Я говорю тебе про любовь.

      Что вы знаете о прошлом? Яркая вспышка редких воспоминаний заполнит вашу голову, но всё ли так на самом деле, как вы думаете? Может, от вас что-то скрыли? Может, это сделал сам мозг?

Чтобы не оказалась она той, мною давно забытой,

Той, с которой мне не по пути.

      Ночь для Катрины прошла слишком беспокойно, даже очень хмуро и неоспоримо тревожно, вечно просыпаясь или метаясь по кровати от бесчисленных кошмаров. Белой пеленой перед глазами, как застывший цемент, стоял образ той злосчастной тьмы, наступившей вчерашним днём. Образ того, что сломало всё и навсегда. И имя тому — война.       Девушка всегда была эмпатичной, возможно, это был её самый большой минус. За негативный фактор это качество ей пришлось принять сразу же после объявления войны. Деваться некуда было.       Куда не взглянула бы тогда — везде боль, обида и страдания. Люди ничего не успели понять: просто решили выйти на улицу и взглянуть на источник грохота, что так сотряс землю в первые доли секунды, когда упали первые бомбы. Никто не знал, что уже тогда крайняя часть города накрылась единой материей — смертью. Следом, услышав звон самолёта над своими сонными головами, люди мгновенно очухались и заметались на местах в поисках решения. Страх до них дошел быстрее, чем осознание, но и он опоздал — стрелковая стена накрыла толпы вмиг. Начался обстрел. Им даже не оставили время подумать. Они никогда не поймут отныне, что началась война.       Они погибли по причине войны. Такой злой и страшной. Чудовищная сила с диким хохотом распустила свои коварные руки в жизни людей, хватая их неосознанные горем души за хребты, вытягивая из них всё живое.       Да, ужасная доля выпала на их судьбы. Где-то по жизни они могли налажать, забыться или ошибиться, но такой смерти они не заслужили. В мгновение ока их слабые тела бездушно валились на землю, швыряясь, как бездушные мешки, в разные стороны из-за взрывов, что так кишели вокруг, как огромный пруд змей.       Страшно просыпаться с мыслей о том, что в одну рутинную — казалось, такую же, как и все остальные дни — ночь, когда наутро нужно было вставать на работу и учёбу, а дети с весёлым хохотом должны были выбегать на улицы в свои любимые песочницы, вся привычная жизнь оборвалась. Все те, кого приходилось знать, вмиг исчезли, не оставив после себя ничего. Вот такая она, война.       Тело затряслось от неконтролируемой паники, а глаза часто намокли под зажмуренными веками. Увидев в тревожном сне еще пару мертвых лиц, где также возникли не обнаруженные в ту роковую ночь тела родных и близких… Глаза вмиг раскрылись в ужасе. Подпрыгивая резким скачком на месте с громким вдохом, Катрина испуганно осмотрела комнату: где она? Сон постепенно сдавал свои позиции, а картинка нынешней жизни постепенно складывалась воедино…       Рассвет давно уже раскрыл все свои красоты, распустившись на востоке красивым цветком, что так далеко раскинул свои лепестки света. Хоть в комнате и работал кондиционер, а окно было закрыто, птиц на улице было слышно вовсю. У них ничего не случилось. Им весело жить. Можно и попеть.       Тяжело дыша, но постепенно восстанавливая дыхание, девушка приходила в себя, держась рукой за своё сердечко. Осознание реальности дошло так же быстро через пару мгновений, как и чувство осязания. Кстати говоря о осязании…       Повертев глазками по пространству, даже сбитый кошмаром взор обнаружил нечто странное: руки полковника очень подозрительно тянулись к крохотному тельцу всполошенной девицы.       Бровь приподнялась в изумлении. «Вчера же отпрыгнул от меня,» — озадаченно припомнила она в своих размышлениях, укладывая руками разбушевавшиеся волосы, что сейчас выглядели, как птичье гнездо, в котором побывали бешеные собаки.       А Кёниг всё спал. Балаклава при нём же, никуда он её не убирал и не снимал. Глаза плотно захлопнуты, а руки прилеплены к талии и бёдрам своей подопечной. Грудь его глубоко поднималась и опускалась при каждом вдохе и выдохе, завораживая зрелищем. Он очень сильный и крупный мужчина. А его водолазка и шорты здесь уже ничего не оставляют додумывать. Всё и так прекрасно видно.       На стене висели часы, приводящие затуманенный сном разум в действительность своим ритмичным тиканьем, часовой стрелкой указывали на промежуток между шестеркой и семеркой. Проснуться в полседьмого — неплохо.       Тихо вздохнув и потаращившись на сонного военного, Катрина слегка улыбнулась — его утихомиренный вид совершенно был ему не свойствен. Обычно, хоть он и строго-спокойный, всё же нет у него полного чувства мира и покоя. Всегда имелось незаметное напряжение.       В тихой комнате был слышен лишь моторчик кондиционера и тихое сопение Кёнига. А его тело, когда на лице всплывали суровые морщинки из-за происходящего внутри его головы во время сна, притягивалось ещё ближе к Катрине. Она мягкая игрушка ему? Мило, но непривычно.       Хубер никогда не имела серьёзных отношений, уже не говоря про постель. Да, в двадцать два года она чёртова недотрога, но тут, когда она заснула и проснулась с неизвестным, по факту, ей мужчиной на одной кровати… Чёрт возьми! Что происходит?       Ни секса, ни тёплых объятий перед сном от мужчин она никогда не получала. Чего уж говорить от таких — военных! Она не та девушка, что ни с кем не тусуется и не пьёт, поставив на кон веселье, а не учебу. На самом деле Катрина ещё та безбашенная девочка в своём кругу общения, который, вероятно, её больше никогда уже не окружит. Громкие прогулки до рассвета с крепким пивом в руках, запивая его прозрачной жидкостью — водкой — следом. А как же типичное хулиганство и драки со взрослыми дядями на пьяную голову — наверняка повлияло детство с братом? Но, м-да, как она попала на юридический факультет?       