Потерянный во Вселенной

      Он инстинктивно шагнул назад. Женщина усмехнулась. — Могу ли я войти? В легендах о вампирах говорилось, что им требуется разрешение. Без него они не могут пересечь порог твоего дома. Он сделал ещё шаг назад, запнулся о ковёр и упал. Мгновение спустя ему протянули руку. — Чёрт возьми, Морти. Я не вампир. Это простая вежливость. — Как вы поняли о чём я думаю? — У тебя на лице всё написано. — Мистер Перкинс сказал, что вы уехали. А теперь вы здесь, на пороге моего дома. Вы то делаете странные вещи, давая мне понять, что вы знаете что-то, то игнорируете меня и мне кажется, что я схожу с ума. Женщина вздохнула. — Может ты и правда свихнулся? Ни один человек в здравом уме не стал бы искать на свою жопу приключений, когда только обрёл способность жить спокойно. Заметь, всё было хорошо, пока ты был паинькой и учился. — Пока не встретился с вами. Всё было спокойно, пока я не встретился с вами. Ухмылка расчертила тонкие губы. — Твоя правда. Я пыталась, Морти. Наша первая встреча, действительно, была неслучайной. Она должна была стать последней. Моей задачей было просто присматривать за тобой. — И что поменялось? В прозрачных глазах танцевали смешинки. — Морти не тоскуют по Рикам. Рикам похуй на Морти. Такова была аксиома Цитадели, где их жило бесчисленное множество. Признаю, мне стало любопытно. Глаза Морти расширились, а в душе поднялся гнев. Он схватил женщину за водолазку и с силой потянул. — Ты всё это время была как-то связана с ним. З-знала всё, но молчала? Ничего не сделала, видя, как мне херово? Я…я…ненавижу тебя! Женщина выкрутила ему запястья, заставляя его отпустить ткань. Склонилась к нему так, чтобы их лица были на одном уровне и прошипела: — Если ты не прекратишь истерику, Морти, то я сотру тебе память и брошу. И это будет куда милосерднее для тебя, чем вернуться к Рику. Я пришла сюда не для того, чтобы слушать упрёки. И уж тем более не для того, чтобы выслушивать несправедливые обвинения в том, чего не совершала. Знаю ли я твоего Рика? Да, чёрт возьми, мы знакомы. И, знаешь, наша первая встреча была вовсе не дружеской. Видела ли я как ты маниакально привязан к нему? Да, видела. — Кто ты? Почему ты появилась в моей жизни? Почему ты… Горькая усмешка расчертила лицо женщины. — Почему я похожа на Рика? Это ведь единственный вопрос, волнующий тебя, Морти. — И почему? Ты и есть Рик, и сейчас скажешь что-то вроде: «Рики-тики-тави, сученька, ну и еблан же ты»? Она рассмеялась. — У Рика действительно полно смешных фразочек. Он всегда любил прятать за своей язвительностью внутреннюю боль. Как ты думаешь, почему он не позвал тебя с собой? Морти сник. — Может потому что ему всегда было похуй на меня? — Нихуя, малыш. Думай головой, а не своей задницей. — Но если ему не похуй, почему он оставил меня? Почему не объяснился? На глаза навернулись слёзы. — Блядский боже, вам стоило пожениться. И ебать друг друга, пока не помрёте. За что мне это, на старость лет? Мы ведь с твоим Риком ровесники. — Ровесники? — Да, Морти, представь своим крошечным мозгом, что есть во Вселенной места, где время течёт иначе. Повисла пауза. Морти долго смотрел на Федерику. — Что ты здесь делаешь? — Умница, Морти, потратил всего-то час моего времени. Твой ненаглядный идиот решил, что падение Цитадели означает возвращение к своему первоначальному существованию, где его единственная цель — убить Рика. — Себя? Тонкие пальцы устало потёрли переносицу. — Ты действительно дурак, Морти. Разве ты не видел его предысторию перед тем, как твоя гениальная копия эпично съебалась в космос? Бомба, выпавшая из портала. Жена и дочь Рика. Его слёзы и бессилие. Две секунды разделяющие его жизнь на «до» и «после». Бесконечное чувство вины и желание уничтожить самого себя. Поиски, закончившиеся созданием Цитадели. — Что я могу сделать? — Больше всего на свете Рик ненавидит себя. Но ты можешь доказать ему, что его ненависть к себе напрасна, Морти. — Что я