Случайные встречные

Антона напрягает эта тишина. Она была скользкой, мерзкой. Буквально давила Антону на уши, покрывая мурашками всё тело. А самое обидное, что от неё никуда не деться. Пробка адская, потому что они стояли уже минут пятнадцать, но двинулись едва ли на сантиметр. – Я извиняться не собираюсь, – пересилив себя, сказал Антон, постукивая пальцами по рулю. – Ну конечно, – фыркнул Олежа, не отрываясь от окна, – ты у нас никогда не извиняешься. Ты у нас всегда прав.  – Я по крайней мере не истерю на пустом месте, как вчера, – специально тихо ответил Антон, но тут же пожалел. Лучше бы вообще молчал.  Олежа медленно поворачивает к нему лицо, с полностью ошалевшими глазами, и нервно усмехается.  – Угроза задержания — это пустое место?  – Ты понял, что я имел в виду, – вздохнул Антон, закатив глаза. Держит лицо. Сам обижен, не нужно показывать, что жаль. Тем более Олежа и правда поступил опрометчиво вчера, протискиваясь сквозь толпу. Хорошо, что имя настоящие не выкрикнул. Антон понимает, что напугал, но думать надо было. Потом находить Олежу на договорённом месте злым и обиженным. Как мамаша, честное слово.  – Нет, Антон, это ты не понимаешь, что происходит, – буквально прошипел Олежа, и Антон замечает, что это совсем не идёт ему. – Каждый раз я прошу тебя быть осторожнее, а ты каждый, блять, раз прёшься в самое пекло!  – Так раз там самое пекло, нахера ты за мной идёшь?! – уже не выдержал Антон, ударив одной рукой по рулю. Олежа вздрагивает, но быстро приходит в себя.  – Потому что я люблю и волнуюсь за тебя...  – Я не просил тебя об этом, – отрезает Антон и в следующий момент он готов прополоскать рот со стеклом.  Олежа молчит несколько секунд, а потом кивает, поджимая губы. Он берёт свой рюкзак с заднего сидение, переместив себе на колени.  – Значит и не надо, – отвечает Олежа, открыв дверь. Было бы глупо. Проезжая часть, одиннадцать утра. Было бы глупо, если все не стояли.  Антон уже хочешь притянуть его к себе, когда Олежа встаёт с места, но дверь быстро захлопывается, ещё перед тем как он успел поднять руку.  Олежа быстро встаёт на бордюр и отходит, оглядываясь в последний раз. Сейчас, сквозь свои очки, Антон видит, что глаза у него голубые, почти синие, но что толку...  Антон терпел до двух часов дня. Написал на паре. Олежа прочитал, но не ответил. Потом Антон написал снова и опять то же самое. Игнорировать решил.  Антон видел его всего один раз за этот день, на большой перемене, когда вышел на крыльцо. Олежа пересёкся с ним глазами, дав своей однокурснице, Марине, сигарету. Он вынул свою из рта, убрал в пачку и ушёл обратно в здание. Антон даже не успел ничего сделать.  Олежа, наверное, был бы счастливее без него. Нашёл бы девушку или парня. Закончил бы институт с отличием. Наладил бы отношения с мамой. У него были бы другие проблемы, и Дипломатор ни одной из них. Но почему-то Антон не мог об этом думать без жалости к себе. Всё-таки он всё тот же; жадный и эгоистичный. Он бы гордо задрал нос, выпрямил спину и пошёл вперёд, но с Олежей. Без него остаться смелости и гордости не хватило.  Он приехал в общежитие за несколько минут до закрытия. Залетел внутрь, слыша шокированный женский вздох и причитания.  – Простите мне это, Марина Степановна, – сказал Антон, кинув на старушку взгляд через плечо, – очень срочно.  – Что же ты, Антош... – вздохнула Марина Степановна и вроде продолжала, но Антона это не волновало. Он бежал к лестнице. На третьем этаже он понял, что взбегая вверх, стоит поднимать ноги выше, потому что ещё бы чуть-чуть и его орлиный нос встретился со ступенькой. Но неважно, Антон бы и со сломанным носом дошёл до четвёртого и стучал бы в дверь. Как сейчас.  – Олежа, нам нужно поговорить! – громко сказал Антон. Его голос отдался эхом в коридоре. Он поморщился. Он тут не один, люди спят, да и слухи о них с Олежей уже пошли, – Пожалуйста, открой. Он положил ладонь на дверь, когда она открылась. Олежа смотрел на него своими большими глазами сквозь очки. Он вздохнул, понимая, что бежать ему больше некуда, и впустил Антона в комнату. – Прости меня за тот выпад в машине, –начал Антон, захлопнув за собой дверь. – Прости за ту ночь и за митинг тоже прости. Я не прав, почти во всём. Я без тебя сдох бы давно, честно. Ты очень много делаешь, а я упёрся и не хочу замечать этого. Я о тебе думаю целый день... Я... – замялся он, что было совсем не свойственно, – Я очень соскучился по тебе... Тут Олежа уже очнулся, положив пальцы ему на губы. Антон глубоко вздохнул, опустив плечи, расслабляясь впервые за сутки. Пальцы у него было холодными, тонкими, пропахнувшие никотином. Он машинально поцеловал их. – Что с тобой? – тихонько усмехнулся Олежа, подходя к нему на пол шага ближе, когда Антон аккуратно сжал его ладонь в своей, не переставая целовать её. – Я не хочу расставаться... – сбивчиво шептал он, прикрывая глаза, когда Олежа заменил холодные пальцы своими губами.