50 задач Антона Андреевича.

      Стоит поговорить о моей удачливости по жизни! Думаю, что этому можно посвятить не один абзац. Пожалуй, начнём!       Мало того, что я не получила того желанного поцелуя с Антоном Андреевичем, так ещё и умудрилась поранить палец, помогая отцу. Я даже вспоминать не хочу, как сбрила гильотиной, для резки бумаги, себе ноготь с мяском под ним!       Танька, конечно, успела пошутить про мяско! Мол, звучит будто я про другое мясо говорю. Но всё бы ничего! Но боль была невыносимая. И в понедельник я приняла решение не идти на пары. Обезболивающие не помогали. Палец я то чувствовала, то не чувствовала. Из-за нескончаемой боли даже всплакнула с утра.       Антон Андреевич, не застав меня на первой паре, решил выяснить, куда же я пропала. А у меня для него был впервые правдивый, не придуманный на ходу ответ. Я ему даже фото своего забинтованного пальца выслала, чтобы наверняка!       А звонок от него не заставил себя долго ждать. — Бондаренко, это ты куда свой палец засунуть успела? — возмущённый голос Антона Андреевича. — Под острый-острый нож, — спокойно ответила я. — А на кой чёрт ты сунула туда свой палец? — Чтоб вас не видеть, — съязвила я. — Бондаренко, я ведь сейчас приеду и надаю тебе по самое не хочу. — Можете просто дать, — травма пальца придала мне храбрости и каплю бессмертия. — Дошутишься ведь. — Да ради Бога! Я только рада буду. — Даш, я ведь приеду. — А я ведь дверь могу не открыть, — самодовольно хмыкнула я, — а живу я не на первом этаже, через окно не получится.       В трубке сначала послышалось продолжительное молчание, затем глубокий вздох, а после — Антон Андреевич сбросил вызов.       Наверное, не стоило чересчур храбриться и говорить такие слова! Всё-таки не бессмертная я, чтобы с огнём играть.       И ведь доигралась! Но была безумно рада этому. Примерно через полтора часа в дверь постучали, я посмотрела в глазок и хмыкнула. Антон Андреевич собственной персоной! Как приятно, что он решил меня навестить! А главное — как неожиданно!       Я открыла дверь чуть ли не настежь. — Ты какой эликсир храбрости выпила, дорогая моя? — он в наглую переступил порог квартиры и взглянул на меня; и ведь даже персонального приглашения не нужно! — Пион, — абсолютно серьёзно ответила я. — Успокоительное, — констатировал факт преподаватель.       Он захлопнул за собой дверь, поставил огромный пакет на столик. А потом взял мою ладонь в свою, смотря на забинтованный палец. В глазах читалось сочувствие. Он как-то поменялся во взгляде, посмотрел на меня: — Больно? — Очень, — кивнула я.       Без лишних слов он обнял меня, осторожно отводя мою руку в сторону, чтобы ненароком не зажать и её в крепких объятиях. Он погладил меня по спине, так легонько, почти не касаясь. А я буквально растаяла. Даже не ожидала такого жеста с его стороны. — Что доктор сказал? — всё ещё не выпуская меня из объятий, вопросил Антон Андреевич. — Ноготочек мой только через полгода восстановится, — осознавая то, какой это большой срок, я почувствовала, как к глазам подступили слёзы. — Бондаренко, не суй больше никогда в жизни свои пальцы под ножи, я тебя умоляю, — всё же отстраняясь, он посмотрел на меня серьёзным взглядом, — я не хочу, чтобы тебе было больно.       Я даже на секундочку забыла, какой он извращенец! Уж чересчур милые слова говорил... Я такого раньше ни от кого не слышала.       Антон Андреевич пообещал провести со мной весь день до прихода моих родителей. Даже отменил свои пары на сегодня! А я в этот момент осознала, что никто ради меня никогда не отменял какие-то свои дела.       Все парни, которые мне попадались обычно думали только о себе. Даже, когда я одному сказала, что люблю кино, он возразил: а я — нет. А через неделю он воодушевлённо рассказывал мне о том, как они весело провели с братом время, сходив в кинотеатр на премьеру нового фильма.       Поэтому для меня было крайне важно внимание. — Будем делать перевязку, — он достал бинты, хлоргексидин и стеклянную посудину, где развёл марганцовку. — Антон Андреевич, болит ужасно! Давайте отложим перевязку, — заныла я. — А что ты предлагаешь делать? — Поцеловаться.       