адреналиновая конфета

Зеркало из Икеи повидало многое. Несколько тысяч тик токов, столько же фотографий в нем, однажды покрылось пылью и на этой пыли рисовали сердечки. Оно помнило все комплекты одежды Чайльда, которые он собирал на каждое свидание, каждую попытку рассмотреть собственные веснушки и стереть их. Воспоминаний у него должно было прибавиться. Тарталья выдыхает, чувствуя, как дрожат ресницы и вцепляется Сяо в плечи ногтями, собираясь исполосовать до кровищи. Кровищу ковёр на полу уже видел, потому что у них была привычка трахаться на полу, а у Чайльда была привычка царапать чужую кожу, оставляя красные следы. Но теперь он, повернувшись, смотрит в зеркало. Оно совсем чуть-чуть грязное — давно не протирали, картинка немного мыльная. Но Чайльд видит член Сяо. И видит то, как головка жмётся к его заднице, и то, как поблескивает презерватив вместе со стекающей смазкой. Сяо ненавидит дразнить. Это не в его привычке. Только сейчас, оказавшись один на один с зеркалом, он заставляет Чайльда смотреть на происходящее, сгорая от нетерпения. Жмётся горячими поцелуями к шее и скуле, пальцами впиваясь в ягодицы, покрытые веснушками. Вся спина ими расписана — в зеркале видно, насколько она кривая, одна лопатка ниже другой. — Посмотри, какой ты красивый, — шепчет Сяо, целуя его в плечи. — Только ты и я. Смотри не отрываясь. Когда Тарталья просил его быть более страстным, он не имел в виду подобное. Но как же это хорошо. Настолько хорошо, что член между их телами твердеет сильнее. — Блять, сделай уже это, — нетерпеливо шипит Чайльд, дёргая головой от поцелуя за ухом. И Сяо делает это. Двигает бёдрами чуть вверх, толкаясь в податливое горячее тело. Чайльд наблюдает за этим, почти не моргая. Как головка исчезает, распирая внутри. Жмурится от тяжёлого ощущения в паху, тихо простонав. Насаживается сам, не давая продолжить сладкую пытку, двигается, перенимая управление. Смазка хлюпает, когда он впускает в себя член Сяо почти до самых яиц, громко застонав. Тарталья несколько теряется в приятном ощущении чего-то распирающего и в ритме движений, сцепляя руки сильнее, не сразу замечая то, что Сяо тоже смотрит. Пялится не в чужое лицо, искривлённое удовольствием, а в зеркало. Ровно туда, где в спине изгибается зазеркальный Чайльд, скача на члене зазеркального Сяо. И этот Сяо тоже закатывает глаза, сжимая пальцы до бледных синяков на коже.