Но, несмотря на это, она никогда не давала трогать себя. Не хотела и не планировала, спасая свою невинность. А для чего? Точно не для суженого-ряженого. Не про неё это. Просто хотелось выделиться среди остальных, что уже имели при себе список партнёров. Да и Майк был бы не в восторге от мысли о том, что у сестрёнки появился какой-то мужик. Он не ограничивал, конечно, но братская любовь кусала со всех сторон. Но за это она его невыносимо любила, несмотря на их разницу в возрасте, что составляла около десяти лет. Всё равно у них были общие интересы и весёлые разговоры.       И просыпаться в постели с мужчиной было для неё ещё тем ноу хау. Но, как ни странно, отвращения она не чувствует, и даже появилось странное тепло внизу животика, что трепетало от одной лишь мысли о том, что кто-то её обнимает во время сна, дабы отогнать все свои плохие мысли. Вау, это, чёрт возьми, невероятно великолепное чувство!       Но все её тёпленькие фантазии нарушали мысли о гигиене. Привыкшие волосы к ежедневному мытью уже настырно выжидали появления на себе шампуня, расходясь в стороны в невъебенном масляном объёме после сна. Модель!       А, если говорить про ванную, можно ли Катрине что-то делать без как такового присутствия Кёнига? В плане: если она пойдёт самовольно в другую комнату, несмотря на то, что она буквально в метре от него, будут ли потом вопросы?       На голове курятник, а во рту явно завелось неприятное ощущение зубного налёта. Фу, мерзость.       Была не была, и рука полковника была медленно сдвинута с поверхности тела девушки с небольшой силой. В его мышцах при поднятии сразу чувствуется мощь, а иначе она не смогла бы объяснить, почему ей было тяжеловато передвинуть его конечность. Но сейчас не об этом. Путь открыт.       Небольшая махинация с тихим шагом и девушка уже на пункте назначения пыталась с такой же тишиной плотно закрыть за собой дверь.       Примерно спустя десять или двадцать минут из двери с паром высунулась мокрая Катрина с завернутым на голове полотенцем. Часы уже затронули семёрку, а будильник на соседней тумбочке начинал загораться и пищать в своём ядерном звуке. Мужчина на кровати начал двигаться: поморщил глаза и ладонью стукнул сверху по кнопке устройства, после чего шайтан машина заткнулась. Как он умудрился его не разбить?       Покрутившись на кровати и пощупав возле себя постель, Кёниг обнаружил, что возле него нет должного человека. Его тело сразу напряглось, а сонная усталость с быстрой частотой прошла.       Как по приказу, мужчина мигом вскочил, придерживаясь за стену около себя. Его глаза ещё были прикрытыми, не желая открываться и начинать этот день. Уловив бодрый воздушный поток воды прямиком из ванной, он не сразу понял, что происходит, но, открыв свои заспанные очи, до него сразу дошло.       Перед ним мило кружилась с полотенцем на голове Катрина, пытаясь ровно обмотать ткань вокруг волос. Атмосфера перестала быть такой неуклюжей и уставшей, взбодрившись одним только видом этой водной красавицы.       Девушка увидела перед собой знакомый силуэт и нежно улыбнулась ему, неспешно убирая занятые руки от своей головы. Постиранная одежда гордо красовалась на красивом теле с особой свежестью, что, такое ощущение, сияла белизной.       Хоть это и была пижама, но в ней приходилось чувствовать себя более спокойнее и комфортнее, чем в той одежде, которую дал солдат. Приятный и вполне логичный жест, но в своём, родном было намного легче.       — Не слышал, как ты встала, — осевший утренний голос мужчины въелся в девичьи щеки бурным румянцем, что так сильно виднелся даже издалека.       — Я недавно встала… Буквально пару минут назад… — неразборчиво пробубнила девушка, резко приставив руки к своему лицу — в особенности к щекам — делая вид, будто бы она делает массаж. Пряталась от своего смущения, нежели чем от сонного полковника, который наверняка и не заметил изменений своими размывчатами глазами от несшедших грёз.       — Понятно, — он устало потянулся руками вверх, скрепив их между собой пальцами, до хруста в позвонках. — Впервые выспался за долго время, вау.       Мужчина удивлённо ваукнул и взглянул на смятую постель. Махнув на неё рукой, он медленно побрел до ванной, желая умыться. В утренней забывчивости он неосознанно — или нет — наплевал на дверь, не закрыв её за собой, цепляясь за раковину рукой.       Грубые пальцы вцепились в чёртову балаклаву, мигом отметая её в сторону рывком. Громкое журчание воды наполнило комнату звуком, расплываясь объёмом по пространству. Вода капала в огромные ладони мужчины, после каждых заполненных ладоней он ополаскивал голое лицо точными плесками.       Прохладная вода грубо стукалась об такие же черты лица — свирепые и выстроенные в строгом порядке из-за суровости войны. Светлые волосы да брови тут же намочились, оставляя за собой приятную свежесть. Тихий стон взбудораженного удовольствия коснулся ушей Катрины, что завороженно наблюдала за его действиями, глазами поедая каждую новую территорию, что ей сейчас так случайно открылась.       — Похоже, ты мой ангел-хранитель, если такие существуют, — усмехнулся чуть протрезвевший ото сна мужчина, хватая пальцами зубную щётку и пасту. — Иначе я не смогу дать объяснение хорошему сну.       Он что-то размышлял у себя под носом, хотя это было довольно громко, но девушка впервые его не слушала за всю их недавно начавшуюся историю. Раньше она ненароком улавливала даже его самые тихие комментарии, казалось, даже мысли, о смысле которых невозможно догадаться.       