Грешники

      Неизвестный дом располагался где-то на отшибе города в природной местности. Вокруг были только лес, горы и озеро, которые скрывали нас от цивилизации.       Под страшный грохот, давящий на уши, я побежала к входной двери. Надо мной, попадая в спину и оставляя за собой ссадины и царапины, пролетели щепки. Вместе с криком прижалась к стене и закрыла голову руками, когда возле меня упал Сукуна, ударившись головой о пол. Я хотела наклониться, помочь ему встать, но он поднялся на ноги сам. Жуткая сила, созданная только его взглядом, вытащила из пола, покрытого ламинатом, корни. Пол треснул, пошёл ходуном вместе со стенами.       Чосо уже рисовал знак на руке, пока Сугуру пытался задержать Сукуну и не дать ему предпринять меры. Я заметалась между желанием накинуться на Чосо и побегом. Тяжело дыша с завываниями, я, будто наобум, побежала к Чосо. Он не заметил меня, я была слишком близко. Толкнула его и повалилась вместе с ним на пол. Оказавшись сверху, схватила его руки и прижала с трудом к полу. Чосо был шире меня раза в два, и толщина его рук говорила о том, что он легко мог сломать мои кости, не напрягаясь.       — Ну, такого у нас ещё не было, — демон ухмыльнулся, резко дёрнул бёдрами вверх, ударяясь тазом об мои ягодицы.       Я вскрикнула, от испуга теряя бдительность. Чосо дёрнул руками вверх. Резкая боль сковала движения. В глазах потемнело, я не могла управлять запястьем, но демон точно не сломал кость.       Я оказалась на полу. Чосо больше не стал трогать меня. Он уже стоял на ногах, когда я пришла в себя, и продолжил рисовать знак кровью на ладони.       — Чосо! — крикнула, чтобы хоть как-то отвлечь, и ударила его ступнями по ногам. Демон пошатнулся, упёрся кровавой рукой в стену, испачкав её алым.       — Да сука, — ругнулся он, и его тут же приковало к стене невидимыми цепями, растянув его руки в стороны. Чосо дёрнул вперёд головой, пытаясь выбраться.       Сукуна сидел на одном колене перед лежачем Деосом, впиваясь пальцами в его шею и давя с яростью, словно он хотел раздавить её как мягкую сливу. Вторую руку он вытянул стрункой в сторону, держа Чосо у стены.       Ярость в глазах Сукуны вспыхнула адским пламенем. Казалось, что из его радужек вот-вот повалит дым, как из пасти огнедышащего дракона.       — Сукуна, — шепнула я осторожно в тишине, под хрипы Гето, который царапал ногтями кожу демона.       Раны сразу же затягивались, а демон будто этого и не замечал.       — Пойдём домой? — положив руки на его плечи, сказала я тихо, почти умоляюще. — Пожалуйста…       Я не считала, что мой дом — это дом и Сукуны. Он чужой в этом мире, лишний, ненужный… Так бы я, наверное, сказала раньше, до того момента, пока не увидела в нём проблески чего-то человечного. Страхи, которые скрывает в себе каждый человек в мире, любовь, что терзает это человечество не одно тысячелетие, страсть к чему-то, стремление, горечь и даже слёзы. О последнем демоны не знали, но не Сукуна. Он другой.       Демон опустил руку, которой он с помощью невидимой силы держал Чосо у стены. Чосо упал тяжёлым телом на пол с жутким грохотом. Не разжимая пальцы с шеи Сугуру, Сукуна взял мою ладонь в свою. И мы растворились вместе в его чёрном дыме, которое обдало нас холодом.       Почему-то мы появились внутри домика мамы, хоть я это и поняла не сразу. Мысли путались, ноги с трудом держали на полу. Я отошла к стене и упёрлась в неё рукой, стараясь избавиться от головокружения и тошноты после телепортации, к которой я всё никак не могла привыкнуть. Так странно разрезать пространство в считанные секунды, исчезать в одном месте и появляться в совершенно другом в ту же самую секунду.       — Зачем, зачем, зачем… — сжимая челюсти с такой силой, словно хотел раскрошить зубы, говорил Сукуна на одном дыхании. Он подошёл близко ко мне и вжался ладонями в стену по обе стороны от меня. Я повернулась к нему лицом, съёжилась, словно испуганный кролик, и глянула снизу вверх в его яростные, налитые пламенем глаза. — Ты каждый раз предаёшь меня. Стоит мне на секунду поверить тебе, как ты тут же решаешь, что мои чувства — это ничто. Я просто хочу быть рядом, Рина. Рядом! — рявкнул он последнее слово, ударив ладонью о стену у моей головы.       