If I Can't Have Love, I Want Power

Halsey - The Tradition

В стойле сильно пахло лошадьми. Животные бились копытами о пол, вороша сено, и громко выдыхали. Питеру не нравился этот запах. Он вообще не особо любил жизнь в удалённом районе столицы королевства. На улицах постоянно было грязно, везде воняло то отходами, то живностью соседей. Никто не собирался с этим ничего делать. Всем откровенно было плевать. Паркер, юноша среднего роста с темно-медовыми кудрями, россыпью почти незаметных веснушек на щеках и статной для крестьянина осанкой, насыпал в кормушки для лошадей корм. Он задержал дыхание, когда убирал за ними и выносил старое сено. Его главной мечтой было вырваться из этого места. Его тут ничего особо не держало, вот только и способов сбежать от мрака и грязи окраины города не было. Родиться в этом месте — диагноз на всю жизнь. Некоторым это все же удавалось, альфы и беты шли в армию, некоторые добивались успехов и высоких постов, а некоторые умирали в битвах, но своей цели все же добивались и больше не лицезрели недовольные лица горожан. Для Питера все было сложнее. Он был омегой, а поэтому скорее всего для побега ему придется найти богатого альфу или хотя бы бету. Это казалось не такой уж плохой идеей, но вероятность подобного исхода ужасно мала. О Паркере и его семье ходили разные слухи. Когда родителей парня убили какие-то отморозки, все начали шептаться, что они проворачивали различные делишки, не менее грязные, чем тот переулок, в котором их прирезали. Семья Паркеров всегда была нелюдимой, никто не рвался с ними общаться, а они и не хотели. Питера считали одиноким, даже мягкосердечным, его временами хмурый и потерянный взгляд отталкивал. У него была репутация мечтателя, который не ценит подаренную ему реальность. — Пойдешь сегодня на встречу солдат? — Питер на секунду вздрогнул, услышав голос Неда, своего друга, который не разделял его стремление выбраться из этого района, но очень ценил их дружбу и желал парню счастья. — Они возвращаются с битвы через нашу улицу. — И почему их так рвутся встречать? — настрой Паркера не позволял ему бросить все дела и отправится с другом стоять в толпе людей и смотреть на армию, которая тратит столько ресурсов на никому ненужную войну. — Там будет король, — Нед пожал плечами. Мнение народа о короле было не самым лучшим, этому способствовали многие обстоятельства, но все же большое количество подданных испытывали благоговейный трепет перед ним только из-за статуса. Питер же относился к нему нейтрально, его не заботило то, что происходило за пределами дома, не то, что города или целого королевства. Выйдя на улицу, два друга ощутили кожей влагу тумана и промозглый холод. В этих краях погода всегда была не благосклонна к жителям. Недалеко от столицы располагались несколько больших болот, а с моря дули сильные ветра. Из-за этого над головой постоянно низко плыли серые облака, и даже кости дрожали от пронизывающего холода, который не сменялся теплом даже летом. Кожа жителей была болезненно бледной, у кого-то даже отдавала желтизной. Питер был одним из немногих, кто сохранил свою юношескую красоту. Его щеки все еще были румяными, а глаза не превратились в два болота, как те, чей запах ежедневно доходил до горожан. Из-за этого многие знатные люди даже не думали о том, чтобы брать себе в партнеры тех, кто живет здесь или неподалеку. Лишь некоторым избранным, кому, как и Паркеру, удавалось противостоять климату, удавалось покорить сердца графов или министров. Сам королевский дворец и прилегающие к нему окрестности для людей из высшего света находились в нескольких километрах от столицы и болот, именно поэтому дышать и жить там было легче. Те, у кого были деньги, могли позволить себе продукты и травы, чтобы держать уровень необходимых витаминов на должном уровне, но обычные люди и их финансы были слишком истощены идущей войной и безразличием короля. Квентин Бек. Вспомнив имя и лицо главного человека в их стране, парень ощутил ровным счетом ничего. Ему не за что было уважать короля, но и не любить не за что. Питер был законченным индивидуалистом, его мало волновали другие, за исключением лишь трех самых близких людей: тети Мэй, которая растила его после смерти родителей, и друзей Неда и Мишель. Где-то вдалеке слышался рев толпы, видимо, армия уже была близко. Нед умоляюще смотрел на своего брата не по крови, но по духу, прося составить ему компанию. Когда он был совсем маленьким, то мечтал податься в армию, служить на благо родины, повидать разные страны и края, попробовать что-то кроме не самой вкусной рыбы из местной речки и картошки, которая не урождалась из года в год. Но жизнь диктовала свои условия. Из-за нехватки солнца, овощей и плохого климата Нед стал активно набирать вес. Конечно, его бы взяли в армию и так, но здоровье стало подводить постоянно. Поэтому Неду осталось лишь смириться с тем, что ему придется скорее всего провести всю свою жизнь в этом городе. И он смирился. Все разговоры о дальних землях и возможности изменить свою жизнь вызывали у него приступы грусти и осознания, что сам Нед уже точно ничего изменить не сможет, но он, несмотря на это, поддерживал