50 задач Антона Андреевича.

      О чём я думала, когда подавала документы на логиста? Об этом история умалчивает. Ведь в вычислениях я дуб. Единственное, что у меня получается: сочинять на ходу сказки о том, почему я опаздываю везде и всегда. Пунктуальности у меня, хоть отбавляй! Моя подруга постоянно жалуется на то, что ей приходится двадцать минут торчать на остановке, высматривая мой автобус, который должен был уже десять раз выехать из-за поворота и привезти меня.       Она, в отличие от меня, приходила в августе на день открытых дверей нашего университета, а ещё посетила первое сентября и познакомилась с куратором.       Весь вечер она мне записывала голосовые сообщения о том, какой у нас красивый и молодой куратор лет тридцати. Но, единственное, что смутило её и многих одногруппниц — это наличие перстня на безымянном пальце правой руки. — Завтра будем узнавать женат ли он, — заключила Таня. — Интересно, каким образом? — скептично вопросила я. — Я тебя толкну на него. — И? — я перевернулась с одного бока на другой. — Мне как-то ауру его женатую надо будет распознать через прикосновение? — Это вот только сейчас ты так говоришь, — фыркнула подруга. — А увидишь его — по-другому запоёшь. — Тань, я завтра вообще не запою, если сейчас не лягу спать, — посмотрев на настенные часы, я громко выдохнула, давая понять подруге, что я уже засыпаю. — Какая ты скучная! — Танька цокнула язычком. — Ладно, спи. До завтра.       Сбросив вызов, я натянула одеяло повыше, закрыла глаза и моментально провалилась в сон. Иногда, мне снилось что-то очень странное, я вставала утром и задавала вопрос самой себе: откуда у меня взялось это в голове?       Когда я подрабатывала прошлым летом, у меня был молодой директор двадцати трёх лет. Мне он был симпатичен до тех пор, пока я не выяснила, что он занят. Ну и как-то разонравился. Зато, в моих снах, происходила настоящая Санта-Барбара с его участием: он изменял своей девушке со мной, брал меня за руку, и мы скрывали отношения от окружающих. Откуда такой сюжет появился в моём сновидении? Неизвестно. Но, после того сна, мне было как-то некомфортно находиться рядом с директором, пересекаться с ним взглядами, а каждое его действие было прямым отражением того, что происходило во сне. И я даже подумала, что схожу с ума. Хорошо, что не сошла!       Утром мы встретились с Танькой возле нашего любимого магазина, который работал двадцать четыре часа, купили там энергетик и пошли в университет. Таня всю дорогу рассказывала мне о нашем кураторе — Антоне Андреевиче, который больше похож на студента, а ещё у него такая милая улыбка… — Я нашла его страничку! — Дёмина вытащила смартфон и показала сохранённую в закладках страницу куратора и по совместительству преподавателя экономики. — Ты посмотри какой мужчина! — Смотрю, — я зевнула, а Танька несильно стукнула меня по руке, — за что?! — А где интерес в твоих глазах?! — возмутилась Дёмина. — Я думала мы вместе будем сходить с ума по нашему куратору, а получается, что в лодку невзаимной любви села только я?! — Какая у тебя тяжёлая жизнь! — усмехнувшись, ответила я, отпивая из жестяной баночки глоток напитка. — Плыви одна по течению, может куда-то доплывёшь. — Дашка! — она снова долбанула меня по руке, но в этот раз сильнее. — Короче, это дело времени, я знаю, что он чем-то тебя зацепит.       Я часто закивала, соглашаясь с подругой. Ещё учась в школе, мы вместе "плыли в лодке невзаимной любви" к нашему учителю литературы — молодому выпускнику педагогического университета, которого забросили в старшие классы, как в клетку к тиграм. Многие мои бывшие одноклассницы строили глазки Илье Сергеевичу, пытались как-то ему понравиться, даже стали учить стихотворения, писать эссе и много чего ещё. А мы с Танькой балдели тихонько в уголке, никому не показывая наших чувств к молодому учителю. Но, как-то потом, эта подростковая любовь прошла, Илья Сергеевич перестал казаться мне аполлоном, сошедшим с небес, и я скептично стала относиться к воплям одноклассниц, которые визжали каждый раз, когда его автомобиль заезжал на школьную парковку.       