должен сделать? — Неси ёбаное шампанское, Морти, мы покидаем этот унылый штат. — Что? — Господи, малыш. Просто налей чего-нибудь выпить. До Морти туго доходил смысл сказанных слов. — Я должен сделать…что? — Блядь, Морти, налей мне выпить. На носу грёбаное Рождество, в конце концов. Отмечу его в кругу семьи, которой у меня никогда не было. Морти кивнул и принёс из холодильника банку пива. — Сойдёт? — Сойдёт, спасибо. Банка издала тихое шипение. Федерика сделала добрый глоток и издала до боли знакомый звук. — Чёрт возьми, Морти. За что мне это? Женщина покачала головой и устало откинулась на спинку дивана, заставляя его вздрогнуть. — Что именно? Пиво оказалось невкусным? — Нет. Я застряла здесь. Этот чёртов говнюк изменил формулу портальной жидкости и я не смогла сбежать. — М-морти? — Нет. Маленький ублюдок мог испортить только те пушки, которые заправлялись в Цитадели. Это сделал твой ненаглядный мудак. — Всё-таки ты… — Да, да, да. Я — Рик из другого измерения. Доволен, сука? — Я…скажи… Морти хотел задать вопрос, но мучительно покраснел и замолчал. Женщина усмехнулась. — Ебали ли Рики своих Морти? В Цитадели и не такое дерьмо происходило, солнышко. Вспомни хотя бы тот блядушник под названием «Жуткий Морти». — Я не об этом хотел спросить. «Жуткий Морти»? Что это? — Бордель для Риков. — А-а мой Р-рик т-тоже… Густые брови приподнялись. — Всё пошло к хуям. Разговор заходит в тупик. — О-о чём ты? В руках женщины тускло блеснула знакомая штука, похожая на бластер. — Прости, Морти. С тобой очень сложно.

***

      За окном лениво падал снег. Морти отрешённо смотрел на стол перед собой. И когда на нём успела появиться банка пива? От него совершенно явственно алкоголем не пахло. В дверь позвонили, прерывая полёт его мыслей. — Пошли вы все нахуй. Звонок повторился настойчивее. Он вздохнул и поднялся. Восемь грёбаных шагов. Два поворота ключа. Щелчок. Лёгкий скрип. Хрипловатый с мороза женский голос. — Добрый вечер, Морти. Снег искрился в светлых, с проседью волосах и идеально сочетался с мертвенно-белой кожей. Это было красиво. Пугающе красиво. Морти инстинктивно шагнул назад, неуклюже запинаясь о ебучий коврик у входа с надписью «Go Away», купленный Риком, который, чёрт побери, его бросил, а теперь словно смотрел на него из этих прозрачных женских глаз. Худые, не по-женски, сильные руки остановили его падение, прижимая его, готового плакать от бессилия, к чёрному плотному пальто с пасторским воротником, так выгодно подчёркивающему худощавую фигуру. — Не бойся меня. Голос звучит хрипло, вырывается облачком белёсого пара, оседает где-то в каштановых, чуть вьющихся волосах Морти и он хочет отвести взгляд от острого подбородка, тонких, чуть приоткрытых губ, но не может. Лицо лже-учительницы так близко, что он видит вселенскую скорбь и печаль, скрытую за прозрачной льдистостью глаз. Как зачарованный, не в силах прервать своё падение он тянет руку и прикасается к щеке, покрытой тонкой, как пергамент, кожей. Ведёт по острой скуле пальцем и замирает от восторга. Другая рука судорожно комкает жёсткий воротник пальто, сминает дорогую ткань безжалостно, наслаждаясь собственной грубостью. С губ женщины сорвался судорожный вдох. Морти потянул настойчивее и хлипкое равновесие нарушилось, превращая их в контрастное пятно, падающее в бездну. Из лёгких Морти вышибло воздух, когда его лопатки столкнулись с плиточным полом, а в жалком дюйме от его носа замер чужой тонкий нос так похожий на его собственный, только с поправкой на возраст. Чужое дыхание смешивалось с его собственным, рваным и судорожным от падения. Момент разрушился и его рванули на себя, помогая встать. Морти ощутимо вытянулся за два года, но на фоне Рика так и остался жалким коротышкой. Гены Смита щедро разбавили гениальность Санчеза. — Р-рик? Это ведь ты? — Морти. Нам нужно поговорить. Идём, пяти минут мне не хватит. Я тебе всё объясню и ты примешь решение. Он упрямо вцепился в рукав пальто