Но здесь… Ситуация тут была другая. В мозгах всплывали многочисленные домыслы и мысли, но главное из них было одно лишь слово: «Видела! Где-то видела!». Губы дрогнули в лёгкой улыбке, когда до неё с приятной ностальгией доходило чувство дежавю.       Без понятия, откуда произошли эти мысли, но сейчас она была готова ликовать. Отрицались самые тупые домыслы о том, что это теория заговора, а её существование в ней — промолвленное тысячами уст единогласное решение.       В мозгах до этого момента шёл вопрос: почему её поймали и как? Кто её угадал? Зачем она кому-то? Но стало все немного легче, чем это было до этого. Знакомое белобрысое лицо мелькало в голове победными фейерверками.       Но… кто это?       Облик — не личность. Его еще нужно было угадать. В голове носилась, металась неукротимая мысль о всей правде, но поймать ее не получалось: смешивалась с другими догадками и моментально утрачивалась среди всей тонны мыслей, что Катрина уже успела тогда надумать.       Звук скрежета щётки о зубы смешивался с влажным звуком воды. Кёниг часто бросал свой небесный взгляд на застопоренную девушку, морща брови в недоумении.       — Ты чего? — буркнул он, вытащив на секунду щётку изо рта.       Хубер несколько раз плотно моргнула своими глазками, приходя в себя. Она глупо улыбнулась ему и тихо прошептала: «Ничего». Шрамик на его брови приподнялся, когда полковник внимательно рассматривал её чудной вид.       — Я думал, что ночью сбежишь, — усмехнулся он, промывая рот.       — А разве это имело бы хороший конец? — с головы все же сполз полотенец и рухнул с шорохом на пол. Закатив глаза, девушка машинально повернулась назад и наклонилась за вещью.       Ухватив тонкими пальцами ткань, Катрина почувствовала резкое жжение в районе ягодиц, сопровождаемое звуком шлепка. Изо рта вылетел неожиданный стон, содрогнувшись всем телом. Удивлённо выпрямившись, она с любопытством обернулась на улыбающегося мужчину, что стоял уже вплотную к ней.       — Верно мыслишь, девочка.       Улыбка!       Его улыбка была воистину прекрасной и завораживающей. Это было даже лучше, чем она себе представляла. Покусанные губы разъезжались в разные стороны до появления еле заметных ямочек на щеках. Всё его лицо сияло, а глаза, как девушка заметила ранее до снятия маски, принимали слегка сощуренную форму. Можно было обомлеть на месте.       Девушка недовольно надула губы и, краснея, скромно высказалась:       — Больновато же, — Катрина отвернула свой взгляд.       — Я всего лишь человек, а ты слишком неотразима, — он, извиняясь, чмокнул её в макушку и вышел из кафельной комнаты, оглядывая спальню взглядом. — Так… — задумался он, важно уместив руки на бока.       Катрина позади него краснела и ладошкой гладила ягодицу, на которую и пришёлся удар по большей части. Лицо по-идиотски выглядело всполошенным. Уткнувшись в зеркало взглядом, девушка начала в срочном порядке причесывать волосы расческой, взяла с его зеркала, и щипать себя за щёки, что ни за что не хотели терять тот бурый румянец.       — Так? — спросила она, так и не услышав положенного ответа спустя некоторое время.       — Нам нужно будет вернуться в Ландию, — сердце йокнуло, а ноги резко стали желеобразными. Когда-то райское место сейчас являлось синонимом слова «ад».       — Нам?..       — Ага. Ты же всегда была смелой девушкой, — он обернулся к ней с хитрой ухмылкой.       Голова в отрицание завертелась по сторонам, хотя понимала, что он говорил правду. Опять? Он точно каким-то образом был в её прошлом, но она не могла вспомнить каким!       — Откуда вы это всё знаете? Я где-то видела вас, но не припомню… — запнулась девушка на словах о подозрении его в том, что он уже раньше бывал в её жизни.       — Нас кое-что связывало раньше. Может, даже сейчас. Не знаю.       Впервые в его тоне послышалась неуверенность, скомкав весь тот образ, что он создавал перед девушкой всё это время.       — И зачем нам туда? — на этом моменте достаточно о прошлом.       — Прояснить кое-что.       — Кое-что, кое-что… — вздохнула она, понимая, что правды она от него не добьётся… Пока. — Мне нужно собраться…       — Не спеши, у нас много времени.       Теперь да. Куда ей спешить, если все места, в которые раньше она обязана была носиться по утрам, сгнили под грудой своих же обломков. Хе-хе, действительно.       Ландия славилась своими изобретателями и учёными, что с завидной частотой делали всё новые и новые открытия в огромном мире науки. Хоть городок и относительно недавний, но нашуметь своим ошеломительным успехом уже успел: не только великими людьми, но и огромной постройкой из лампочек, воссоздав подобие лампочной аллеи.       Да, красота. Эта великая аллея, где выставляли мемориалы и памятники научным открытиям и, безусловно, самим изобретателям. Здесь часто имели практику делать памятники и живым людям за заслуги не только в науке, а можно было и из-за внесения вклада в культуру: литература, история и прочее.       Потому этот городок всегда имел огромные толпы туристов тут и там, что в мечтах желали приютить себе место на этой невероятной улице, расхаживая по ним, как хозяева. Мечты на то и есть мечты, чтобы они были утешением о горе по поводу несбыточны дел, потому что 99,99% этих людей так и не попали на аллею их мечты.       Весёлое это дело было, когда все живым и целым являлось. Сейчас это склад руин со всеми этими памятниками. Где-то даже чей-то железный нос или рука торчит.       