Танька потащила меня на пятый этаж нашего университета. Из-за боязни лифтов и клаустрофобии, Дёмина перемещалась исключительно по лестницам, даже если подниматься нужно было на двадцатый этаж. Я подругу никогда не бросала, через дрожь в ногах и капли пота, мы поднимались и на тринадцатый, и на двадцать пятый этаж. Только благодаря Таньке, я занималась спортом. — Вот это наша аудитория. — она тыкнула на дверь. — И там сейчас наш куратор, он просил всех подойти перед началом первого учебного дня. — Смотри не утеки, когда его увидишь, — я захлопала ресницами, открывая дверь.       Большая, просторная аудитория, с большими окнами, через которые проникал естественный свет. За столом сидел молодой мужчина в красной толстовке, чёрных штанах и белых кроссовках. Он обратил внимание на нас, как только мы появились в дверном проёме. Дёмина уже с порога понесла какую-то несусветицу, а я только молча слушала бред, который она несёт, не встревая и не останавливая разошедшуюся Таньку. — А это Даша Бондаренко, которой вчера не было на классном часе. — Дёмина воодушевленно рассказывала обо мне ещё пару секунд, а я, ненавязчиво ущипнула её за руку, мол, куда ты разошлась-то? — Приятно познакомиться, — наш куратор поднялся со стула, выпрямляясь во весь свой рост, а я молча уставилась на него. Высокий. Симпатичный. Но сейчас не об этом, — Антон Андреевич Шастун — куратор и преподаватель экономики. — Приятно, — я улыбнулась, смотря на то, как лыбится Танька. Ну совсем головёшкой поехала! — Можно узнать, почему вчера не приходили? — Антон Андреевич вновь сел за стол. — Болела.       Только если воспалением хитрости... — Надеюсь, что сейчас вам лучше. — Спасибо, лучше, — я потянула Дёмину за рукав, к партам, шепча ей на ухо: — у тебя нерв защемило, я не понимаю? Ты чё лыбишься? — А? — Танька качнула головой. — Б! — я закатила глаза.       Пару минут мы слушали наставления нашего куратора, он пожелал нам удачного дня, и мы пошли в другую аудиторию, где у нас была пара психологии.       Танька продолжала мне промывать мозги про Антона Андреевича, а я, делала вид, что мне очень интересно слушать, какой он хороший и замечательный. К концу психологии, Дёмина уже расписала мне их совместную жизнь, количество детей и страны, которые они посетят вместе. — Пиздец, — я треснула себя по лбу, — Дёмина, ты кукухой поехала уже. — А прикинь, если судьба? — Танька скрестила руки на груди. — Конечно. — Какая ты токсичная! — Дёмина фыркнула. — Сама такая, — я показала язык. — У меня есть отличная идея! — громко сказал мой новоиспечённый одногруппник Дима Поляков. — Видали видос такой? — он показал видео, где на парту ставят стулья, а на самом верхнем сидит человек. — Помогите мне, я хочу повторить. — Ты обязательно станешь популярным, — Женя засмеялась, качая головой. — Вот посмотрим, как ты заговоришь, когда у меня будут миллион подписчиков! — Дима закатил глаза.       Я подошла к кулеру с водой, взяла пластиковый стаканчик, параллельно наблюдая за тем, какая дичь творится в аудитории. Дима кое-как залез наверх этой баррикады, а его друг Лёша снимал на камеру. Я даже с такого расстояния услышала треск, после которого парта, под весом Полякова, надломилась на две части, а он — эпично полетел вниз. Дима встал так, как будто ничего и не было. Мы все вместе пытались "склеить" парту, но ничего не вышло. Потом у нас завязался спор с Димой, который смог разрешить только вошедший в аудиторию преподаватель маркетинга.       Когда Ирина Витальевна заметила сломанную парту, она просто впала в истерику. Даже не нужно перечислять всё "лестное", что прилетело в адрес каждого студента. Однако, Поляков сразу признался, что идея была его, а потом он назвал мою фамилию, мол, я ему помогала. — Ты чё?! — я треснула его по руке. — Я-то тут причём? Ты придурок? — Ты мне очень понравилась, — Поляков широко улыбнулся, окидывая меня взглядом. — А ты мне нет! — не хватало ещё топнуть ногой, но я этого делать не стала. — Поляков, Бондаренко! Живо за мной! — Ирина Витальевна чуть ли не вытолкала нас из аудитории.       По дороге мы успели подраться с Диманом, естественно в шутку, что ещё больше разозлило нашего преподавателя по маркетингу. В кабинете проректора по учебно-воспитательной работе, было уже не так весело. Второе сентября, а мы успели вляпаться в проблему. И то, — из-за какого-то Димы Полякова, который решил меня сделать виноватой. — Ребята! — Евгений Александрович — мужчина, примерно сорока-сорока пяти лет, заставил нас обратить на себя внимание, когда мы шёпотом покрывали друг друга благим матом. — Сегодня ваш первый учебный день, к тому же вы первокурсники, а уже неприятности. Как так? — Я вообще не виновата! — я скрестила руки на груди. — Вот это существо. — кивнув в сторону абсолютно безразличного Полякова: — увидел какое-то тупое видео в интернете и решил повторить. А потом начал со мной спорить и отомстил мне тем, что сделал меня виноватой во всей этой истории.       