The Struggle

      Следующий вечер был таким же нелегким, но уже для Хиробрина и Алекс, по прежнему «не ладивших» между собою. Хиробрин — из-за ее трусости и не осознания, с кем она имеет дело, Алекс — из-за жестокости, которой не заслужили даже самые злые и бесчестные люди. Алекс все больше жалела о том, что осталась жива, нет, о том, что вообще решила нажить проблем, сунувшись в чертово логово Хиробрина. Она с каждым днем понимала, что предпочла бы смерть, а не жизнь с ним. Но уже ничего не сделаешь; ее любимый, который стал таковым не по ее инициативе — очень жестокий тип и она ничего не могла сделать ни с его характером, ни со своей привязанностью к нему, которая тяжким грузом лежала у нее на душе и тянула вниз, как тяжелый камень на шее, который тянул ее на дно озера. Она не смела начинать с ним разговор, даже не подходила к нему греть его, как всегда, и это несколько злило Хиробрина. И ее молчание, и ее нежелание дарить ему тепло, из-за которого, кстати, она тут и живет, заставляли Хиробрина начать разговор.       — Пора бы тебе уже, наконец, понять, что монстры — это монстры. Им свойственно жестоко расправляться со своими врагами. Это не изменить, — начал Хиробрин, когда он вернулся пару минут назад в покои после долгого дня и так и не дождавшись теплых и нежных объятий девушки. Она по прежнему не отвечала ему. Злость начала расти, — Глупая девчонка. Люди заслужили это! Они ужасны!       Алекс, трудно скрывать, стала не выдерживать этого. Хрустальные слезинки потекли по ее румяным щечкам, а сама она поднялась и все-таки решилась на диалог с ним.       — Почему?! Почему ты ненавидишь людей?! Что мы сделали вам?! — отчаянно сказала Алекс, не утирая слез и давая волю чувствам. Хиробрин еще больше покосился на Алекс.       — Почему? Да потому что! Люди — низшая раса, погрязшая в разгульстве и разврате! Люди — это грязь, которая пачкает обувь, — выпилил Хиробрин сквозь зубы, полностью обернувшись к девке, которая от нахлынувших чувств полностью покраснела в лице.       Алекс начала тщательно утирать слезы и успокаивать себя, потому что всхлипы мешали ей четко говорить. Она сделала глубокий вдох и продолжила говорить.       — Ты думаешь, я только ЭТОГО хотела? — спросила Алекс, отчего Хиробрин немного пришел в недоумение от услышанного, — ты думаешь, я не хотела чистой любви? Я хотела хороших отношений, основанных на теплых чувствах и понимании, но я получила их? Нет! Я здесь! Взаперти! Взаперти вместе со своим отчаянием! Я в плену! — Алекс старалась держать слезы в себе, но они сами по себе лились по щекам и падали на простыню, — Ты хоть раз любил, чтобы судить?       Хиробрин отвел взгляд от Алекс в раздумьях. Да чего же она хочет?! Возможно, Энрико как всегда был прав. Девчонка в отчаянии из-за своей судьбы и поэтому у нее возникают грязные желания. Но собственные чувства Хиробрину были важнее ее, и это «ты хоть раз любил…» тронуло его.       — Ну вообще-то… — сказал Хиробрин, не договорив.       Алекс затихла. Неужели он был способен на любовь? И если да, то кого он любил?       — Ай! Это не для твоих ушей! — резко отрезал Хиробрин, снова обращая взор на девушку, — Какая тебе вообще разница? Тебя это не касается!       Алекс настолько была заинтересована, что даже осторожно подползла к мужчине, отчего тот начал колебаться и недовольно хмыкать.       — Я уже сказал, — рявкнул он, когда поведение Алекс начало его нервировать еще больше, — это не твое дело! Тебе, как мерзкому человеку, все равно не понять.       Теплые ручки легли на его плечо. Хиробрин резко повернул голову и хмуро посмотрел на Алекс, старательно утершую свои слезы.       — Тогда объясни, — тихо попросила она. — Я хочу знать, что для тебя есть любовь.       Хиробрин сжал зубы и отвернулся.       — На твоем языке будет сложно объяснить.       Алекс посмотрела на него с надеждой в глазах.       — Но я попытаюсь. Может, у тебя в голове это даже отложится. Но сначала…       Он схватил горячее тельце и усадил его к себе на колени, сразу после упав на спину. Алекс крепко обняла его и положила свою голову рядом с его, горячо дыша в шею.       — Любовь — это… — Хиробрин замялся, — взаимоуважение. Это желание сделать так, чтобы тот, кого ты… любишь… Нет, — он задумался, — уважаешь. Это желание сделать так, чтобы тот, кого ты уважаешь, был счастлив. Это внимание к его словам и желаниям и попытки их исполнить, если это не противоречит твоим желаниям. Это…       Хиробрин сглотнул.       — Это панический страх того, что с объектом твоей любви может что-то случиться.       