахаем, всё сами, сами. Просто немного покувыркаемся, ты заодно и развеешься, перестанешь грузиться. Мы очень хотим попробовать, каков ты в постели. - Ну… не такой красивый, как на льду. – у Андрея сохнет во рту и перехватывает дыхание, но он пытается шутить и разряжать обстановку. - Конечно, в этом-то деле опыта-то у тебя гораздо меньше. Ты хоть не мальчик у нас? – продолжает изгаляться Лиза, и ему, несмотря на дикую странность ситуации, становится смешно. Может, как раз потому, что ситуация абсурдная, ему и хочется заржать. - А то две тётки лишат тебя цветка невинности, что ты хранил для прекрасной принцессы. - Не, было у него уже, - не давая ему слова сказать, за него отвечает Бетина – и он краснеет. Ну все всё про него знают. – Да какая разница, всё равно нам его всему учить. Что за мужики пошли, если молодые, то ничего не умеют, если чуть постарше, то хоть карандаш привязывай – не стоит, как у Димки Алиева на нашу сборную. Шутка про Димку ему заходит, Андрей невольно ржёт, при этом он всё ещё в шоке, даже не знает, что и сказать. По сути женщины его сняли, как мужчины снимают девочек на ночь, даже место действия выбрали такое же – сауна за городом. Он в смятении и не может определиться, приятно это или унизительно, кайф это или полный кринж. Но зато все переживания вечера сразу улетучились. - А групповуха – это как в порно, что ли? - Именно так! М плюс две Ж – смотрел, конечно? Может, даже мечтал поучаствовать? - Эм… Нет, не мечтал. - И правильно. В порно всё за деньги, постанова и без души, а у нас будет по любви, по-настоящему и от всего сердца. - А если я не хочу? – задавая этот вопрос, по большей части риторический, он не учёл, что находится в заведомо невыгодной тактической позиции, что женщины, по сути, окружили его. Лиза, знающая себе цену, сексуальная, желанная для многих мужчин Лиза быстро наклоняется над ним и, несмотря на его лёгкое сопротивление и оторопь, долго и сладко целует в губы. Убеждает действием. Что, это взаправду происходит с ним? Это не эротический сон? Сейчас ведь проснётся – и так стыдно перед ними будет… Потом к его губам прикасается губами Бетина, не такая знаменитая, но очень харизматичная, уверенная в себе, невероятно классная – и он не может поверить, что целует взасос своего хореографа. Но блин, он не может сказать себе, что на самом деле не хотел этого. Может быть, совсем не ожидал, но сейчас в моменте точно не против. Это же не правда. Это просто не может быть правдой. Они – и я? - Всё ещё не согласен? – с легкой усмешкой интересуется Лиза, закрепляя впечатление вторым поцелуем, глубоким, с языком. Проводит рукой по его волосам, внимательно смотрит в глаза. Она серьёзна. Чёрт, она очень серьёзна. Глаза не обманывают. - Почему я? – сдавленно шепчет Андрей. – Почему вы выбрали меня, да ещё и обе сразу? - Потому что ты – это ты. Разве любят за что-то, дурачок? - Правда? Я вам, ну… дорог? - Нет, блин, мы прикалываемся! Ты ведь понимаешь, что мы могли бы сейчас тусить с богатыми мужчинами, а не тратить время, уламывая на секс вредного и упрямого салагу-девственника, от которого нам никакой пользы, кроме морального удовлетворения? - Я не… у меня есть опыт. - Вот заодно и узнаем. Ещё вопросы? И он сдаётся. Он по-прежнему подозревает, что что-то здесь не так, но всё-таки сдаётся. - Как это вообще всё… что нужно делать? - Ты отдал Бетине телефон? Тогда топай в душ, приводи себя в порядок. Дверь вон там. Подглядывать не будем, не бойся. Некоторое время спустя Лиза стучится в дверь ванной: - Андрей, давай сюда одежду. В ответ слышится недовольное бурчание, почти заглушённое шумом воды. - Давай-давай, без разговоров. – Лиза протягивает руки и принимает стопку сложенной кое-как одежды. - А то ещё решишь сбежать в последний момент. И мойся как следует, с мочалкой, я люблю чистеньких мужиков. Лёгкого пара! - Мы не слишком жестим? - По ходу, с ним только так, шоковой терапией. Уж очень долго он раскачивается, так и до утра не решится, - Лиза молча наливает себе бокал вина и выпивает почти залпом. - Мне тоже