В кабинет негромко постучали. Зашёл Антон Андреевич. — Врёт! — коротко ответил Поляков. — Слышь ты, бессмертный! — я зло посмотрела на Диму. — Сам чудишь, ещё и пытаешься меня ввязать в эту дурацкую историю! — Бондаренко. — Антон Андреевич сел в кресло справа от меня. — Может, ваши пререкания между друг другом подождут? — Да я бы с радостью! — я негодовала. — Но я не виновата. — Даш, хватит врать, — Поляков закачал головой. — Да, это сделали мы. И нам очень жаль, что так вышло. — Пиздец, — пробубнила я себе под нос. — Так. — Евгений Александрович поднялся со своего места. — Естественно, вы понесёте какое-то наказание. На первый раз такое прощаю, в следующий — поблажек не будет. — он обратился к куратору: — Решать вам, какое наказание они понесут.       Меня распирало от злости и негодования. Я вообще была ни при чем в этой ситуации, но меня просто приплели сюда! И теперь, меня ждёт какое-то наказание.       После короткого разговора, я пулей вылетела из кабинета директора, не слушая ни Диму Полякову, ни просьбы Антона Андреевича остановиться. Прозвенел звонок. Студенты стали мельтешить туда-сюда по коридорам, а я незаметно смешалась с толпой, пропадая из поля зрения моего куратора. Из аудитории вышла Танька, я чуть ли не врезалась в неё. — Даш, только спокойно! — Дёмина отвела меня в сторону. — Это пиздец какая несправедливость! — возмущалась я. — Я им по-русски говорю: я не причём! Поляков гнёт своё! И все ему верят! Хотя, казалось бы, с какой радости верить во весь бред, который он наговорил? — я шумно выдохнула; чувства переполняли меня, оттого и дыхания в лёгких не хватало. Ещё я такой марафон пробежала из кабинета сюда. — Я согласна, что это несправедливо, чем теперь докажешь, что ты не причастна? — Не знаю я! — я развела руки в стороны. — А твой любимый, красивый куратор, даже не попытался выслушать мою теорию! Ему проще было поверить Полякову, чем мне. — Даш!.. — Ты понимаешь? Просто поверил в то, что ему наплели! Даже не разобрался в том, что является правдой, а что наглая ложь! — Даш… — Теперь ещё ему придумывать наказание! И мне придётся смириться со всем, что он выдумает. А я откуда знаю, какая у него извращённая фантазия? И что он заставит меня делать?! — Даш! — Дёмина повысила голос, смотря мне за спину, а я закрыла глаза, предполагая: — Антон Андреевич стоит за моей спиной, да? — Угу, — едва слышно ответила Таня.       Развернувшись, я столкнулась взглядами с Антоном Андреевичем. Значит, услышал всё, что я сказала. Ну хоть не покрыла его нецензурными словами, и то хорошо! А надо было бы! Заслужил. — Да, лучше не знать насколько у меня извращённая фантазия, — спокойно сказал он, а я сжалась под его пристальным взглядом, — конкретно для вас, Бондаренко, наказание будет в виде решения пятидесяти задач по экономике разной сложности. — Антон Андреевич уже хотел было уйти, но, обернувшись, добавил: — Мне рассказали, как вы любите всё, что связано с решениями и вычислениями.       Пиздец.       Пока все мои одногруппники уже отдыхали, я ждала окончания последней, пятой пары Антона Андреевича, уже предвкушая, как мы будем сидеть тут до ночи и решать пятьдесят задачек. Для меня это реально наказание! У меня было плохо с математикой в школе, а уж с решением каких-то замудрённых задач тем более! А тут их целых пятьдесят! Извращенец числовой!       Подпирая подбородок ладонью, я сидела в абсолютно пустой аудитории, прислушиваясь к шагам за дверью. Наконец, прозвенел звонок, закончилась последняя пара. Через пару минут в аудитории появился Антон Андреевич со стаканом кофе из кофейни, которая находится в пяти минутах ходьбы от университета. — Как настроение? — спросил преподаватель, словно желая ещё больше позлить меня. — Лучше всех! — натянув улыбку, ответила я. — А станет ещё лучше. — Когда меня поимеют все ваши пятьдесят задач, конечно! — пробубнила я. — Не знаю, кто вас там поимеет, но задачи точно на такое не способны, — абсолютно спокойно ответил куратор, а я закрыла глаза, чувствуя, как от стыда горят щёки. Откуда у него такой шикарный слух?! — Я вообще здесь сижу за то, что не делала! — я откинулась на спинку стула, нахмурившись. — Хорошо, как скажете. — Всё понятно с вами. — И что же вам понятно, Бондаренко? — Что вы не за справедливость! — подытожила я. — Ну почему же? — он пожал плечами. — Я очень справедливый человек. — Незаметно.       