Я вздрогнула, прикрыв глаза. Вспышки гнева демона уже вошли в привычку и пугали не так сильно, как раньше. Будь мне снова четырнадцать, я бы начала вопить и умолять его остановиться, оттолкнула бы его, заревела бы навзрыд как от жгучего горя, но не сейчас. Я снова взглянула в его глаза с неуверенной, хрупкой смелостью.       — Я виновата. Признаю это. И мне очень жаль, честно. Но послушай меня, Сукуна, пожалуйста… — Осторожно протянула руку к его щеке и прижалась к ней. Горячо…       — Я устал тебя слушать. Мне всего лишь хотелось быть рядом с тобой, построить что-то общее, наше. Как демон, я не могу стать мужем, парнем, отцом, но… Но… Да разве это так важно? Я просто хочу быть рядом. Одиночество меня убивает изнутри, и каждый грёбаный раз, стоит мне очутиться в Бездне снова, меня будто разрывает на куски. Слышишь? Вот ты меня сейчас слышишь?! Просишь выслушать тебя, но сама меня слышать не хочешь. Я тоже чувствую!       — Ты столько боли мне причинил, — со злостью прошептала я, не понимая, как Сукуна смел говорить мне о своих страданиях. — Из-за тебя моя жизнь была разрушена. — Я толкнула его в грудь, и Сукуна пошатнулся назад. — Из-за тебя! — Толкнула снова. — Меня гнобили в школе, мне наставили кучу диагнозов. Вот здесь, вот здесь, — я постучала пальцем по лбу, не контролируя злость, — вот тут у меня сломано всё. Окончательно, навсегда! Понимаешь?! Если я могу тебя понять хоть немного, то ты меня никогда — никогда! — не поймёшь.       Сукуна тяжело дышал через ноздри, молча смотря на моё искажённое яростью и обидой лицо.       — Я старался ради тебя, хоть и не понимаю твоей боли и твоего непонимания. Тебе было плохо — я пытался сделать так, чтобы тебе было хорошо. Так научи меня, Рина! Покажи мне, расскажи, дай уже понять, что я должен сделать, чтобы тебе было хорошо!       — Да я умоляла тысячу раз тебя не делать мне больно. Не насиловать, не бить, не душить, не царапать, не резать, не заставлять меня подчиняться твоим приказам. Умолять этого не делать и тут же прекратить — это уже сделать мне хорошо!       — Я не думал… И не могу иначе. Я просто делаю то, что требует подсознание внутри меня.       — Сознанием люди могут контролировать. Это не инстинкты, Сукуна. Ты не животное.       — Но и не человек.       Он опустил голову. Я замолчала, смотрела на его опущенные плечи, задумчивое и растерянное лицо. Он будто боялся самого себя и осознал что-то важное, что перевернуло его бессмертную жизнь вверх ногами и хорошенько встряхнуло до тошноты.       — Ты демон-привратник, единственный, кого я знаю. И единственный, кого все боятся. Мне нужна твоя сила и твоя преданность.       Я подошла к Сукуне и взяла его руки в свои, как когда-то, с трудом обнимая его большие ладони. Пальцы затряслись, дыхание спёрло. Почему-то на секунду я подумала, что это последнее прикосновение к его горячей коже.       — Ты можешь помочь мне избавиться от Сугуру, Сатору и Чосо навсегда.       — А что будет со мной?       — Я что-нибудь придумаю. Просто… — В голове роились миллионы мыслей, которые было невозможно остановить и связать воедино. — Всё, что тебе нужно сделать — это довериться мне.       Я отодвинула ворот футболки вниз, открывая Сукуне метку, который набил мне Тоджи. Демон коснулся её пальцами, хмуря густые, ровные брови.       — Ты ведь знаешь, что это. Так ведь?       — Знаю.       — Я хочу снова отправить тебя в Бездну, но не для того, чтобы избавиться. Я хочу, чтобы ты закрыл ворота изнутри, оставив там демонов. И тогда всё наладится. Всё будет как прежде.       — Я останусь внутри, не смогу выбраться, — Сукуна дёрнулся назад, глядя на меня, как на безумную.       В последнее время я видела во всех чужих глазах своё безумство, его отражение. И страдала от мыслей о том, что оно вросло в меня с корнями, и не как сорняк, а как старый вековой дуб.       — Это будет самое лучшее и светлое, что ты сможешь сделать для меня, — прошептала и подошла к нему снова.       Я потянулась на корточках, зацепилась за его кимоно и поцеловала в губы. Глубоко, осторожно, нежно, как не делала до этого. Привкус его горячих губ напоминал горько-сладковатый цитрус.       