друга, грезящего о большем. — Ладно, пошли, — все-таки сжалился Питер, махнув рукой. Нед ринулся к калитке настолько быстро, насколько позволяли возможности его тела, а Паркер побежал за ним. Они даже забыли переобуться в обувь, пригодную для похода по осенней грязи городских улиц и лужам, которые были на одном и том же месте несколько месяцев. Многочисленный народ и правда вышел из своих покосившихся домов, обмотавшись платками, чтобы не замерзнуть. Все встали по краям дороги, не рискуя переступать черту бордюра, которого нет. Туман сегодня был настолько густым, что не было четко видно солдат, но было прекрасно слышно. Питер хотел прикрыть уши, настолько люди громко кричали, приветствуя своих героев, которые, по его мнению, не были достойны такой чести. Эта война была ненужной, бесполезной, пустой тратой денег. Паркеру было бы глубоко плевать на смерти людей (высший свет сам в этом виноват), но вот трату возросших в несколько раз налогов, в том числе его собственных, он простить не мог. Вид того, как Нед рад видеть тех, кто воплощал его несбывшиеся мечты, заставил Питера улыбнуться. Юноша вот уже несколько месяцев планировал на следующий день рождения друга упросить местного кузнеца обучить того бою на мечах. Паркер редко грустил о чем-то, но понимал, что это вязкое и неприятное чувство все-таки настигнет его, когда придет пора прощаться со своими друзьями, если ему подвернется удача выбраться отсюда. — Вот вы где! — этот голос лишь подогрел улыбку Питера, которую можно было увидеть крайне редко. Через толпу к ним рвалась Мишель, третий мушкетёр, третья голова цербера, третий поросенок, если позволите. Их троицу знал весь город. В детстве они воровали яблоки, прыгали по чужим крышам, поддерживали друг друга в самые тяжелые моменты. Мишель считалась одной из самых красивых девушек в столице, ведь на ней, как и на Паркере, климат сказывался не так сильно. Ее смуглая кожа, пушистые волосы и широкая улыбка могли покорить любого. Девушка, как и Нед, была бетой. Беты практически не интересовали альф, которые искали себе мужа или жену, и даже других бет из высшего общества, считающие союзы между двумя бетами слишком скучными. Поэтому Мишель свыклась с мыслью, что тоже проведет здесь всю жизнь. Питер с Недом схватили подругу, одетую в ее любимое яркое желтое платье, за руку, чтобы помочь ей протиснуться сквозь двух крупных мужчин. Она часто любила бегать по городу босиком из-за финансовой невозможности ее семьи купить качественную обувь. Мишель говорила, что лучше ходить совсем босой, чем трястись над рвущимися башмаками. И все-таки уже была осень, поэтому на ее ногах красовались уже поношенные истертые кожаные ботинки, которые были велики и поэтому небрежно обмотаны вокруг щиколоток не менее потрепанными шнурками. — Ты что здесь делаешь? — спросил Нед. — Тоже пришла посмотреть на короля? — И на красивых солдат, — девушка самодовольно улыбнулась. Питер же немного уязвленно посмотрел на нее. — Я тут ненадолго. Поможете мне вечером пасти овец? Мать опять заболела, а сделать это больше некому. — Разумеется, — заверили ее друзья. Та аж засияла от благодарности. Она плохо справлялась с домашним скотом. Мишель не заметила, как кто-то то ли нечаянно, то ли специально толкнул ее прямо на дорогу под копыта царских лошадей. Большой полностью черный конь встрепенулся, вскочил на задние ноги, заржал, и только Питер успел оттащить подругу, громко стукнул передними подковами по мощеной дороге. Наездник закричал: — Как ты смеешь! Прочь с моего пути! — этот грозный голос напугал всех рядом стоящих людей. Подняв голову, Паркер осознал, что они с друзьями так заболтались, что не заметили, как мимо них проходил король. Квентин Бек. Его глаза были темными, волосы намокли от моросящего дождя, борода сильно отросла за время похода. Руки крепко сжимали поводья, а на лице была ярость. Питер не желал просто позорно скрыться в толпе, прижав голову. Передав напуганную Мишель Неду, он продолжил стоять на месте, грозно и уверенно посмотрев в ответ на короля, который был готов выхватить свой меч из ножен и снести голову слишком нахальному подданному, чей презрительный взгляд, однако, мог съесть его живьем. Но он этого не сделал, тоже уставившись на Питера, но теперь его глаза были скорее заинтересованными. В нос сразу ударил запах молодого омеги, при том красивого, что было редкостью для этого города. Пусть этот человек и был королем, но останавливать всю армию не входило в его планы, поэтому через пару секунд Питер перестал ощущать на себе пристальное давящее внимание. Он обернулся и юркнул в толпу. — Ты в порядке? — спросил юноша Мишель. — Да, просто немного испугалась, что этот конь прибьет меня. Видели размер его копыт? Это не конь, а целый слон! — ответила она, когда все трое ушли с главной дороги. — А ты в порядке? — Конечно, — отмахнулся Питер, но на самом деле ему было не по себе. Что-то странное было в том практически черном взгляде. Его будто выставили полностью обнаженного на всеобщее обозрение. Но он сказал себе, что лучше забыть об этом не самом приятном моменте и пойти домой, предупредить тетю, что сегодня вечером он будет помогать подруге.

