beautiful liar

От ненависти до служебного романа — один шаг Парадоксально, но именно у тебя не получалось найти общий язык с Хаякавой. Обычно флегматичный и спокойный, при виде тебя он тут же превращался в занозу, демонстративно закатывал глаза, даже не скрывая того, что ищет повода бросить тень на твою репутацию охотника. И если существовал где-то кромешный ад, то у тебя уже был свой персональный — партнерство с Хаякавой. Безмятежный взгляд охотника переносится на силуэты небоскребов за панорамными окнами, пока менеджер скучающе щелкает ручкой, листая скудные листы приказа в тонкой папке. Монотонность голоса его усыпляла бдительность, но вскоре в сознание врезалась неприятная новость. Вам выпало очередное задание. Совместное. Какая приятная неожиданность, ха-ха. Приходится дипломатично скосить кислый взгляд в сторону, чтобы не встретиться им с Хаякавой, но ему раздражение развязывает язык быстрее, чем ты успеваешь среагировать. — Опять она. Я уже говорил, что сомневаюсь в её навыках. Мне что, по практической части её подтягивать до конца года теперь? Я бы перевел её в другой отдел. Заниматься документами, например. — Аки даже не смотрит в твою сторону, только деловито убирает невидимую соринку с рукава своего пиджака, вынося своё мнение на суд менеджера. Паршивец. — Я здесь и я всё слышу, к твоему сведению. — очередная попытка держаться хладнокровно проваливается. Внутри клокочет от досады Везувий, готовый извергнуться в мгновение ока, но арктический холод в словах Аки остужает быстрее, чем ты успеваешь как-то среагировать. — Я на это и рассчитывал. — голос Аки бесцветен, а взгляд синих глаз скользит по тебе так, будто он рассматривает вошь, недостойную дышать с ним одним воздухом. Ты железобетонно уверена в том, что он предпочтет расшибиться в лепешку с безбашенной Пауэр, чем провести спокойную смену с тобой. Но судьба-шутница, желая охотника приструнить, постоянно сталкивает вас нос к носу, провоцируя у тебя бешеное желание вмазать по этой унылой физиономии. В тот четверг, когда тебя дернули с выходного, чем ты была крайне недовольна, вы уже успели обезвредить одного изворотливого демона. Сообразительный и подвижный, он сумел вытянуть из вас все жилы и остатки жизненной энергии. И молчаливая поездка в лифте – лишнее подтверждение тому, насколько сильно вы вымотаны. Бежевые стенки отдают в приятный кофейный оттенок, что греет то ледяное и мертвое молчание между хмурой тобой и невозмутимым Хаякавой. Классика жанра — во время задания именно с ним ты успела налажать, давая очередной повод Хаякаве для придирок, и теперь ты покорно ждала, когда Аки подберет момент, чтобы на правах старшего в тандеме отчитать тебя. Но он упрямо молчит, перекатывая в тонких пальцах сигарету, которую с удовольствием закурит, как только выйдет из Бюро. С досадой закусывая внутреннюю сторону щеки, переживаешь неудачу, что неприятно жжет нутро. Мелодичный звон и внезапно дернувшийся лифт вырывают из мыслей, и вскоре становится ясно, что вы заложники этого тесного пространства. Что может быть приятнее, чем застрять в лифте в неприятной компании? Уж точно не расслабляющая ванна и бутылочка газировки в блаженном одиночестве. — Этого не хватало. — расстроенно выдыхаешь от безнадежности, искоса наблюдая за своим напарником. Невозмутимый и равнодушный, Аки жмет на кнопку помощи, и ты отмечаешь про себя, какие у него красивые пальцы. Изящные такие, длинные. Сгоняя наваждение, кисло морщишь нос, вслушиваясь в разговор. — Добрый вечер. Мы застряли на тридцать втором этаже. — переговоры начинаются вяло — вымотанный Аки устало потирает переносицу, пустым взглядом вперившись в потертые кнопки. С другой стороны дежурно просят подождать, и Хаякава вежливо благодарит. Вскоре лифт вновь обволакивает гнетущая тишина, но ты, вспоминая события дня, уже тихо кипишь внутри, желая обсудить случившееся. — Хаякава. В ответ получаешь вопросительный и быстрый взгляд. Тонкие черты его лица как всегда не дают прочесть все эмоции, но голос сегодня Аки выдает сполна. — Да? — с напряжением в голосе уточняет он, педантично пряча сигарету в пачку. Хаякава, черт его