Не входить

      Они не разговаривают. Уже день... третий? Сынмин раздраженно взбивает подушку и листает фотографии в галерее, выбирая несколько для инстаграма. Джисон скрючился в позе креветки за столом, сосредоточив все внимание на экране, вслушиваясь в биты в наушниках. Игнорщик сотого левела.       Стул издает натужные звуки неуважаемой старости. Сынмину приходится оторваться взглядом от телефона, чтобы проследить за тем, как Хан с чертыханиями тянется назад, хрустя спиной, и пересаживается, закидывая ноги на стол. Ступнями в уродских зеленых носках прямо к кружке с кофе. Великолепно. А теперь наебнись там же.       Ладно, Ким признает, что вспылил. Хорошенько так вспылил, аж до "ты что, бешеное животное? хватит раскидывать свои грязные вещи, спасибо хоть не ссышь на мебель!" Теперь через их комнату идет относительно ровная меловая черта от окна до двери, разделяя царство хаоса и порядка. Не то чтобы это делало ситуацию менее бесячей, ведь Хан продолжает быть таким же мерзким соседом, но уже только на своей половине. Мерзкость выражается в пяти кружках кофе (где он столько достал?), нескольких жутко шуршащих пакетиках с остатками снеков и вчерашней футболке с физры, валяющейся прямо на полу. Не так уж и ужасно, ведь эта футболка могла валяться на кровати у Сынмина. Ах да, и еще Хан с ногами на столе.       Не обращая на соседа ровным счетом никакого внимания, Джисон продолжает задумчиво вслушиваться в звук, клацать мышкой и мычать себе под нос.       Неудобная поза, явно предназначенная не для долгого сидения в ней. Сынмин уверен, что Хан сел так специально, чтобы его побесить. Любителя правил, как он его называет.       Скрещенные лодыжки лежат в опасной близости от меловой черты на длинном столе, но не пересекают установленную границу. Как бы ни хотелось Сынмину выпустить раздражение, но не выйдет, руки связаны. Остается только сверлить спину в широкой белой майке взглядом, что Джисону абсолютно не мешает.       Парень подается вперед, делая из ближайшей кружки пару быстрых глотков, поправляет штанину шорт, которая тут же скатывается обратно к бедрам. Ну да, за что ей там держаться.       Ладонь Джисона расслаблено ложится на колено, пару секунд пальцы выбивают ритм, скользят выше, почесывая икры. Сынмин возвращает внимание погасшему экрану телефона. Что он вообще делать собирался? Точно, галерея, фотографии, инстаграм.       Взгляд сам по себе возвращается к чужим ногам. Сынмин помнит, как они ощущаются под его ладонями, как податливо раздвигаются, позволяя сократить расстояние, как под пальцами чувствуется легкая колкость коротких волосков. Джисон не против быстрых перепихов для разрядки, но кайф ловит именно от таких долгих прелюдий, когда ладони Сынмина проходятся по всему его телу, надавливают и мнут. Наверное, и кончить только от этого может – они пока не проверяли.       Сынмин жмурится, сводя ноги и поворачиваясь на бок. Забытый телефон выпадает из рук и укатывается куда-то под него. Тяжелое тепло совершенно неожиданно стекается к низу живота. Парню хочется выругаться.       Хан не к месту стонет, массируя левое плечо, – бесячий и противный даже в своем незнании. На секунду Сынмин видит часть его лица. Услужливая память подкидывает с десяток картинок вот этого всего, но только намного ближе, прямо под его губами.       Если бы не их ссора, то Сынмин без проблем утянул бы Джисона к себе на кровать, ловя издаваемые им звуки своим ртом – он пиздец громкий, чувствительный и отзывчивый. Что ни тронь, куда ни ткни – везде эрогенная зона. Ну, или Джисон прав, повторяя, что у Сынмина охуенные руки. Впору становиться лекарем и лечить наложением рук на беспокоящие места.       В данный конкретный момент Сынмина беспокоит его член, и он тянется к нему своими волшебными ладонями, сжимая через штаны. Пугливо замирает, скосив глаза на завозившегося на стуле Джисона, но тот только съезжает ниже по спинке, ступни в ярко-зеленых махровых носках движутся дальше по столу, полностью выставляя на Сынминово обозрение смуглые колени. Где-то там, на правой ноге с внутренней стороны и чуть выше по бедру еще должен был остаться засос. Сидит весь из себя там такой игнорщик с ногами на столе, хотя только пару дней назад Сынмин был между этими самыми ногами. И не только там.       На краю сознания еще мелькает белый плакат с жирными красными буквами об одном из их с Джисоном правил про не дрочить в комнате (за исключением тех моментов, когда они делают это друг другу), но вообще-то у его соседа пять грязных кружек на столе стоит и еще ноги там же, а у Сынмина только его рука в штанах. Ну, равнозначно же?       Парень еле слышно мычит, морщится от ощущения сухой ладони и старательно размазывает выступивший предэякулят, облегчая скольжение. Дыхание вконец сбивается.       Джисон неожиданно высоко подвывает чему-то в своих наушниках. Сынмин сжимает головку, кусая губы и мучительно размышляя, как беспалевно закончить начатое и не быть пойманным за стремным подглядыванием. Он сейчас с рукой на члене пялится на то, как Хан дергает ногами в уродских носках в такт своей музыки. Докатился, блин.       Сынмин вбивается в кулак и зарывается лицом в сгиб локтя. Он пытается не издавать лишних звуков, а такая нужная сейчас разрядка всё ускользает.       Джисон продолжает спокойно заниматься своими делами, пока другой Джисон под закрытыми веками оборачивается на несдержанный стон и стягивает наушники с ушей. Подпирает щеку кулаком, с легкой насмешкой глядя на поплывшего Сынмина, растекшегося по кровати. Идет к нему и заменяет его руку своей. Нависает, уперев вторую руку в изголовье кровати, дразняще дышит в губы и целует, целует, целует...       Горячая сперма толчками выплескивается в ладонь. Сынмин шумно дышит и притягивает ватные ноги к груди, пережидая звездочки и туман в голове. Какое же позорище.       – А, то есть после этого бешеное животное всё равно я? – падает спокойный вопрос в тишину комнаты. Сынмин в ужасе распахивает глаза и поднимает голову над подушкой.       – Какого?..       – Тебе салфеточки подать? – учтиво предлагает Джисон, по-прежнему не глядя на сжавшегося соседа. Он спускает ноги на пол – на икрах остаются красные пятна и след от нажима угла столешницы, и только потом разворачивается к Сынмину, со шкодливой улыбкой прокручивая небольшое зеркало на подставке, стоящее с другой стороны от ноутбука. По-зо-ри-ще. На кровать хлопается пачка салфеток, и Сынмин наконец-то достает липкую руку из штанов. – Эй, а как же спасибо?       – Спасибо, – старается не смотреть на Хана Сынмин, – а теперь иди нахуй, извращенец.       – Ну, если нашего мальчика хватит на второй заход... – воспринимает фразу как приглашение Джисон, стягивает майку и пересекает меловую черту на полу, смазывая ее махровым носком.