Алекс заерзала на нем и свалилась с его груди на кровать, и Хиробрин повернулся за ней, прижимая теплое тельце к себе. Девочка провела пальчиками по его шее и с великой осторожностью коснулась губами его подбородка.       — Значит, я тебя даже в твоем понимании люблю.       Хиробрин скривил губы и строго посмотрел на Алекс.       — Это ненормально — любить того, кто тебя пленил, — хмыкнул Хиробрин. — Ты меня не любишь. Ты пытаешься не сойти с ума взаперти, но, спасаясь всеми возможными способами, все равно теряешь рассудок. И я, как твой главный враг, становлюсь другом, потому что твоя дурная голова не хочет признавать, что ты попала не в самую хорошую для тебя ситуацию.       Алекс молчала под ним, прекратив водить рукой по шее. Хиробрин слегка приподнялся, придерживая своей рукой ее, и нависнул над ней.       — А я тебе не друг, — прошипел он, — не товарищ. Не любовник. Я — враг. Я — твой Господин, Повелитель, а ты — жалкая никчемная девка, которой просто повезло. Которую я могу убить в любой момент, как тех!       Хиробрин не прикладывал особых усилий, удерживая ручку Алекс, и поэтому девушке ничего не стоило оторвать ее от его шеи. Хиробрин не придал этому значения; он утер вновь набегающие на большие зеленые глаза слезки.       — Но при этом я живу в роскоши, — тихо отметила Алекс, — сплю в царской кровати, получаю еду, достаточную для того, чтобы не голодать.       Хиробрин наклонился ближе; Алекс зажмурилась, громко сглотнув.       — Получаю тебя, когда ты… не против…       Алекс испуганно вздохнула, когда холодные губы коснулись ее шейки, и тут же запустила руки в густые темные волосы Хиробрина, чуть почесывая кожу его головы. Сильные руки — одна живая, но грубая, а другая железная и чертовски ледяная — пробрались под нее, и Алекс пришлось выгнуться в спине, прижавшись своей грудью к груди Хиробрина.       — Я люблю твое тело, — прошептал Хиробрин, едва касаясь ее аккуратного ушка, — в первую очередь за тепло. Меня никто и никогда не согревал так, как согреваешь ты. Мне становится божественно хорошо, когда я чувствую твое тепло.       Алекс шевелилась пальчиками ножек, закинутых на его спину, и Хиробрин это чувствовал; Алекс перебирала его волосы пальчиками теплых ручек, и Хиробрин поддавался ей, едва не мурлыча от удовольствия, как кот, и позволял ее ручкам делать с его головой все, что пожелает их хозяйка.       — Твое тело такое слабое, — выдохнул он, коснувшись ее лба своим, — я могу делать с ним все, что захочу, и ты не сможешь сопротивляться. Но я не делаю; ты умрешь, если я буду наказывать за все твои грехи. И при этом я жестоко расправляюсь с каждым, кто посягнет на мое тепло.       — Ты… — неуверенно, но с ноткой восхищения произнесла Алекс, — Боишься меня потерять?       Хиробрин резко приподнялся над ней, вновь строго вглядываясь в ее глаза. Алекс попыталась улыбнуться — но не получилось — и опустила ладошки на его щеки.       — Тепло, — повторил Хиробрин.       — Тепло, — Алекс успешно улыбнулась, а затем, выдержав небольшую паузу, тихо добавила: — И как тебя можно не любить? Ты способен на многое, если тебе понравиться.       Хиробрин скривился.       — Хочешь сказать, что я слишком нежный?       Теплые ручки слегка потянули его вниз, и Хиробрин поддался, так и не получив ответа. Приятное тепло наполнило его тело, стоило их губам соприкоснуться. Хиробрин расслабленно прикрыл глаза, отдавшись теплым рукам девушки, горящей под ним. Левая рука сама опустилась по спине на попу, а потом медленно прошла по бедру, крадя и его тепло.       — Не хочу, — Алекс почесала Хиробрину затылок, когда их поцелуй разорвался, — просто пытаюсь сказать, что тебя тоже можно любить, кем бы ты ни был.       — Если бы ты говорила мне все то, что говоришь сейчас, — произнес Хиробрин, чуть приподнявшись, чтобы снять с себя футболку, — ты давно бы была мертва, — Хиробрин стянул с себя футболку и бросил куда-то в сторону, не заботясь, где она будет лежать все это время, — но… узнал бы я тогда, что ты была такой теплой… долго бы жалел, что поднял на тебя меч.       Алекс не совсем понимала его слов, но она смела догадываться, что произойдет сейчас. И ей казалось это очень странным с его стороны, ведь он был полностью против этого, а сейчас сам делает шаг. Она нервничала из-за этого, и ее колебания были заметны Хиробрину, и он поспешил объяснить, зачем она сейчас ему так понадобилась.       — Я люблю твое тело, — сказал Хиробрин, притянув Алекс к себе и сильно прижав к себе, обжигаясь об нее, — люблю твое тепло. Я хочу захлебываться им и больше никогда не замерзать!