***

Гостиную их совсем небольшого с тетей дома украшали глиняные вазы и кувшины, которые были изготовлены матерью Питера. Будучи маленьким мальчиком, только потерявшим родителей, он не смог расстаться с ними и упросил тетю взять их с собой. Кажется, Мэй до сих пор вспоминает, как она, ее тогда еще живой муж Бен и совсем маленький Питер таскали эти кувшины из дома на соседней улице, но отказать племяннику было невозможно. Прошло уже больше десяти лет, а Питер до сих пор чувствовал, как привязан к этой глиняной посуде, хотя иногда и сам не понимал почему. Он уже давно не скучал по родителям, тоска и скорбь давно прошли, иногда юноша осознавал, что даже не помнит их лица и тем более голоса. Возможно, именно эти кувшины сблизили его с новыми опекунами, ведь до смерти родителей Паркер-младший был не особо близок с ними. Вспоминая сейчас, как дядя и тетя надрывались, таская все это к себе, переставляли мебель для того, чтобы прикрепить полки над небольшим камином, расставляли каждый кувшин в порядке, продиктованном их племянником, Питер испытывал искреннее чувство благодарности и тепло. Он будет скучать по этому. Если удача будет на его стороне. — К тебе сегодня придут друзья? — тетя всегда спрашивала об этом, когда готовила ужин. Она никогда не отказывала Питеру в просьбе привести Неда и Мишель домой, пусть это и означало дополнительные траты на еду. Их семьи жили куда беднее. Вчера Мишель обещала поблагодарить парней за помощь и принести к ужину пирог с яблоками. Так что Питер твердо ответил, что ужин пройдет в большой компании. Тетя уверила его, что помощь с готовкой ей не нужна, поэтому парень сел у костра, открыв свою любимую книгу об экзотических птицах. Меж страниц в ней можно было найти небольшую фотографию: его, Неда и Мишель. Она была сделана год назад, когда на осеннюю ярмарку к ним приехал фотограф с большим фотоаппаратом, который напомнил друзьям гармошку. Фотограф говорил им не двигаться, ведь у них есть лишь одна попытка, но друзья не хотели быть скучными, как другие горожане, смирно сидящие на паре шатающихся табуреток на фоне просыревшей темной ткани с каменными выражениями лица. Их нелепые улыбки были успешно запечатлены и отпечатаны на шершавой желтоватой бумаге небольшого формата. Когда в дверь постучали, Питер вздрогнул, сунув фото себе во внутренний карман просторной рубашки. Нед и Мишель никогда не стучатся, ведь знают тайный способ открыть дверь с внутренней стороны. Он заметил, что Мэй тоже напряглась, поэтому пошел проверить первым. На пороге стояли пять королевских солдат в той же форме, в которой вчера рассекали улицы столицы. В руках они сжимали рукояти мечей, которые все еще оставались в ножнах, а их лица были скрыты шлемами, поэтому эмоции были прочесть невозможно. — Питер Паркер? — спросил один из них. — Да. Что вам нужно? — голос Питера звучал испуганно, и даже как-то нахально. — По приказу короля вы будете доставлены во дворец. — Короля? — это уже воскликнула Мэй. Она была ужасно перепугана. — Зачем? Питер что-то натворил? — Нет. Король хочет его себе… для иных целей. Дан приказ доставить Паркера любыми способами. И Питер, и Мэй сразу поняли, к чему они ведут. Лицо у обоих побледнело. Тетя взяла юношу за руку и чуть завела за свою спину. — Дайте нам пару секунд, — попросила она и, не услышав возражений, отвела Питера в сторону, продолжив говорить шепотом. — Почему они пришли за тобой? Что произошло? Неужели ты так сильно хотел уехать отсюда, что ввязался во что-то… — Нет! — слишком громко ответил парень. — Я бы так не поступил, и ты это знаешь. Мне самому в голову не приходит, что королю нужно от меня. Я ведь не… Неужели все из-за того, что было вчера? Питер в миг вспомнил тот взгляд короля. Оценивающий, заинтересованный. Но может ли это быть поводом присылать за ним солдат? — У нас сейчас нет времени выяснять, чем ты мог привлечь королевское внимание. Но тебе нельзя ехать с ними. Ни в коем случае! — Мэй вцепилась Питеру в плечи, будто, не желая его отпускать уже сейчас. — Почему? Не думаю, что у меня сейчас есть выбор, — сказал юноша, искоса посмотрев на людей в форме. — Ты ведь наверняка слышал, как король обращается с омегами-наложниками и наложницами. Тебя ждет жизнь раба в золотой клетке! Его не просто так зовут тираном. — Но не можем же мы сейчас выставить его солдат. — Я отвлеку их, а ты беги отсюда, — прошептала ему Мэй на ухо. — Что? Я не… Питер почувствовал, что его резко оттолкнули, он только и смог, что по инерции бежать в сторону выхода, пробившись через солдат, которые не ожидали побега, и рвануть в сторону леса, у которого стоял их дом. Можно было услышать, как бьются все кувшины и вазы в гостиной. Краем глаза он увидел желтое платье Мишель. Видимо, она и Нед как раз подошли к ужину. Двое солдат рванули за ним, а остальные удерживали Мэй, которая крикнула друзьям племянника: — Не дайте им забрать его! Мишель и Нед не стали долго думать. Увидев, что за Питером реально гонятся, они бросились останавливать солдат. Но тех было больше, они были сильнее и быстрее. Юноша зажмурился и перестал дышать, когда услышал крики у своего дома. Двое высоких мужиков схватили его и поволокли к карете, к его первой клетке. Питер постоянно оборачивался назад, чтобы убедиться, что с его близкими все хорошо, но в один миг увидел желтое платье на уже почти серой осенней траве все в крови. Крики стихли. Про себя он начал молить Бога, в которого никогда не верил, о том, чтобы с Мэй и друзьями все было хорошо. В карете приятно пахло. Питеру показалось, будто он попал в небольшую капсулу из другого мира. Изнутри все было обрамлено золотом, а внутри обивка сидений пестрила цветами. Юноша поерзал немного, все еще не имея возможности прийти в себя после случившегося. В голове пульсировала мысль, что его