Он только молча поднял взгляд, усмехаясь. Был бы здесь мой бывший друг Рома, он был сказал, что так начинается порнушка.       Да, самое время подумать о таком! — Итак, всего пятьдесят задач, — Антон Андреевич достал толстенный учебник, открывая его где-то посередине, — сначала будут лёгкие, где всего одно-два действия, дальше будут средней сложности и, наконец, сложные — мои любимые.       У меня в этот момент произошло полное отключение мозговой деятельности. Я ещё и Рому вспомнила с его любимыми высказываниями о том, как может начинаться порнушка. — Антон Андреевич, как вы относитесь к БДСМ? — внезапно, даже для самой себя, я озвучила мысль, которая таковой и должна была оставаться.       Рома, блядь. Вот никогда до добра не доводила твоя порнушка... — Положительно, — он вновь поднял взгляд на меня, а я напряглась всем телом. Извращенец! Или реально так и есть, или он решил поугарать надо мной! — Какое это имеет отношение к задачам? — Прямое и непосредственное, — закашляв, ответила я, — ну так, что там с задачами? — Раз уж вы, Бондаренко, решили затронуть такую интересную тему, может, договорите? — Не думаю, — поспешно ответила я, — что там с задачами?       Он поднялся со своего места, вместе с этим толстенным учебником, и направился ко мне.       Порнушка. Порнушка. Порнушка.       Положив передо мной книгу, он вновь вернулся за свой стол. — Решайте, Бондаренко.       Время тянулось. Иногда я поглядывала на секундную стрелку, которая так медленно бежала по циферблату. Когда я только дошла до тридцатой задачи, на часах было почти шесть часов вечера. Антона Андреевича это обстоятельство никак не смущало. Он спокойно занимался своими делами: то книгу читал, то в телефоне залипал, то какие-то бумажки заполнял. — Ну что? — я не заметила, как он приземлился на соседний стул; я вздрогнула. — Как процесс идёт? — Очень увлекательно, — натягивая улыбку, отозвалась я. — Особенно с телефоном, да? — он потянулся к моей левой руке, в которой под партой я сжимала смартфон.       Засунув телефон в правый карман своей толстовки, он подставил ладонь под подбородок и внимательно посмотрел на меня. Я стала отодвигаться в сторону. — Я не люблю, когда пользуются телефоном, — он говорил спокойно, даже убаюкивающе, но я, как говорится, держала жопу в напряге, — напомни, пожалуйста, что ты говорила?       А вот и добрый вечер! Пару часов назад он ко мне на "вы", а уже сейчас на "ты". — Извращённая фантазия, — пролепетала я; хорошо, что хоть не заикнулась на первом слове. — Ага, — он улыбнулся, я бы даже сказала, что очень даже по-доброму улыбнулся, — Ещё двадцать задач за использование телефона. Надеюсь, что подобной ошибки не повторится, иначе мы будем вынуждены провести ночь вместе.       НУ Я ЖЕ ГОВОРЮ ПОРНУШКА! НОЧЬ ОН ВМЕСТЕ ХОЧЕТ ПРОВЕСТИ! — Меня мама будет искать! — выпалила я. — И папа! Папа у меня вообще военный… — А брат боксом занимается, а ещё дядя полковник и друзья адвокаты, — Антон Андреевич поднялся с места, — решай, Бондаренко.       Время на часах было уже восемь часов вечера, я буквально засыпала над учебником. Но Антону Андреевичу всё нипочём! Сидит довольный в телефоне, а я только пятидесятую задачку решаю. — Бондаренко! — крикнул Шастун, когда я уже практически заснула. — Кто сказал, что можно спать? — Антон Андреевич, я хочу домой! — я надула губы. — Это вообще издевательство! — Сначала реши правильно все задачи, а потом можешь быть свободна. — П-правильно? — а вот теперь-то я заикнулась. — Ну да, — Антон Андреевич пожал плечами, — а какой смысл в решении этих задач, если они будут решены неверно? — Вы издеваетесь? — Ага. Люблю причинять боль другим людям.       Я наспех решила оставшиеся задачи, быстро дописала последнее действие, схватила этот толстенный учебник с парты и подошла к куратору. — Теперь жди, пока я всё проверю, — он, словно кот, улыбнулся.       Я решила промолчать. И уже смирилась со своей участью. На проверку у него ушло не больше десяти минут, он положил передо мной перечёркнутые листы, оперевшись о стол, произнёс: — Завтра после пар, я снова жду тебя здесь.