Туда, куда плывут облака

– Итэр! Какая встреча! – довольный мужской голос прерывался только на то, чтобы испустить парочку клубов дыма из курительной трубки.       Существо было пузатым духом с каплевидной головой. Глазки-пуговицы украшали круглые пенсне, а на гладкой голове покоилась высокая шапочка с кисточкой, подвязанной железкой в форме монеты. Сяо неприлично долго разглядывал прохожих, больше похожих на белый летающий зефир и не сразу обратил внимание на то, что Итэр встал. Поэтому впечатался ему прямо в спину, смущённо ойкнув. – Приветик, дядюшка Цзянь! – Итэр даже не обернулся, держа руку на поясе. – Привёл новую душу? Всё продолжаешь подрабатывать проводником? – дух подлетел ближе, разглядывая лицо человека, – хотя, не похож он на мертвеца... – А вот и нет! Я теперь дружу с Хранителем ключа. Обзавидуйся, – гордясь своим достижением, Итэр было хотел взять Сяо под руку и прижаться к нему, как к мягкой игрушке, но тот отпрянул и пролепетал робкое «здрасьте». – Вот это да. Приятно познакомиться, человеческое дитя. Добро пожаловать в квартал Ли Юэ, – летающее суфле отвесило вежливый поклон, а Сяо начал ещё больше стыдиться себя за такие сравнения, – зови меня дядюшка Цзянь. Я – владелец антикварной лавки «Байю». Нет на белом свете лучшего ассортимента товаров, чем у меня! Запросто найдёшь любой инструмент для разрешения самых странных проблем и сметёшь с полок любой антиквариат для украшения полок в доме! Для Хранителей особые скидки... Итэр, куда побежал?! Несносный мальчишка!       Итэр потянул Сяо за рукав подальше оттуда, заворачивая в толпу. – Не слушай его, он чокнутый...       Многочисленные жители города иногда передвигались на ногах, иногда парили в небе как невесомые облачка. На уши и пушистые хвосты, сложенные крылья и длинные рога у некоторых Сяо старался не обращать внимания. Он разглядывал небо. В городе оно обрело яркий голубой оттенок, окутав зрение мягкой отливающей малиновым дымкой. Контрасты цветов вне города и внутри заметно ощущались. – Итэр, а почему небо голубое? – совершенно детский вопрос раздался тогда, когда они вырулили в менее забитый ду́хами переулок.       Сяо не прекращал разглядывать резные бирюзовые крыши, отливающие яркими золотыми бликами от бумажных фонарей. Пряный запах дерева мешался с вкусными ароматами уличной еды. Мерное копошение, достаточно мягкие голоса и шепотки жителей поселяли в глубине сердца спокойствие. – Вокруг того, что осталось от Инадзумы, Храм Наруками воздвиг священный барьер. Поэтому небо здесь всегда такого цвета.       «Того, что осталось»..? Если есть барьер, то есть и сила, от которой нужно защищаться. – А зачем он нужен? – Тебе не о чем беспокоиться.       Сяо резко стало не по себе, но он решил замять эти чувства. Возможно поподробнее он узнает сам.       Когда они дошли до здания, над дверью которого висела тёмно-коричневая табличка с надписью «Ритуальное бюро Ваншэн», Итэр принялся громко стучать. Когда через целую минуту никто не открыл, он раздражённо цокнул языком. – Почему ты просто не войдёшь? – Если бы всё было так просто, – Итэр показательно хлопнул по своему плащу, – здесь стоят печати.       Логично. – Итэр! Прекращай уже!       Всё-таки одно недовольное лицо показалось из-за двери. Итэр нащупал в потайном кармане плаща толстенькое письмо и протянул его тому в руки. – Доброе утро, дядюшка Мэн. Передайте сами-знаете-кому. – Чёрт, – мужчина нервно оглянулся, сорвавшись на шёпот, и спрятал конверт в рукав, – госпожа Ху сейчас не на месте... – Я так и думал. А мистер Ли? Люмин? – Господина консультанта тоже сейчас нет... – дядюшка Мэн случайно зацепился взглядом за Сяо и тут же выпрямился, – Ыааа, человек... Т-то есть! Привет! Добро пожаловать в квартал Ли Юэ! – он улыбнулся, получив в ответ неуверенный кивок. – Да-да, проехали. Передай Люм, что я в порядке. Это если она появится где-нибудь в окрестностях. – Понял, – и дверь захлопнулась так же резко, как и оборвалась чужая фраза.       Итэр, недолго думая, развернулся на пятках и прогулочным шагом направился в обратную сторону. Сяо не упустил возможности продолжить расспросы. – Почему некоторые духи выглядят как... Ну... Белые привидения, а другие – как люди? – Это зависит от желания. Кому-то удобно летать над землёй, кому-то – ходить на ногах. Например, мне больше нравится мой человеческий облик, – он обернулся через плечо. Его золотистая коса метнулась за спину, а в карамельных глазах блеснули игривые искринки, – я ведь миленький?       