По ту сторону Вечности

Аманда смотрела на людские лица, испуганные усталые, измученные. И только на одном лице она увидела что-то кроме страха и отчаяния. Это был мальчик лет десяти, худенький, с впалыми щеками и на удивление огромными серыми глазами, совсем не похожий на инуита. – Ты. Подойди сюда, – она поманила ребенка, чуть подавшись вперед, и увидела, как тут же напряглись окружавшие его взрослые. – Как тебя зовут? – Он ничего не скажет! – вызывающе сказала рослая женщина, положив руку на плечо мальчику. – И почему же? – сощурилась Аманда. – И что именно не скажет? Возможно, то, о чем умолчал ваш старшина? С лица Нанука схлынули краски. Он бросил быстрый взгляд на женщину, которая, видимо, сообразила, что перегнула палку. Взгляд её панически метался с Аманды на старшего и обратно. – Подойди, братишка, – сказала Аманда, улыбнувшись мальчику, который молча смотрел на неё огромными своими глазищами. – Как тебя зовут? Я Аманда, а ты? – Джин, – ответил он, пытаясь улыбнуться в ответ. – Ну привет, Джин, – Аманда сползла с кресла и привстала на колено перед мальчишкой. – Ты не бойся, парень, я тебя в обиду не дам. О чем промолчал старейшина? Что на самом деле здесь случилось? Они сделали что-то плохое? – Как ты смеешь?! – пронзительно, оглушающе взвизгнула одна из женщин, до сих пор прятавшаяся за спинами других. Ей тут же зажали рот, с ужасом озираясь. Но было поздно, дом содрогнулся от сильного удара извне. Дружный тихий вой ужаса заполнил дом. Аманда обняла паренька, у которого явно от страха подломились ноги. Её и саму колотило от внезапно нахлынувшего ужаса, но тут уже пришли на помощь ребята. А Монстряша сползла с Вогла и поковыляла к двери. Странные звуки доносились снаружи, и троглодитка задирала голову, вслушиваясь в них. Дом снова содрогнулся от удара, так, словно его держала и трясла рука великана; перепуганные обитатели дома откликнулись воем и плачем ужаса. От некоторых тоненькими струйками потекла энергия страха и стресса. – Скажи мне, Джин, – Аманда потрясла мальчика за плечи, – что там? Что это ломится в дом? На её плечо легла ладонь Мартина. Предводитель роуди использовал подругу как ретранслятор и стабилизатор, чтобы выпить лишь страх парня, но не его самого. Джин бросил быстрый взгляд на ошалевших от ужаса родичей. – Это ангиак, – сказал он, – Эрик Ли, сын Тины. Его Лерой и Нантак заморозили в холодильнике, а потом в лесу зарыли. Аманда сжала плечи парнишки, глядя в серые глаза, пока Мартин качал через неё страх с мальца. – Я не знаю, что такое ангиак. Объяснишь? – Это чудовище, – сказал Джин, уже не оборачиваясь, держась за Аманду, пока дом содрогался до основания, и зачастил дальше так, что Аманда едва улавливала смысл его слов: – Но сначала был просто ребенок. Только никто его не хотел, кроме Тины и Ларри. А Лерой и Нантак больше всего были злы, я слышал, как Лерой говорил, что Тина нагуляла от Рэя Ардиссона, того, который хозяин лесопилки по ту сторону озера. Он Ардиссона ненавидел, потому что Ти Ардиссон, сын Роя, женился на Джеки, которая Лерою нравилась. – Заткнись, мальчишка! – рослый мужчина с раскосыми зелеными глазами трясся от ужаса, но пробирался через толпу к пришельцам. – Еще слово, и я тебе язык вырежу! Но воплотить свою угрозу он не успел. Содрогнулась и улетела крыша дома, и на фоне черного беззвездного неба над обезумевшими от ужаса людьми возникло искаженное жуткое лицо. Детский плач, усиленный и словно бы заниженный до баса, оглушил их. Аманда и Джин вцепились друг в друга, остальные роуди сбились вокруг них, оберегая. А чудовищный младенец одного за другим вылавливал обезумевших людей и раздавливал в кулаках. Жуткий треск заполнил помещение, ставшее ловушкой... Негромкое мурлыканье раздалось откуда-то сбоку. Аманда повернула голову, находясь словно бы в какой-то прострации, и увидела Монстряшу, сидевшую на плечах у Вогла, который вышел на середину комнаты и стоял прямо перед чудовищным порождением тьмы. – Джух, мама, ни нана ни нана, – напевала троглодитка, пританцовывая на плечах у напарника и протягивая гигантскому существу что-то, что Аманда не сразу рассмотрела. А когда рассмотрела, у неё дыхание перехватило. Это был медвежонок с оторванной лапой, которого Вогл добыл своей подопечной в одном из рейдов. Монстряша была от него без ума, даже спать с собой клала, но сейчас она протягивала игрушку чудовищному младенцу, что-то напевая на своем странном искаженном языке. Монстр остановился, глядя, словно зачарованный, на медведя. Затем осторожно сомкнул кулак на Вогле и Монстряше... спустя мгновение темнота беззвездного неба хлынула в лишенный крыши дом. Аманде показалось, что под дых ей всадили чудовищный кулак. Самые