Туда, куда плывут облака

      Скарамучча, как всегда, прав. Итэр – полный придурок. Непрошибаемый идиот. Самый настоящий дурак.       Путь от квартала Ли Юэ до одного из многочисленных святилищ занял у него не так много времени, как он думал. Конечно, он бы с удовольствием прошёлся до этого пристанища ёкаев в лесу Тиндзю вместе с Сяо и полюбовался бы его шокированным выражением лица, пока тот будет разглядывать подобную красоту, но он вынужден категорически сказать этому желанию «нет». Никогда. Ни в одной из жизней он не потащит сюда Сяо, будь здесь хоть в тысячу раз красивее, чем сейчас. – Уф, ухфф, – да, он бежал по полуразрушенным ступенькам. Черта с два он возьмётся за работу по их реставрации. Ни в этот раз, – подавитесь своими чайными листьями с особым временем эксплуатации, вы, чёртов старикан.       Приличного веса коробка падает прямо на камень возле места восседания двух не самых приличного вида ёкаев. Тот, что слева – енотовидная собака Хаяши-сан с шрамом на поллица и отъетым животом, а тот, что справа – тощий журавль Кобаяши-сан с красным пятном посередине лба и очками на маленькой птичьей голове. Оба – уже прожившие свою многострадальную многосотлетнюю жизнь подвыпившие старые друзья по несчастью, привыкшие проводить мирные дни в компании друг друга за чашечкой сакэ. – Ой, ой, ой, Иттян, почему так грубо, голубчик мой ненаглядный? – журавлиные глазки сужаются, демонстрируя посредственный характер говорящего и явно нездоровое желание выпить побольше, так как загребущие пёрышки тянутся за третьим горшком алкоголя. – Давайте закончим побыстрее, – Иттян протягивает руку вперёд для взимания должной оплаты за качественно выполненную работу. Журавль заметно теряется, что не скрывается от злостного испепеления медовых глаз раздражённого курьера, – я сказал, быстрее, меня друг ждёт. – «Друг»? Ты слышал, Кобаяши-семпай, Иттян обзавёлся другом! – резво переводит тему Хаяши-сан, с удовольствием цепляясь за случайно брошенные слова. Итэр мысленно готов проклясть собственный язык. – Хару-кун, неужто это то самое чудо, ниспосланное нам самой Наруками-сама?       А ну-ка стоять. – Иттян всё своё детство не выходил из Храма... Кроме малышки Люмиттян, Скары-куна и Камисато Аяки-доно у него никого и не было, – Хаяши-сан прерывается лишь на то, чтобы поднести к пасти горшочек сакэ, – я даже поверить своим словам не могу!       Где Мора? – Ой, точно, Аяка-доно, – журавль расплылся в тёплой улыбке настолько, насколько позволял ему его клюв, – напомнил же ты старику, Кобаяши-семпай. Милейшей души малышка, интересно, как она там поживает... – Помнится, её братец, Аято-доно, гулял здесь ещё малышом... Ох, ох, ох, сколько же времени прошло с того момента! Даже драгоценные детки Камисато растут так быстро, так быстро, не поспеешь моргнуть, а он вон уже какой стоит: статный, красивый, завидный жених! Где? Где его монетки, его золотые побрякушки, его драгоценные маленькие бесценные миленькие красавицы? – Жених, говоришь? Ой, ой, ой, по слухам, гуляющим по двору в последнее время, господа из комиссий Тэнрё и Кандзё хотят пожениться... – Да ну! Быть такого не может! – Да я тебе честно говорю...       Деньги где? – ...Куро-кун прилетал, всё-всё мне про них рассказал. Он в поместье Кандзё на ветке того большого клёна каждый день сидит, всё про всех знает. – Небось, и Хийраги Тисато-доно видел? – Да-да, конечно видел! Госпожа всё так же мила и обаятельна! Он, больше тебе скажу, письмо её... Ой... – Ох...       Ой. Ох. Дракон падает.