забрали из дома, везут к королю… убили его семью. От этих мыслей на его глазах выступили слезы, но Питер старался сдержать их, отклонившись немного назад. Солдат, сидящий напротив него, не должен увидеть этого. Юноша не хотел показаться слабым и испуганным омегой, которого можно передавать из рук в руки, как игрушку. Они ехали долго. Пейзаж за окном постепенно менялся. Привычный туман рассеивался, как тучи на небе. Питер зажмурился, когда в глаза попал яркий луч такого непривычного солнца. Растительность вокруг становилась действительно зеленой. Парень почувствовал, что его немного укачало, карета постоянно сильно тряслась из-за попадающих под колеса камней. В нос ударил запах альфы, которым являлся охраняющий его солдат. Питер понимал, что, если бы он не предназначался королю, то этот безликий человек мог без раздумий наброситься на него, ведь прямо сейчас тот сжимал руку в кулак, пытаясь сохранить самообладание. В какой-то момент юноше даже захотелось, чтобы это произошло, хотелось соблазнить его и оказаться трахнутым прямо здесь, на мягком сиденье кареты. Тогда король точно бы казнил этого солдата и остальных за то, что не остановили его. Это была бы неплохая месть за тетю Мэй, Неда и Мишель. Мишель. Но Питер сдержался, выпрямил спину и без страха уставился на солдата, от которого так и веяло желанием поиметь омегу. Этот взгляд так и кричал: «Я знаю, что ты мне ничего не сделаешь, а если сделаешь, то сдохнешь». Парень отвлекся от раздирающих его сердце мыслей, посмотрев в окно. Они доехали до дворца, фасад которого был виден за несколько километров. Питер никогда не бывал в таких местах. Все еще враждебное яркое солнце отражалось от золота на фасадах башен. Улицы были оживленными. Красивые люди в дорогих одеждах стучали каблуками по каменным тротуарам. Юноша посмотрел на свою старую одежду, почувствовав себя совершенно чужим здесь. И зачем королю вообще понадобилось доставлять его сюда? Разум допустил мысль, что его накажут за чрезмерное слабоумие и отвагу, которые он проявил тогда, защитив Мишель. Такой вариант понравился Питеру даже больше, чем перспектива провести всю свою жизнь в королевском гареме. Лучше уж пусть убьют сейчас, чем медленно умирать каждый последующий день. Доехав до главных ворот, карета остановилась. Пока массивные двери открывались, Питер ощутил настоящий страх, потерянность и неизвестность. Все, мимо кого они проезжали, пялились на юношу и о чем-то перешептывались. Кажется, все обитатели дворца прослышали о его приезде. Карета свернула в сторону другого входа. Очевидно, что никто бы не позволил оборванцу войти через главный вход. Там его уже ждали несколько людей из прислуги. Питер сразу почувствовал, что они все омеги. Солдат вышел из кареты первым, придерживая дверь для юноши. Тот заметил, как безликий шумно выдохнул и глубоко вдохнул свежего воздуха, не пропитанного запахом омеги. — Пройдемте с нами, — невысокая женщина протянула Питеру руку, приглашая идти за собой. Парень понял, что ослушиваться смысла нет. Оказавшись внутри дворца, юноша не мог остановиться рассматривать стены, потолки, колонны, похожие на мраморные деревья с золотыми листьями. Воздух здесь был другим: свежим, прохладным, его можно было вдохнуть полной грудью. Не смотря под ноги, а лишь куда-то вдаль, Питер запнулся на лестнице и молодому мужчине-омеге пришлось поймать его за руку. — Осторожнее, — мягко сказал тот. — Спасибо, — Питер зарекся не витать в облаках, но все еще не мог прийти в себя из-за тянущего горя внутри. Его близкие мертвы. И даже Мишель. Через несколько минут его завели в невероятно большую и просторную ванную комнату. С юноши принялись стаскивать одежду. Тот сначала пытался сопротивляться и возразить, сказав, что и сам сможет помыться, если это необходимо, но его слова вся прислуга будто пропустила мимо ушей. Кожа раскраснелась после долгого нахождения в горячей воде. По его рукам, спине, груди и шее водили жесткой мочалкой, будто желая стереть грязь простолюдина. Его тело обтирали сразу трое, помогая влезть в просторную белую рубашку и хлопковые штаны. Питер посмотрел на себя в запотевшее зеркало: красные щеки и бледная кожа, вьющиеся мокрые кудри, чуть приоткрытая грудь благодаря новой одежде. Ванна не стала конечным пунктом его программы. Оказавшись во внушительных размерах гардеробной комнате, Питер был поставлен на подиум, на котором с него снимали мерки. В этот момент он отчетливо ощутил себя обычной куклой, для которой подбирают наряд. Вокруг юноши вились слуги, а его сердце и разум бились в тревоге лишь от одной мысли — «моих близких убили». Стеклянный взгляд парня был направлен куда-то в пустоту. На его ссутулившуюся фигуру падали последние лучи закатного солнца. Питер отмер лишь в тот момент, когда портной попросил его поднять ногу, чтобы снять прежние штаны и надеть другие, черные, сделанные из более дорогой ткани. Только сейчас юноша заметил, что за ним кто-то наблюдает, сидя на большом кресле в углу. Чуть прищурившись, он смог опознать в этом силуэте короля. Тот вальяжно положил одну ногу на другую, голову опустил набок, подперев кулаком, а в глазах был тот самый интерес, что и вчера. Питер не испытывал ни капли благоговения или желания подчиняться этому человеку, поэтому, даже когда король понял, что его заметили, юноша остался стоять в прежнем положении с непроницаемым лицом. Кажется, виновника торжества это несколько задело. Теперь на парня надевали черную официальную рубашку, а затем и пиджак, расшитый золотыми узорами, на его пальцах оказалось два кольца, а в правом единственном проколотом ухе серьга. Питер не узнал себя отражении. Эти красивые одежды и украшения не стоят жизни Мэй, Мишель и Неда. Король все еще выжидающе смотрел на парня, тихо встал со своего места и подошел к