Воришка из метро

      — Итак, ты жив, — странно недоверчиво заметил Сынмин, сталкиваясь с Феликсом в раздевалке в понедельник за полчаса до тренировки. — Сейчас будешь мертв.       Тотальный игнор в мессенджерах, пропущенные звонки, уехавший на выходные сосед, у которого не узнать, что с этим болваном и, как вишенка на торте, отсутствие на занятиях этим утром. Феликс не успел даже дернуться, когда Сынмин схватил его за шею, растирая кожу головы костяшками пальцев.       — Только такой идиот как ты мог додуматься уехать с Чанбином в неизвестном направлении и не отвечать на звонки больше суток! — зло прошипел Сынмин, прекратив мучать завывающего от жжения Феликса, но так и не отпустив его шею.       — Ну прости! — яростно вырываясь сквозь болезненное шипение выдавил Феликс. — Пусти уже, а то реально в больничку снова ехать придется!       — Ты разве не на больничном? На пары не пришел, а сюда приперся, — отметил Сынмин, укоризненно вздергивая бровь.       — Завтра соревнования, — Феликс примирительно поднял руки и сделал два шага назад, опираясь на шкафчик. Видя лангету на правой руке друга, Сынмин поморщился от злости и недовольства.       — Ты не участвуешь, — напомнил и без того известное Сынмин.       — Знаю. Просто, вдруг я пригожусь, — медленно, неуверенно и настороженно пояснил Феликс.       — Зачем ты пришел? — с нажимом спросил Сынмин упираясь руками по обе стороны от чужой головы. Его настойчивый взгляд заставил Феликса повержено опустить глаза и отвернуться с тяжелым вздохом.       — Я не могу сидеть в общаге. Вчера весь день проспал, сегодня чуть не зашился от скуки. Я чувствую себя виноватым перед командой и тренером, постоянно ищу, чем отвлечься и все равно не могу избавиться от этих мыслей, а еще Чанбин… Он совсем не такой, как я думал, и теперь я чувствую себя еще большим мудаком. Без тебя так тяжело, — Феликс сбивчиво тараторил, постоянно перехватывая вдохи. Он схватился за голову и скатился по дверце на пол.       — Дыши, Ликси, дыши. Все будет хорошо. Команда не винит тебя, а с Чанбином мы разберемся. Он ведь теперь не хочет тебя прибить? Значит, есть шанс все исправить. И перед Чонином мы найдем как извиниться, верно? — Сынмин присел, чтобы легко коснуться большими пальцами его искалеченных щек. Дождавшись положительного кивка, Сынмин улыбнулся, нажимая одним из пальцев и злорадно хохоча над реакцией друга. — Сильно болит?       — Да! — Феликс в моменте взвился, собираясь ответить другу что-то колкое, но остановился. — Я так люблю тебя, — протянув руки, он обнял Сынмина за талию, близко прижимая к себе.       — Подлиза, — с улыбкой фыркнул Сынмин, понимая, что теперь все в порядке.       — Но ты же меня любишь, — потираясь о плечо, словно кот, Феликс почти замурчал.       — Конечно, — сдался Сынмин, мягко поглаживая его затылок ладонью.       — Кого это ты там любишь? — Хенджин приближался к ним, осуждающе сощурив глаза. Он смерил обоих раздраженным взглядом и, не желая больше наблюдать за этим, расцепил руки обоих, поднимая и отводя Сынмина на пару шагов.       Сынмин с Феликсом переглянулись и одновременно прикусили губу, чтобы не рассмеяться во весь голос, заставив этим Хенджина только сильнее насупиться и прижаться к Сынмину со спины.       — Кажется, кто-то готовит план убийства, — Феликс прикрыл губы ладонью, будто пытаясь скрыть сказанное.       — Он и так пришибленный, Хорек, пожалей его, — не чувствуя ни капли вины, Сынмин попытался вывернуться из объятий и снова прицепиться к другу.       — Ты не воспринимаешь меня всерьез! — крепче сжимая руки, воскликнул Хенджин.       — Только в такие моменты, — похлопав Хенджина по голове, Сынмин одними глазами дал понять Феликсу, насколько его это забавляет.       — Я и обидеться могу, — Хенджин уложил голову на плечо Сынмина и на мгновение притих. — Не хочу слышать, как ты говоришь, что любишь кого-то, — неразборчиво пробурчал он.       — Хорошо, буду говорить так, чтобы ты не слышал, — легкая неожиданная боль от щипка заставила Сынмина втянуть воздух сквозь сжатые зубы.       — Он сейчас заплачет, — усмехнувшись, Феликс почесал Хенджина под челюстью, тут же одергивая руку от клацнувших зубов.       — Я вытру его слезы, так что пусть, — Сынмин развернулся, нежно пригладил выбившиеся пряди и коротко чмокнул Хенджина в щеку, затем в нос и напоследок в губы.       — Фу! — воскликнул Феликс, отворачивая исказившееся лицо. — Сворачивайте свою радужную фабрику. Скоро ребята придут.       Тренер грозным прищуром смерил всех присутствующих, хлопнул считающую ворон Лию по сгорбленной спине и прокашлялся, обращая на себя внимание.       — Выбывшим соболезную, — тренер смотрел поверх Феликса, плотно сжимая губы и щуря глаза, его взгляд был твердым и показательно безразличным. — Остальные принимаем к сведению: начинаем с легких и средних категорий. Будете тянуть жребий и записываться самостоятельно. Не дай боже, больше трех человек в первый день вылетит. Сегодня последний раз прогоняем тактику.       Сынмин сосредоточил все внимание на тренере, но, чем больше слушал, тем меньше была его уверенность в предстоящей неделе. Против До Санха не было улик, и Сынмин все больше сомневался в том, что он понесет хоть какое-то наказание. Нарастающий тремор в теле все сильнее выбивал почву из-под ног.       Это был не последний шанс победить, но, кажется, если не сейчас, Сынмин просто навсегда потеряет даже проблеск веры в собственные силы. Сынмин почувствовал усиливающуюся тяжелую пульсацию в висках и затрудненное дыхание, но сдержанной строгой позы не изменил, даже не поморщил нос. Все звуки будто стали более громкими и раздражающими, от чего захотелось поскорее уйти, но тренер все продолжал рассказывать о важности завтрашних соревнований для всех новичков, и даже обычный вздох мог заставить его начать обвинять их в безответственности. Сынмин сжал кулаки и на секунду зажмурился.       Дышать моментально стало легче, когда его незаметно подхватили с двух сторон. Хенджин аккуратно поглаживал тыльную сторону его ладони за спиной, а Феликс просто крепко, но аккуратно сжал его предплечье. Сынмин проморгался, разжал пальцы, позволяя Хенджину сплести их со своими, и оперся на обоих, немного приходя в себя.       — А теперь все живо спать! И, Санён, зашей рот.       Стоящий рядом с Феликсом Чанбин выглядел нервным. Он реагировал на каждый выдох Феликса мелкими порывистыми движениями, вздергивал руки при переступаниях с ноги на ногу и не сводил с него косого, будто незаметного взгляда. Сынмину, невольно обратившему на все это внимание, было невдомек, что же на уме у парня, который буквально два дня назад пытался сровнять голову выбесившего его в очередной раз по нелепой случайности Феликса с плиткой в коридоре. Хотя, после вчерашней поездки Феликс вернулся живым и без новых ссадин к уже имеющимся, так что, наверно, переживать не о чем. Пока.       А еще Чанбин в несвойственной ему манере мялся и все порывался что-то спросить, но будто не решался из-за находившихся рядом людей, а после и вовсе нахмурился, выругался, что было понятно по выражению лица, одними губами и быстро ушел из спортивного корпуса.       — А я просто прогуляю, — подмигнула Черен, когда Феликс похвастался, что без проблем может прийти зрителем на соревнования. Феликс одобрительно кивнул и подмигнул фее в вязаном платье. — Я бы в любом случае не пошла, потому что обязана присутствовать, когда мои мальчики надерут всем задницы.       — Полегче с выражениями, а то у кого-то сейчас зубы в крошку превратятся, — Феликс нарочито громко выдохнул. Сынмин спрятал усмешку в поджатых губах.       — Феликс, хватит над ним издеваться, — все же вступился Сынмин. Феликс передразнил его, за что получил легкий толчок в плечо и тут же скривился, застонал и медленно драматично опустился на землю, изображая тяжелораненого.       Сынмин закатил глаза, замахнулся на него, тут же притихшего, и с чувством выполненного долга потянул Хенджина к парковке.       — Встретимся в кафе без двадцати девять. Я прибью тебя, если опоздаешь! — сделав пару шагов, Сынмин резко развернулся, чтобы пристально посмотреть в его бесстыжие глаза. Феликс на это только фыркнул.