А ты уже после раненного пальца ничего в этой жизни не боишься, да? Ещё предложи ему... — Хорошо, — на удивление быстро согласился он, — сначала перевязка, а потом — я тебя поцелую. — Серьёзно? — я рухнула на стул. — Конечно.       Он очень заботливо подул на палец, когда я заёрзала на стуле, ощущая каждой клеточкой тела боль. Ранка щипала. Была ещё свежая, "живая". Я подержала палец в марганцовке, затем Антон Андреевич сделал перевязку. И надо признать, у него золотые руки. Он делал перевязку настолько аккуратно, что я не почувствовала боли вообще! — Жду, — я закрыла глаза в ожидании поцелуя.       Когда я ещё буду настолько храбрая, чтобы выпрашивать у Антона Андреевича поцелуй? Да никогда! Ещё бы пару дней назад, я об этом могла только мысль допустить.       Он оставил влажный поцелуй ближе к моим губам и только самодовольно ухмыльнулся. — Мы так не договаривались, — я надула губы. — А я не обещал, что поцелую так, как ты хочешь. — Издевательство над больными людьми запрещено! — возразила я. — А теперь мы идём смотреть кино, — он убрал всё обратно в аптечку и направился в мою комнату.       Девочки, нас обманули!       Но я ничего не могла поделать. Лишь последовала за Антоном Андреевичем. Он с интересом рассматривал фотографии на комоде, да и в целом всю комнату.       Я плюхнулась на кровать, задумчиво смотря на этого молодого мужчину. И почему я сразу не верю Таньке? Ведь говорила, коза, что я заинтересуюсь нашим куратором! И была права! — Антон Андреевич, — я вновь мысленно хряпнула храбрости, — а могу ли я называть вас Антоном за стенами университета? — Бондаренко, — он обернулся ко мне, — нет. — Почему? — Потому что мне больше нравится, когда ты называешь меня по имени и отчеству.       Я вскинула брови. Ну ладно! Он по-хозяйски взял ноутбук со стола и лёг на кровать справа от меня. Пока он искал в Интернете фильм, я зашла в беседу нашей группы с интересом читая переписку.       Мои любимые одногруппники обсуждали какую-то девушку Антона Андреевича, с которой они якобы его видели. И даже некоторые подтвердили, что неоднократно замечали его в обществе этой дамы. Скорее всего, его девушка. Внутри как-то сразу всё оборвалось. Поплохело. Я нервно сглотнула, поворачиваясь к Антону Андреевичу, который всё ещё занимался поиском кино. — Антон... Андреевич, — я отложила телефон в сторону. — М? — Вам нравится боль? — очень даже игриво вопросила я, вызывая удивление и интерес в глазах преподавателя, — сейчас вам будет о-очень больно!       Я размахнулась и ударила его подушкой. Благо, моя правая рука была здорова и готова убивать! После очередного удара, он выкинул подушку на пол, одним движением заставляя чуть ли не лечь на него сверху. — Бондаренко, тебя какие демоны одолели? — он внимательно смотрел прямо в глаза. — У моих демонов произошло соитие, вот я и взбесилась, — я всего секунду смотрела на его губы, но решила сконцентрироваться на глазах, — говорят, с девушкой вас видели. Да ещё и записали её в ваши подружки. — Да ты что?! — он ухмыльнулся. — А ты всему веришь, что пишут? — А вдруг правда? Сейчас со мной, а вечером с кем-то другим. — Бондаренко, скажи "спасибо" своему пальцу. — Нет, — я закачала головой, — иначе бы случилось что-то интересное, а так... Вы меня не трогаете лишь из-за пальца. — Нет у меня никакой девушки, — он всё ещё сжимал запястье моей правой руки. — ревнуешь, — довольный, как кот, улыбнулся Антон Андреевич. — Не правда. — А что тогда так взбесилась?       Ну?! Всё?! Сдулись оправдания?! — Вам показалось, может я просто нашла предлог, чтобы на вас полежать? — положив голову на его грудную клетку, ответила я. — Слезай. — Не слезу.       Не долго длились лежания... По крайней мере, мои — сверху. Я удивлялась, как у него так получается не касаться моей больной руки, но при этом переворачивать меня так, как душе угодно!       Я лежала на своей любимой мягенькой кровати, а он был сверху, всё также вкрадчиво вглядываясь в мои глаза. — Антон Андреевич, слезайте, — я отвела взгляд в сторону. — Не слезу. — Плагиат! — Мы будем смотреть кино, спокойно, без домогательств и избиений.