Сяо моргнул. На секунду это застало его врасплох. Да. Итэр миленький. Красивый, опрятный, привлекательный, вкусно пахнет.       А? – А, и сорян за ту неразбериху. Это по работе. Я написал уже третью увольнительную, но госпожа Ху вместе с моей сестрой как будто игнорируют это, хотя у меня и так дел по горло, – он принялся загибать пальцы, – я и повар, и проводник, и альпинист, и спасатель, и курьер, и... Ох, чёрт, я забыл!       Сяо не совсем внимательно слушал его расстроенную тираду, но обратил внимание на его восклицания. И как он всё это совместит со школой? – Сяо... Прости, пожалуйста, но мне придётся оставить тебя всего буквально на часик, – он вытащил из кармана очередную побрякушку: светящийся белым круглый шарик, и всучил его Сяо в руки, – как бы стрёмно это не звучало, но это – трекер. Засунь в карман. Ты же не хочешь потеряться, да? Прости, умоляю, это реально срочно. Я потом обязательно тебя найду, не волнуйся, – в потоке чужого монолога Сяо не успевал вставить даже одного слова, – за город не выходи, остерегайся тёмных мест, – он выдал Сяо мешочек, подвязанный красной верёвочкой, – а это – если захочешь купить поесть. Понял?       Дождавшись кивка в ответ, Итэр натянул капюшон и быстро скрылся в стене. Это реально выглядит слишком странно, но Сяо уже успел абстрагироваться от шока. В этом потустороннем мире всё слишком странное.       Но оттого и чертовски привлекающее внимание. Притягивающее. Сказочное. Необычное.       Сяо не борется со жгучим предвкушением, окутывающим все его мысли. Он словно оказался в мечте, о которой грезил когда-то в детстве. В томном, терпком сне, сюжет которого непредсказуем, выгравирован на подкорке сознания и спасает в плохие моменты.       А к плохим моментам в жизни он давно привык.       Для умершего отца он никогда не был чем-то, достойным внимания. Мама говорила, что и характером и внешностью Сяо весь пошёл в папочку: такой же эмоциональный инвалид, неженка, нытик и в то же время упёртый как баран. Непрошибаемый. У матери была непереносимость его характера, её бесило даже его лицо. Они поженились просто потому что так договорились их родители ещё двадцать лет назад. Поэтому неудивительно то, что после рождения сына она завела любовника. «Искра, буря и, наконец, хотя бы какая-то эмоция, а не пустое безразличие», – так она описывала их знакомство и свою влюблённость. Помешанность.       Нового папочку бесил сам факт существования Сяо.       Но он вынужден мириться, потому что компания, чисто из вежливости, отсыпа́ла довольно приличную сумму денег на содержание отпрыска. Ну или потому что у Сяо хорошие отношения с дедушкой.       Вдох. Выдох.       Сяо трёт глаза руками, смаргивая мелкие слезинки. В мысли снова лезут мешающие воспоминания о прошедших днях кошмара с новым мужем матери. А ей хоть бы хны. Сама удостаивалась лишь одним шлепком по заднице, в отличие от своего сына с синяками по всему телу, потому и расслаблена.       Мерзость. Мерзость. Мерзость. Прикосновения – это такая мерзость.       Сяо почти падает, когда случайно сталкивается с прохожим. Покрытые мягким коричневым мехом руки хотят поддержать маленькое тельце, но оно рефлекторно отшатывается. Высокий незнакомец извиняется. Сяо рвано качает головой в ответ.       Он успокаивается только тогда, когда прибивается спиной к стене. Снова.       Почему он не может быть нормальным? Почему он не может не устраивать всем проблемы? Настроение делает кульбиты, воспалённый мозг проигрывает в сознании все те сцены, пока глаза отчаянно цепляются за мелкие камешки на полу, купающиеся в золотистом свете.       Раз. – Ты, грязное ничтожество. Свалил. Какого хера маячишь перед телевизором?       Удар и ещё один. Нужно закрыть голову руками и сжаться в клубок, чтобы они причинили меньше вреда.       Два. – Почему ты просто не можешь слушаться? Он поэтому тебя и бьёт.       Кровь стекает по губе. Мать дала пощёчину из-за испачкавшейся рубашки. Заткнись. Заткнись. Заткнись. Заткнись. Заткнись. Заткнись. Умри.       