Тяжело сопя через нос, Сукуна обнял меня за талию. Я взялась за пояс его кимоно, потянула, развязывая узел.       — Последний раз? — спросил он сквозь тяжёлое дыхание, глядя на мои руки. Я открыла его голый торс и потянула кимоно в стороны, спуская его с массивных плеч.       — Нет. Не говори так. Ничего не говори.       Я шагала на него, пытаясь на ощупь найти хоть что-то, напоминающее возвышенную поверхность: кровать, стол, тумбочка… Мне было всё равно, куда встать, лечь, сесть. Хотелось просто забыться, утонуть в небытие, как делала это когда-то с Чосо, ощущая себя нужной, любимой.       Руками блуждала по его горячему телу, задевая соски. Мышцы на долю секунды твердели от каждого моего прикосновения.       Я не помнила, как мы очутились в комнате, где стояла кровать. Думая, что первая смогла бы усадить на неё Сукуну, ошиблась. Демон развернул меня, толкнул на кровать и навис сверху. Пока целовал меня, он стягивал одежду, обнажая моё тело, которое реагировало дрожью на каждое его движение.       Сукуна губами прильнул к моей шее, стал покрывать её поцелуями, а тело в ответ реагировало мурашками. Я ловила ртом воздух, изо рта вырвались тихие стоны. Пока Сукуна не укусил меня за шею.       — Нет, — я прижалась ладонями к его плечам и оттолкнула от себя. — Больно.       — А больно — это плохо, — повторил он для самого себя, будто был школьником, заучивающим таблицу умножения.       — Только если я сама не попрошу об этом.       Он кивнул и снова стал целовать меня, в этот раз без укусов. Сукуна сел между моими ногами, стянул с меня футболку и замер, глядя на моё обнажённое по бёдра тело. Кончиками пальцев он провёл по шрамам, которые демон оставил когда-то: следы укусов, порезов, глубоких царапин…       — Болят?       — Некоторые иногда.       Сукуна наклонился и нежно стал покрывать каждый шрам поцелуями. И почему-то этот интимный, ласковый момент растрогал меня до слёз и животной страсти одновременно. Ёрзая бёдрами по кровати, не в силах стиснуть их вместе из-за Сукуны, я пыталась сдержать слёзы.       Прокладывая поцелуи от шрама к шраму, демон будто соединял созвездие на моей коже и вёл дорожку вниз, до резинки шорт, которые он уже потянул неторопливо вниз. Время замедлило ход. Словно по привычке руки, ноги и живот иногда сжимались от страха. Но Сукуна либо этого не замечал, либо считал это реакцией удовольствия.       Зажатость не могла дать мне расслабиться. Хотя в этот раз я поняла, как сильно я привязалась к демону. Сатору был прав. Я больна. Мне нужна боль, нужно кому-то подчиняться, перед кем-то унижаться. И осознание этого дало мне понять, что я устала от этого состояния. Поэтому нежность Сукуны пробудило во мне новое желание: стать не ниже кого-то, не быть кем-то униженной, а стать кому-то ровней, единым целым.       Его язык коснулся обнажённой кожи лобка, спустился ниже и провёл между половых губ всего раз. Этого было достаточно, чтобы вырвать из моей груди громкий стон.       — Мне нужен ты, полностью, — сказала я сбивчиво и потянула Сукуну на себя за его плечи, цепляясь за них так, словно падала. — Пожалуйста.       Сукуна подтянулся вверх, навис надо мной. Я смогла рассмотреть эстетичную, крепкую линию его ключиц, широкой груди, переходящий в крепкий пресс. Я чуть задрала голову, посмотрела на его лицо, наклонённое ко мне. Когда Сукуна стянул белые штаны вниз, он прижался членом к лону и замер, словно боялся двигаться дальше.       — Просто не торопись, — шепнула я и обвила руками его шею, желая быть к нему ещё ближе, хоть ближе уже было и некуда.       И он подался бёдрами вперёд, погружаясь всё глубже и глубже, осторожно. И замер снова, словно был не уверен в каждом своём движении. Я потянулась к нему, снова поцеловала и, наконец, почувствовала его слабые толчки внутри.       Стонала в его губы, поднималась бёдрами к нему навстречу, ловила его глухие стоны языком и стонала в ответ.       — Ты правда любишь меня? — с предыханием спросила я, зная, что он не соврёт. Скажет правду или промолчит, но точно не изменит себе и не солжёт.       — Люблю, — выдохнул он, не прося ничего взамен. Только быть рядом с ним. Он даже не просил любви. Просто хотел убежать от одиночества вместе со мной.       