нему. — Нравится? — томно спросил он, глядя омеге прямо в глаза. — Что? — Питер опешил. — Одежда. Нравится? — король повторил свой вопрос. Вся прислуга и портные примолкли, разойдясь по углам. — Эм, да, красивый костюм. — Я рад. Пришел момент рассказать тебе, зачем же тебя сюда привезли, — альфа говорил с такой торжественностью в голосе, что Питеру стало не по себе. Его взяли за руку и повели к выходу из гардеробной. Заметив вопросительный взгляд омеги, король сказал: — Тут слишком много лишних ушей. Пройдем в мои покои. Шли они в полной тишине. Питер боялся сказать что-то не то, проклиная свою смелость, которая приходит к нему в самые ненужные моменты, ведь именно из-за нее он сейчас здесь. И зачем он решил показать свою отвагу именно тогда? Дорогая ткань приятно прилегала к коже, а ногам было неудобно в узких кожаных туфлях. Но пока что его внутренние инстинкты говорили, что опасности нет. Может, тетушка зря паниковала, и король не будет обращаться с ним, как с животным? Какое животное будут одевать в такую роскошь? На деньги, которые ушли на пошив этого костюма, его семья могла жить целый год. Королевские комнаты располагались в западном крыле, окна которого выходили на главные ворота. Солнце уже почти село. Оказавшись в роскошно обставленной гостиной, юноша почувствовал себя неуютно: все было в темных тонах, свет будто не хотел проникать сюда. Жестом его пригласили сесть на диван. Питер медленно присел, ощутив, как мягкая обивка буквально поглощает его и невольно слишком сильно откинулся на спинку. — Далеко не всем омегам в этом королевстве может выпасть такой шанс, как тебе, Питер Паркер. Я бы даже сказал, что никому, кроме тебя, — король не садился, он подошел к высокому столику у стены, открыл хрустальный графин и налил немного воды для себя и своего гостя. — Мои советники уже несколько лет давят на меня. Говорят, я поскорее должен жениться. Но вот подходящей кандидатуры все никак не представлялось. Сердце Питера забилось сильнее. Этого не может быть. — Вы же не хотите сказать… — Именно это и хочу. Ты станешь моим омегой и супругом, — сказано это было так, что парень сразу понял — выбора ему не предоставляют. — Это… это такая честь… — Питер решил, что, возможно, вежливость сыграет ему на руку и позволит выпутаться из этой ситуации. — Но почему я? Разве нет омег статусом повыше? Разве не говорят, что у простолюдинов дурная кровь? — Да, — кивнул Квентин Бек, — Говорят. Но ты явно не похож на остальных горожан. Такой красивый, такой сильный и загадочный, — король приблизился к Питеру, смотря на него сверху вниз, взял его за подбородок и направил на себя. — Ты станешь моим, Питер. Через два дня. Юноша сглотнул. У него нет выбора. Но он не станет наложником. Король берет его в мужья, а значит, он будет принцем. Многие и правда сочли бы это наивысшей честью. Но только не Питер. Это стоило жизни его близких. — Как ваш будущий супруг, — король улыбнулся, поняв, что омега согласился. — Могу я задать два вопроса, Ваше Величество? — Конечно, — теперь Квентин сел напротив него на такой же диван, широко раздвинув ноги, показывая, что главный здесь именно он. — Как вы меня нашли? Как смогли хотя бы узнать мое имя? Да еще и так быстро. — Тебя много, кто видел, когда ты влетел защищать ту девушку-бету. Мои солдаты поспрашивали пару людей в твоем районе и узнали имя и даже адрес, — ответил король, явно желая продемонстрировать свой ум. — Вы дали команду своим солдатам доставить меня сюда любым способом. Они уже доложили, что убили мою семью и друзей? — на последних словах голос Питера дрогнул. Говорить об этом вслух было сложнее, чем прокручивать у себя в голове. — Да. И я заверяю тебя, что не хотел этого. Те, кто сделал это, будут наказаны этой ночью. Это вселило в Питера небольшую, но надежду. Свершится хоть какая-то месть, а его будущий муж — не полнейший тиран и деспот. Но горе внутри не утихало. Два дня. Он станет принцем и омегой короля через два дня. Но даже сейчас, смотря на Квентина Бека, Питер ощущал лишь отторжение и равнодушие. Его совсем не прельщали деньги и жизнь во дворце. Он получил то, о чем мечтал всю жизнь, выбрался из своего дома у болот, но теперь ему хотелось лишь плакать. — Теперь поговорим о других не менее важных вещах, — взгляд короля стал серьезным. — У тебя уже была течка? — Нет, Ваше Величество. — Сколько тебе лет? Двадцать, верно? — глаза мужчины прищурились. — Верно. — Тогда почему еще не было течки? У омег она обычно случается в шестнадцать. Ты что-то принимаешь? — Нет. Из-за климата моего города у многих омег происходят гормональные сбои, и первая течка происходит не раньше двадцати одного года. У альф то же самое, — здесь Питер не соврал. — Что ж, — король задумчиво посмотрел в сторону, — Понести и родить мне ребенка ты все равно сможешь. Половая система человека в тебе полноценна, но не половая система омеги. Поэтому истинное наслаждение ты сможешь испытать лишь через год, а может и раньше, ведь теперь будешь получать достаточно солнца и хорошо питаться. С меткой тоже придется повременить, но ведь у нас вся жизнь впереди, не так ли? Питер ощутил, как ему был подписан приговор. Ладони вспотели, живот скрутило, а где-то под сердцем закралось неприятное чувство, что его ждет отборный ад, в котором он будет пребывать оставшуюся жизнь. Квентин Бек казался слишком уверенным, слишком непреклонным. Он так просто присвоил живого человека себе, будто для него это в порядке вещей. Юноша хотел вырваться из своей прежней жизни, но ни за что бы не променял ее на свободу и жизни дорогих ему людей. Он не любил жалеть себя, но сейчас ничего не оставалось. В воздухе снова начал витать запах возбужденного альфы. Видимо, король уже предвкушал их первую брачную ночь, а Питеру от этих мыслей захотелось прочистить