младшие, самые слабые члены группы исчезли, и она позволила твари забрать их! Мир исказился, стекая густой яркой чернотой, в ноздри ворвался запах гниющей плоти. Но приступ длился лишь долю мгновения, показавшегося вечностью. Стало легче дышать, сильная рука Мартина сжалась на плече. – Джин, – чуть погодя, Аманда смогла говорить, – а ты знаешь, где скрывается ангиак? Мальчик медленно повернулся, в его глазах была первозданная мгла. Губы растянулись в жуткой усмешке. – Не старайся, тетенька, – голос его звучал чуждо и странно, – ты не найдешь моего брата. Никто из вас не найдет. Аманда заговорила по наитию, она не могла позже объяснить, что именно заставило её отреагировать именно так. Она не оттолкнула изменившегося Джина, но ласково провела ладонью по его растрепанным волосам. – Ты Ларри, да? Усмешка на губах десятилетнего мальчика была вполне взрослой, издевательской. – И что с того, тетенька? – Твой брат забрал моих друзей, моих младших, которые мне как дети. Мне нет никакого дела до этих людей, – она кивнула на жалкие остатки выживших, сбившихся в углу вокруг кресла с престарелой Поппи Ли, – они заслужили свою судьбу, если Джин сказал правду. Но что будет с моими младшими? – Млааадшими... – протянул с какой-то жуткой задумчивостью не-Джин. – Значит, ты тоже любишь своего млааадшего... – Конечно, люблю, – Аманда вздохнула, пытаясь не думать о Тодде. – Это правильно – любить своих младших. Ты вот тоже любишь, и это хорошо, правильно. Пара беспросветно черных глаз смотрела на неё задумчиво и уже совсем не злобно. Аманда молчала, молчали и остальные роуди, не осмеливаясь подать голос. Только тоненькая темно-багровая струйка сочилась из тела Джина сквозь руки Аманды в ладони Мартина. – Ладно, – словно решившись, произнесло существо, занявшее тело Джина, – пшли за мной. И чур не отставать и не теряться! Аманда встала, вложив руку в мокрую от пота мальчишескую ладонь. Она не смотрела на сгрудившихся в углу людей, почему-то ей было неприятно смотреть на них. Но она вынуждена была обернуться, когда слабый старческий голос позвал её. – Подойди ко мне, дитя! Аманда бросила взгляд на мальчика, но к её удивлению он не стал препятствовать, напротив, сам подвел девушку к престарелой инуитке, словно бы пробудившейся в своем кресле. – Такая молодая, – морщинистые пальцы коснулись руки Аманды, – но уже мудрее старых старцев. – Чего вы хотите, мэм? – Аманда старалась говорить как можно вежливее, хотя от прикосновений старухи её бросало в дрожь. – Поппи Ли стара, дитя, – голос старухи дребезжал от старости и слёз, которые покатились вдруг по её щекам, – но Поппи Ли помнит всё. Тьма спустилась над Нантуком по вине жестокости людской. Но спускалась она и ранее, давным-давно, в Ангикуни. В Ангикуни, который был забран во тьму вместе с его жителями. О, как горько мне, как горько! Я не смогла остановить его... Аманда почувствовала, как по телу её текут струйки холодного пота. Ледяной ужас вдруг охватил её, когда в памяти возникли потертые желтоватые страницы книги из детства. «...и тогда Джо Лабелль вошел в деревню, но не нашел никого в ней. Лишь ветер гнал поземку среди опустевших домов. Отворив дверь в дом старого Ивакака, он вошел и с изумлением замер, глядя на накрытый стол и припорошенные пеплом, догоревшие угли в очаге. Всё было готово к ужину, но никого не оказалось ни в доме, ни за его пределами. Джо осмотрел еще несколько домов прежде, чем ощутил вдруг дыхание ужаса, от которого ноги его подломились. Он поспешно повернул к выходу из деревни и скоро уже бежал, сколько позволяли силы и усталость, к ближайшему отделению связи. Лишь там, упав на стул и дрожащими руками утирая залепивший лицо снег, он продиктовал послание об исчезнувшем племени...» – Ангикуни... – прошептала она онемевшими губами. – Но это же черт те сколько времени назад было, тридцатые годы, кажется! – Ангикуни, – старуха опустила голову, и слезы полились по её морщинистым щекам на покрывало, укрывающее колени. – Я тогда была единственной, кто остался жив. Спас меня мой сынок, отпустил обратно в мой мир, потому что знал – никогда я не дала бы обидеть его. Вырвали его из рук моих, и старшего моего сына чуть не убили... старшего моего... Анактака... сыночка моего от звездного человека, пришедшего на сияющем каяке с небес... Но Анактак был сильнее всех их... такой красивый и смелый, совсем как его отец. О, как он был красив... и могуществен, как будто вся сила звезд была в нем. Сыночек мой... – Идем, – сказал некто в теле Джина. – Она сказала всё, что тебе надо было знать. До встречи, бабушка Поппи! Старуха словно не услышала его, продолжая снова и снова повторять о могуществе и красоте своего дитяти.