подери, джентельмен. Даже отсутствие симпатии не дает ему игнорировать завязку разговора. — Прежде чем в рапорте ты напишешь про мой косяк, я хочу, чтобы ты знал… — ты уязвимо замолкаешь, потому что он небрежно прерывает тебя, махнув рукой. Жест, что становится последней каплей в твоей чаше терпения. — Прекрати со мной так себя вести! — «Так» это как? — вскинулся в ответ Хаякава с усталым раздражением. Меньше всего хотелось сейчас разборок. — Вот как сейчас! С пренебрежением! — ты почти готова пригвоздить его взглядом к стенке лифта. Сколько можно? Он раз за разом бьет тебя по больным точкам, постоянно убирая тебя куда-то в хвост на заданиях, указывает на косяки перед начальством, будто горя желанием избавиться от тебя. Недопустимо. — Слушай, не надумывай лишнего… — А я не надумываю! — Отлично. Всегда знал, что у тебя туго с думалкой. Вы замолкаете каждый в своем углу воображаемого боксерского ринга, атмосфера между вами накалена до предела, даже будто градус повысился в лифте. Щеки сковывает гневный румянец, а в глазах полыхает мстительный огонь. — Ты постоянно меня недооцениваешь! Даже сейчас. Что это за оскорбление было? — ты не сдаешься, как упрямый боец, нападая сходу в новом раунде. — Замолчи. — хрипло выдает Хаякава, потирая снова переносицу. Господи, какая же она шумная. — Нет. Знаешь, мне есть, что тебе сказать, и ты меня выслушаешь! — не обладая ангельским терпением, ты взрываешься наконец, не оставляя ему выбора. В гневе девичьем ты страшна, прешь на юношу танком, требовательно тычешь в грудь пальцем. Переходишь личные границы, о субординации никакой и речи идти не может. Увлеченная всплеском своих эмоций, ты не замечаешь опасной усмешки Хаякавы. Один быстрый шаг охотника, одно его движение, и ты не понимаешь, как оказываешься зажатой им в углу. Между вашими лицами пара сантиметров, ты чувствуешь горячее дыхание на своей щеке и от воротника рубашки охотника исходит приятный телесный запах Аки, смешанный с сигаретным дымом и остатками парфюма. Возможно, он действительно прав, что физически ты к заданиям не готова, раз не успела среагировать. — Хаякава? — удивленный голос становится предательски тоненьким. И ты, вопреки своему желанию, наконец неловко замолкаешь, пораженная не оружием, а криминальной близостью коллеги. Аки скользит по твоему лицу усталым и сонным взглядом, таким нежным, что не по себе становится и нутро твоё сжимается. — Чего же ты замолчала? Так сильно поговорить со мной хотела, что язык проглотила? — вкрадчиво на ухо шепчет Хаякава и звучно усмехается. Его мягкие губы задевают твоё ухо, и табун мурашек взволнованно проносится от затылка ниже, ухая где-то в районе желудка. — Что же. Молчи и не слова больше. — приказывает внезапно совсем спокойно, но бережный тон этот — твердая рука в бархатной перчатке, что хватает за горло, заставляя задержать дыхание. Заполучив твоё внимание, Хаякава какое-то время уделяет тщательному изучению твоего лица. Ему так нравится, как внезапно трепещут твои ресницы, взволнованно приоткрываются влажные губы и под тонкой рубашкой меняется сердцебиение, но ты продолжаешь молчать, только открываешь и закрываешь рот, как рыба, брошенная на берег. — Вот так и надо… — шепчет Аки тебе на ухо, дыханием щекоча кожу, а словами воображение. Одна рука его скользит тебе за голову, обхватывает затылок требовательно, притягивая ближе к себе. Пропуская сквозь пальцы мягкие пряди, он сжимает их, фиксируя твоё вжатое в стену бедственное положение. Другая ладонь коварной змеёй скользит по изгибу бедер, изучая кончиками пальцев ткань этих чертовых рабочих брюк, и ты реагируешь на это легким подергиванием и ватными ногами. Исход этого дня разрядом бьет между вами, и ты, с позором бросив к ногам Аки белый флаг, будто приняв безысходность положения, тонешь в омуте его синих глаз, и он склоняется к тебе, чтобы накрыть нежные губы в поцелуе. Первый поцелуй, как предупредительный выстрел того, как далеко всё это может зайти. Второй поцелуй вновь пробный, чуть грубее и настырнее, потому как ты вспоминаешь о чувстве собственного достоинства и немного борешься с Хаякавой. А третий поцелуй — долгожданный