желудок. Квентин был объективно красив, но его улыбка — насквозь фальшивка. — Я провожу тебя в твою спальню на ближайшие три ночи. Отдохни. Накануне свадьбы к тебе начнет приходить прислуга для подготовки. Привыкай к своему новому статусу, дорогой. Король резко встал, подошел к юноше и притянул его к себе, поцеловав в губы, сжимая их, проникая языком в рот. Питер зажмурился, борода мужчины кололась, а дыхание чувствовалось на щеках. — Возможно, задержка течки — даже плюс, ведь ты, судя по всему, абсолютно невинен. — Да, — а это уже была ложь. *** Питер никогда в жизни не ел лосося и суфле. На завтрак ему подали поднос с тремя блюдами. Видимо, король приказал хорошо кормить своего будущего мужа, чтобы тот смог без проблем родить ему здоровых наследников. Мягкий, кажется, только что выпеченный хлеб с творожным сыром и кусочками лосося заставили Питера на секунду забыть о скорби по своим близким. Сладкое, нежное суфле было запито черным, немного терпким чаем. Тут так питаются каждый день. Новые впечатления поражали юношу постоянно. Его спальня была гораздо светлее комнат короля, и это позволяло расслабиться. Из окна был виден большой сад с розовыми кустами, и это ощущалось как еще одно откровение этого места. В его городе никогда не росли розы и большинство остальных цветов. Питер не выходил из своей комнаты все два дня. Ему было страшно, он ничего здесь не знал, не понимал, куда вообще ему можно пойти. Мысли о желтом платье и кувшинах не покидали его. Он постоянно возвращался в тот самый день, когда проявил излишнюю храбрость и подставил этим всех, представляя, как при другом исходе сидел бы сейчас за столом с Мэй, пробуя ее фирменный пирог с финиками. Как же хочется обратно. Вечером последнего дня его свободы к Питеру действительно пришли слуги, те самые омеги, которые обхаживали его по приезде. Они принесли свадебный костюм, который был совсем не таким, как его представлял юноша: темная ткань с уже знакомой золотой вышивкой. Он уже ощущал вес всех массивных украшений, которые на него наденут завтра. Парня снова хорошенько вымыли, будто он сам не мог этого сделать, натерли кожу ароматными маслами и дали клизму из жесткого материла, которую он едва ли мог сжать в своей руке. — Вы знаете, для чего это, — уверенно сказала женщина. — И не ешьте ничего за три часа до свадьбы. А лучше плотно поешьте на ночь, а завтра ни кусочка. Вы не успеете подготовиться после церемонии. Питер лишь кивнул. Во время течки проблема с чистотой сама решалась естественным способом, но пока что ему придется мучиться с клизмами. — Вы не знаете, при замке есть лекарь? — спросил он почти шепотом у совсем молодой девушки, которая казалась дружелюбной настроенной к нему. — Конечно. И не один. Вам что-то надо, господин? У вас что-то болит? «Господин». Питера передернуло от такого обращения, которое звучало совсем чужеродно. — Нет. Не сейчас. Но я хотел бы знать, куда могу обращаться в случае, если мне понадобится медицинская помощь, — девушка на это кивнула, кажется, ей хватило этого ответа. — Для Вас и Его Величества круглосуточно дежурит в соседнем крыле королевский лекарь, — спокойно ответила она. — Вы можете обратиться к нему, когда угодно. — Вы сказали, что есть и другие. Не подскажете, где найти и их? — Питер прекрасно осознавал прямо сейчас, что обязательно будут ситуации, когда Квентину Беку не нужно будет знать о том, что он обращался за медицинской помощью. — Эм, да. Есть еще военный лекарь. Его можно найти в том же крыле на первом этаже, соседняя дверь от солдатских казарм. И есть еще Ванда Максимофф. Она отвечает за изготовление лекарств и иногда занимается здоровьем прислуги. Но вам, господин, я не рекомендую к ней ходить. У нее зуб на Его Величество. Эта ведьма может вам навредить. — Если она так опасна, то почему все еще живет здесь? — в недоумении спросил Питер. — Ванда действительно прекрасно разбирается в медицине, травах и лекарствах, спасла много жизней солдат. Но из-за своих скверных отношений с королем постоянно сидит в крипте дворца. Поэтому настоятельно прошу обращаться к королевскому лекарю. Питер утвердительно кивнул и поблагодарил девушку. Про себя от отметил, что обязательно наведается к этой Ванде Максимофф. Несмотря на то, что юноша никуда не выходил из своей спальни в течение двух дней, он слышал, кожей ощущал, какая суматоха происходит вокруг. На улицах суетились слуги, ровняли кусты в саду, убирали весь мусор и листья с главной площади перед дворцом, украшали ворота по случаю свадьбы, которую необходимо было организовать по прихоти короля за три дня. В самом дворце ситуация была еще тяжелее. На кухне огонь в печах пылал даже ночью, рассылались приглашения все знатным людям, оформляли столы для пира. Сам же Паркер подсчитывал, сколько налогов пойдет для организации всего лишь одной свадьбы. Он не смог поспать ни минуты ночью и с тревогой в душе ожидал рассвета, который заберет у него все. С первыми лучами солнца к нему ворвались уже знакомые лица, снова омыли, убедились, что Питер чист во всех смыслах, ничего не ел и морально готов. Костюм, как и прошлый, был невероятно удобным, ткань холодила кожу. В его ушах поблескивали небольшие, но очень дорогие серьги, на двух указательных пальцах снова оказались золотые кольца. Настроение было совсем не свадебным. Парень думал, что, когда он встретит любовь всей своей жизни и согласиться на брак или же сам его предложит, ощущения будут совсем иными: волнение, возбуждение, томительное ожидание. Сейчас все было как-то… серо. Как и его костюм. Он не чувствовал к Беку ничего, даже статус и деньги не добавляли королю дополнительных баллов. — Вам нужно идти на церемонию. Я провожу Вас, — сказал совсем молодой мужчина, один из прислуги. — У вас есть последние пять минут. Все отошли от