налей, - просит Бетина. Обе безумно волнуются, может быть, сильнее, чем Андрей, усиленно трущий спину мочалкой. Лиза караулит у двери душа, и как только дверь приоткрывается, протягивает руку: - Полотенце. Снял и отдал мне. - Но я же… - Знаю, что голый. Всё равно придётся раздеться донага, так что давай уж сразу покажись нам во всей красе, расчехли свою пипирку. Полотенце сюда! Она выхватывает полотенце из-за полуоткрытой двери. Следом выползает Андрей в чём мать родила (если не считать гостиничных тапок), красный как рак не то от горячей воды, не то от смущения, не то от всего сразу. Впрочем, его непристойный вид в данной ситуации более чем уместен – ведь его ждут две обнажённые женщины. Они смотрят на него выжидающе и загадочно улыбаются. Андрей не сразу понимает, почему, куда они, собственно, смотрят. Потом догадывается, тоже смотрит вниз и разводит руками: - Ну и что с ним не так? Маленький, большой, кривой, косой? - Проспорила, - Бетина звонко шлёпает Лизу по голой попе, - с тебя бутылка. - Да, у него побольше, чем я думала. А ты откуда знала – подглядывала за ним в раздевалке? - Зачем? Просто посмотрела на размер ноги, это правило действует почти всегда. - Вы что, спорили на бутылку, какой у меня член?!!! - На бутылку «Шабли», между прочим. Дорогущего французского вина. На твоём месте я бы гордилась, что мои гениталии вызвали такой интерес. - Я горжусь. – Андрей всё ещё дико смущён и не очень понимает, как себя вести, поэтому хлопается в кресло и усаживается там, подтянув голые колени к подбородку и скрывая предмет женского спора. Однако Лиза подбегает и мягко, но настойчиво вытаскивает его из кресла, тащит за собой: - Нечего тут зрителя в ложе изображать! Ты тоже участвуешь в процессе! Никто тебя трогать не будет, пока не захочешь, но будь рядом с нами! Вступишь, когда созреешь, а пока… пока просто смотри, тебе понравится. И Андрей подчиняется, залезает на кровать и садится на колени, сложив руки на коленях, изо всех сил стараясь игнорировать тот факт, что он голый и все его причиндалы торчат, как бы он ни прикрывался. Раз уж он на всё согласился, значит, всё нормально, всё идёт по плану. Лиза и Бетина незаметно рассматривают его, стараясь не смущать, и искренне любуются. Красивое и молодое спортивное тело, широкие плечи, широкая почти безволосая грудь со множеством родинок – и нежное юношеское, чуть ли не детское лицо. Странное, но для них очень привлекательное сочетание. Теперь, когда они видят его обнажённым, он вызывает у них обеих нестерпимое желание. Полдела сделано, он уже на всё согласился, осталось возбудить мальчика, а там уж всё пойдёт как надо. - Да Андрюша же, пододвинься ты к нам поближе, не бойся! Ты ведь любишь типа лесбийское порно, которое снимают для мальчиков? Тогда смотри, мы это специально для тебя, - и Лиза сладко целует в губы лучшую подругу, а Андрей растерянно ахает. Женщины старательно целуются, а сами искоса посматривают на Андрея: удивился, завёлся, даже придвинулся поближе. Они протягивают руки и почти притягивают его к себе, заключая в групповые объятья – и он включается, по очереди душевно и романтично обнимает их обеих. - Теперь ты с нами… да не бойся ты так, мы же уже целовались! Вот так, мой мальчик, вот так – бормочет Лиза, с явным сожалением отпуская Андрея и глядя на него ненасытным взглядом, - а ты хорошо целуешься… Теперь Бетиночку поцелуй, она ждёт. С Бетиной Андрей целуется, не закрывая глаз, они изумлённо глядят друг на друга. Для них обоих такое быстрое развитие событий – это как-то слишком, сложно даже сказать, готовы они к этому или нет. Но при этом всё, что происходит, им очень нравится. Лиза, которая моментально взяла на себя ответственность за составление и соблюдение сценария секс-вечеринки, слегка откашливается: - Будем считать, что все познакомились. А теперь, раз наш мальчик ещё не готов, девочки начнут без него, а он пусть смотрит и наслаждается. Знаешь, как девочки ласкают себя в отсутствие мальчиков, а, Андрюш? – и она с видом волшебницы извлекает из-за спины два