Три.       Сяо вздрогнул. – Малыш, с тобой всё хорошо?       На него смотрит дух бабули. Летающая белая зефирка держит в руках тарелку с кусочками какого-то фрукта. Сяо хочется провалиться под землю. Он отвлёк кого-то занятого на себя и это явно невежливо. Он пытается привести выражение лица в порядок. – Держи, дорогуша. Это засахаренная фиалковая дыня. – Н-нет, что вы, – отказаться не получилось, так что Сяо в любом случае принял презент. – Пойду принесу тебе попить. Не волнуйся. Присядь ненадолго.       Она уходит за двери, оставляя Сяо одного. Он только сейчас понял, что остановился у небольшой скамеечки и отпугивал своим пугающим видом посетителей. Ужасное поведение с его стороны.       Он сжимает края тарелки. Нужно учиться перебарывать это окончательно, иначе подобные методы перестанут работать вовсе.       Бабуля вернулась, держа в руках чашечку с тёплым чаем. Она плыла по воздуху очень аккуратно, так что даже малейшей капельки не было пролито на землю. Сяо разместил тарелку с угощением у себя на коленях, беря напиток в руки и делая несколько глотков. Тёплая жидкость глушит собой колючую боль от комка в горле. – Посиди здесь немножко, хорошо? Мне нужно следить за прилавком, так что я не смогу за тобой долго приглядывать, – она мягко улыбнулась, возвращаясь к своей работе.       Такой приятный человек. Точнее, дух. И угощение очень вкусное. Кусочки необычного бледно-жёлтого фрукта легко отходят от жухлой фиолетовой кожуры, растворяясь на языке. Едва различимая кислинка приятно сочетается со сладостью, мелкими сахарными крупинками, крошащимися на зубах. Вкусно настолько, что на глаза наворачиваются слёзы.       Дома никогда не было вкусной еды.       Ни мать, ни отец не готовили. Домашняя еда была сродни деликатесу, который он пробовал лишь дома у дяди. Особый смысл приёма пищи хотя бы с кем-нибудь за одним столом он обрёл, когда завтракал с дядей или обедал с друзьями. Приятные воспоминания унимают дрожь в руках. Сяо доел и теперь чувствует себя лучше. Он аккуратно поставил тарелку с чашкой на деревянный бортик, обращаясь к бабуле. – Спасибо большое. – Нашёл за что благодарить старушку. Вот, возьми ещё это, – она протянула ему палочку с нанизанными круглыми шариками. – П-подождите, я заплачу́... – Что ты, что ты. Не стоит. Видеть твоё довольное личико – дороже всякой монетки для меня. Лучше забегай ещё как-нибудь.       Сяо помялся некоторое время на одном месте, но, всё же, принял подарочек, поблагодарил спасительницу и поспешно откланялся, жуя сладкие рисовые шарики. – Ёшида, – из кухни выплыл старик, недовольно бурча, – что это был за пацан? Малышка Харуки забежала ко мне вся в слезах. – Ты же знаешь нашу малышку Харуки, – старушка приложила пухленькую ручку к щеке, причитая, – она очень ранимая, за ней нужен глаз да глаз. Наверное, увидела, как тот мальчик чуть не заплакал. – Заплакал? – дедушка поправил съехавшие с носа очки. – Да-да. Я почти подумала, что его кто-то обидел и хотела было спросить кто, но, наверное, он просто чего-то напугался, – она похлопала по фартуку, покачав головой, – бедный ребёнок.       Уже с пустыми руками, Сяо медленно бродил по цветным улочкам, зачарованно рассматривая золотистые фонари и лавируя между прохожими. Кто-то поглядывал на него, кто-то здоровался. Они все вели себя так, будто наличие кого-то вроде Сяо здесь в порядке вещей. Будто то, что к ним на чай заглянул человек буквально из другого мира – обычное явление.       Он останавливался у диковинных антикварных лавок, у торговцев зачарованными побрякушками, у гадалок в цветастых одеждах, зазывающих к себе всё новых и новых клиентов. Сяо решил стать одним из них. Хитрые глаза проследили на мальчишкой, усевшегося на табурет с мягкой обивкой. – Ну здравствуй, дорогуша, – рыжая лисица сложила пушистые лапки под вытянутую морду, – о чём желаешь узнать сегодня? Разгадать тёмную тайну прошлого? Открыть завесу неизведанности будущего? Или, быть может, тебе поведать о любви?       Сяо думал недолго. Если в этом мире действительно существует магия, то, возможно, и судьбу предугадать можно. – ...