Я выгнулась навстречу его голосу, позволяя чувствам овладеть мной. Внутри стало горячо, я будто расплывалось под Сукуной, как мороженое под горячим солнцем. Мне хотелось глубже, быстрее, сильнее, и он, словно слыша мои мысли, подстраивался под меня каждый раз, когда ловил мой очередной стон удовольствия.       Я не знала, сколько это длилось. Но это не было мгновением, хоть и закончилось всё так быстро.       Сукуна ещё пару раз толкнулся в меня и замер, прижимаясь телом. Я тяжело дышала и смотрела в потолок, готовая считать секунды до того, как эйфория закончится. И мне хотелось, чтобы секунды превратились в часы, потому что я знала, что меня ждало дальше. Знала и корила себя за эти мысли и идеи. Мне просто хотелось, чтобы всё закончилось само собой и остаться в этом удовольствии навечно.       — Мне нужно уйти к Сугуру. Ты должен будешь прийти ко мне сразу же, как я начну звать тебя. Хорошо?       Сукуна слез с меня и стал неспешно одеваться. Я только сейчас заметила, как элегантно он надевал на плечи лёгкое, широкое кимоно. И насколько прекрасными линиями оно огибало его плечи, грудь и спину. Стоило Сукуне проявить нежность ко мне, я тут же начала замечать в нём что-то красивое.       — Только ради тебя, Рина.

***

      Когда Сукуна исчез из дома, я вышла в пустой лес, прошлась чуть дальше. Воспоминания нахлынули на меня. По этой же самой тропинке я бежала от демонов в одной футболке. Тогда меня поймал Чосо. Этот холод лесной земли и ощущения острых веток и камней на коже я вряд когда-то смогла бы забыть.       Мысленно стала звать Чосо, почти кричать внутренним голосом. Руки и ноги тряслись. Казалось, ещё немного, ещё пару дней, и меня накроет нервный срыв.       Из-за высоты деревьев кружилась голова. Холодный воздух колол ноги, которые были обтянуты короткими шортами. Слишком легко для прохладной весенней погоды.       — Выходи, Чосо! — заорала я в пустоту, понимая, что люди не услышат крики. И внезапно на душе даже стало легче: крик будто притупил боль, съедающую изнутри. — Выходи, блять! Выходи! Почему тебя нет, когда я зову тебя! Урод!       Я пнула камень, попавшийся на пути. Тяжело засопела носом, осмотрелась.       — Не кричи, я не глухой же. Не могу сразу появится, как только ты этого захочешь.       Чосо стоял позади меня. Почему демоны любили появляться где угодно, но только не перед лицом, чтобы не пугать внезапностью? Наверное, они считали эту глупость чем-то загадочным.       — Наконец-то. Давай, переноси меня к Сугуру. Мне есть, что с ним обсудить.       — С чего я должен тебе верить? Несколько минут назад ты была с Сукуной, а теперь заставляешь меня отправить тебя к Сугуру. Я на идиота похож?       — Вообще, похож. Но я не об этом. Я отказалась от предложения Сугуру, и поняла, что зря. Мне действительно кое-что от него нужно. И я готова обменяться с ним на то, что он так желает.       Сердце застучало, голова запульсировала. Я даже слышала набат в ушах, словно сам организм решил наиграть мне похоронный марш. Возможно, я поступала неправильно. Возможно, моё решение могло спасти целое человечество. Я боялась думать об этом. Хотелось просто рискнуть впервые в жизни настолько по-крупному, поставив на кон собственную жизнь. И не только собственную.       Именно в этот момент, когда я смотрела на Чосо и ждала телепортации, в голову пришло осознание. Материнские гены дали о себе знать. Я безумна. Но наша разница заключалась в том, что мы обе направляли это безумство в противоположные русла. Моя мать желала всего только для себя, я же была готова рискнуть жизнью, чтобы «всё» отдать другим. И всё — это жизнь без демонов, спокойствие, безопасность. В мире и так хватает людской жестокости. Демоны здесь просто не нужны.       — Ладно, — Чосо подошёл ко мне, коснулся руками плеч, сжал их. — Что бы ты не задумала, я всё равно узнаю.       — Вы выиграли. Мне, как обычному человеку, выдумывать нечего. Я не смогу бороться с вами.       Чосо, в отличие от Сукуны, не умел различать правду от лжи. Поэтому я смогла выдавить из себя эти слова без страха, но с тяжёлым грузом, понимая, что каждый мой неверный шаг мог разрушить планы.       