Рука девушки потянулась к осевшему пеплу на земле. Зачерпнув его, она выпрямилась и с ноткой скорби взглянула на эту субстанцию. Брови её дрогнули, не в силах вот-вот уже сдержать слёзы, но держалась она крепко, как Кёниг возле неё, которому, казалось, было плевать. На нём вновь была та большая ткань, покрывающая лицо.       Разжав плотно закрытый кулак с пеплом, выпуская его следом на приподнявшийся ветер, девушка прикусила губу, чтобы не зареветь, и тихо прошептала:       — Спите спокойно, все погибшие в этом страшном дне…       Полковник молчал позади неё и разглядывал солдат, которых ему вручили в подчинение. Они выглядывали каждый обломок из обломков, разбросанных здесь огромным валом, и пытались обнаружить хотя бы единое шевеление под ними, что могло исходить от живого человека.       Что они искали? Без понятия.       — И зачем вы сюда меня привели? — скорбно спросила Катрина, повернувшись к нему лицом. На ней были сплетенная шляпка и голубого цвета платьице, которые мужчина получил ещё на базе от кого-то, приоткрыв дверь. Вся одежда была новая, даже этикетки имелись. Одежда точно не была дешёвой. Этикетки были и с суммой и с названием брендов. Самые лучшие из лучших.       На ногах красовались чёрного цвета туфельки с белым носочком. Не девушка, а куколка! Платья ей и вправду шли, но в силу своего характера она не носила их до лет шестнадцати. Потом что-то щёлкнуло в голове — и её гардероб приобрел себе юбочки и платья.       Волосы она завязала пучком с помощью крабика и резинки, которые она вежливо выпросила у полковника. Вообще не было проблемой. Через пару мгновений в их комнате уже лежало всё необходимое, даже в удвоенном, а то и в утроенном количестве.       — Чтобы ты взглянула на это, — вздохнул он, крепко, но нежно хватая её за руку. — Пойдём.       — Я это всё уже видела тогда, зачем мне возвращаться? — её любопытность шла прямиком из детства: Катрина раньше задавала множество вопросов, тщательно исследуя этот мир, что выматывало взрослых.       Что в её характере не было бы раньше, а сейчас он буквально ломался на глазах — стоило бы ей хоть раз вспомнить тот вечер, как её сразу накрывало истерикой. И здесь ей делать нечего. Нечего, но она послушно шла за ним. Даже не вырывалась.       — Не спорю, — отстраненно пожал плечами Кёниг, витая где-то в своих мыслях.       — А что мы ищем? — вокруг было практически всё в смятку: даже при желании здесь особо ничего бы и не нашли.       На глазах всплывали воспоминания, проходя по старым местам, что раньше украшали детство и взросление девушки — неисключено, что жизнь и самого Кёнига. Живописный городок с великой историей, которой невыносимо сильно гордилась она, был разрушен, а тела когда-то живых мирных жителей, что жили здесь припеваючи, сейчас лежали бездыханно на земле.       — Как минимум, тело того солдата, что ты убила в первый день, — он тихо засмеялся, успокаивающе сжимая её руку несколько раз подряд. — Просто покажешь, а солдаты заберут. Его нужно родственникам отправить.       Девушка понимающе кивнула, проходя мимо того места, где она впервые увидела полковника. Та мёртвая женщина изнеможденно лежала на траве — миссис Гибс. Никто её не трогал, как и всех остальных здесь. Они никому теперь были не нужны: здесь жили семьями и поколениями. Иронично, что и внуки, и бабушки, и прадедушки погибли в один день. Замер их возраст навсегда. В один день.       — Это же вы тогда здесь были? — тихо спросила Катрина.       — Да, — чётко и кратко подтвердил он.       — А почему вы меня не убили? Это же глупо: оставлять врагов, которых вы пачками здесь перебили.       — Разве я мог убить тебя? — голос его прозвучал нежно, но хитро. С одной стороны он был искренним, а с другой…       — И зачем надо было уничтожать весь город? — задумчиво погрустила она, всё дальше уходя от города. — А напарник убитого разве не мог показать?       — Он бухой, как его брать с собой? Он всё напевал: «Леса, леса! Там я потерял тебя, мальца!», — громко усмехнулся мужчина, почти пропев эти строки. — Леса, по моей памяти, только в одном месте. Там, — его рука в правильном направлении указала нужное место. Там все и было. На западе от города. Всего пару километров, если не один.       — И каково это: убивать свой родной город? — за языком она точно не следила, учитывая её положение, но, как ни странно, Кёниг отвечал быстро и честно.       — А ты действительно умная девушка, — на его лице промелькнула печаль, но она резко сменилась уверенностью. Наверняка надел маску. — Интересный опыт.       — Интересный опыт, ага, — с ужасом повторила девушка. Чёрт возьми, он безумец!       Леса в этом краю очень высокие и густые. Но не природа их так посадила, а люди, что хотели скрыть заброшенные места, которые раньше процветали не хуже и самого центра Ландии. Из-за ошибки учёных место стало довольно опасным, но настоящую причину засекретили, эвакуируя мирных граждан. Со временем с этой частью города что-то и предприняли, но, по решению населения, никто туда не хотел возвращаться, и здания оставили в качестве памятника о случившемся. Посадили вокруг лесá и устроили заповедники.       Ещё свежий след от машины, оставленный уезжающими тогда Катриной и Младшим-2, полосал местность — чистую и красивую траву, зеленым ковролином расположившуюся абсолютно везде. Через пару мгновений повиднелись и верхушки старых зданий. А с появлением верхушек можно было выглядеть и кровь на траве…       Кёниг всегда шёл рядом с ней, держа за руку: или сохранял от возможного побега, или просто хотел быть с ней в этот сложный для неё момент. Сзади плелись его солдаты и слышалась техника, что стремительно ехала сюда. Звук техники и породил начало этой безумной истории. Дежавю.       