The Struggle

      Хиробрин полностью дал ей себя обнять. Она обвила его могучее тело теплыми ручками, вливая в его холодные мышцы еще больше энергии и наслаждения, и Хиробрин мягко и облегченно выдохнул холодный воздух прямо на аккуратную шейку Алекс. Насытившись на первом этапе приятным жаром, растапливающим вековой лед в Хиробрине, он положил тельце Алекс на простынку и стягивал с себя остатки одежды, пока девушка с оцепенением смотрела на его действия. У самого Хиробрина в голове крутились мысли, что он, кажется, тоже начал сходить с ума. Что он творит?! Но какими бы не были мысли об этом, ему нравилось. Еще больше ему нравилось то, что когда он снова прильнул к девушке, обвивая могучими руками ее хрупкое тело, приятная волна теплоты вновь накрыла его с головой, и его дыхание ускорялось от нахлынувшего удовольствия. Мужчина не мог контролировать себя; жар полностью лишил его головы, но он старался не пугать девчонку, которая итак пыталась лежать смирно, чего бы не учудил Хиробрин. Но, очевидно, останавливать это ей не хотелось — ей нравилось! Хиробрин нежно касался своими губами до ее шеи, пока его левая рука была занята ее аппетитным теплым бедром. Алекс закинула на его спину ножки, а руки тянулась к плечам. Скулеж вырывался из ее рта, сколько бы она не старалась держать его в себе. Она боялась издать хоть малейший звук, но все же решилась заговорить, хотя была дико возбуждена от его нежностей, которые он ей дарил.       — Ты и вправду хочешь этого? — сказала тихо Алекс, почти шепотом и на ушко Хиробрину.       — Черт возьми, ДА! — прорычал Хиробрин, когда его отвлекли. Алекс мгновенно затихла, и Хиробрин вместе с ней. Он продолжил покрывать ее тельце поцелуями, которые были так приятны для хозяйки теплого тела. Он касался губами ее шеи, опускаясь ниже. Он касался ее ключиц, груди и живота, отчего Алекс иногда вздрагивала от удовольствия и легкой щекотки. Она напряглась, когда Хиробрин ухватил ее за ноги, и это напряжение Хиробрин почувствовал.       — Алекс… — произнес тихо Хиробрин, и она отреагировала на свое имя брошенным в его сторону взглядом, — расслабься.       Алекс зажмурилась от волнения, но все равно попыталась расслабиться. Больше всего ее смущало то, что сам Хиробрин согласился на это, а не она его переняла. Холодок из пальцев Хиробрина перебирался на гладкие ножки Алекс, вытесняя жар и перенося его в тело мужчины, отчего у Хиробрина от неописуемого наслаждения выступала слабая, но довольная улыбка, обычно которой не увидеть на его лице. Алекс мяла простынку и неровно дышала, когда Хиробрин опускал свою левую руку все ниже, к клитору. Девушка выгнулась в спине, когда Хиробрин начал осторожно массировать ей между ног, попутно водя губами по ее животу, заставляя Алекс ускорить дыхание и издать сладкий стон. Ее бледное тело сразу же бросилось в легкую дрожь, и Хиробрин поплелся к лицу Алекс, когда она уже не могла сдержать своего стона. Ненадолго Хиробрин отпрянул от ее сладкого тела, дав ей время на отдышку, а после обвил Алекс ледяной железной рукой, левой рукой закинув одну ножку себе на спину. Ручки Алекс сами запросились ему на плечи, а позже к густым темным волосам, и Хиробрин будто специально наклонил голову, чтобы теплые руки хозяйничали у него в голове. Алекс слегка вскрикнула, когда Хиробрин начал осторожно скользить в ней, но успел закрыть ей рот поцелуем. Лапки Алекс сжались, доставляя волосам Хиробрина дискомфорт, и Хиробрин разорвал поцелуй, чтобы избавиться от нежеланной боли на макушке, и Алекс убрала руки ему на спину, когда он двинулся чуть вперед. Хиробрин двигался в такт, не нарушая его, и ему оставалось наслаждаться приятными его ушам стонами и обхватывающим все его мышцы жаром. Иногда Алекс теребила его грубую кожу на спине ноготочками, но в основном она водила по ней своими теплыми ладошками, доставляя Хиробрину больший экстаз.       В какой-то момент Хиробрин осознал свою усталость; он замер на мгновение, а потом, подхватив Алекс, уселся и дал ей тоже передохнуть. Рыжая голова удобно устроилась на его плечах после того как Алекс шумно выдохнула, ощущая в себе проникший глубже пенис. Холодная рука на ее талии едва касалась пальцами кожи и выполняла скорее поддерживающую роль, нежели ласкающую, как левая на бедре, но Алекс все равно чувствовала ее и где-то на задворках сознания мечтала, чтобы она вновь стала живой.       И все же…       Хиробрин обессиленно упал на спину, и Алекс бы плюхнулась на него, но она успела положить свои ручки ему на грудь, так что теперь она, маленькая рыженькая девочка, нависала над покорным (и усталым) темным богом. Хиробрин громко дышал, ему казалось, даже хрипел, но не отпускал прекрасных бедер, даже когда они снова задвигались, поднимая и опуская горячее тельце утомленной Алекс.       — Нет-нет, — пролепетала она, когда Хиробрин попытался сесть, толкнув его в грудь обратно на кровать, — Ты устал. Давай я…       Выдох вырвался из груди мужчины, когда Алекс вновь начала двигаться, опираясь на его крепкую грудь. Хиробрин незаметно даже для себя начал помогать ей, придерживая за бедра; где-то внутри он был недоволен тем, что теперь не он управляет самим действием, но расслабление от тепла и дико приятных ощущений извне заглушали всякие сомнения и заставляли отдаться сему действу, позабыв о том, что секс, в общем-то, игрушка дьявола.       Оргазм наступил внезапно. Алекс, громко, но женственно застонав, упала на него, словно вылив на его тело ведро раскаленной магмы. Казалось, она сразу же уснула, утонув в нахлынувших на ее чувствах, однако глубокое и громкое дыхание выдавало то, что она не может уснуть. Хиробрин, в свою очередь, кое-как смог привести дыхание в порядок, и медленно оглаживал разгоряченную спину и плечи, ласково проводил ладонями по бедрам и ягодицам и поверить не мог, что инициатор всего этого — он сам.       — Говоришь, только мое тело любишь… — прошептала ему на ушко Алекс, свалившись с его тела на мягкое одеяло, однако оставив ножку запрокинутой, — А я тебя всего люблю. Пусть ты и бываешь не самым идеальным.       Хиробрин тихо хмыкнул и повернулся к ней, но так, что ножка все оставалась запрокинутой на его бок. Он адски горел, белая нежная ножка ощущалась на нем куском раскаленной добела стали, но он понимал, что только эта чертовски приятная боль заставляет его помнить, почему он до сих пор позволяет говорить этой девке такие вещи.       — Спи давай, — он убрал копну растрепавшихся волос ей за ушко. Алекс тихонько хихикнула и прильнула к нему, положив ручку на сильное плечо.