Демон перенёс нас в тот же дом, где я очнулась после больницы. Это был какой-то загородный небольшой домик вдали от людей. В округе никого не было, только растительность и животные.       Тишина, безмятежность и покой… Тут было так красиво, но почему-то я с трудом могла почувствовать эту красоту, только увидеть. Внутри что-то умерло, надломилось. Во всём теперь ощущались жестокость, тьма, насилие, кровь…       — Даже я услышал, как ты зовёшь Чосо. Надумала разговаривать? — спросил Сугуру. Теперь он снова был спокоен, как прежде. От его ненависти и ярости не осталось и следа.       Деос Гето сидел в белом костюме, принадлежащем храму. Он закрыл дневник и отодвинул его от себя.       — Я обдумала условия.       — И что ты хочешь взамен?       — У меня их всего два, но я хочу предложить высокую цену.       — Не томи же. Я и так слишком долго ждал, — Сугуру снова занервничал.       Он встал со стула, повернулся всем телом ко мне. Я сглотнула. Было всё же страшно говорить условия сделки, находясь в окружении демонов, которые были ещё и выше меня на голову. Слишком уязвимая и слабая. Но с козырями в рукаве.       — Я хочу, чтобы ты дал мне полную свободу от демонов. То есть они должны будут приходить ко мне в определённые дни недели и часы, в остальном я должна полностью распоряжаться своей жизнью. И… — Я замолчала, слова тяжело давались дальше. Хоть этот план и должен работать только на шестерёнках лжи, дальше, что я собиралась сказать, было моим истинным желанием. — Ты должен сделать Сукуну человеком.       Сугуру усмехнулся, обменялся удивлённым взглядом с Чосо. И рассмеялся. Громко, звонко, без тени иронии. Мои слова настолько его рассмешили, что ему пришлось упереться рукой в стол. Я ждала, когда он успокоится.       — Человеком? Сукуну? Да ты рехнулась! За это требуется слишком большая цена, я не готов тратить свою энергию всего лишь за одно дитя.       — Я и не предлагаю тебе одного. Моя репродуктивная система вся твоя. Пока я жива и пока могу рожать, я готова это делать столько, сколько смогу, и только от тебя. И я предлагаю тебе взамен ещё и Сатору.       — Сатору? — У Сугуру исчезли даже намёки на улыбку. — Не думаю, что он вылезет из твоей головы. Он слишком трусливый.       — Я и не предлагаю переговоры. Я предлагаю разрешение. Сатору прячется в моей голове, в моих снах, а это значит, что так просто ты его достать не можешь. Потому что вы, демоны, не можете ничего делать без сделки с душой человека, кроме как убить. Так ведь? Это сделка. Я делаю обмен. Значит, ты сможешь с помощью метки призвать Сатору и сделать с ним всё, что тебе захочется.       Сугуру задумался.              — Всего лишь свобода и человечество для Сукуны?       — Его возможный биологический возраст, судя по виду — примерно двадцать три, не больше. Пусть ему и будет двадцать три, как человеку. Без мгновенного старения, просто отчёт времени, просто обычная человеческая жизнь.       — А ты умная, — Сугуру улыбнулся. — Я в тебе ошибался.       Я натянуто улыбнулась. Снаружи тело казалось спокойным, но внутри него бушевал ураган эмоций. И сердце не могла успокоить.       — Прежде, чем я отдам тебе Сатору и ты исполнишь свою часть, я хочу, чтобы прошло зачатие. Это будет доказательством нашей сделки и мы так сможем закрепить её. Но Чосо должен уйти. Только ты и я.       Сугуру кивнул ему. Чосо молча фыркнул и растворился в чёрном дыме.       — Пожалуйста, сделай это как можно быстрее.       — Это зависит не только от меня. Да и запах Сукуны на твоём теле, знаешь ли, не особо возбуждает.       — Не думаю, что тебе нужно какое-то особое удовольствие. Ведь главное, что всё просто получилось.       — Ты права.       Сугуру скинул с себя длинную белую мантию с красной каймой. Я глубоко вздохнула, глядя на его высокую, стройную фигуру, которая приближалась ко мне.       — Ты уверен, что у нас что-то получится с первого раза? — спросила я, когда Сугуру стал стягивать с меня футболку. — Не надо, сними с меня только низ. — Мне хотелось отвлечься хотя бы на разговор. А ещё я боялась, что Сугуру увидит мою метку.       — Получится, — сказал он, молча прекратив стягивать футболку с меня. — Потому что это сделка, а не обычное биологическое спаривание самки и самца.       — Ну ты и завернул, конечно, — я невесело ухмыльнулась, когда шорты скатились вниз по ногам.       Руками потянулась к его рубашке, расстегнула скрытые под кромкой пуговицы. Я старалась двигаться как можно скорее, чтобы это также быстро и закончилось.       — Мне нужно тебе как-то помочь? — Расстегнув его рубашку, я принялась за ширинку.       Покончив с ней, нырнула рукой под его нижнее бельё и сжала почти твёрдый член. Я ни разу не трогала его руками. Это было впервые. И почему-то было такое ощущение, будто я трогала гениталии своего близкого родственника — настолько было неприятно.       — Если только немного. Дальше я сам, — с лёгким предыханием сказал он, водя по моим плечам.       Его взгляд стал томным, более глубоким. Но это никак не трогало меня. Я пришла сюда не за тем, чтобы потрахаться с ним и получить удовольствие. Мне нужно было положить конец всей этой вакханалии.       — Ты изменилась, — шагая на меня и придавливая к стене, сказал он негромко. Его тень упала на моё лицо. Стало холодно.       — Стала жёстче. Тебе не нравится?       — Такой я и хотел тебя видеть, когда наблюдал, как ты растёшь.       — Не говори так, пока я дрочу тебе.       Сугуру усмехнулся.       — Как скажешь.       — Давай только без грубостей. Я всё-таки будущая мать твоих детей.       Деос Гето кивнул. Я повернулась лицом к стене, упёрлась об неё руками и постаралась выровнять дрожащее дыхание. Страшно всё же было. Какой крутой я не пыталась бы себя выставить, изнутри меня пожирал ужас перед всеми демонами.       — Хочу так.       — Можно и так. Мне всё равно, — Сугуру дёрнул вниз нижнее бельё, обнажая ягодицы. Стало ещё холоднее.       Сугуру расставил мои ноги чуть шире, провёл пальцами по промежности.       — Неужели совсем меня не хочешь? Ты сама просила без грубостей, и как я должен заставить тебя возбудиться?       Я поджала раздражённо губы и, расслабив лицо, чтобы он не увидел злость, повернулась к Сугуру. Решительно и молча села на колени перед ним, раскрыла рот и обильно смочила слюной его член.       — Так, думаю, будет достаточно, — сказала и снова встала лицом к стене.       — Прогнись, — Сугуру надавил на мою поясницу. Я почти сразу же почувствовала, как головка его члена упёрлась в вульву. Оставалось потерпеть совсем немного, совсем чуть-чуть…       Сугуру неторопливо вошёл в меня, выдохнув через рот. Я замычала сквозь сомкнутые губы и опустила вниз голову, чувствуя жгучий дискомфорт внутри.       Возможно, Гето воспринял это за знак удовольствия, поэтому стал двигаться жёстче и быстрее, наращивая темп. Я лишь смотрела в стену перед собой и старалась не думать о члене внутри себя. Просто смотрела, просто ждала, просто думала…       Так было до тех пор, пока Сугуру не собрал мои руки и не прижал их к стене над моей головой.       — Что ты делаешь? — выдохнула, постаралась освободиться. Ничего не вышло.       — Разряжаю обстановку.       Его бёдра стали слишком резко и грубо ударяться об мои. Я вскрикнула от боли в запястьях.       — Отпусти!       Но мой крик делал только хуже. Я понимала, что таким образом он пытался удовлетворить себя. А это означало, что так он закончит быстрее. Нужно было делать то, что он хотел.       — Сугуру! Мне больно! — уже намеренно закричала я и снова задёргала руками. Даже для меня самой это превратилось в игру, от которой я почувствовала приятный импульс внизу живота. Нет, мне не должно быть приятно. Так нельзя.       Сатору предупреждал меня о боли и унижениях. И я в очередной раз возненавидела себя за то, что нуждалась в очередном наказании. Но сколько можно было себя наказывать? За что я наказывала себя теперь?       — Деос Гето, прошу вас, мне правда больно! Ай! — этот крик был настоящий. Сугуру слишком сильно надавил на мои руки и вошёл так глубоко и сильно, что внизу живота стрельнуло болью.       Я не знала, сколько это могло продолжаться. Мысленно приходилось погружаться в себя, поддаваться игре Гето, терпеть боль и думать о том, что всё это было ради благой цели.       Быстрыми толчками с тихими стонами он кончил внутрь меня, задержался на какое-то время и отстранился. Влагалище стянулось вокруг пустоты, стало даже проще дышать. Я повернулась спиной к стене и прижалась к ней, пытаясь унять дрожь в затёкших ногах и тазу.       — Сукуна станет человеком на следующий день, — одеваясь, сказал Сугуру.       — Спасибо, — буркнула я, натягивая на себя одежду. Хотелось помыться. Всё же удовольствия в этом было мало, не считая только одного импульса. В остальном я лишь терпела и ждала, когда это всё закончится.       — Мы должны благодарить друг друга.       — Наверное.       — Вы закончили? — в комнате, стоило мне натянуть шорты, появился Чосо. Он будто ждал где-то за углом, когда мы закончим. Хотя Сугуру вряд ли бы ему позволил находиться где-то поблизости. Ведь демоны-проводники никогда не нарушают сделок.       — Закончили. Мне нужно нарисовать метку.       — Рина, давай отойдём пока, — сказал Чосо. Мы ушли в другую комнату, пока Сугуру разбирался с меткой и именем Сатору.       — Зачем ты решила Сукуну сделать человеком?       — Потому что он заслуживает счастье, я считаю, — я пожала плечами и села на кресло, стоящее в гостиной.       — Он? Заслуживает? Я же вижу, что ты сама не веришь в то, что говоришь. Он заслуживает только смерти. Хотя с другой стороны стать человеком — уже смерть.       — Это ты так считаешь, потому что лишён человечности. У Сукуны она есть. Не такая яркая, как у людей, но есть. Он может стать хорошим. И он заслужил это.       — Ты слишком привязалась к нему. Не потому что он заслужил, не потому что ты его якобы любишь, ты просто привязалась к нему как жертва. Он твой первый мучитель.       — Даже если и так, это тебя не касается, — я встала со стула. Ноги несли меня непонятно куда. Хотелось походить по комнате.       — И ни слова про меня. Будто я не занял в твоей жизни какого-то значимого места. Сатору ты оберегала у себя в сознании, Сукуну хочешь сделать человеком, Сугуру решила подарить счастливую свору детишек. А я?       — А ты предатель, которого я видеть не хочу. Но я благодарна тебе за то, что ты заставил меня почувствовать себя любимой. Хоть и не надолго. Было глупо верить, что ты мог меня полюбить.       — Но я тебе уже говорил, что ты мне нравишься.       — Это другое, это не любовь. В тебе нет человечности, ты не можешь любить.       Чосо глубоко вздохнул, задумался.       — Значит, я что-то для тебя всё же значу. Я рад. — И он улыбнулся.       Было странно видеть его прежнюю улыбку, к которой я когда-то привыкла. Играл ли он сейчас? Или искренне радовался?       В соседней комнате, где Сугуру разбирался с меткой, послышался грохот. Что-то металлическое упало о деревянный пол, что-то стеклянное разлетелось вдребезги.       Я и Чосо сорвались в сторону шума. Послышался чей-то крик:       — Нет, нет, нет. Всё не так, всё не так!       Я замерла в дверном проёме.       Я впервые видела Сатору наяву. Всё такой же прекрасный, словно он был и не демоном вовсе. Его волосы упали на лоб и уши, так как повязка куда-то исчезла. Ярко-голубые ангельские глаза щурились, словно Сатору не мог привыкнуть к яркому свету люстры. Хотя на улице была почти ночь.       — Рина, пожалуйста… — начал умолять Сатору, но Сугуру вытянул в его сторону руку, не давая сделать следующий шаг. Я жалобно вздёрнула бровями.       — Прости, так будет правильней. Так нужно было, — в носу защипало. По щеке сразу же скатилась слеза. — Мне так жаль…       Это не было наигранной сценой. Сатору явно испугался, когда его выдернула из собственных сновидений и фантазий не я, а Сугуру. Для него это было неожиданностью. И она сработала, только вот Сатору пострадал. Но он поймёт, обязательно поймёт.       Время.       «Сукуна, пожалуйста, ты нужен здесь. Прямо сейчас».       Всё, что происходило дальше, можно было бы назвать моим личным кошмаром, который я боялась увидеть.       Стоило Сукуне появится, Сугуру и Чосо будто сорвались с цепи, как сторожевые, пропитанные ненавистью и злобой псы. В помещении поднялся вихрь, который откинул демонов в стену, проломив в ней дыру на улицу. Я упала от того, как под ногами затрясся пол. Рука легла на то место, где была метка. Нужно было выбрать время.       Я выбежала на улицу и тут же прижалась спиной к стене дома. Меня чуть не ударили по лицу несколько острых веток, которые пролетели мимо меня как стрелы из лука. Они даже воткнулось в дом.       