***

      Сынмин недовольно поморщился, повернулся со спины на бок, потянул носом и приоткрыл глаз. Из-за пределов комнаты доносился непонятный тихий шум — не настолько громкий, чтобы из-за него проснуться, но достаточно ощутимый, чтобы мешать уснуть снова. Вторая половина кровати оказалась пустой и не отдавала теплом при касании ладони. Сынмин снова поморщился, когда его носа коснулся неприятный запах гари. Твою ж за ногу…       Ноги Сынмина бежали еще до того, как он успел полностью открыть глаза и встать с кровати. Хенджин, вооружившись лопаткой и полотенцем, пытался перевернуть что-то дымящееся и совсем почерневшее.       — Моя сковорода… — обреченно вздохнул Сынмин, привлекая внимание воина в одних трусах.       — Доброе утро? — неловко отозвался Хенджин, предварительно дернувшись от неожиданности.       — Никогда больше не смей подходить к моей кухне.       — Я сильно задумался и вот…       Сынмин снисходительно покачал головой. Его Хорек теребил коричневое кухонное полотенце, уперся взглядом в стену и вздыхал на румянящийся в новой сковородке омлет. Не было сомнений в том, что в этой светлой головушке что-то происходило. Что-то, от чего нужно срочно избавляться.       — О чем задумался?       Хенджин тут же обратил на него хитрый взгляд исподлобья, прикусил губу, отвел глаза и вздохнул. Сынмин насторожился, делая шаг назад. Этот соблазнительный вид заставлял его чувствовать раздражение, и, чем дольше Хенджин тянул с ответом, тем бессильнее себя чувствовал Сынмин.       — Нам придется выйти на ринг против друг друга? — Хенджин выключил плиту и снял сковородку на соседнюю конфорку.       — Если ты окажешься достаточно хорош, — это не было подначиванием, лишь констатация факта, хотя Сынмин и чувствовал легкое веселье от произнесения этой фразы.       — Я не уверен, что смогу драться против тебя, — Хенджин медленно наступал на него, готовый в любой момент выпустить когти.       Дойдя до окна, Сынмин уперся поясницей в подоконник и замер в томительном ожидании активных действий. В горле пересохло, когда Хенджин подошел вплотную, накрывая сжимающие подоконник руки своими и, очаровательно улыбнувшись, несколько раз метнулся взглядом от глаз к губам Сынмина. В районе солнечного сплетения приятно заныло, когда губ коснулся теплый выдох.       — От страха все силы растеряешь? — понимая, что диалог продолжается, Сынмин прочистил горло и немного отвернул лицо, чтобы отвоевать возможность хоть немного сосредоточиться.       — Нет. Просто, это так странно, — в этот раз голос Хенджина не звучал заигрывающе, скорее задумчиво, с протяжными нотками.       — Что именно? Мы столько раз спарринговались, так что не так? — Сынмин позволил себе нежный смешок. Хенджин был слишком милым, когда задумчиво дул губы и уводил взгляд вверх.       — Но в этот раз все будет серьезно, — настойчиво протянул Хенджин, немного ближе придвигаясь к телу Сынмина.       — Да. Поэтому покажи все, на что способен, — Сынмин будто давал задание своему самому лучшему ученику.       Страстные объятия, поцелуи, темнота и тишина за окном, звуки дыхания и щекотка на коже наполняли Сынмина чувствами. Важными и нужными.       — Спасибо, — первым нарушил тишину Хенджин.       — За что? — Сынмин, успевший забыть о том, что они говорили, непонимающе нахмурил брови и слегка отодвинулся, чтобы посмотреть в лицо Хенджина, будто так мог найти ответы.       — За то, что разбил мне нос, — глаза-щелочки от улыбки дезориентировали Сынмина, как, в общем, и сама улыбка, поэтому легкий щелчок по носу остался практически незамеченным.       — И привел в полицейский участок, — немного вернувшись в реальность, напомнил Сынмин, даже не пытаясь отомстить за свой нос.       — И за это тоже, — ласково прошептал Хенджин, прижимаясь щекой к чужой щеке.       — Но на кухню я тебя все равно больше не пущу, — больше из вредности заявил Сынмин.       — Ну, Минни! — оскорбленно воскликнул Хенджин. — После завтрака ты извинишься, но я даже не подумаю ответить на твои мольбы.       — Ты мне угрожаешь? — скривился Сынмин и издевательски потянул его щеки.       Время близилось к восьми утра, когда Хенджин поставил на стол красиво обжаренный яичный рулет, сосиски, пересеченные несколькими косыми продольными линиями, чуть дымящийся рис и кимчи, неделю назад привезенное мамой. Сынмин сделал вид, что ни капли не удивлен, но по лицу Хенджина расползлась чрезвычайно довольная улыбка. Не оставалось ничего, кроме как признать свое поражение.       — Это вкусно, — уши Сынмина покраснели настолько, что он почувствовал их жар, но его лица не коснулась даже тень улыбки.       Хенджин многозначительно промолчал и на мгновение коснулся кончиком пальца уха Сынмина, провел вдоль, тихо рассмеялся и сел напротив, поставив кружки с остывшим чаем. Сынмин только поджал губы и прикусил язык, не собираясь распылять энергию раньше времени.       Три минуты на чистку зубов, две — на укладку волос, еще минута на одежду. Долгий поцелуй до покрасневших обкусанных губ и снова укладка и одежда. Ни один из них не пытался торопить другого. Но, все же, благодаря легкой пятиминутной пробежке, они пришли даже на пару минут раньше.       Команды других университетов заняли соседние раздевалки. Сынмин на мгновение столкнулся с недобрым взглядом До Санха, перед тем как тот вошел в дверь напротив. Легкая слабость в ногах сбила шаг. Хенджин мог только пристально смотреть.       Сынмин невольно задержался перед тем, как потянуть жребий. Его пальцы мелко дрожали, хотя внешне он и выглядел абсолютно собранным. Стоящие рядом товарищи шутливо подталкивали его в спину из-за секундного промедления и громко скандировали его имя, чтобы поторопить. Сынмин отмахнулся и наконец вытянул жетон, занеся свое имя в таблицу напротив указанного номера. Вторая клетка пока была пуста. Тяжелый вздох вызвал еще больший смех у окруживших его парней.       Соревнования начались в половине одиннадцатого, когда все переоделись, взвесились, прошли жеребьевку, записались в график и узнали примерное время своего боя. У Сынмина было много свободного времени для того, чтобы пообедать, отдохнуть, настроиться и понервничать. Горло пересыхало в тот момент, когда он переставал пить, сжималось при каждом вдохе. Надо на воздух, пока не стало совсем плохо.       У главного входа в спортивный корпус, которым в общем-то никто не пользовался из-за сообщения между корпусами, было чересчур тихо. Сюда не доносились даже крики играющих в футбол студентов. Сынмин обессиленно уперся лбом в стену. В голове что-то тревожно заскреблось, но полноценных мыслей не было.       — Блядь, почему я не могу избавиться от сраной дрожи? — удар кулаком о холодный бетон оказался значительно болезненнее, чем удар о чье-то тело. Но Сынмин не хотел останавливаться.       — Сынмин! Сынмин, посмотри на меня! — Хенджин схватил его за руки, разворачивая к себе. — Я здесь.       Растерянный взгляд говорил Хенджину о многом. Захотелось оттолкнуть, накричать, попросить уйти и оставить его в покое, но все эти желания резко испарились, когда руки Хенджина аккуратно заскользили вдоль, чтобы мягко сжать Сынминовы щеки.       — Хенджин, мне так страшно. Я не хочу снова проигрывать. Я не хочу снова… — он замолк, не в силах произнести это в слух.       — Случится что-то плохое, если ты проиграешь? — тихий вопрос будто старался не отвлечь, не спугнуть и без того готового закрыться в любой момент Сынмина.       — Нет, но… Я думаю, мне кажется, такое чувство, будто, будто кто-то… Разочаруется? — из бессвязного потока слов было тяжело понять хоть что-то, но последние слова расставили все на свои места.       Хенджин горько вздохнул, прикрыл глаза, чтобы сморгнуть легкую влажность, и серьезно посмотрел на не знающего, куда себя деть Сынмина.       — Кто-то конкретный?       Кивка было достаточно чтобы понять, кто самый важный в жизни Сынмина, чье разочарование он не смог бы пережить никогда. Двое людей.       — Они когда-нибудь говорили тебе об этом? — Хенджин старался говорить ровно и спокойно.       — Нет.       — Тогда, чего ты боишься?       — Я…       — Мы тут одни.       — Я не могу чувствовать себя уверенно из-за того, что скрываю от них правду.       Ненадолго Хенджин замер в размышлениях. В его голове не сразу нашлась нужная мысль, заставившая его наконец осознать смысл сказанных Сынмином слов. И это огорчило его до желания крепко сжать Сынмина в объятиях и защитить от всех, кто мог бы причинить ему даже самую маленькую боль.       — Одно это заставляет тебя думать, что родители могут отвернуться от тебя из-за чего угодно?       Сынмин замолк. Легкого передергивания плечами хватило, чтобы понять: насколько сильным бы ни был Сынмин снаружи, разбить его сердце может даже упавшая сверху пылинка. Хенджин тяжело вдохнул, выдохнул, взял ладони Сынмина в свои и сжал их вместе, будто создавая надежное укрытие от внешних невзгод.       — Не хочешь попробовать избавиться от страха?       Это было неожиданно для обоих, потому что Хенджин, не успев обдумать все как следует, уже не мог взять слов назад и показать хоть малейшую заминку, а Сынмин, в глубине души надеющийся, что ему не придется ни с чем разбираться, не мог отказать.       — Как?       — Скажи им.       — Ни за что!       — У тебя нет выбора. В тот момент, когда мы решили быть парой, был заключен негласный договор об ответственности и обязательствах. Рано или поздно это произойдет.       — Ты уверен, что это хорошая идея?       — Сынмин, у нас вся жизнь впереди. Мы не сможем прятаться вечно, а твои страхи слишком сильно влияют на тебя. Я не могу и не хочу смотреть, как ты гнобишь себя беспокойством и виной.       Вдох. Выдох. Вдох.       — Тогда… Можешь побыть рядом? — преданный взгляд, легкое касание рук, шум пульса в ушах, еле уловимая решимость в каждом движении.       — Конечно. Я всегда рядом.       Из динамика телефона послышались долгие громкие гудки. Сынмин смотрел вверх, почти не дыша, сжимал пальцы до побеления кожи. Секунда, три, учащенный пульс.       — Милый, в чем дело? — мама весела и беззаботна, но явно удивлена. — Ты разве не занят?       — Ты с папой? — меньше промедлений, пока еще хватает смелости, и дрожь в коленях не свалила с ног.       — Мы пересматриваем «Семью шпиона», так что быстро говори, чего хотел, и не мешай, — эта родная смешливость не помогала, как бывало это обычно.       — Мам, пап, вы же помните Хенджина? — вести отстраненный диалог не хватало сил. Сынмин мог бы еще долго уходить от темы, шутить, отвечать на родительские недовольства, но не сейчас.       — Да конечно, мы ведь виделись совсем недавно, прекрасный молодой человек, — мама, кажется, что-то жевала, по звуку это было что-то сочное и мягкое, то, что наверняка ярко пахло свежестью и капало на все вокруг. Ну звучала она так, будто Сынмин заговорил о лучшем человеке в ее жизни.       — Мы с ним встречаемся.       — Как неожиданно, — нараспев протянул папа.       — Харэ скалиться, — прошипела мама на фоне. — Да, очень, — более недовольно и громко добавила она, тоже не звуча удивленно.       — Что вы думаете об этом? — горло Сынмина тревожно сжалось в испуге.       — Он нравится тебе? — в то время как Сынмин становился все мрачнее, папа становился все веселее с каждым произнесенным слогом.       — Да, — и, хотя Сынмин был полностью уверен в этом, голос его дрожал и затихал.       — Он хорошо к тебе относится? — мама не становилась менее напряженной, и Сынмин явственно представлял ее поджатые губы и хмурые брови.       Вместо ответа в этот раз он смог выдавить лишь тихое «мг», с трудом сдерживая подступающие слезы. Целую секунду было так тихо, что Сынмин не сдержал горький всхлип, тут же пряча лицо в плече раскрывшего объятия Хенджина. Ждать ответа было подобно пытке, и даже это незначительно промедление разрушило Сынмина изнутри.       — Тогда мы счастливы за вас, — ответил за двоих папа, радостно посмеиваясь в трубку. — Сынмин-а? Эй, ты там что, плачешь? Дорогая, наш сын такая нюня.       Отец продолжал жаловаться на чувствительность Сынмина, в то время как он мог лишь сильнее плакать, крепко сжимая футболку Хенджина на спине. Облегчение, которое он ощутил, нельзя было сравнить ни с чем в мире. Все это казалось нереальным, будто он видит сон наяву, будто через мгновение все это закончится и он вернется в реальность, где они ненавидят его, где его ненавидит Феликс, Черен, Хенджин, где он остается один.       — Правда? — Сынмин осип, нос заложило, он запинался.       — Конечно. Для любящих родителей важно, чтобы их дети были здоровы и счастливы. Ты у нас здоровенький, а в последнее время еще и светишься, так что мы полностью довольны, — голос мамы стал мягче, и Сынмин знал, что, будь она рядом, она бы погладила его по голове и уложила на свое плечо, чтобы утешить.       Сквозь непонятное шуршание послышалось сопение и еле различимое, скрываемое как будто за сжатыми зубами «Пятьдесят штук». Сынмин затих, шмыгнул носом и нахмурился, прислушиваясь к происходящему. Последовала все такая же тихая ругань мамы, цоканье и чуть более громкое, чем все прочее, и весьма недовольное «Да подавись».       — У вас там все нормально? — Сынмин немного успокоился, но странное поведение родителей снова заставило его напрячься. Хенджин тыкал пальцем ему в щеку, безмолвно насмехаясь над покрасневшим лицом. Его улыбка сейчас жутко бесила.       — Да, — шикнула мама. Сынмин готов поспорить, что она снова поджала губы и скрестила руки на груди.       — Ну, не считая того, что твоя мама не умеет проигрывать, да, все нормально, — еще более оживившийся отец вызывал много вопросов.       — Как давно вы знаете? — сложить «два и два» не составило труда. Сынмин даже немного оскорбился тому, насколько хорошо они знают даже о том, что он пытался скрыть. Сколько всего еще они знают, о чем он им никогда не хотел рассказывать?       — С того момента, когда мне сообщили, что ты пришел ночевать не один, — мамино ехидство достигло Сынмина с другого берега моря, настолько оно было велико.       Сынмин досадливо зажмурился, проклиная свою неосторожность. Конечно, прийти в родительский отель с парнем было просто гениальной идеей, Сынмин, браво. Хенджин мгновенно покраснел и, если бы не его сотрясающиеся плечи и дрожащие губы, Сынмин подумал бы, что от смущения.       — Тогда о чем, черт возьми, был спор? — все эти люди выводили Сынмина из себя. Он тут, понимаешь ли, душу нараспашку, а они смеются.       — Твоя мама ставила на то, что ты привезешь его к нам домой и представишь по всем правилам.       — Не так я тебя воспитывала, Сынмин, — укоризна в голосе мамы была настолько очевидна, что на секунду Сынмину даже стало совестно, пока он не вспомнил, что они, черт возьми, поспорили на него.       — Окей, мам. Я сделаю, как ты хочешь, — передразнил Сынмин, недовольно цыкая языком.       — Уже поздно, эти пятьдесят тысяч мне никто не вернет. Но не смей сообщать о вашей свадьбе через приглашение, — секундное молчание должно было быть концом разговора. — И только попробуй позволить Хенджину сделать предложение первым. Я точно не приду на свадьбу.       — Ну-ну, дорогая, прийти на свадьбу сына в платье Йор-сан не так плохо. Тебе идет черный, да и фигура у тебя, что надо, — в голове Сынмина всплыл образ папы, задорно поигрывающего бровями, мамы в платье Йор Форджер, то, как эти двое обнимаются в углу потемнее, и картинка начала принимать весьма неприятный оборот. Сынмин сморщился, потряс головой и сбросил звонок.       — Думаю, на этом мы прервем наш задушевный разговор. Не хочу знать, чем это все может обернуться. Фу! Когда у них уже закончится этот чертов медовый месяц? И так всю жизнь, представляешь?! Эти люди невозможны!       — Все-все, спокойно, детка, — Хенджин мягко похлопал его по голове. — Ты счастлив?       — Я испытываю куда больше радости, чем предполагал, — Сынмин наконец выдохнул и улыбнулся.       — Это хорошо. А теперь иди и порви всех на ринге. За Феликса и Черен, за меня и за родителей!       — Да!       — И еще, — крепко схватив за руку, Хенджин дернул Сынмина на себя, четко попадая губами по его губам. Поцелуй длился совсем недолго, но вся вложенная в него нежность ощущалась в полной мере. — Ты самый лучший, каким бы ни был исход. Мы тебя любим. Я тебя люблю.       Сынмин только кивнул и сбежал готовиться.       Нарочито медленный ритмичный стук в дверь несколько привлек внимание Сынмина. Он был в раздевалке абсолютно один, звук отскакивал от стен словно теннисный мячик, и у Сынмина возникло чувство некой враждебности и отчужденности. Санха сжимал зубы так, что его скулы будто готовы были разорвать его светлую словно у мертвеца кожу.       — Это было отвратительно. То, что вы делали там, за корпусом, — Санха подошел поближе, осмотрелся, убеждаясь, что рядом никого, и сел на лавку, в упор глядя на Сынмина       — Никто не просил тебя подглядывать, — Сынмина передернуло от его слов. От неприятной боли в сжатых кулаках Сынмин поморщился, стараясь стряхнуть напряжение.       — Не переусердствуй на ринге, а то сил на дружка не останется, — пренебрежительный тон только сильнее злил. Сейчас, когда Сынмин не до конца отошел после разговора с родителями, и его эмоции бурлили в крови словно закипающая вода, он с трудом сдерживал себя, чтобы не ответить на выпады Санха рукоприкладством.       — Мой дружок и сам вполне неплохо справится без моего активного участия, — мерзкая интонация, которую Санха использовал при упоминании Хенджина, неприятно перекатилась по языку Сынмина и сорвалась более игриво и хитро, сразу же превращая надменность в ласку.       — Знаешь, таким как ты не место в спорте. Особенно в боксе, — начав с более выигрышной позиции, Санха начал сдавать при ответах теперь ни капли не напуганного Сынмина. Заговори Санха с ним на полчаса раньше, Сынмин и слова в ответ бы не сказал, желая скорее спрятаться и побыть в одиночестве.       — Лучше думай о том, что будет, когда полиция придет за тобой.       — А зачем им приходить за мной? Я ничего не сделал.       — Ты думаешь, мы просто спустим тебе с рук то, что ты сделал с Феликсом? Тебе повезло, что Черен отделалась только испугом. К счастью, она представила себя главной героиней дорамы и была в полном восторге.       — Что бы со мной не произошло — ты останешься ничтожеством. И, будь уверен, в этот раз ничего не изменится.       — Посмотрим, — выплюнул Сынмин, скрипя зубами.       — Смотри не вылети раньше времени, неудачник, — в тон ему оскалился Санха.       Они несколько мгновений не разрывали зрительный контакт, даже здесь не собираясь уступать. Это только придавало Сынмину уверенности и решительности.       — Сынмин! Сынмин, черт тебя подери, где ты шатаешься?! — тренер, как и всегда, был весьма ласков и дружелюбен со своими подопечными, пока заглядывал в каждый темный угол в попытке собрать всех в одном месте.       — Тебя ищут. Если нас увидят, ты и правда не доберешься до ринга, — Санха отступил, давая Сынмину пройти.       — Пошел ты! — Сынмин с трудом сдержал желание задеть его плечом.       Ненужная пробежка помогла немного скинуть стресс. Он даже вспотеть и запыхаться не успел, когда встал рядом с остальными парнями из своей команды. Тренер почти испепелил его свирепым взглядом, заметив в строю.       — Ты где шляешься? У тебя выход через полчаса, а ты не разогрет. Живо пять кругов, отработку и бинтоваться!       — Да, тренер.       На бинтовании Сынмин словил радостный взгляд Феликса с трибун. Рядом с ним сидел не менее воодушевленный Хенджин, которому повезло не соревноваться в первый день. Они оба показывали ему большие пальцы, а Черен красовалась в экран мобильника, то ли ведя трансляцию, то ли снимая что-то для себя. Сынмина пробило мелкой дрожью, когда он заметил движение рядом. На лицах Хенджина и Феликса проступили отвращение и презрение, Черен помрачнела и даже отложила телефон, подсаживаясь ближе к Хенджину. Они настороженно смотрели за спину Сынмину.       — Как жаль, что мы соревнуемся в первый же день. Только один из нас дойдет до финала, да, Сынмин-а? — в голосе Санха не слышалось ни капли сожаления.       — А я рад. Мне выпала чудесная возможность выбить из тебя все дерьмо до того, как тебя навсегда выпнут из спорта.       — Эта победа будет такой грустной без тебя на пьедестале рядом.       Сынмина потряхивало от растущего напряжения. Злость, страх и решительность смешались в его крови, участив дыхание. Сынмин понял, что бой начался, только когда Санха нанес первый решительный удар в бок. Сынмин оступился, тяжело выдохнул и заблокировал удар в голову. Санха подходил вплотную, наносил сильные точные удары, а после отступал, не давая Сынмину шанса ответить. По итогу двух раундов у них была ничья.       Сынмин раздосадованно сжал бутылку, выливая на себя содержимое. Однако этот порыв не смог даже шелохнуть его внутренний огонь. Сынмин прикусил губу, сдерживая широкую злорадную улыбку. Хенджин подмигнул ему с трибун.       Сынмин немедля пошел в атаку с началом боя. Казалось, что все происходило слишком быстро. Сынмин нанес удачный боковой, потом зацепил челюсть, пропустил два удара, промахнулся и снова нанес удар в бок. Санха уклонился от удара в голову и оттеснил Сынмина к канатам, перекрывая возможность для маневров. Сынмин мощным боковым ударом в челюсть свалил Санха с ног.       Санха встал не медля, судья отсчитал время, бой продолжился. Они кружили по рингу, стараясь не подпускать друг друга слишком близко, делали холостые выпады и постоянно провоцировали друг друга.       В последнюю минуту Санха замедлился, начал действовать более осторожно и точно, старался взять хитростью, а не напором. Сынмин старался не отпускать его далеко, все больше ударов попадали в цель. Блоки Санха были грамотными, непробиваемыми. За секунду до гонга, Сынмин приложил максимальное усилие и, не веря сам себе, пробил сведенные перед лицом руки, сильно задевая челюсть. Санха оступился, бой окончился.       