Минуя красивые деревья, своеобразная компания зашла в сам город. Но нужно было не сюда, а в правую часть, ближе к лесам с той стороны, где ещё в то утро стояли машины. Туда она их и повела.       Безупречная тишина нагоняла странные ощущения: вроде бы эта часть города всегда была мёртвой, но и основной город ведь теперь стал таким же. Привычный смех и гогот тут уже нигде не услышишь — ни здесь, ни где-либо ещё.       И вот показалось то злосчастное место, где стояли машины. Все они были раскрыты и буквально выпотрошены, раскинув все содержимое, которое когда-то имелось внутри, по всем сторонам и направлениям.       Все машины, кроме одной. Того самого грузовичка здесь уже не было, а тело мёртвого, которое солдаты уже оперативно укладывали на носилки, валялось на земле без оружия. Девушка удивлённо охнула и наморщила брови. Кто-то успел уехать? Выжил?       Сердце затрепетало и будто бы забилось с новой — с живой силой. Голова мысленно радовалась за этого человека или людей: хотя бы кто-то да выжил!       Кёниг радости не разделил и, заприметив свежие следы от другой машины — по шинам определил, — дал указание своим ребятам, чтобы разыскали этот объект по ближайшим дорогам при помощи воздуха.       Те уже забрали тело и, по приказу, быстро скрылись, занимаясь другими делами. Девушка и полковник остались одни.       — Автомата нет его, — цокнул Кёниг. — У нас тут все жители такие боевые, что-ли?       Девушка лишь со вздохом улыбнулась и взглянула на мужчину в его военном обмундировании. И как ему было не жарко? Удивительный человек.       Кёниг молча покосился на неё и закатил глаза. Но не со зла к ней он это сделал, а, скорее, из-за бушующего бешенства внутри него.       — Ты до этого сидела где-то? — поинтересовался мужчина, приходя в себя после возмущений.       — В заброшенной больнице, — девушка указала рукой на здание, что было недалеко расположено от них.       Внутри никого живого не было, но были мёртвые трупы. Катрина с дрожью внутри себя заходила туда, боясь увидеть знакомые тела: Карины и ребёнка. Запах стоял не самый приятный, но из-за отсутствия вставленных окон всё стало намного легче.       Их Катрина не нашла, но нашла ещё больший ужас: перебитые с особой жестокостью матери и их дети, а следом лежало и так изначально малое количество мужчин. Они пытались что-то сделать: возможно, ринуться навстречу солдату и остановить его. Но лезть на человека с автоматом — глупей идеи не придумаешь, это и дураку понятно. Через секунду такой смельчак будет на небесах. Но их яростное отчаяние сделало своё дело. Собственно, так с ними и произошло.       Струйки крови вокруг их ранений объединились в единое коварство посередине — огромную кровавую лужу, что ещё не планировала высыхать, связывая погибших общим звеном. Застывший ужас на их лицах кусал сердце, понимая, что и сама Катрина могла бы быть здесь среди них, но ей посчастливилось уйти. Посчастливилось…       — Разве они в чем-то виноваты? Даже дети?.. — прошептала девушка, чувствуя, как к её глазам подкатывался поток слёз, который вот-вот и уже полился бы.       — Война жестока и кровожадна… — не успел он договорить, как его перебил дрожащий голос, хозяйка которого уже вовсю заливалась слезами.       — Да какая к черту война! Вы даже сопротивления не встретили, — ее ладонь прижилась ко рту, дабы не закричать и не завыть от ужаса. Присев на корточки, девушка тихо заревела, не в силах даже смотреть на эти изуродованные смертью тела.       Кёниг почесал затылок в недоумении и завертелся по сторонам: и что ему надо было сделать? Нужно было найти какой-то подход, чтобы не ввести её в ещё большую истерику, но это было трудновато придумать. Хоть и во время службы у него было — да и сейчас — множество женского внимания и всяких потрахушек, но с таким он не сталкивался. Может, и было что-то подобное, но не в таком масштабе. Она умна. Сладкими словами её не успокоишь.       Решение было принято не сразу, да и в его качестве он очень сомневался. Тихо вздохнув — была не была — мужчина опустился на колени рядом с Катриной, пачкая одежду побелкой и мусором с земли, но лучше уж так, чем никак.       Его рука осторожно приобняла её за талию, притягивая к себе. Она не сопротивлялась и сразу поддалась. Её тело слишком уж дрожало, как маленький котёнок, забытый всеми в холодном уличном одиночестве.       — Давай уйдём отсюда, — тихо прошептал Кёниг ей на ухо, оставляя ей небольшой поцелуйчик на мочке. По телу девушки пилотажем пролетели тысячи мурашек, пока он прижималась к его сильной груди. Её кивок послужил положительным ответом, и мужчина сразу же подхватил её на руки, вынося из этого здания.       Жаркая погода оставляла не самые приятные ощущения. Но, слава Богу, военная машина уже ждала их на том месте, где забрали тело Младшего-1.       — И что вы мне хотели этим показать? — вздохнула девушка, вытирая последние слёзки, что выбежали из оков глазницы.       — Давай на «ты».       — Хорошо, — она проглотила вид обиды, — Что ты хотел мне показать этим? — уже более серьёзнее произнесла девушка, чувствуя на душе неприятный осадок после увиденного.       — Хотел показать тебе цену мирных жизней на войне. В нашем случае — она нулевая.       — И что? Что мне это даёт?       — Да чтобы ты понимала всю важность своего существования, Катрина, — устало пробубнил мужчина, подходя к машине, где уже сидел водитель. — Пойми, я не очередная марионетка, что выполняет приказы. Я тоже чувствую горечь за это. Я чужак среди этих монстров.       — Так почему ты тогда с таким удовольствием убивал ту женщину на моих глазах? — прошипела разгневанная девушка, глядя с болью на него своими покрасневшими от слез глазами.       