вибратора. Не только у Андрея отвисает нижняя челюсть, но и Бетина слегка ахает. - Лизка! - Да, я подготовилась, а что? Андрюшу раскачать нелегко, это было сразу понятно. Неужели мы будем полночи ждать, пока он созреет? Лично я сидеть на жопе ровно не собираюсь. Лови, подруга, это твой! Она включает вибратор, прикасается им к шее, к груди, к животу, прикладывает к аккуратно депилированному лобку и смотрит на них самым развратным взглядом. - Ну и чтооо? Вокруг столько помощников, неужели я буду делать это сама? Бетина искоса взглядывает на Андрея, который уже буквально сидит с открытым ртом, и решительно придвигается к Лизе и помогает ей ввести вибратор. Лиза не остаётся в долгу, помогает Бетине усесться, раскинуть ноги так, чтобы тоже получить доступ к её влагалищу, отдать ей ответную ласку. Они обе слегка смущены, никогда их близость не пересекали определённой черты интимности, а это уже явный шаг за эту грань, переход практически к лесбийскому сексу, но выпитое вино кстати ударяет в голову, помогает стать смелее. И потом, это же всё ради него, красивого и молчаливого зрителя. Пусть смотрит и загорается. Зритель действительно потрясён. Две красивых женщины, ласкающие друг друга – это уже слишком для него. Он чувствует, как, образно выражаясь, начинают течь слюни – а может, и в буквальном смысле начинают течь, потому что приходится сглотнуть комок жидкости, неизвестно отчего появившийся во рту. Рука же сама собой ложится на пах, начинает инстинктивно мять и дёргать член, который уже наливается соками, гордо приподнимается, показывает головку. Ещё немного, и скоро он и они… Как же это всё нереально, странно и чудесно. И ведь он на самом деле уже захотел их. И каждую по отдельности, и обеих сразу. Лиза, которая постанывает, запрокинув голову, и в то же время следит за реакцией Андрея – потому что его восторженная реакция усиливает её удовольствие многократно – улавливает исходящую от него волну искреннего, животного желания и развратно улыбается: - Иди к нам, Андрюшенька, присоединяйся! И вот он уже трогает пальцами её половые губы и клитор, вводит вибратор во влагалище, а в это время тёплая, невероятно приятная и нежная ладошка Бетины дёргает, дёргает его член, отчего он вовсю твердеет и уже начинает немного болеть. Но всё это внезапно перестаёт быть возбуждающим и приятным, когда Лиза лукаво поглядывает на него и предлагает: - А в себя не хочешь попробовать, Андрюша? - В смысле?!! - Да брось, совсем чуть-чуть, неглубоко, это же прикольно, и член сразу поднимется до пупка. - Да не буду я ничего пихать себе в задницу! – его как будто вырубает, он спрыгивает с кровати и, возмущенный, разозлённый, пятится назад, к креслу. - Андрюха, да что с тобой, - недоумевает озадаченная Лиза, - это была всего лишь шутка, подкол… - Не надо со мной так шутить! – его выносит, он краснеет, почти плачет и трясётся от ярости. – Я мужчина, а не женщина! Я не такой! Я никогда на это не соглашусь!!! Бетина внезапно чётко понимает причину его резкой, неадекватной, гиперэмоциональной реакции и ладонью закрывает Лизе рот. - Андрей, кто это был? – спрашивает она очень спокойно. - Кто смотрел на тебя как на женщину? Он забивается в кресло, сжимается в комок и прячет глаза. Приееееехали! Понеслаааась! Долго молчит. - Это всё не так было, не так… - Он тебя насиловал? Развратил тебя? - Да не насиловал же, ну… я б не дался, вырвался, даже тогда… - Даже тогда? Сколько лет тебе было? - Девять. Десять. Не помню точно. Лиза отбрасывает ладонь Бетины и выдаёт длинную матерную тираду. Андрей снова забивается в кресло, скрючившись, сжавшись в комочек, и не может даже заплакать, чувствует себя одеревеневшим, никаким. И так весь месяц нервы ни к чёрту, со всеми этими «отобрался – нет, не прошёл», всё время на антидепрессантах, ещё и это всплыло, ну почему сейчас, сейчас, когда всё было так хорошо, когда им было так классно втроём, и они почти уже… Вспомни, что говорил психолог. Дыши, просто дыши, спокойно, глубоко, ровно. Вдох-выдох. Где сейчас твоя боль? Визуализируй. Боль – вот она, зелёный колючий комок, примерно в области сердца. Убери её, убери, мысленно сотри, вырви, закрой дыру мягкой нежностью, впитай её извне. Эти женщины привязаны к тебе, ты им очень дорог, они хотят помочь. Возьми с благодарностью их тепло, помести туда, где было больно. Андрей слегка приоткрывает глаза и подсматривает сквозь ресницы. Лиза и Бетина уже сидят на полу возле кресла и внимательно смотрят на него, пытаясь понять, как ему помочь. Им, голым, наверное, холодно там. Он хочет, чтобы они ушли – и ещё больше хочет, чтобы остались. Его мучает жгучий стыд, он не знает, как смотреть им в глаза, но в то же время с ними так хорошо, так тепло и радостно, что он готов цепляться за них до последнего. Бетина осторожно берёт его за руку – и он не отдёргивает её. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Поплачь, если хочется. Нет, слёз нет, их обычно и не бывает. Плачет он по пустякам. - Это Кирилл сделал? – злым голосом спрашивает Лиза. Он поражается, как такое вообще пришло ей в голову, и реагирует сразу: - Ты что, нет, конечно! Андрей может рассказать много и хорошего, и плохого про своего бывшего тренера, но уж в этом-то он не замешан. Кирилл-то точно не по мальчикам. Хотя её логика понятна: в первую очередь думают на тренеров. Те всё время рядом и имеют неограниченный доступ к телу. - Другой тренер? Врач? Учитель в школе? Кто-то из старших мальчиков? Андрей, назови имя. - Да нахер тебе его имя?!! – ага, боль ушла, а гнев-то вот он, остался. Он не хотел об этом вспоминать. Он вообще никогда не хотел бы об этом думать. Андрей и не вспомнил бы, если бы не психолог – ну кто просил его вытаскивать на свет детские травмы? Андрей только хотел узнать, почему у него не получается в спорте, почему в прокате он иногда деревенеет и не может управлять своим телом, почему не всегда может проявить эмоции. А психолог поковырялся – и выкатил ему такой вот подарок. Травма у вас непроработанная, эпизод насилия в детстве, похоже, сексуального насилия. Вы-то уже и не помните, сознание такие воспоминания блокирует, бережёт психику, а вот тело ничего не забывает, потому и реагирует так в стрессовых ситуациях, закрывается. Но вынесло его не у психолога. Вынесло его всерьёз после случайной грубой фразочки Кирилла Анатольевича, брошенной на нервах во время тренировки: - Андрюха, ну что ты дёргаешься, как девка! НУ ЧТО ТЫ КАК ДЕВКА Он буквально вспомнил эту фразу, более того, восстановил весь эпизод, всю сцену покадрово. В красках, может, даже ярче, чем это было на самом деле. Убежал с тренировки, бросив коньки (Кирилл Анатольевич потом его отчитывал), и долго бился головой об стены туалетной кабинки, то рыдал, то выл, то рычал, то раскачивался из стороны в сторону, пытаясь прийти в норму. После того случая психолог и учил его визуализировать боль и гнев, справляться с эмоциями, отпускать ситуацию. Андрей ясно увидел детское лицо, удивлённое, испуганное и обиженное, со слезами на глазах, с оттопыренной нижней губой. Этот подонок ещё и поставил меня перед зеркалом, чтобы я смотрел на себя, на него, чтобы самому видеть меня и себя, он наслаждался этим, скотинаааа… Он наклоняется, тоже смотрится в зеркало, глаза прищурены, он заставляет маленького Андрея держаться руками за фаянсовую раковину, его большая рука плотно накрывает его маленькие ручки (и Андрей видит эту руку в подробностях, со всеми морщинками и вздувшимися венами). Другую руку он не видит, она спряталась, залезла в Андрюшины штаны, но чувствует всем телом. Эта жесткая рука не просто сдавливает и дергает его маленький член и маленькие яички, проталкивается между ног, щупает ягодицы, пытается пальцем залезть в единственное природное отверстие внизу, которое есть у мальчиков. Нет, эта рука давит, сжимает, выкручивает низ живота, живот, грудь, тянется к горлу, давит, душит, подчиняет его. - Ну что ты как девка жмёшься, - слышит он рваный мужской шёпот, хриплое, аритмичное дыхание, и словно слышит свой отчаянный, звонкий детский крик, и тоже кричит, повторяет его через годы: - Я не