Никто из них не терял самоуверенности. Сынмин опустил голову и закрыл глаза, мерно отсчитывая секунды, чтобы привести мысли в порядок. Рефери некрепко держал его руку, ожидая итогов боя. До Санха чуть слышно усмехнулся. Трибуны затихли в ожидании исхода боя.       — Единогласным решением судей победу одержал боксер в красном углу — Ким Сынмин, Пусанский национальный университет!       Собственный вздох облегчения оглушил Сынмина. Он даже не заметил, как его безвольно повисшую руку вздернули вверх, давая понять всем присутствующим кто проходит в следующий этап. Не было ничего лучше чувства легкого онемения и покалывания в поднятой руке. Из-за того, что это всего лишь первый день, люди были не такими активными и шумными, и это было на руку, ведь Сынмин мог с легкостью расслышать три самых громких и радостных голоса.       — Эй, Ким Сынмин! — окликнув Сынмина у раздевалок, Санха стремительно нагнал его, одним толчком придавливая к стене. — Одно поражение ничего не решает. Тренируйся лучше, потому что я еще отыграюсь.       — Уголовникам путь на ринг закрыт, — с необычайной легкостью, чуть присвистывая и нараспев растягивая гласные к ним подошел Минхо. Полностью одетый в официальную форму он выглядел как важный и строгий дядя офицер, нагоняя серьезности и тут же разрушая ее своим поведением.       — На каком основании?       — У нас есть прямые улики. Твои друзья молчали как партизаны, но вот на телефоне одной из потерпевших было долгое, подробное, четкое видео того, как вы со своими друзьями запугивали и избивали двух парней. Не волнуйтесь, я потом его вам покажу, полюбуетесь на свое хорошо отснятое лицо.       Санха пытался отбиваться, уговаривать и даже угрожать, но Минхо и его напарник с удивительной легкостью заломали бывшего чемпиона республики. Минхо даже умудрился бодро поприветствовать Хенджина, который зачем-то сбился с ног, пока бежал в их сторону. Его покрасневшие щеки и прерывистое дыхание заставили Сынмина прятать смех в ладонях.       — Ты в порядке? — осматривая Сынмина с ног до головы и вертя его в разные стороны, Хенджин не мог успокоить собственной дрожи.       — В полном, — Сынмин мягко улыбнулся и поправил растрепавшиеся волосы Хенджина.       — Он ничего тебе не сделал?       — Ну, пока Пусан охраняет братец в синей униформе, можно быть абсолютно спокойными, — Сынмин довольно подмигнул, увидев перекошенное лицо Хорька.       — «Братец в униформе»? Не давай Минхо странных прозвищ, — взмолился Хенджин.       — А почему нет? Ему так идет. Я чуть не забыл, где нахожусь, когда его увидел. Твой брат — секси, — Сынмин покачал головой и прикусил губу.       — На драку нарываешься? — Хенджин крепко схватил его за плечи и встряхнул, заставляя обратить на себя внимание.       — А что если да? Можешь взять его униформу и посоревноваться, кому идет больше, — Сынмин усмехнулся, уже представив в голове прекрасную картину.       — Я с тобой больше не разговариваю! — плотно сжимая губы и складывая руки на груди, Хенджин вжал голову в плечи.       Его надутые щеки Сынмина только подстрекали, поэтому, долго не думая, он обхватил их руками, немного развернул удивленно распахнувшего глаза Хенджина и коротко чмокнул в губы, следя за стремительно наливающимся краской лицом.       — Теперь ты точно самый горячий, — сжимая пальцами кочик уха злорадно усмехнулся Сынмин.       Хенджин только вскинул руки, быстро развернулся и куда-то убежал, чуть не сбивая Феликса с ног.       — Что это с ним? — Черен озадаченно подняла брови, продолжая глядеть удирающему Хенджину вслед.       — Я его домогался, — без капли стеснения сознался Сынмин.       — Кажется, нужно звать Минхо обратно, — Феликс скривил губы и уже потянулся за телефоном, когда Сынмин задержал его руку.       — Да возьму я на себя ответственность, — Сынмин закатил глаза из-за того, что ему пришлось произнести вслух эту очевидную вещь.       Феликс только фыркнул и закатил глаза. Сынмин пожал плечами и ушел искать своего милого ручного Хорька.

***

      — А теперь, на ринг выйдут два представителя пусанской команды в весе до семидесяти пяти килограмм. В синем углу кандидат в мастера спорта, неоднократный призер спартакиад и республиканских чемпионатов — Ким Сынмин! В красном углу неожиданная темная лошадка боксерского клуба, боксер ранее не участвовавший в соревнованиях такого масштаба — Хван Хенджин!