Случайные встречные

Когда Олеже было тринадцать лет он с дуру полез повыше. Уже точно не помнил зачем, но с чердака он летел недолго, сразу же падая на спину в кусты под их окно. Какое-то время он думал, что ему сильно повезло, раз он упал и даже ничего не сломал. Но ровно до тех пор, пока не поднялся на ноги, чувствуя сильную и острую боль в голени. Оттуда торчал зелёный кусок стекла из-под бутылки. Дальше Олежа помнит, как мир теряет, с начала краски, а потом и свет. Очнулся он в больнице с отцом, когда накладывали швы. Не самая приятная процедура, но держался Олежа стойко. И в награду ему достали восемь швов и шрам. Аккуратный и ровный. У Антона они другие. Они крупные, рваные, заработанные не по детской глупости. И зашиты они были не добрым доктором, а дрожащими руками Олежи. Вот на руке, у запястья, его полоснули ножом. На бедре от осколков оконного стекла. И с боку, под ребром, от пули, которая прошла по касательной. От огнестрела было страшнее всего.  Если бы в прошлом Олеже сказали, что он будет так хорошо орудовать медицинской иглой, его бы наизнанку вывернуло. Олежа терпеть не мог кровь, особенно чужую. Она его пугала, вызывала отвращение. Но когда его любимый человек собирался умирать у него на руках, Олежа не думал об этом. Он просто делал это всё на автомате. Раздеть. Промыть. Остановить кровь. Взять иглу. Сложно и мерзко не было. Было только очень страшно. – Ты такой хороший... – прошептал Антон, когда Олежа уже делал ему перевязку, протягивая руку к его лицу. – Не трогай меня сейчас, пожалуйста... – тихо ответил Олежа, немного отстраняясь. Ему было больно и обидно до безумия. Он чуть не потерял Антона, а тот ещё умудрялся так бессовестно улыбаться. Мол, ничего страшного. Со всеми нами может случиться. – Я в порядке, Олеж, – вздохнул он, аккуратно касаясь его руки пальцами. – Я просил... – судорожно, на выдохе, прошептал Олежа, – Я просил быть аккуратнее... – Знаю, всё, не волнуйся... – тихо попросил Антон, притянув его к себе, утыкая себе в плечо.  – Ты идиот... – всхлипнул Олежа, поднимая лицо, – Я же... Я не переживу, если с тобой...  – Нет, всё, молчи, – попросил Антон, стягивая очки с его хрупкого лица. – Не говори так, – сказал он, ласково целуя его лицо, – мы не расстанемся. Со мной ничего не будет...  Поцелуи были нежными, солёными. В какой-то момент Олежа уже не отвечал, а просто дышал ему в губы, тихонько плача.  Страшнее всего было именно этой ночью.