и покачал головой. — Я хочу правды. Здесь и сейчас. Не хочу объяснений. Кто ты, чёрт возьми, если ты не Рик, каким-то образом очутившийся в женском теле. Эвиденс. Фамилии не подлежат буквальной трактовке, но я почти уверен, что это псевдоним-насмешка надо мной. Доказательства чего? Того, что ты Рик? Того, что я псих? Чего? — Того, что ты маленький дурак, которому были предложены объяснения, но ты предпочёл выбрать иной путь. Будь по твоему, Морти. Я охуенно устала играть по сценариям. Из кармана пальто показалось что-то, похожее на бластер. Но боли от выстрела, как ни странно не было. Сначала пришла оглушающая, звенящая тишина, а потом чувство бесконечного падения в небытие. Морти казалось, что он плывёт в вакууме, где нет звуков и цветов. Нет ничего. Словно он застрял в унылом межмирье порталов. Рик часто напивался и сыпал научными терминами, обзывая людей ебланами, не способными разорвать полотно пространства. Только он, Рик Санчез, был гением и Богом этого ёбаного мира. И не только этого. Он не знал как о нём думали другие. Для него, одного отдельно взятого Морти, он действительно был Богом. Тем, на кого он равнялся, тем, на кого он незаметно для себя становился похожим, посылая родного отца нахуй. Рик был бесконечно прав. Люди были ебланами. Перед закрытыми глазами плыли, сливаясь и перетекая из одного в другое лица Рика и его фальшивой учительницы. Что если Морти ошибался и эта женщина на самом деле одна из врагов Рика. А он так доверчиво раскрыл свою убогую маленькую душу? Рик бы сказал, что он долбоёб и упускает что-то важное из виду. И был бы прав. Неправ Рик был только в одном: когда решил, что Морти будет лучше без него. Раньше ему казалось, что Рик просто надменный говнюк, которому посрать на всех вокруг. Взгляды исподлобья, насмешливо изогнутая бровь и язвительные фразочки всех мастей делали его отборным говнюком. — Морти, мне нужна темнота, чтобы зарядить оптические датчики. Щёлкни, пожалуйста, левый выключатель у двери. Морти растерялся и случайно щёлкнул не тот выключатель. — Мне послышалось, или я слышал три отчётливых щелчка? — В смысле? — Мне кажется, три щелчка можно объяснить тем, что кто-то по ошибке нажал правый выключатель, за которым второпях последовало нужное нажатие, потом, во тьме и тишине прозвучал третий постыдный щелчок, вернувший правый выключатель в исходное положение. Мои догадки верны? — Да…так в общем-то всё и было… Бесчисленное число раз Рик выставлял его дерьмом и посмешищем. Он отобрал у него свободное время, которое другие подростки тратили на то, чтобы тусить друг с другом и налаживать контакты. Если есть на свете истина, так это то, что Рикам насрать на Морти… Ты всего лишь живой щит… Тебя можно заменить… Ты — ничто… Я захватил семью. Пустота вокруг звенела язвительными словами Рика, пустота кричала сотнями его голосов, говорящих Морти о том, что он никчёмное дерьмо. И он действительно ощущал себя никчёмным дерьмом. Потому что был рад слышать его хриплый, надсаженный алкоголем голос. Даже если этот голос твердил ему, что Рик срать на него хотел. К голосам примешались невнятные образы. Словно Морти видел себя через разбитые осколки зеркал, падающих в пустоту. И он тянулся к падающим рядом с ним осколкам в которых был Рик, но зеркала утекали сквозь пальцы ртутью, не давали ухватить себя. Сначала он смирился, а затем собрал всю решимость в кулак и крикнул, разрывая звенящее полотно пустоты вокруг: — Рик! Я люблю тебя…. Темнота взвыла нестройным хором тысяч Риков и миллионов Морти. Зеркала плавились, а его падение замедлилось, увязло в мутном киселе чужих фальшивых эмоций. Воздух вернулся в лёгкие и причинял немыслимую боль, но Морти терпеливо продолжал дышать. Вакханалия вокруг таяла, голоса становились тише. Грудь поднималась и мерно опадала, выравнивая сбившийся сердечный ритм. Онемевшее тело обрело способность двигаться. Единственным ярким воспоминанием было то, чего никогда не было.