***

— Большой. — кивнула Танька, в воздухе показывая размер. — Вот такой. — Шланг, — повторяя за ней размер, ответила я, — А ты как его померила? — Ну на глаз. — То есть, ты запоминала? — Даш, че там запоминать? — Дёмина развела руки в стороны. — Взглянула, увидела закат, мысленно оценила размеры. — У меня флешбэк случился неприятный, — я поёжилась. — Я даже поняла какой.       Мы решили просидеть всю пару физкультуры в туалете, обсуждая Танькин секс. Я вообще слушала её рассказ так, будто у меня его ни разу не было. Ну если откинуть тот неудачный, и второй, и третий... В общем, если забыть о тех трёх днях, когда случилось то недоразумение, то да. Будто и не было вовсе.       Нет, я серьёзно думала о еде, об обоях, которые следует переклеить. Думаю, не стоит даже упоминать насколько было скучно... — Ну короче, мы поели. — Это главное, — закивала я, — потому что, когда я была голодная, а соответственно злая, я думала: "Когда ты уже всё, жрать охота". — Я помню, как ты рассказывала, — Дёмина аж сама съёжилась, — а потом у нас так всё романтичненько, хорошо, как в фильме. А главное, что он не как тот дурень. — Какой? — я взглянула на подругу. — Василий, — отозвалась Таня, — а давай без всего?! Я отвечаю, я успею! Пидорас. — Пидорас, — согласилась я, — Вася — он на то и Вася, что успею — это не про него.       Дверь в туалет резко распахнулась, мы с Танькой аж подпрыгнули! — Девочки, — заведующая отделением закачала головой, — почему вы не на паре? А ещё такие вещи обсуждаете? — А мы... Мы звонка не слышали. — Тань, ну ёпрст, — тихонько сказала я. — Обе к куратору, — она освободила нам путь, — сначала объясните, почему не на паре, а потом поделитесь своими увлекательными рассказами с Антоном Андреевичем.       Он обязательно оценит!       Заведующую нужно было слушаться. Так-то это святая женщина. Но вот то, что она нас застала в туалете во время пары, да ещё и за обсуждением такой темы, вообще не круто! — Вот, Антон Андреевич, — заканчивая свой короткий рассказ, заведующая отделением повернулась к нам.       Я смотрела на Антона Андреевича, а он на нас. — Дёмина пускай к Сергею Борисовичу сходит, поможет ему с методичками, — он посмотрел на Таньку, которая готова была от радости на месте прыгать, — А Бондаренко останется со мной отмывать парты.       А почему просто отмывать парты? И это всё взаимодействие с партой?! — Хорошо, — кивнула заведующая, — надеюсь, что впредь такого не будет. — Конечно, — куратор улыбнулся, — я проведу воспитательную беседу.       Ну вот, уже интереснее.       Танька очень быстро покинула аудиторию следом за заведующей. А мы с Антоном Андреевичем остались вдвоём. — Итак, — он подошёл ко мне, положил руки на плечи и, улыбнувшись, произнёс: — Я жду твоего рассказа про твоего бывшего и неудачные разы. — Ну он не бывший, а просто ошибка моей молодости, — возразила я. — Хорошо. Но всё же, рассказывай.       Я цокнула языком: — Я ещё успею на физкультуру.       