Питера, дав ему пространство и время осмотреть себя. Тот действительно провел по своей фигуре взглядом, покрутился туда-сюда, подошел чуть ближе, потом отошел подальше. «Но ведь все не так уж и плохо», — сказал он про себя. Он вырвался из своего дома у болота, теперь у него будет хорошая еда и одежда, деньги, слуги, статус и муж, являющийся королем. Нужно быть благодарным, что выбрали именно его. Общался Питер с Квентином Беком совсем недолго, но тот не показался ему монстром. Надо верить в лучшее. Громко выдохнув, Питер развернулся, показав своим видом, что готов идти на церемонию. В коридорах пахло сладостями и духами гостей, кареты которых юноша видел проезжающими через главные ворота. Его вели специально через нелюдимые пути, чтобы никто не видел будущего принца раньше времени. Для всех это должен был быть сюрприз. Уже сотни, если не тысячи людей гадали, кого же король избрал спутником жизни. Питера подвели ко входу в церковь, которая была частью дворца. Он чувствовал, что на него давят темные расписные стены и сводчатые потолки, пусть они и были около пятнадцати метров высотой. Через витражи внутрь проникал розовато-желтый свет, подсвечивая пылинки и лица людей. — Как только заиграет музыка, идите к алтарю, — объяснил мужчина, проводивший его сюда, и протянул ему аккуратно составленный букет лилий. — Вот, возьмите. По сторонам от Вас будут стоять солдаты для обеспечения безопасности. После окончания церемонии просто следуйте за Его Величеством. Питер ухмыльнулся тому, какое он сам занимает на этом торжестве не особо важное значение. Быстрые указания перед самым началом и пустой желудок со вчерашнего вечера — все, на что он может рассчитывать. Но ослушаться он не мог. Встав в центре кольца из его личной охраны, юноша дождался музыки и пошел вперед. Все взгляды были устремлены на него. У алтаря стояли король и священник. Квентин взял одну руку Питера в свою и кивком головы дал команду начинать церемонию бракосочетания. Все затихли. Полная тишина ударила парню по ушам, но все встало на свои места, когда священник заговорил. Его слова Паркеру не были интересны, он смотрел то на короля, то отводил взгляд на гостей, пытаясь подметить интересных личностей. — Готовы ли вы, Питер, взять в мужья Его Величество Квентина Благородного? — только на этих словах парень отмер. Видимо, король уже дал свой ответ. — Да, — сказал Питер, не слыша своих слов. — Теперь можете подарить друг другу поцелуй. Питер снова почувствовал запах альфы, его силу, желание доминировать, сощурился из-за покалывания бороды и рук, сильно сжимающих его талию. Он сможет привыкнуть и может даже полюбить этого человека. Он должен. Их захлестнули аплодисменты и крики с поздравлениями. Король снова взял его за руку и повлек за собой. Под громкие голоса гостей они вышли из церкви и направились на главный балкон, чтобы поприветствовать подданных, стоящих за пределами дворца за воротами. Людей было слишком много, Питер пытался думать о том, что еще недавно был одним из них. Они проделали довольно длинный путь, кто-то пришел на своих двоих, кто-то на полуразвалившейся телеге. Столько людей. Какая же это власть. Такие собственные мысли поразили Питера. Он нацепил пластиковую улыбку, махал рукой. На секунду юноша почувствовал себя богом, которого боготворят люди. Всего несколько дней назад он был странным Питером Паркером, а теперь он принц, Его Высочество Питер Смиренный, как объявил его титул священник, родит королевству наследников и не будет нуждаться ни в чем до конца своей жизни. Он получил жизнь, о которой мечтал всю жизнь, но вот только почему ему ужасно хочется плакать? В главном бальном зале уже начались танцы в честь свадьбы. У стен стояли, кажется, бесконечные столы с едой и выпивкой. Резвые музыканты задавали ритм танцу. Как только в дверях объявилась королевская чета, все сразу же остановились и пропустили их вперед, чтобы те заняли свои места в самом центре. Танец молодоженов начался. Питер не знал никаких танцев, поэтому радовался, что сейчас ведет именно Квентин. Зато теперь у парня появилось больше возможностей для исследования публики, такой загадочной и диковинной для него. Перед глазами плыли огни зала и свет, отраженный от тысячи драгоценных камней в украшениях гостей. Ощущения сказки не было, но запах богатства присутствовал. Юноша постоянно боялся оступиться, но король держал его так крепко, казалось, что ноги Питера не касаются мраморного пола. Он осознал, что совсем не погружен во все происходящее вокруг, а просто плывет по течению. Тряпичная кукла в руках кукловода. Как только их танец был завершен, Квентин поклонился омеге. Питер ответил ему тем же. Они сели на два величественных трона, продолжив наблюдать за балом и принимать нескончаемые поздравления от приближенных. — Надеюсь, тебе нравится то, что ты видишь, — сказал ему король, наклонившись поближе. — Теперь это твоя жизнь, Питер. Омега не мог не улыбнуться на это. Голос его мужа звучал мягко и тепло. В груди снова начала тлеть надежда, что их отношения могут стать лучше, выйти на новый уровень. Уже через два часа музыка стихла, гости принялись разъезжаться или занимать отведенные им комнаты в соседнем крыле. Питер неуверенно шел до теперь их спальни, ведь еще плохо помнил дорогу. Квентин смотрел ему в затылок, не торопя, но и будто сверля взглядом. Как только они дошли, юноша сразу снял все свои украшения, кроме обручального кольца. Он почувствовал дыхание короля на своей шее, и ему захотелось отпрянуть, но чужие крепкие руки не дали этого сделать. — Теперь ты мой, Питер, — юноша хотел заставить себя воспринимать это, как романтику, но в любом случае эти слова звучали, как угроза. Никто не зажигал свечи, темнота не давала ориентироваться в пространстве. Питер чувствовал себя