***

      Сяо не помнит, как вышел из города и оказался посреди леса. Если честно, его не удивило то, что стражники спокойно его пропустили. Они налакались и спали, оперевшись на свои копья. Вряд ли кто-то из тех духов горит особым желанием выбираться из дома в дремучий лес. Наверное из-за этого они настолько расслаблены.       Некоторое время спустя всё вокруг вдруг замолкло.       Пестрящие холодным зелёным листья замерли, трава, шелест маленьких копошащихся зверьков и движение жизни глубоко в дремучей чаще будто остановилось во времени. Сяо знает, что не всегда в плотном окружении деревьев всё и вся должно журчать и бурчать, но сейчас было слишком тихо.       Это не было похоже на спокойную тишину – такую, в которой самому хочется замереть. Подобная же сродни затишью перед самой бурей.       Сяо изо всех сил старается не шуметь. Когда буквально в двух метрах от него раздалось тихое, придушенное шипение и тяжёлое дыхание, он понял, что добрался до места своего назначения.       И только в эту минуту до Сяо доходит, что он поступает, как ненормальный. Итэр человеческим языком сказал ему не ходить в лес, не шариться по тёмным углам и держаться в городе. Хотя стоит ли с подобными комментариями со стороны горожан в сторону раненого живого существа всё ещё доверять ему? Сяо посмотрит. Тогда, когда они встретятся.       Вопреки излюбленным клише, ни единая веточка под ногами не разбила образовавшееся молчание.       Все звуки глушит скачущий стук сердца. Адреналин, в свою очередь, притупляет страх и банальный здравый смысл. Стоит развернуться и сматываться восвояси, но чувство любопытства и желание увидеть дракона вблизи заставляет ноги нести подрагивающее тело всё дальше.       И вот он здесь. Холодные ладони легли на грубую кору толстого дерева, удачно закрывшего его, как щит от посторонних глаз. А таковых тут было две пары.       Дракон дрожал. На его переливающейся холодным перламутром белой чешуе виднелись тонкие нити черноты. Он запутался в них, как несчастный котёнок в клубке ниток. Бледные сизые глаза, залитые испугом, расчерчивались сужающейся полоской зрачка. В них плескался страх и животный ужас. Он даже пытался закрыться от давящей паники своими потрёпанными крыльями.       Оно рядом.       Подобное испытывает жертва перед лицом хищника. Любое живое существо замрёт, поглощаемое ожиданием скорой смерти.       Это невыносимо. Перед подобным гибель неминуема и это отчётливо читалось в панике, окутавшей воздух своими клешнями. Колючий ледяной ужас крался, забирался под воротник склизкими пальцами и цеплялся за капельки холодного пота, заставляя их скатываться вниз по позвоночнику и разносить себя ещё дальше.       Здесь было слишком темно для светлого дня. В этом углу, куда вжимался дракон, было слишком мало света. Вся бледная холодная яркость будто бы не доходила до туда. Её что-то обрывало, отпугивало, втягивало и уничтожало на пути к поверхностям, не давая отразиться и попасть хотя бы в один глаз.       Оно обернулось.       Полностью чёрная длинная фигура двинулась в сторону Сяо. Эта тьма не отражала свет, она его пожирала. Два вытянутых глаза на месте головы пылали кроваво-красным, смотрели прямо в душу и вырывали её из тела одним своим видом. Стоило только Сяо моргнуть, как её не стало.       Испуганный вздох раненого зверя вынудил его выпасть из ступора и впасть в него обратно. И что теперь делать? Спасать? Звать на помощь? Бежать? Времени думать нет. Сомнительного состояния ментальный компас показывает чёткое направление: «Вперёд и с песней! Спасать бедняжку!» – П-привет...       Ящер резко всколыхнулся, всем телом вжимаясь в ствол тёмного дерева. Сяо мысленно чертыхается, коря себя за такую беспечность. Тут нужно мягко и нежно, не спеша. Ювелирно подбирать слова и придавать своим шагам чрезмерную плавность: так, чтобы не издавать ни звука. – Тише, тише... Теперь всё хорошо, – Сяо бы самому хотелось в это верить.       И всё действительно относительно спокойно. Дракон принюхивается, позволяет человеку подойти к себе почти вплотную. Тёплый, слипшийся в крови мех, отливающий пурпуром, всё равно приятен на ощупь. Зверь урчит, учуяв знакомый запах, и утыкаясь носом в чужую ладонь. Приятно. Сяо невольно умиляется подобной картине. – Так, эм, – остаётся одна не очень маленькая проблема. Точнее, две: одно чёрное копьё торчит из основания крыла, а второе – из шеи, причиняя Сяо фантомный дискомфорт одним своим видом, – так. Не против, если я... Если я попробую вытащить их?       