О любви. Наверное, – Сяо нисколько не смущён. Всё это – глупости, которые он забудет через неделю, а ускорившийся пульс ну вот вообще никак конкретно к нему не относится. Так он думает. – Очаровательный выбор, – ловкими движениями лапок карты были перетасованы и выложены в три одинаковых ряда, – переверни по очереди три штучки.       Сяо перевернул первую. На бледном фоне расположилась единственная луна и тёмный силуэт воющего волка на скале. – Преданность. Волк предан своей единственной луне так же, как твой любимый человек своей семье. Готовый на всё ради её благополучия, он, вероятно, забывает о себе, поэтому в глубине души у него множество переживаний. И только ты будешь способен избавить от них. Подарить тихую гавань, любимый дом, в который можно вернуться и отдохнуть.       Вторая. Рыцарь в сияющих доспехах верхом на белом коне поражает копьём чёрного змея. – Победоносец. Несомненно, тот, кто любит, чтобы на него обращали внимание. Но для него важно иметь опору, благодаря чему будет достигнуто его душевное равновесие. Победа над неким врагом в рамках его картины мира скорее является способом доказать самому себе, что он способен преодолеть собственные сомнения и двигаться дальше. Несомненно, он выигрывает эту битву, но неизвестно то, что может принести за собой целая война.       Третья. Золотистая птица в клетке расправила крылья, готовясь взлететь. – Пташка, запертая в клетке. Она всем сердцем желает пробиться сквозь привычный уклад жизни, устремиться навстречу чему-то новому. В первую очередь она ищет того, кто найдёт ключик от её сердца и откроет для неё путь к новым чувствам. Пусть и целеустремлённая, она достаточно ранимая и хрупкая. Её можно сломить так же, как мягкое пёрышко.       С этими словами лисица облизнулась. Вероятно, к птицам у неё особое отношение... – У этого человека очень светлая и тёплая энергетика. Тебе повезло.       Сяо бы не хотел звучать странно, но... – Но мне пока вообще никто не нравится.       Лисица ухмыльнулась ещё шире, собирая карты вместе. – Если тебе сейчас никто не нравится, то понравится потом. У судьбы на всё свои планы, а моя задача – показать таким загнанным зверятам как ты правильный путь.       Сяо отдал парочку монет из мешочка этой гадалке. Он было хотел подняться с места, попрощаться и продолжить свой путь, но беспокойные вздохи прохожих, задравших головы кверху, его остановили. Лиса посмотрела туда же, куда остальные.       Высоко в небе.       Между контурами трёх лун, ставших ещё незаметнее на фоне призрачного голубого неба, метается зверь.       Бледное тело дракона осквернено яркими чёрными пятнами. Они, будто прицепившиеся пиявки, пульсируют, неестественно выгибают туловище жертвы, заставляют её биться в конвульсиях. Хвост с фиолетовой кисточкой на конце скручивается в кривую спираль.       Тишина.       Горожане замолкли, наблюдая за падением величественного существа. Чёрные копья на загривке, секундно мелькнувшие во время чужих стенаний в агонии, пробили в памяти Сяо зияющую дыру, заполняя все его мысли итогом своей работы.       Дракон падает.       Жертва расчерчивает небо чернильными полосами. Непонятно, что это: смешавшаяся с порчей кровь, или же сама порча, её заменившая? Силуэт скрывается за кромкой густого леса. Трагедия достаточно близко к барьеру, чтобы быть видимой, но не настолько, чтобы размазывать свои гниющие плоды по кромке магической пелены.       Куда ушёл Итэр?       До слуха Сяо отрывками доносятся помятые шепотки: – ...Опять дракон упал.

– Это уже третий за год...

– Какой кошмар...

– Неужто на фронте прореха..?

– Когда уже пришлют чистильщиков...       Чистильщиков? Прореха на фронте? Третий за год?       Только что с неба свалился дракон, а это – всё, о чём они сейчас говорят? – Вот же блин, – на этот раз возмущается гадалка, – это не к добру... В прошлый раз пропал урожай.       Урожай? – Как ты можешь говорить об урожае, когда у нас не хватает народу для его сбора? – в монолог лисицы вклинивается женщина из соседней лавки, уперев руки в боки, – лучше бы пошла и сама занялась делом!       Занялась делом? – Эй, эй! Мои лапки слишком нежны для работы в поле! Не будет зёрнышек – не будет курочек. Не будет курочек – не будет меня, потому что я жизни не чаю без их вкусненьких крылышек.       Курочек? Вкусненьких крылышек?

«Тебе не о чем беспокоиться».

      Ему точно не о чем беспокоиться, Итэр?