десерт. Долгий и тягуче сладкий, он становится для вас двоих разрядкой в конце этого безумного дня. Вся агрессия направлена в положительное русло — в губы друг друга. Ваши тела жмутся друг к другу нетерпеливо, жадные до внезапного бонуса в виде человеческого тепла. Руки Хаякавы уже у тебя на талии, тянут тебя к мужскому телу неприлично близко, и ты вдруг понимаешь, что Аки слыл нетактильным среди коллег. Ты заслужила его особое внимание? Пораженная этой мыслью, собственнически, словно так оно и было всегда, ты впиваешься пальцами в его плечи, пока он вжимает тебя всем телом в угол, углубляя поцелуй, не давая сделать и вздоха. Дыхание сбивается напрочь — словно утопающие, что за хватаются за соломинку, вы не можете оторваться друг от друга. До Аки доходит, что он ведет в верном направлении, когда он чувствует, как твоё тело дрожит под легкими поглаживаниями его ладоней. Считывает твое неровное дыхание в рваный пунктир, усмехаясь в мыслях, что ты явно из последних сил стараешься молчать, и ты, словно подтверждая его догадки, тихо мычишь в поцелуй. Так ему нравится поддразнивать тебя, ты всегда бурно реагируешь на его выходки, вот и сейчас Аки пользуется этим, шепча тебе на ухо слова, за которые ты прилюдно отвесила бы пощечину, но сейчас ты их слушаешь, и кончики ушей твоих краснеют от стыда. — Знаешь…Я тоже давно хотел с тобой поговорить, и подумал, что мои губы справятся с этим лучше. Переговоры идут успешно. — тайное наконец становится явным, Хаякава, несносный коллега, ставит на тебе свою фирменную печать — сладкий укус в шею. Его зубы сжимаются на нежной коже, раздавая импульс по телу, и твои глаза распахиваются от короткой боли. Вскоре губы вспухли от настырных поцелуев, и на шее начинает алеть засос, так небрежно оставленный Хаякавой в качестве сувенира. Цепляя и царапая зубами нежную кожу, ведет цепочкой сладких укусов по линии челюсти, отчего ты выдыхаешь через крепко сжатые зубы и выгибаешься навстречу. Галстук сбит в сторону, рабочая белая рубашка на тебе уже хаотично расстегнута и задрана, Аки даже не удосужился расстегнуть её до конца, просто скользнул ладонью под ткань, нащупав пальцами узор на твоём бюстгальтере, сжимает вместе с чашечкой твою грудь. Времени катастрофически мало — уже можно услышать приближающиеся шаги и голоса, но вы слишком увлечены моментом и друг другом, чтобы обращать на них какое-либо внимание. В фокусе сейчас только Хаякава, и твоё сознание затуманено возбуждением, что отдается в кончики пальцев приятным покалыванием, теплом разливается внизу живота. Тело просит продолжения, разум отказывается принимать ситуацию, но одно ясно — Хаякава не остановился бы на этом. Его тело выдает желание с потрохами, особенно тот бугор, что внушительно выступает в его штанах. Смущение отрезвляюще даёт тебе подзатыльник, стоит парню подхватить тебя под бедра, заставляя обхватить его торс ногами, чтобы импульсивно и неприлично прижаться пахом. Кажется, вы нашли общий язык, и переговоры должны выйти на новый уровень, но… Слышится всё тот же мелодичный звоночек, и двери лифта плавно открываются, впуская толпу спешащих уехать вниз работников и суетливого оператора. Пространство тут же заполняется, ты, пользуясь этим, незаметно сзади всех теребишь рубашку, возвращая себя в благонадежный вид. — Короткое замыкание. Бывает такое. Мы постарались решить всё очень быстро. — Не стоило спешить. Всё было бы в порядке. — губы Хаякавы дернулись в формальной улыбке, а в словах его двойное дно. Ты, густо красная, смотришь в пол. Вы покидаете лифт вместе с толпой, какое-то время идете молча вровень друг с другом. Прокашлявшись, стараясь не смотреть на коллегу, ты пытаешься казаться серьезной. — Хаякава. Я всё же не договорила. Он уже успел закурить сигарету. Выпуская дым, он красноречиво сквозь него смотрит на тебя, на дне синих глаз плещется что-то похожее на самодовольство. — Я тоже. Когда продолжим? — уверенно подхватывает, скользя взглядом по красным щекам и вспухшим губам. Нужно довести начатое до конца. Многозначительная улыбка выбивает у тебя землю из-под ног, подтверждая, что продолжению переговоров быть.