Дракон будто понял, о чём его спрашивали, и фыркнул, прикрыв глаза. Сяо немного опешил, когда он, едва ли передвигаясь, протиснулся головой в узкую щель между землёй и большим корнем дерева, загнав туда же и когти. Ограничил себя в передвижении? Логично. Спасателям вредить нельзя и зверь об этом осведомлён.       Холодное нечто неприятно ложится в руки. Сяо постарался сделать всё быстро, одним рывком, но получилось лишь с третьей попытки. С каждым рваным движением с губ слетало короткое извинение. Он будто на своей шкуре испытывал эту боль. Слишком страшно и никуда от неё не деться: подобное слишком хорошо знакомо кому-то в роде него. – Ну вот... Кажется, всё.       Сяо мягко пригладил чешуйки подрагивающей рукой. Пострадавший благодарно заурчал и освободился из импровизированных кандалов, утыкаясь головой человеку прямо в живот. Крови или чего бы то ни было больше не текло. – Как думаешь, сможешь взлететь?       Глупый вопрос. Дракон уркнул, заскулил и отрицательно качнул головой. Крылья слабые и вялые, он может только двигать ими и делать короткие взмахи. И то слишком больно. Он продолжал глубоко дышать, будто не мог оторваться от вкусного запаха. – Ты... И что мне с тобой делать?       Один из горожан упомянул что-то про неких «чистильщиков». Судя по названию, они должны что-то убирать. Сяо сжал гриву покрепче. Не хотелось думать о плохом, но от волн нарастающей жути было не спрятаться.       Любопытный нос потёрся о место, где располагается светящийся белый камень. Сяо вытащил его, слегка покрутив в ладони. – Эту штуку дал мне один парень. Сказал, что это трекер... Чертовщина какая-то, скажи?       Дракон обнюхал шарик, несколько раз шлёпнув кончиком хвоста по траве. Внезапно, он замер. Надрывно проскулил, схватил камушек в зубы и просто удрал. На секунду Сяо заметил в его глазах страх, перемешанный с сожалением. Убойный коктейль. – Э-       Оно здесь.       Тело говорит: «беги».       Единственная мысль в голове вторит: «беги».       Ноги слушаются. «Беги» – отнюдь не просьба. Не навязчивая мысль, коих в голове такого отброса как он роится бесчисленное количество. Жалкое «Беги» – это приказ. Единственный из возможных выходов, способный привести к спасению.       Ветки, изломанные шишки, гниющая трава хрустят под ногами. Сколько бежать – неизвестно, как близко Оно, в скольких шагах Оно от него находится – тоже.       Силуэт останавливается. Сяо тоже.       Он упал.       Ноги чем-то зажало. Ничего, это не страшно. Если это лесной капкан, Сяо с ним справится. Он когда-то ходил с классом в поход и им объясняли, как иметь с такими дело. Это не страшно. Только тело не слушается. – С... Ся-яя-оо...       Тварь разинула рот. Красный цвет отпечатывается на глазном яблоке мерзким пятном, заливая собой всё поле зрения. Названный не верит своим ушам. Хочет раздробить собственые барабанные перепонки, чтобы избавиться от возможности слышать. Голос отца. – Ууу...блюдок... – ...По... луу... чаай..       Чудовище перекатывает на языке каждое слово, распробывая его как следует. Будто находит в закромах золото: с каждым разом придавая интонации более правдивое звучание. Пытается подобрать правильный ключик, но ни один из них не лезет в замочную скважину. – Мерррр... зость... – Гдее... Ты ....прячешься? – Неблагодарная.... Мразь... ... – Сяо.       Голос матери. – Почему ты здесь? ...       Из кроваво-красных глаз медленно потекли кроваво-красные слёзы. ... – Зачем я вообще тебя родила? ... ...Нашёл. ... – ...Сяо.       В тот день они оба были пьяны. ...? – Сяо, выйди... Мы с твоим папой немного заняты. Х- а-ах- ...       Теперь здесь тихо.       Монстру заткнули рот белые пальцы. Длинные конечности, плавно вышедшие из-под земли, свернули этому существу шею и прижали к траве, оплетая его тело. Сяо заметил только сейчас, что его ноги отпустило. Они были зажаты такими же руками. ... – Прости, что так грубо. С этими только так. Больно шустрые, – Итэр не спешил выходить из тени. Прячется, – Я... Мне... Я не должен был... Прости, – он не подбирал с лица слёзы, ровно как и собственное настроение. Расстроен, – пожалуйста... Мне так жаль... Я... Прос-       Сяо поднялся на ноги, отряхивая одежду. Едва ли это простое действие могло помочь стряхнуть с себя опустошение. Итэра вряд ли не испугал его холодный голос, хотя Сяо вряд ли планировал звучать так. – Я не хочу слушать твои извинения. Отведи меня домой.