девочка!!! Я мальчик!!! После этого рука отпускает и воспоминание обрывается. Кажется, насильник сам перепугался, начал успокаивать развращаемого пацана, обрабатывать, чтобы никому не рассказывал. Не выебал – и на том спасибо, ходить бы мне по сей день враскоряку. Андрей долго не может поверить, что с ним делали такое, и ещё больше не верит в то, кто это делал. Даже несмотря на то, что чётко видел его лицо в воспоминаниях. Он знает, что память – вещь ненадёжная, тем более, детская память. Вдруг в его сознании что-то смешалось, может, он думает на невиновного человека? Под каким-то предлогом Андрей уговаривает маму просмотреть все детские фотографии за этот период и находит ту самую. Вот на льду кучка детей, а сверху нависает тот самый, такой же, как в воспоминаниях, в такой же одежде. То же лицо, те же руки. Все дети улыбаются, а маленький Андрей стоит с обиженным лицом и заплаканными глазами. - А это когда было? – спрашивает он как можно спокойнее. - Ой, это мы водили тебя на мастер-класс. - И чего я реву? - Не понравилось, ругали, наверное. Ты тогда закапризничал, пришлось тебя пораньше забрать. Закапризничал, мама! Закапризничал!!! Впрочем, Андрей не собирается ей рассказывать – не хватало ещё довести маму до инфаркта. Достаточно того, что знают он и психолог. Теперь вот и Лиза с Бетиной, но они никому не расскажут. Им можно доверять. В конце концов, если подумать, ничего такого ужасного с ним не случилось, ну, напугали в детстве. Люди и не с такими проблемами живут, подумаешь, какой-то взрослый когда-то потрогал тебя за яйца, что же теперь, с ума сойти из-за этого. Всё это можно пережить, преодолеть. Бетина тихонько гладит его по руке, вверх от локтя к плечу. «Можно, ты всегда будешь со мной рядом, когда мне грустно? Можно, всегда будешь так меня гладить?» – думает он и несмело накрывает ладонью её нежную ручку. - Андрей, я в этом городе много кого знаю, у меня есть связи. Скажи имя – и я уничтожу эту тварь. Представь, скольких детей он уже успел совратить, скольких ещё может, подумай о них. И ему в какой-то момент действительно хочется признаться, просто чтобы стало легче, просто чтобы с кем-то поделиться. Но он вдруг открывает глаза, видит искреннее разъяренную Лизу, её горящие негодованием глаза – и колючий холодок осознания пробегает по коже, он чётко видит опасность. Кому угодно рассказывай, только не ей. Ты ведь любишь её, бережёшь. Не уничтожай её. - Это был вожатый в детском лагере, - быстро произносит он, избегая смотреть ей в глаза. - Как его звали? - Не помню. - В каком году и в каком лагере это было? - Да отстань ты от меня! – кричит он, и ясно представляет, как гнев – красный шар – перемещается в низ живота, да, в те самые органы, и огооо, как же у него сразу горит в паху, как же он хочет их. И член встаёт, да, точно, встаёт, твердеет. Что, чёрт подери, со мной не так, почему эти взрослые сексуальные женщины, которые явно хотят меня, посчитали меня девочкой с членом или гомосексуалистом, который хочет играться с вибратором? Ну я им докажу, что у меня всё в порядке с мужественностью. Он взрывается, отбрасывает стыд, распрямляется, встаёт перед ними во весь рост – сердитый, взъерошенный, нахохлившийся, обнаженный, возбужденный – и делает резкое движение, отводит широкие плечи назад, как делает всегда, когда злится: - Я что, похож на девочку, которая тычет в себя вибратором? На женственного гомика? Похож, да? Может, мне только кажется, что я вас хочу? Посмотрите сами, хотите, можете потрогать! Может, я притворяюсь, что я – мужчина и у меня встаёт на голых женщин?! - Мужчина, мужчина, - два нежных женских тела прижимаются к нему спереди и сзади, трутся об него, чьи-то губы жадно целуют, чья-то ручка ложится на его возбужденный пах и сжимает и теребит член и яички, отчего Андрей вздрагивает и неосознанно вскрикивает, другая ласкает ягодицы, проникает сзади между ног и трогает мошонку, это тоже безумно приятно, - ещё какой мужчина, самый лучший, наш король, наш принц… Иди к нам, иди скорее, мы же так тебя заждались...