кроликом, загнанным в угол. Его одежду начали срывать. Король явно не заботился о сохранности таких дорогих вещей. Юноша ощутил жгучий стыд, но остался совсем обнаженным, а Квентин все еще был полностью одетым, даже не снял свою корону. Сопротивляться грубым и резким прикосновениям короля было невозможно — Питер за весь день не съел ни кусочка. В животе урчало, а конечности отказывались слушаться. Альфа все же снял с себя все сковывающие движения элементы одежды, оставшись лишь в рубашке и брюках. Их он не был намерен снимать, просто приспустил, вынув свой уже возбужденный член. Он одним движением кинул Омегу на кровать. Тот приземлился на колени, оказавшись в лучшем для Квентина положении, весь сжался и задрожал в свете только взошедшей луны. — Расслабься, — безразлично сказал король и взял с полки заранее подготовленное слугами масло. — Я сказал расслабься! — громко воскликнув, он ударил юношу по ягодице, тот вздрогнул. — Теперь ты мой Омега, поэтому должен мне подчиняться. Эти слова больно ударили по самолюбию Питера, он немного успокоился, когда понял, что король смазывает свой член и пространство между ягодиц парня, но не смог удержаться от крика, когда Квентин ворвался в него без подготовки и даже предупреждения. Альфа вторгся в его личное пространство, нарушил его границы, и теперь вдалбливался в его дрожащее тело, закатив глаза от собственного удовольствия и совсем не обращая внимания на юношу. Питер прикусил покрывало, в которое упиралось его лицо. Оно быстро намокло от его слез. Ему никогда не было так больно. Тело не могло расслабиться, и это причиняло еще больше страданий ему и еще больше наслаждения королю. Ноги дрожали, парень едва мог стоять на коленях, которые тоже уже саднили из-за объемной и жесткой впивающейся в кожу вышивки на ткани. Альфа с каждым толчком раззадоривался все больше. Ему, кажется, нравились всхлипы и болезненные стоны юноши. — Хватит! Пожалуйста, мне больно! — все же осмелился закричать Питер, но ответом была твердая рука на затылке, которая вдавила его голову сильнее в кровать. Так его рыдания заглушались, но все еще были слышны. Второй рукой Квентин надавил Питеру на лопатку, грозя оставить сильный синяк. Вскоре Омега затих. В спальне были слышны лишь поскрипывание кровати и пыхтение короля, который уже был близко к финишу. Он кончил внутрь, при этом удовлетворенно выдохнув. Питер боялся, что его просто выгонят с постели, но король, сняв покрывало, лег рядом и закрыл глаза. Дождавшись, что Альфа уснет, парень тихо встал и пошел искать ванную, стараясь ничего не задеть в темноте. Поиски увенчались успехом через минуту. Питер надеялся увидеть какие-нибудь кремы или заживляющие масла, ощущая, как его анус горит и сильно ноет, но нашел только салфетки. Преодолев боль, он попытался ввести внутрь себя пальцы, чтобы как-то убрать сперму короля. Ему было противно от мысли, что это семя может быть в нем. Этой ночью нормально заснуть снова не получилось. Питер боялся продолжения, но, когда тело отделалось от полудремы, Квентина рядом в кровати уже не было. Осознав, что он остался в одиночестве, юноша позволил себе всхлипнуть от ужасающей мысли — его изнасиловали этой ночью. И не кто-то, а собственный муж, который не видел в этом ничего неправильного. По-настоящему поплакать так и не удалось, уже через десять минут к нему наведалась служанка, которая принесла завтрак. Питер не знал к кому еще обратиться. Сейчас он увидел в этой довольно старой женщине спасение и путь к освобождению. — Доброе утро, Ваше Высочество! — поприветствовала она его, но наткнулась лишь на опухшее лицо и уставшие глаза. — Боже мой, господин, что с вами такое? — Помогите мне! Как я могу выбраться отсюда? — юноша вцепился в нее мертвой хваткой, как только женщина успела поставить поднос на стол. — Зачем? О чем вы говорите, господин? — она явно была в недоумении и попыталась посадить его обратно на кровать. — Король он… он изнасиловал меня, — ему было так стыдно признаваться в этом, ведь это должна была быть самая прекрасная ночь его новой жизни, все так радовались, поздравляли их. — Кто? Король? Вы точно не бредите, господин? Может, позвать лекаря? — Нет! Тогда он доложит королю! Он… это было так ужасно, вчера он взял меня силой, было так больно. Король не реагировал на мои слезы. Пожалуйста, скажите, как мне выбраться отсюда? — женщина смотрела на принца, как на полоумного, будто он пытался обвинить человека в чем-то совершенно естественном. — Король — альфа, господин. Альфы берут, омеги дают. Это наша природа. То, что происходило между вами, совершенно естественно. Альфы всегда будут альфами. — То есть они могут брать все, что им хочется, даже не спрашивая об этом? И всем на это будет наплевать?! — по-настоящему закричал Питер вне себя от злости и отчаяния. — Это традиция, — спокойно ответила женщина. — Будьте лучше для своего альфы, тем более для самого главного альфы нашей страны. Вы — омега, ваша обязанность — родить здоровых наследников. Цените то, что дал вам Его Величество. Каждый бы был счастлив оказаться на вашем месте. После этих слов служанка ушла, а Питер со злости перевернул принесенный ею поднос, совсем не жалея о том, что возможно, не поест и сегодня. Он действительно омега, но не вещь. Юноша был прав, когда говорил себе, что скоро, их отношения с Квентином Беком выйдут на новый уровень. Теперь он испытывал тлеющую ненависть к этому человеку. Питер, сидя на кровати, на которой испытал самую страшную боль в своей жизни, вспоминал вчерашний день, гостей, солдат, простолюдин, пришедших поприветствовать его. Столько возможностей таилось в этих людях. Парень понимал, что просто так отсюда не выберется, поэтому должен использовать то, что получил взамен на боль. Если он не сможет получить любовь, то получит власть.