Кёниг, опустив взгляд, помог Катрине сесть в машину. С молчанием он устроился рядом, но очень бережно прижал ее к себе. Короткая команда на английском — и автомобиль плавно тронулся, унося их прочь от ужасов, которые они оставили позади.       — Объясни мне хотя бы что-то внятным языком, пожалуйста… — шёпотом умоляла она на немецком, ноготками вцепившись в его руку.       — Не убийство мне предподнесло удовольствие, а другое, — разочарованно закончил разговор мужчина, явно не радуясь её упорству.       Время близилось к вечеру. Они так и не разговаривали: Катрина не имела понятия о возможных темах, чтобы поговорить, а он тупо молчал, часто уходя из комнаты в разных неизвестных направлениях — если не считать коротких переговоров, когда девушка о чем-то спрашивала: можно ли то, можно ли это…       Еда в столовой на удивление вкусная и питательная. С наставлением Кёнига ей стали вручать разные фрукты и сладости, конечно, не без агрессии и ненависти. Но кто будет перечить полковнику? Никто.       Сидя в четырёх стенах — в его комнате — с клубничкой в руках, когда Кёниг вновь ушёл, Катрина застонала от скуки и обвела комнату взглядом: кровать, на которой она сидела, ковёр, стены, потолок, стол с бумагами… А вот это уже было интересно. Нельзя, но это внушало ощущение веселья и развлечений в ближайшее время.       Закинув в рот вкуснейшую ягоду, девушка приподнялась и сползла с матраса на пол. На столе развалились множество документов и бумаг, блокнотов и записок. Каждая, даже самая маленькая бумажечка, имела свой смысл: «Провести трен. у 172 гр.», «Забрать док. у Хо-ги», «Найти людей в Л.». Аккуратно трогая белые листы, девушка часто натыкалась на личное: «Прогулка с Энни в 15:00», «Ужин с Мелиссой», «Забрать у Анны свои вещи», «Зайти к Хостии». Чёрт возьми, сколько у него женщин?       Животик странно закрутился и завертелся, проворачивая в голове все его встречи в самых точных подробностях. Заворожительно и прекрасно, но тогда было не до этого. Катрина поймала себя на мысли, что хотела бы опробовать роль его партнерши.       В руках побывало множество документов и отчётностей об операции в Ландии. Ничего она нового не узнала, кроме одной интересной цели под номером двадцать шесть: «Истребление граждан и уничтожение города» — и подпись Кёнига также в конце имелась, как и множества других офицеров. Сам документ вышел огромным и на несколько десятков страниц, так ещё были и отдельные листы с одними лишь подписями.       — И нахуя? — вслух вырвались её мысли. Тихо вздохнув, девушка отложила эту папку на её законное место, где она и лежала до того, как её потревожили.       В ящиках тоже ничего. Первый, второй… Везде валялся хлам и даже дела многолетней давности! Но кое-где мелькали и недавние числа.       Третий ящик — та же ситуация, но там были личные дела новобранцев и других солдат. Гуцман, Островенский, Брейн… Фамилии были разными, как и фотографии: от самых молодых ребят до самых свирепых и взрослых. И вот в руки Катрины неожиданно попало дело Майка Хубера. Её глаза округлились в шоковом положении. Мозг сразу распознал фотографию брата и его данные!       — Братик! — радостно прошептала девушка, улыбаясь от уха до уха. — Значит, Кёниг знает его! — она не была удивлена его делу здесь, потому что Майк искал себе работу в разных военных компаниях.       Но, по сравнению с другими делами, было одно отличие. В конце документа стояла печать «ОТКАЗАНО». Проверив предыдущие и последующие анкеты, лишь одно было с отрицательным результатом — дело Майка.       Странно. Её братишка всегда был спортивным и выносливым, часто дрался — что, конечно, не есть хорошо, но зато были навыки — и выигрывал школьные олимпиады по физической культуре и другим спортивным мероприятиям.       Он ничем не отличался от всех ребят, что были изображены на листах: ни массой, ни параметрами, да и возраст был в пределах нормы. Что было не так?       Но всё стало веселее. Может быть, это брат их каким-то образом связывал? Интересно!       Чмокнув фотографию брата и обняв его личное дело, Катрина быстро сложила все обратно в ящики. Кёниг мог вернуться в любой момент, а быть здесь в таком положении — лазищей по ящикам — перед ним предстать не хотелось. Глупая улыбка, всплывшая на её лице после упоминания о братике, ещё долго светилась и радовала её саму, когда она в ванной закрутилась перед зеркалом.       Прекрасное чувство, что не прервалось и по приходе полковника. Входная дверь через пару минут отворилась — девушка с облегчением вздохнула, подумав о том, что ещё какие-то две-три минуты, и она была бы поймана — и в комнату зашёл он. Маска была сдернута на ходу, после чего Кёниг радостно глотнул свежего воздуха. Лицо наконец-то почувствовало свободу.       Он наклонился, чтобы заглянуть в ванную, и увидел Катрину, что с улыбкой стояла перед зеркалом и, даже заметив и взглянув на него, всё так же сияла, как и до его прихода. Его обворожила её лёгкость и счастье, что, сам того не замечая, улыбнулся ей в ответ. Причина её счастья ему не была известна, но, раз она так светится и не обижается, значит, пусть так и будет.       — А вот и ты, — воодушевленно произнесла девушка, радостно захлопав в ладоши. Кёниг стоял в недоумении, приподняв брови.       — Чего такая радостная? — с улыбкой спросил он, пока Катрина вертелась и крутилась в своём голубом платьице.       — Настроение хорошее, — игриво хихикнула она, пока платье медленно двигалось навстречу к мужчине.       Он даже опешил, не понимая этого прикола. Она стебётся, шутит или пытается в чем-то надурить, отвлекая таким образом внимание?       — Тебе никакого алкоголя не давали во время ужина?       — Да какой тут алкоголь! Мне просто ужасно радостно стало жить!       На неё так экскурсия подействовала? Нервы сдают? Что это такое?       Она прокружилась мимо него и упала на кровать легким телом, а после улыбнулась во весь рот. Её ножки свисали с кровати и мотались туда-сюда. Полковник задумчиво оценил ситуацию и тихо усмехнулся. Ладно, было допустимо то, что ей и вправду зашла эта чёртова поездка.       Счастье и размышления прервал стук в дверь. Девушка остановилась свои головокружительные действия, а Кёниг сразу же двинулся к источнику звука, опять накинув на лицо балаклаву, без той ткани.       Дверь неспешно открылась и за ней оказалась девушка с ресепшена. Хостия Ленс. Её имя всплывало в тех коротеньких записках на его столе. Катрина напряглась.       — Привет, не занят? — мелодично завела она разговор на английском, одетая в короткое чёрное платьице. Её взгляд метнулся на кровать, где лежала девушка, и глаза её чуть погрубели: то ли из-за ревности, то ли из-за ненависти за убийство Магиша. — Можем пойти ко мне… — натянутое счастье в её голосе было слышно очень хорошо.       Кёниг напрягся, сжимая ручку двери, и инстинктивно наклонился в её сторону, выразив заинтересованность. Он постоял несколько минут, туманным взглядом пожирая фигурку Ленс, и, наконец, сделал шаг вперёд к выходу, но, словно опомнившись, резко остановился, сместив взгляд на Катрину, что уже сидела на кровати, а не лежала. Взгляд её был расстроенный и такой поникший, что рука Кёнига самовольно слетела с ручки.       — Идём? — поторапливала девушка за дверью, приподняв глубоким вдохом свою объёмную грудь, будто бы красовалась ею и пыталась завлечь.       Мужчина завис взглядом на резко поменявшейся Катрине: всего минуту назад она скакала от счастья и улыбалась буквально ярким лучиком света, а сейчас примолкла, будто бы её наказали, и сидела на кровати, нервно одеяло сжимая миниатюрными кулачками.       Внутри него что-то йокнуло и остановило. Обворожительная Хостия впервые не смогла его завлечь к себе в постель. Поразительно.       Именно на неё полковник сейчас и глянул уже остывшим взглядом. Он глазами прошёлся вверх и вниз по её телу вновь, будто проверял возбуждение и правильность своего решения, и, не обнаружив позывов к её телу, он кратко ответил:       — Нет, — и захлопнул дверь перед её лицом.       Взгляд его вернулся к Катрине, что нежно ему улыбнулась, перестав тискать одеяло. Он пульнул маску с лица на свой рабочий стол и прижался к двери спиной, наблюдая за повеселевшей девушкой.       — И что это был за взгляд? — усмехнулся он, заставляя её покраснеть.       — А что это был за отказ? — перевела стрелки девушка, не желая сдаваться с поличным, что и вправду хотела его присутствия рядом с собой, а не с какой-то левой женщиной.       — Первым вопрос задал я, — он защелкнул дверь на щеколду выученным движением и подошёл к Катрине, нависнув над ней.       Её тело прогнулось назад, установив опору на двух руках, откинутых чуть дальше тела, а сам мужчина держался по обе стороны возле неё, улыбаясь. Глаза его темнели, когда он заметил её хитрую улыбку. Ножки её слегка раскрылись, а грудь, словно подражая Хостии, приподнялась.       Лица слишком близко приблизились друг к другу, зажигая вокруг себя дикий жар. Их глаза жадно анализировали друг друга, чувствуя покалывание в районе губ, что уже так сильно хотели попробовать чужие.       — А я знаю ответ, — по-доброму улыбнулся он, прикасаясь во влажном поцелуе к девичьим губам. Нежно кусая их, страстно целуя и любопытно исследуя, мужчина лёгким движением опустил тело девушки на кровать, заставив её лечь.       Её взгляд был растерянным, но тело уже желало его: тёплая грудь представила ему затвердевшие соски, а шорты внизу стали промокать.       Поцелуи заставляли её губы, как и щеки, краснеть самым красным оттенком. Непроизвольные стоны слетали с губ, а руки начали самостоятельно тянуться к нему.       Касание губ было слишком частым, как и действие рук по всему телу. Они коварно прокрадывались во все потайные места, по-детски играясь с ними и с особенным натиском нажимая на них. Чёрствые от тренировок подушечки пальцев были твердыми, но это было как никак кстати.       Мигом сдернутая с его тела водолазка открыла взор на крупное и сильное тело, обладающее многими шрамами и напоминаниями о его службе в армии. Его поцелуи забирались все ниже и ниже, пока руки уже исследовали территорию под футболкой.       Полные груди с идеальной точностью, словно они были созданы специально для него, оседали в его хватке, что так сладко ласкала их и массировала. Её вещи ему уже конкретно надоели, потому по ходу дела они падали на пол, срываясь со своей хозяйки резкими движениями.       Его глаза загорелись, когда перед его глазами предстала та самая идеальная грудь, которую он ненароком увидел в первый день. Мозг щёлкнул, а следом и ещё сильнее поднялся член в штанах, что и так был готов проломить ткань.       Щупая её крохотное тело во всех местах, Кёниг не мог удержаться оставить на каждой позиции, что мог только видеть, свои яркие засосы. Тело краснело и изводилось от тёплых ласк. Сладкие стоны заводили его ещё сильнее, ускоряя темп его действий — возбуждение в нём тоже не могло долго ждать.       За футболкой полетели и шорты с трусиками — мужчина вытаскивал её ножки с царской почтительностью из отверстий в ткани. Целуя каждую клеточку её стыка между бёдрами и ногами, мужчина всё наглел и наглел, забираясь дальше.       