С завываниями дыша, я огляделась, чтобы понять происходящее.       Чосо пытался в очередной раз очерчить метку на руке. Сукуна, увидев это, в ярости метнул в него невидимый серп воздуха. И он рассёк руку Чосо. Его кисть отлетела в сторону. Раздался жуткий вопль сквозь начинающуюся бурю. Даже на небо накатили грозовые тучи.       Кровь из руки Чосо окрасила поле возле озера.       Из ниоткуда взявшиеся длинные кровавые ленты окутали соседнее дерево и стрельнули в сторону Сугуру, пытаясь обмотать его руки и ноги. Безуспешно. Полосы ткани легко порвались, не успев сомкнуться с его телом.       Сугуру повернулся в мою сторону. Захотелось бежать, но тело парализовало. Мысли, что нужно было довести план до конца, не давал мне двинуться с места.       За долю секунды Сугуру оказался возле меня в чёрном дыме. Его рука сомкнулась на моей шее и надавила с такой страшной силой, что я в тот же миг забыла о дыхании. Мир потерял звуки и запахи. Я слышала только писк в ушах и биение собственного сердца.       Сугуру ударил меня головой о стену. Теперь мир стал терять ещё и чёткость и цвета.       И всё вернулось вновь. Сквозь слёзы глубоко дышала, уже сидя на коленях. Я заставляла себя вернуть ясность мыслей. Нужно было продолжать бороться.       Я подняла голову только тогда, когда меня кто-то коснулся плеч. И тут же раздался грохот сбоку.       Чосо, который спас меня от Сугуру, был припечатан к стене и не мог пошевелиться.       На Сугуру набросился Сатору и как-то по-мальчишески повалил его на землю.       — Спасибо, спасибо тебе, — бросаясь к упавшему на землю Чосо сказала я. И закрыла рот рукой, увидев его кровоточащую руку.       — Я испугался, что могу умереть. Но почему-то стало страшнее, что умрёшь ты.       — Чосо… — Мои брови вздёрнулись жалобно, в удивлении.       Сугуру, отбившись от Сатору, ринулся снова к нам. Он оказался за долю секунды возле меня, снова потянул руки.       — Я убью тебя! — завопил он яростно. Чосо целой рукой выстрелил в Сугуру стрелой из крови, и Сугуру остановился, его плечо насквозь пробило. На белой одежде образовалось пятно крови.       — Сукуна! Сатору! Сюда, сейчас! — завопила я охрипшим голосом, не зная, откуда нашла в себе силы закричать.       Шагнула назад и упала на спину. Ударилась макушкой о что-то твёрдое. Выпрямилась, превозмогая жгучую боль в черепе.       И я увидела, как сцена, словно картинка на плёнке, сменилась.       Сукуна и Сатору в один миг оказались по обе стороны от Сугуру. А тот, повалив Чосо на землю, рукой ударил его в центр, между рёбрами.       Я отдёрнула в сторону футболку, схватила первый попавшийся острый камень и с яростью, с кипевшим в жилах адреналином полоснула себя по руке. Прижала руку к метке, направляя корпус тела в сторону демонов, и подняла голову.       Сквозь дикий шум листвы, поднимаемый ветром, сквозь раскаты грома, что создал Сукуна, я смогла разглядеть всё за считанные секунды.       Рука Сугуру пробила полностью грудную клетку Чосо. Из его рта брызнула кровь, глаза застыли. И Сугуру вытащил из его груди что-то бесформенное и чёрное, похожее на полупрозрачную сферу, и тело Чосо расслабилось на земле.       Сатору попытался наброситься на Сугуру, чтобы оттолкнуть, а Сукуна просто стоял, смотрел мне в глаза и ждал, будто совсем не интересовался остальными. И он впервые так смиренно отправился в Бездну. Ради меня.       — Чосо… — я протянула руку и тут же отдёрнула её, когда все четверо демонов разом исчезли в густом, узловатом чёрном дыме.       Под затихающие стихии, под наступающую, давящую тишину я поползла на четвереньках в сторону лужи крови, которая осталась после Чосо.       — Нет, нет, нет…       Тело затряслось больше от душевной боли, чем физической. Трясущимися пальцами я коснулась демонической крови. Она была холодной, липкой…       — Чосо, — сжимая траву с камнями, облитые кровью, прошептала я. Затошнило, конечности будто начало выворачивать наизнанку, а из груди вырывался крик, который застрял в горле.       Зато вырвались наружу рыдания. Громкие, протяжные. Рыдания — это единственное, с чем я осталась в момент одиночества и боли.