После этих слов, Антон Андреевич направился к двери и закрыл её изнутри: — Иди и рассказывай. — Извращенец. — Бондаренко. — Антон Андреевич, — на выдохе произнесла я, словно умирая. Но, усевшись за парту, начала рассказ: — Это было недоразумение. Особенно самый первый раз. Мы были у него дома. Он настаивал на том, чтобы это случилось, как можно скорее. Но он не был тем человеком, с которым должен был произойти первый раз. Но моё любопытство и интерес взяли вверх. К моему большому сожалению, желание узнать, что же там такого сверхъестественного происходит — сыграло не самую весёлую шутку. — Было больно? — Вообще было ужасно, — я откинулась на спинку стула, — из-за того, что он в рот е... ему было всё равно на какую-либо смазку, всё было насухую. Ну или почти. Прелюдии почти не было. Пошла кровь, — мне стало неприятно от воспоминаний, — Спасибо, что хоть до ванной довёл. Но хотел продолжить прямо там, я отказалась. — Короче, ему совсем не было важно, что почувствуешь ты, будет ли тебе комфортно, — как-то грустно заявил Антон Андреевич, — А второй и третий? — Во второй раз было тоже больно. — Ты ему не доверяла. — Не доверяла, — согласилась я, — гу и в общем у него всё было отлично, а я так для декорации полежала. — рассматривая потолок, добавила я. — А третий? — Всё было однотипно, скучно. Поэтому я подумала, что неплохо бы переклеить ужасные обои в комнате, — я резко опустила голову, смотря на Антона Андреевича: — Это было молча. А ещё у него было такое лицо, будто он завоёвывает Палестину. И мне захотелось посмеяться, но это было бы очень странно и унизительно для него. — Почему три раза? — Потому что я надеялась на что-то интересное и новое, а кроме сзади, сверху и снизу не было ничего. — Да, скудноватенько. — Согласна, — я встала со стула, — отмывать парты будем? — Нет, — он усмехнулся, — мы ещё немного с тобой пообщаемся.

***

      Ночью я проснулась от звонка. Сперва хотела обматерить того, кто звонит и вообще не брать. Но когда на экране высветилось лицо Антона Андреевича, я тут же приняла звонок. — Прости, я тебя разбудил, — спокойно произнёс преподаватель в трубке. — Всё в порядке, вам повезло, что вы — это вы, — ответила я немного хриплым голосом. — Сможешь сейчас выйти? — Зачем? И куда? — Я тебя заберу, покатаемся по ночному городу.       Ну и как тут отказать? Хотя, ради каких-нибудь издевательств можно и отказаться. Но я сама хочу. И не прощу себе, если сейчас останусь дома. — Окей, через двадцать минут буду внизу.       Я была лишь в одной тёплой пижаме и куртке сверху. А ещё он впервые увидит меня такую всю растрёпанную и ненакрашенную. — Ты очень милая, — заметил Антон Андреевич, как только я села к нему в машину, — Такая сонная и безобидная. — Ну вот насчёт безобидной я бы поспорила, — отозвалась я.       Мы катались по городу, общались. А потом нашли абсолютно пустую стоянку, чтобы встретить рассвет. Я уселась на капот автомобиля, Антон Андреевич рядом со мной. Он взял мою правую ладонь, касаясь кончиками пальцев. Проводя, рисуя невидимые узоры. Было немного щекотно, но приятно. Я осторожно положила свою голову на его плечо и закрыла глаза.       Вам хотелось когда-нибудь остаться в одном моменте навсегда? Мне — да. И в какой момент всё так закрутилось? Как-то неожиданно мы пришли к этому дню.       Мы встретили рассвет, а потом поехали к Антону Андреевичу, чтобы просто поспать. А я поняла, что это ведь и неплохо, что между нами так медленно всё развивается. — Идём сюда, — он раскрыл свои объятия, когда мы уже лежали. — Серьёзно? — я уже чувствовала подвох. — Абсолютно.       Но подвоха не было. Он поцеловал кончик моего носа и закрыл глаза. Всё-таки какой же он хороший и милый. Вроде извращенец, но милый. Странно.