Будто бы подростковая наивность и любопытность заставляла с особой четкостью запечатлеть в памяти эти сладкие частички кожи, а особенно ту, что сочилась тёплой жидкостью возбуждения между ног. Кёниг недовольно прорычал, чувствуя укол в своей промежности. Он был готов кончить только от одного ее вида.       Катрина извивалась и закрывала глазки, сжимая простыни своими ручками. Её девственная натура ярко ныла о желании почувствовать мужское тело во всех местах, без исключений. Конечности непроизвольно двигались по кровати в разных направлениях, желая зацепиться за что-то.       Страх неизвестности перед новым был, но его затмевала похоть, проникшая в её мозги твердыми корнями, которые в ближайшее время точно не срубишь и не вырвешь. Когда рука полковника в разведке нежно прошлась по поверхности внешних складок, пытаясь разузнать обстановку, девушка неутолимо застонала, придвигаясь бёдрами к его пальцам.       Нетронутая никаким мужчиной дырочка, что была уже вся измокшей своими же выделениями, с лёгкостью могла уже принять в себя и пальчики, и нечто большее.       Кёниг медлить не стал и уже уткнулся лицом между её ног, ехидно улыбаясь. Девушка закатила глаза от желания и боли от возбуждения внутри себя, двигаясь бёдрами туда-сюда. Его язык слегка тронул её соки, пробуя на вкус, и, получив желаемый результат, он ярко улыбнулся и влился своими губами в её теплоту.       Беспрерывные стоны разрывали девушку от счастья и горения внутри, пока язык военного проникал всё глубже, расчищая себе путь в её девственное нутро. Клитор дрожал от частых движений языка, как и всё девичье тело, что так расплылось во внимании во власти этого мужчины.       Неожиданно он привстал, оторвавшись от её влажности, и выпрямился, ложась на постель рядом с ней. Она взглянула на него жалобным и молящим взглядом, на что он только ухмыльнулся.       Тронув её узенькую вагину пальцем, он пристроил его должным образом и стал медленно входить, шепча ей слова успокоения, когда она взвыла от неизвестной боли. Он целовал её в висок и лоб, продолжая расширять влажное местечко своими перстами.       Голос Катрины уже постепенно становился охрипшим, а глаза были не в силах открыться — удовольствие было колоссальным. Её мозг был пуст, сконцентрировавшись только на нынешнем моменте. Чёрт возьми, её лишают невинности, которую она никому никогда не доверяла.       Губы её дрожали в попытке что-то сказать, но ласка и внимание, что была ей сейчас предоставлена, являлась более значимой, чем какие-то слова сейчас. Ощущение в себе чего-то инородного пугало девушку, но она ни на секунду не сомневалась в своём выборе.       А Кёниг тем временем уже свободно двигался пальцем в её киске с быстрым ритмом, давая ей привыкнуть к тому, к чему она должна быть готова через пару мгновений. Одного пальца слишком мало — потому пошёл и второй, который без всяких великих трудов вошёл в её крепкое кольцо, что расжималось с каждой минутой.       — Знал, что ты девственница, — улыбнулся он, дразняя её низким голосом, от которого она становилась ещё мокрее.       Стоны её стали громче, а ноги сжимали его руку. Пальцы слишком быстро выходили и входили в неё, издавая влажные звуки, что так возбуждали её душу. Природной смазки было слишком много. Простынь под телом девушки начинала промокать, собирая в себе капли возбуждения.       Когда её промежность стала быть достаточно растянутой, полковник с армейской быстротой расстегнул ремень и стянул штаны, вытаскивая свой окаменелый член, что уже дрожал в диких пульсациях. Венки на нем заметно разбухли, а головка была наготове.       Закинув её ноги к себе на плечи, он уместился возле её ног и кончиком нашёл вход, затронув который, девушка громко застонала, самостоятельно насаживаясь на его член. Смазка потекла по всему стволу, отчего Кёниг только заулыбался.       — Будь терпеливее, малышка, — промурлыкал он, потрепав её по щеке. Её затуманенный взгляд покосился на него. Она уже была на пределе, но самое интересное только начиналось.       Кончик постепенно прорывал путь в её нутро, цепляя каждую триггерную точку и заставляя голос Катрины прорываться хриплыми стонами.       Всё ближе и ближе. Рука Кёнига нежно поглаживали женское бедро, успокаивая от бурных эмоций. Она послушно молчала и не двигалась, передав весь контроль ему. Влажность Катрины приятно пульсировало, сжимая его член до победного.       Тихо промычав, Кёниг вошёл до упора: послышался тихий шлепок тел, отчего крышу сорвало полностью. Откинув голову назад, девушка, сама того не заметив, открыла доступ к своей шее, что следом покрылась укусами и поцелуями.       Громкие стоны молодых людей смешивались в едином тоне, дополняя друг друга и лаская слух. Частые толчки выдалбливали весь здравый рассудок девушки. Она улыбалась с закрытыми глазами, попадая в пропасть эйфории и невероятного наслаждения, крепко сжимая плечи своего солдата.       Тот, в свою очередь, ни на секунду не останавливался: страстно целовал, нежно ласкал и безумно доставлял удовольствие. Видеть чистейшую искренность на лице у женщины, когда она достигала своего апогея — было пределом всего.       — Ангел… — выдохнул он с тихим рычанием. Его голос был едва превышал громкость шепота. Имя Катрины было подобием молитвы на устах Кёнига, мольбой о прощении за то, что они сделали. И все же он не мог остановиться, не мог отстраниться. Не тогда, когда ей было так хорошо под ним.       Пара финальных толчков, и матка девушки наполнилась липкой спермой, владелец которой вовлек ее дрожащие губы в теплый поцелуй. Что это было? Утром поймёт и узнает. Но сейчас было не до этого.       — Это было правильным решением: остаться с тобой, — прошептал Кёниг.